***
— Я считаю, что пора пройти курс назначенных препаратов, от которого ранее вы отказывались. Какого ваше решение сейчас? — Да, я готова.***
— Сколько нам ещё ехать? — Крис принимает сидячее положение и зевает. Спать в поезде не так плохо, просто Желточенко очень чуткая. Маша, лежащая внизу, смотрит на часы. — Ещё два часа. — Ровно? Лебедева цокает. — Два часа и восемь минут. — Ну во-от, сразу бы так. Ещё цокает, что такого я *зевок* сделала? — Ничего, просто устала я уже, а уснуть не могу. — Перебирайся ко мне. — Может, лучше ты спустишься? Внизу всяко легче находиться. На этот раз цокает Крис, но всё же слушается и спускается к девушке. — Только тихо, Лариса спит. А Оля не спала, проснулась наравне с Крис. Во сне девушке явилась размытая фигура, похожая на Аню. Кроме неё больше ничего не было, просто белый фон. Девушка подошла к Кравцовой. — Всему, что возникает, суждено исчезнуть. И растворилась. Растворилась в этом белом пространстве. Сон оборвался, глаза Оли распахнулись. Что это значит? Чтобы не забыть, девушка сразу зашла в заметки телефона, записав сказанное Тихой туда. Немного поразмышляв, к ней пришло осознание. Всему, что возникает, суждено исчезнуть… Возникает… Чувства Ларисы к Тане. Исчезнуть… чувствам? Или самой Ларисе? Нет-нет-нет, только не… — Ты чего? Оля! — прямо над лицом нависла Маша, обеспокоено хлопающая по щекам Кравцовой, что быстро привело в чувства. Хорошо, что Лариса спала наверху, и ничего ей не помешало. Шум от мыслей постепенно удалялся из головы. — Всё… всё нормально. — Что это было только что? — Маша присела рядом, а Крис со своего места обеспокоено смотрела за происходящим. — Просто… кошмар. — Точно всё в порядке? — Да. — Ты не пугай так больше. — с облегчённым выдохом произнесла Крис, а Маша молча закивала. — Так, ну, я думаю, время и подкрепиться немного? Крис и Оля поддержали эту идею. — Ладно, тогда дойду до буфета, возьму что-нибудь. Маша ушла, а Крис наклонилась к сидящей напротив подруге. — Точно всё в порядке? Раньше у тебя проблем со сном вообще не было. — Всё нормально, просто… я переживаю очень. Крис обречённо опускает голову и потирает пальцами переносицу. — Насчёт Тани, да? — Да. Ответ не требовал объяснений: Крис тоже мало верила в происходящее. Девушка берёт руку Кравцовой в свою. — Слушай, всё будет хорошо. Если что-то не получится, мы просто уедем обратно, и всё. — Надеюсь. — Ничего себе… — в дверях стояла Маша. Крис усмехнулась. — Выйди ненадолго, мы тут планировали это… — У меня в руках горячие курники, и сейчас один испортит твоё прекрасное личико. — Ну шучу я, шутка! — Желточенко потрясла около головы руками, подражая шуту. — Ешьте, не обляпайтесь. Остаток пути прошёл спокойно, без инцидентов. Двери поезда открываются, и перед девушками предстаёт пейзаж Новокузнецка. — Давай сумку, а то вывалишься, ей-богу. — Маша берёт у партнёрши багаж, на что та цокает. Оля осматривается. Шум машин, лёгкий смог. Наверное, только осень смогла немного скрасить впечатление. — Как-то скверно. — Оля немного морщится. — Тут отстойно, — соглашается сестра, — но это — мой выбор. Неправильный.***
— Представляете, уже тогда она была вместе с Тихой. Возможно, сидели, смотрели какую-нибудь парашу и целовались. Чёрт, если бы я знала, всё могло быть по-другому. — ком подступает к горлу. — Я догадывалась, но… Что я могла сделать? Вдруг этого удалось бы избежать? Вдруг это — моя вина? — Не рассматривайте вариантов «а если бы», таковы были обстоятельства и это значит, что так и должно было произойти. — Давайте на «ты». — Хорошо. Выплескивать свои эмоции — это правильно, даже необходимо, чтобы проработать травму. Но ни в коем случае не задумывайся о других возможных исходах события, потому что их попросту нет. — Я понимаю… Стараюсь понять и осознать. Просто… я изо всех сил старалась поступать правильно, но чем это всё закончилось? — Дело не в твоих поступках, а в том, какой выход из ситуации нашла она. Ей показался единственным этот, к сожалению. — Возможно. Да, вы правы. Просто это неимоверно тяжело — быть с этим. Будто глыба, привязанная к шее на верёвке, которая тянет и тянет вниз, и кажется, что ты уже лежишь на холодном плинтусе, пахнущим сыростью, но эта глыба разбивает его, лишь бы спуститься ещё ниже и потащить тебя за собой. Осознание, что тогда она посчитала, что ей не осталось ничего, кроме смерти, приводит к глубокой подавленности. — Тебе нужно идти дальше. Я хочу хотя бы подняться, чтобы пойти.You said this town’s too big for our hearts. You can’t tell where it ends or starts.