Ты думаешь, если бы я любил тебя достаточно сильно, я бы смог оставить это на твоей коже, когда прикоснулся к тебе? ________________________________
Все начинается с того, что Минхо встает с постели ясным утром во вторник, и его ноги подкашиваются. Он хотел только встать и дотянуться до телефона, на котором пищал будильник, а теперь вдруг сидит на ковре в своей спальне, поджав под себя ноги, а будильник всё продолжает издавать звуки на заднем плане. Минхо несколько раз моргнул, затем, шатаясь, поднялся с пола и выключил будильник. — Чертовы ноги, — пробормотал Минхо себе под нос, затем, не торопясь, направился в ванную. Он уверен, что это просто его ноги тупят, как это иногда бывает из-за несчастного случая, который произошел в детстве, а также из-за многочисленных травм лодыжки на протяжении многих лет. Ему не приходит в голову, что в последние несколько дней у него также было меньше энергии, и что в последнее время он изнурял себя большим количеством дел на работе. Ничего из этого не приходит ему в голову. Он занимается своими обычными делами, собираясь, чувствуя себя все слабее и слабее; но он не хочет сегодня брать выходной, он уже взял отпуск на зиму, когда снова поедет навестить родителей. Минхо заставляет себя пойти на работу, но когда он все-таки добирается туда, ему приходится облокотиться на стол, чувствуя такую слабость, что он переосмысливает свое желание работать. — Ты уверен, что тебе стоит работать сегодня? — спрашивает Чан, появляясь рядом с его столом с тем, что похоже на файлы, за которыми Минхо гонялся. — Ты действительно неважно выглядишь, не думаю, что тебе стоило приходить сегодня... — Сроки и записи SPO, — отрезает Минхо, чувствуя, что может сказать только это, пока его не стошнит. Или он не потеряет сознание. Его тело еще не может определиться. — Ты поедешь домой отдохнуть на денек, и это не сильно повлияет на сроки, — твердо говорит Чан. — Я пойду и поиздеваюсь над SPO за записи, а ты можешь проверить свою электронную почту, если тебе так хочется работать. — В его словах есть логика, и Минхо пытается успокоить себя, встать немного прямее. — Кроме того, когда здесь кто-нибудь укладывается в сроки? Не тогда, когда SPO не хочет отдавать записи, которые нужны нам для расследования. — SPO может идти нахуй, — пробормотал Минхо и тут же пожалел об этом, когда весь воздух покинул его в один миг. — Есть кто-нибудь, кому я могу позвонить, чтобы забрать тебя? Прежде чем ты потеряешь сознание и мне придется звонить в отдел кадров с информацией, что наш штатный консультант только что упал на пол через десять минут после начала работы? Голова Минхо кружится, он чувствует головокружение и тошноту одновременно. — Я… э-э… мой парень... — О… Джисон-щи? У меня нет его номера, Минхо-я, я... — Вот, — говорит Минхо, возясь с телефоном, его руки дрожат, и ему едва удается открыть контакт Джисона, прежде чем его колени снова подгибаются, как в идеальном повторении сегодняшнего утра. — Позвони…позвони Джисону, пожалуйста, он... он единственный... — Хорошо, хорошо, я держу тебя, — говорит Чан, и хотя он изо всех сил старается звучать спокойно, в его голосе слышится нотка паники, когда он берет телефон Минхо и обхватывает его руками за торс, медленно опуская на пол, пока ноги Минхо теряют силу. — Я сейчас позвоню в отдел кадров и твоему парню, хорошо? — Не… моему парню, — невнятно произносит Минхо, и в его глазах проплывают черные пятна; он не совсем понимает, что говорит. — Что? — Люблю его, но... не... не мой парень... — Минхо? Минхо! Не спи - черт, Минхо - Джиён-нуна! Пожалуйста, позвоните в отдел кадров, Минхо потерял сознание... Больше он уже ничего не помнит. Последнее, что он чувствует, это руки Чана, обнимающие его, и звуки телефонного звонка, раздающиеся где-то далеко-далеко. Затем - пустота. Проходит некоторое время, прежде чем он снова приходит в себя. Первое, что он замечает, это запах, знакомый запах, по которому он тоскует ночами, когда ему слишком одиноко. Запах окружает его, как одеяло, убаюкивая его, усыпляя, и он внедряется в его сознание как утешение и защита. Он не знает, но он издает тихий звук, похожий на тот, который издал бы Дори, когда он снова погружается в глубокий сон. Он не знает, но его голова откидывается на край подголовника сиденья, и знакомая рука осторожно перемещает его голову в более удобное положение, чтобы он не напрягал шею. Он не знает, но та же знакомая рука мягко касается его щеки и убирает волосы с глаз, а затем опускается, чтобы расположиться на его бедре. Минхо ничего этого не знает. Он крепко спит.________________________________
Он просыпается в темной комнате, где только цифровые часы показывают время - три часа дня. Он также находится в незнакомой комнате и медленно поднимается с мягких простыней и подушек, все еще чувствуя себя так, словно его ударили по голове. В том месте, где он находится, есть что-то знакомое, и Минхо пытается понять что. Голова все еще болит, и он не может ничего понять, пока не видит это: черное пальто с белыми полосами, знакомое ему так же хорошо, как и его собственная одежда. Это пальто Джисона. А это значит, что он находится в спальне вампира. Это также означает, что Чан действительно позвонил Джисону, и последний действительно отпросился с работы, чтобы заехать за ним. Он старается не думать о том, что он сказал перед тем, как упасть в обморок на работе, о том, что ему, вероятно, придется объясняться с Чаном, о том, сколько неприятностей он, должно быть, доставил Джисону. Осторожно он встает с кровати. Он уже в шортах, но все еще в рабочей рубашке, и на шатких ногах медленно идет к двери спальни. Дверь тихо открывается в небольшой коридорчик перед кухней и гостиной, и он не шумит, когда выходит. Он планирует просто найти Джисона и поблагодарить его перед уходом, но все эти планы отпадают, когда он видит его на кухне. Он готовит. Удивительно, что Минхо не почувствовал запах готовящейся еды раньше; возможно, именно потому, что он был окружен теплом и ароматом жженого кофе Джисона, он не заметил запаха того, что похоже на суп. Джисон находится на кухне, помешивая что-то в кастрюле на плите, и на мгновение Минхо задумывается, не видел бы он это каждый день, если бы у них были настоящие отношения. Их ненастоящие отношения длятся уже более трех месяцев, и Минхо не знает, как сказать Джисону, что у него появились настоящие чувства. Это кажется вполне ожидаемым, но смелость и безрассудство, которые подтолкнули его к этому соглашению, уже давно покинули его, и на смену им пришла привязанность и нежность к своему не-бойфренду. Но есть еще вопрос, который никто из них так и не решил. Поцелуи, которыми они обменялись почти две недели назад. Минхо не хочет нарушать молчание, но то, как Джисон смотрел на него во время поцелуя, заставляет его думать об этом чаще, чем следовало бы. Поцелуй также стал новой точкой в их сомнительных отношениях, и они оба стали более открытыми и свободными в общении, чем когда-либо; не помогает и то, что это только расширяет серую зону их неоднозначных отношений. — Что ты делаешь? Минхо возвращается к реальности и улыбается, когда Джисон убавляет огонь и подходит к нему. Словно инстинкт, его руки движутся, чтобы коснуться Минхо - одна рука на его талии, другая за шеей; Минхо наклоняется к его прикосновениям, протягивает руку вверх, чтобы коснуться щеки Джисона. — Тебе нужно отдохнуть, — мягко укоряет Джисон, — твой коллега сказал мне, что ты упал в обморок. Как ты себя чувствуешь? — Немного устал, — говорит Минхо и наклоняется, чтобы поцеловать Джисона в щеку. — Со мной все будет в порядке, ты же знаешь, что у меня слабые ноги. Прости, что заставил тебя уйти с работы, чтобы заехать за мной, у тебя даже машины нет... — Ничего страшного, — говорит Джисон, окидывая взглядом лицо Минхо, словно проверяя, все ли с ним в порядке. — Ты тоже важен для меня. Я воспользовался твоей машиной, чтобы отвезти нас обоих домой, и переодел тебя в шорты. Надеюсь, ты не против, ты так крепко спал. — Я совсем не против, — заверяет его Минхо, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, что он тоже важен для Джисона. — Спасибо, что заехал за мной. И готовишь. И заботишься обо мне. — Тебе не нужно благодарить меня за то, что я делаю всё это, — говорит Джисон. И снова лёгкая заминка в конце фразы, как будто он не закончил предложение. Минхо не задается вопросом: как он может, когда у него самого есть вещи, которые он также не может сказать Джисону? — Я хочу, — говорит Минхо. — Я всегда хочу благодарить тебя за то, что ты делаешь для меня.— Потому что мы не настоящие. Потому что это должно было быть всего лишь возвратом долга. Потому что у нас есть срок годности. — Ты ведь позволишь мне сказать тебе спасибо? — Я принимаю благодарность и другим способом, — говорит Джисон с едва заметным намеком. — О? — пробормотал Минхо, но уже наклонился и повернул свое лицо. Это легко. Как и все остальное с Джисоном, целоваться с ним легко. Почти как инстинкт, их губы находят друг друга, мягко прижимаясь. В этом нет ничего особенного; просто ради поцелуя их рты прижимаются друг к другу. Они ни перед кем не притворяются, никому не показывают, никого не пытаются убедить, что они вместе. Они просто целуются. И Минхо целует Джисона, потому что тот ему нравится, в этом он уверен; но он не знает, почему Джисон целует его в ответ. Позже вечером Минхо удается убедить Джисона взять его с собой в сад на крыше. Он хнычет, говорит, что хочет подышать свежим воздухом и что это пойдет ему на пользу, и Джисон наконец уступает, прижимаясь поцелуем к уголку его рта. — При условии, что ты будешь закутан и позволишь мне помочь тебе подняться, — твердо говорит Джисон. Минхо соглашается, ему не терпится поскорее подняться в сад на крыше. Он опирается на Джисона, когда они поднимаются по лестнице, его тело прикрыто пушистой толстовкой с капюшоном, которую Джисон достал для него. Несмотря на то, что его ноги немного дрожат, когда он поднимается по лестнице, он не боится упасть - рука Джисона лежит на его талии, и он знает, что если он упадет, то вампир поймает его, без сомнения. Воздух удивительно холодный, в нем витает слабый аромат различных цветов и растений, которые посадил Джисон. Джисон усаживает его на единственную скамейку в саду, а затем обходит ее сзади и кладет руки на плечи Минхо, пока они смотрят на сад и огни города. — Спасибо, что привел меня, — пробормотал Минхо, насытившись свежим воздухом и неоновыми вывесками. — Ты сказал, что так тебе будет лучше, поэтому, конечно, я так и сделал, — отвечает Джисон, и это так естественно, как естественен и его защитный инстинкт. Простое обещание, которое они дали несколько месяцев назад, что запах Джисона поможет ему чувствовать себя защищенным и в безопасности, теперь превратилось в то, что Джисон вот так заботится о нем. Минхо хочет, чтобы он мог прочитать их будущее в колыхании растений под ночным бризом и мерцании огней вечернего города. По крайней мере, он бы знал, чем закончится его общение с Джисоном - счастьем или разбитым сердцем, но даже если бы он знал, что бы он сделал? Он считает, что его счастье сейчас важнее, чем любые меры предосторожности, которые, возможно, хотел бы предпринять его будущий "я". К тому же руки Джисона теплые и надежные на его плечах. «Я никуда не уйду.» Он тянется вверх, кладет свою руку на руку Джисона. «Я тоже.» Единственные свидетели той ночи - цветы и свет. Если Джисон наклонится, чтобы поцеловать Минхо, об этом будут знать только они. Если Минхо опустится на колени, чтобы подобрать упавший цветок, а затем прижмет его к ладони Джисона, это останется только в их памяти. Если Джисон обнимает Минхо, чтобы проводить его вниз по лестнице, как он делает это каждый раз... Это все еще только для них.________________________________
— Итак, — говорит Минхо в то воскресное утро за чашкой кофе с Чаном. — Действительно, — весело говорит Чан, откинувшись в кресле. — Спасибо за тот день, — говорит Минхо, едва подавляя стон. — Не могу поверить, что мне пришлось взять отгул до конца недели. — О, не надо говорить о работе, когда мы наконец-то проводим время вместе вне работы, — говорит Чан и подталкивает кусок торта к Минхо. — Ешь. Тебе, наверное, нужен сахар, но сейчас ты выглядишь намного лучше. — Спасибо, — говорит Минхо и пытается обдумать, как он хочет начать разговор. — Так вот, о том, что я сказал перед тем, как отключиться. Чан делает паузу. — Знаешь, тебе не нужно мне ничего объяснять. Я не буду тебя осуждать, но если тебе нужно с кем-то поговорить, я могу стать этим человеком для тебя. Минхо вдруг чувствует, как на глаза наворачиваются слезы; иногда он забывает, что знает Чана уже много лет. — Что ж… думаю, я хочу все тебе объяснить. — Я выслушаю. — Итак, около трех месяцев назад, когда я впервые пришел на работу в куртке Джисони, тогда мы начали наши ненастоящие отношения. Это долгая история, но, в целом, я однажды приютил его на ночь, и он хотел отплатить мне. Я сказал, что подумаю, но как-то раз он одолжил мне свою куртку, и из-за его запаха у меня стало меньше проблем с людьми в целом. — Например, никто не звонил и не кричал на тебя? Это ведь хорошо, правда? — Да, точно! Я имею в виду, не то чтобы это было действительно плохо, как в прошлый раз, но это было даже лучше, потому что на меня смотрело меньше людей. И я подумал, что это может быть моей компенсацией, например, на несколько дней или что-то в этом роде, а потом все закончится. Но Джисони сказал, что вампиры не оставляют своих запахов ни на ком, кроме своих партнеров, поэтому он сказал, что я могу одолжить его куртки и говорить всем, кто задает вопросы, что мы встречаемся. — И этого стало слишком много?— спрашивает Чан, предполагая. — Вообще-то, я начал испытывать чувства, — признается Минхо. — Он мне очень, очень нравится, но я не знаю, как ему об этом сказать. И дело не только в этом, он... он ведет себя как настоящий парень, как будто мы в настоящих отношениях. Я больше не знаю, что делать. Я боюсь спросить, потому что боюсь, что это закончится, но я также хочу спросить, потому что это нечестно по отношению к нему, если он не знает. — Я видел, как Джисон-щи приехал за тобой, — говорит Чан, и как будто начинает новую историю. — Он никому не говорил, что вы встречаетесь, но мы все это видели. Он пришел в своей рабочей одежде - он ведь помощник физкультурника, не так ли? - и сразу же пошел за тобой. Он нес тебя и все такое, помог собрать твои вещи, а потом поблагодарил нас и отвез тебя домой. Он звучал так обеспокоенно, он так волновался по телефону, когда я позвонил ему. — Это просто Джисони, — говорит Минхо, — он очень милый... — Он также ответил на звонок словами "мой подснежник", так что я думаю, что это не так уж и фальшиво, как ты думаешь, — заканчивает Чан и смеется, когда Минхо на это обижается.— Серьезно. Я не собираюсь вмешиваться в то, что происходит между тобой и твоим парнем, но я думаю, что тебе нужно поговорить с ним. Я не думаю, что все это настолько фальшиво, как вы, ребята, договаривались вначале. — Во что я ввязался, — простонал Минхо и чуть не опрокинул стоящую перед ним чашку кофе. — Я понимаю, что ты хочешь сказать, но я не знаю, как ему все это рассказать. Я могу рассказать ему о других вещах, но я не могу рассказать ему об этом, и это так…— Минхо вздыхает и не знает, как продолжить. — Не думай об этом слишком много, — говорит Чан и ставит чашку Минхо на место. — Ты только еще больше напряжешься. Все произойдет так, как нужно, и всему свое время. Минхо хмыкает, но он согласен и не согласен с Чаном. Их срок годности еще не подошел, но Минхо не может отделаться от мысли, что этот день подкрадется к нему неожиданно и ударит в самый живот. В его груди всегда живет чувство вины, которое становится все тяжелее и тяжелее по мере того, как они продолжают свои ненастоящие отношения, и именно потому, что он не может рассказать Джисону об этих вещах, он испытывает к нему такие чувства. Такое ощущение, что есть часть его самого, которую он не может открыть Джисону, потому что если он это сделает, то все безопасное и хорошее будет вырвано из него. А ведь он так привык к тому, что Джисон рядом с ним. Он уже привык ужинать с Джисоном. Он уже привык, что стоит ему протянуть руку, как он тут же возьмет ее. Он привык чувствовать запах тепла и жженого кофе и знать, что сегодня он тоже будет счастлив. Он привык к комфорту и привычкам, которые приносит Джисон своим присутствием, и он слишком эгоистичен, чтобы отпустить его, но в то же время слишком труслив, чтобы рассказать ему обо всем этом. И самое страшное то, что Джисон видит его насквозь. Когда они ужинают вместе в тот вечер, Джисон знает, что он расстроен. Джисон знает, что он чувствует себя не так, как обычно. Джисон знает все это, но не лезет не в свое дело, не спрашивает ни о чем. Он накладывает еще мяса в тарелку Минхо и позволяет ему прижаться к нему, когда они заканчивают мыть посуду. — Мой подснежник, — прошептал Джисон, целуя Минхо в макушку. — С тобой все будет в порядке, ангел, что бы это ни было. Я буду рядом. Минхо хмыкает, потому что это единственное, что он может произнести, не разрыдавшись. «Ты вообще будешь здесь после того, как я признаюсь тебе во всех своих чувствах?» мысленно спрашивает Минхо и не может удержаться, чтобы не прижаться к Джисону еще больше. Странная ситуация, в которой он оказался. И немного смешно, потому что ему нравится смеяться над собственными страданиями. Человек, который приносит ему столько счастья, - это тот же человек, который сейчас причиняет ему столько смятения и боли. Джисон даже не понимает, что делает, а ведь они оба изначально договорились, что эти отношения будут фальшивыми. Минхо поворачивается, прижимает поцелуй к уголку рта Джисона и позволяет обмануть себя еще на одну ночь. Еще одну ночь. Он хочет быть эгоистом еще одну ночь.________________________________
По сравнению с прошлым разом, когда он ехал по этим дорогам, сейчас Минхо гораздо больше нервничает, когда едет домой навестить родителей. Вероятно, это связано с тем, что на этот раз с ним едет Джисон - по любезности родителей - и он не знает, как сказать родителям, что его парень на самом деле не его парень. Однако Джисон, похоже, ничего не знает об этом. — Знают ли они, что я вампир? Может, мне стоило надеть что-нибудь поприличнее? Я не должен был красить волосы на прошлой неделе, я выгляжу как хулиган... — Да, они знают, что ты вампир, и они спрашивают, не нужно ли тебе что-нибудь особенное для еды, так что они не возражают. Нет, мне нравится то, что на тебе надето, и нет, моих родителей не волнует, что твои волосы сейчас похожи на пешеходный переход, — уверяет его Минхо, поглаживая кожаную куртку, в которую одет Джисон. — Не могу поверить, что ты надеваешь кожаную куртку под зимнее пальто, чтобы сохранить свою эстетику. — У меня есть репутация, которую нужно поддерживать, подснежник, — возражает Джисон. — Я мог бы жить в соответствии с ней... — Что, мрачный вампир-мститель? Тебе не нужно играть роль, когда ты уже такой, как ты себя ведешь. Теперь ты хочешь включить музыку или мне ехать в тишине? Легко отвлекаясь, Джисон начинает возиться со своим телефоном, чтобы подключить Bluetooth и выбрать песню, позволяя Минхо выехать с парковки их квартиры и начать выезжать из города. Выбрав песню, Джисон начинает рассказывать Минхо забавные истории из своей университетской команды, развлекая Минхо на протяжении всей поездки. С Джисоном даже долгая поездка становится приятной. Дорога до Кимпхо занимает около полутора часов, но с Джисоном это время кажется вдвое короче из-за новой музыки, которую Джисон ему включает, а также из-за историй, которыми он делится. В тепле машины начинает ощущаться привкус жженого кофе, и Минхо думает, что будет наслаждаться поездками даже после того, как Джисон перестанет быть с ним в одном месте. К обеду они подъезжают к дому детства Минхо, и к тому времени, как он паркует машину, его мать уже выходит из дома и приветствует их обоих. — Минхо-я! Ты так хорошо выглядишь, дорогой, ты хорошо себя чувствуешь после того, как заболел в тот раз? — Да, Джисони помогал заботиться обо мне, — отвечает Минхо, позволяя матери еще несколько минут возиться с ним. — Мы привезли кое-что для тебя, омма, Джисони настоял. С этими словами она отпускает Минхо и поворачивается к Джисону, подходит к нему и обнимает. — О, ты тот самый Джисон, который делает моего сына таким счастливым, — воркует мать Минхо, и последний смущенно стонет. — Омма! — Я счастлив, если счастлив он, — говорит Джисон, улыбаясь матери Минхо. — Приятно познакомиться, надеюсь, Минхо говорил обо мне только хорошее. Их проводят в дом, оправдываясь тем, что погода становится все холоднее, и Джисон целует кончик его носа в прихожей дома его детства. Джисон очень хорошо ладит с его родителями, и похоже, что его родители тоже довольны. Но даже этот момент облегчения от того, что родители не ненавидят Джисона, омрачается тем, что он задается вопросом, насколько разочарованы будут его родители, если узнают, что у него нет настоящих отношений с Джисоном. Но это вопрос для другого дня, а пока он просто улыбается, обедает с родителями и показывает Джисону сад, когда они заканчивают. — Сейчас уже зима, поэтому ничего не растет, — говорит Минхо. — Неправда, есть много растений, которые могут расти зимой, — говорит Джисон, а затем тянется к руке Минхо. — Например, подснежники, — он улыбается Минхо, медленно, сладко и мягко, и последний думает о том, как легко было бы сделать шаг ближе и поцеловать его. — Например, подснежники, — соглашается Минхо и, как инстинкт, смотрит на Джисона, находит красные глаза, ища в них крупинки золота. — Мой подснежник, — говорит Джисон через мгновение, а затем, прижавшись к нему, нежно целует Минхо. — Твой, — говорит Минхо, вкладывая в это слово все свое сердце. — Так же, как и ты мой. Джисон улыбается - Минхо чувствует это на своих губах- и слегка приоткрывает рот, возможно, хочет что-то сказать, но ничего не выходит. Есть только его дыхание напротив рта Минхо, а затем он прижимает к нему еще один поцелуй, теплый. Сейчас декабрь, и дальше будет только холоднее, но Минхо никогда не чувствовал себя теплее, стоя здесь, в бесплодном саду своего детства, с Джисоном в объятиях. За два часа до их отъезда Минхо вдруг вспоминает одну из причин, по которой он хотел вернуться домой. — Мама, — осторожно начинает Минхо, стоя позади матери, которая режет яблоки. — Джисони сказал, когда впервые встретил меня, что я не совсем полноценный человек. Но это же чушь, верно? Он просто прикидывался дурачком, я уверен в этом... — О, ты не человек, — говорит мать Минхо, почти слишком радостно для нее самой.— Вот, возьми яблоко, дорогой. — Что значит, я не человек! — Минхо скривился, но все равно взял яблоко. — Ты полукровка, но не совсем обычный, — говорит мать Минхо. — Ты полуфейри, дорогой. Мы с твоим аппой на четверть фейри, но фейри разных типов. Мы не знали, чем это для тебя закончится , но ты всегда рос нормальным, и к тому времени, когда у тебя появились признаки магии, ты уже был хорошо устроен и счастлив в своей школе, так что мы решили не перевозить тебя. — Я наполовину фейри?!— говорит Минхо и протягивает руку, чтобы опереться на кухонную стойку. — И вы не говорили мне об этом двадцать пять лет?! Омма! — Это не казалось очень важным тогда, — признается мать Минхо. — Нам очень жаль, дорогой. К тому времени, когда мы хотели тебе сказать, ты уже уехал в университет, и нам показалось неправильным говорить тебе такую важную вещь по телефону. — … Что я за фейри?— спрашивает Минхо, чувствуя странное спокойствие для человека, который только что узнал, что он наполовину фейри. — Ты на четверть огненный фейри, а другая четверть - бессмертный фейри, — говорит мать Минхо. — Думаю, ты знаешь, какими способностями обладают фейри, верно? — О, Боже, — говорит Минхо, прислонившись спиной к столешнице и агрессивно кусая свое яблоко. — Да, знаю. Огненные фейри всегда теплые и могут управлять теплом по своему усмотрению, верно? А бессмертные фейри - старые боги. Те, которые привлекают внимание... так вот почему на меня постоянно пялились на улице? —Что?! — Среди… других вещей. — На тебя пялились на улице? — сказала мать Минхо, выглядя потрясенной. — Почему ты не сказал нам, малыш? — Я не думаю, что вы смогли бы что-то сделать, омма. — Хорошо, верно, но это все еще плохо? На тебя все еще пялятся? — О! Нет, не совсем. Это... это из-за Джисони. Он... ну, он оставил на мне запах, и люди перестали пялиться. Я что-то вроде части стаи и в безопасности, поэтому люди меньше хотят причинить мне неприятности. — Мне так жаль, что мы не сказали тебе, дорогой, — говорит мать Минхо. — Мы не хотели причинять тебе еще больший стресс, когда ты учился в университете. Я не думаю, что это сильно меняет ситуацию для тебя, верно? — Не меняет, — соглашается Минхо, но вот смирился ли он с этим - совсем другое дело. — И я так рада, что ты нашел Джисони, — добавляет она. — Он так хорошо о тебе заботится, первым делом дает тебе еду и следит, чтобы ты был сыт и согрет. Я рада видеть тебя счастливым, дорогой, правда. Минхо снова застонал, отвернулся и спрятал свой румянец за рукой. Он не может ни о чем думать. Он совершенно спокоен, и ничто не может его потревожить.________________________________
— Как они могли скрывать это от меня всю мою жизнь? — причитает Минхо в своей машине слегка повеселевшему, но в основном обеспокоенному Джисону. — Я наполовину фейри! Во мне два вида фейри! Какого черта! Джисони, что мне делать?! Моя жизнь - это ложь... — Подснежник, — мягко говорит Джисон, прекращая нервную тираду Минхо, — ты можешь перевести дух ради меня? Я знаю, что это много для тебя, но я не хочу, чтобы ты потерял сознание. Это было бы не сексуально и не весело для нас обоих, как бы мне ни нравилось носить тебя на руках. — Тебе нравится носить меня на руках? — спросил Минхо, временно отвлекшись. — Да, очень. Давай вернемся к дыханию, ангел. — Хорошо. Хорошо. Я дышу, и я… в порядке. — Тебе не нужно притворяться со мной, — говорит Джисон и берет руку Минхо в свою. — Все в порядке, если ты не в порядке, ангел. Я хотел бы сказать тебе раньше, но я не вправе. Я буду рядом, пока ты не будешь в порядке, и после этого тоже, да? В конце концов, с тобой всё будет хорошо, подснежник. «Тебе не нужно», хочет сказать Минхо. «Тебе не нужно говорить эти слова и выполнять эти обещания, не тогда, когда мы фактически в нереальных отношениях». Но Джисон целует каждую костяшку пальцев, поднимает глаза, чтобы Минхо снова поискал в глубине красного и янтарного, и Минхо думает, что если бы с Джисоном случилось то же самое, он тоже был бы рядом без вопросов. Так что, возможно, его утверждение превращается в вопрос, переходя от «тебе не нужно» к «почему ты так поступаешь?», и Минхо не может ответить на него сам. (Он лжет. Он может. Он может ответить на этот вопрос сам себе, и это пять простых слов: "Потому что ты мне нравишься", но он не знает, о чем думает Джисон, и поэтому притворяется, что не знает ответа. В конце концов, это проще, чем признаться самому себе. последние три месяца он жил в отрицании). Джисон проводит с ним остаток зимних каникул. Он говорит, что это потому, что ему некуда идти, но Минхо подозревает, что это лишь половина правды. Возможно, это также потому, что Джисон беспокоится о том, что он узнал о своем истинном происхождении, и хочет проводить больше времени вместе, чтобы знать, что с ним все в порядке. Минхо не возражает, и они проводят свое первое Рождество вместе. Джисон указывает на это. — Это первый праздник, который мы проводим вместе, — Джисон говорит так, будто в будущем они будут проводить вместе и другие праздники. — Так и есть, — говорит Минхо и старается не думать об этом слишком долго. «Срок годности», напоминает он себе, но даже это исчезает, когда Джисон притягивает его к себе в поцелуе, который на вкус как шоколад и вино. — Ты хочешь что-нибудь сделать?— Честно говоря, ему не очень-то хочется что-то делать, поскольку их решение провести Рождество вместе было немного поспешным. — Сейчас уже поздновато ставить елку, но что ты думаешь о том, чтобы повесить несколько гирлянд? Мы можем выключить весь остальной свет и смотреть фильмы. — Звучит очень здорово! Приняв решение, они бегут в хозяйственный магазин, успевают купить несколько гирлянд до закрытия магазина, извиняясь перед сотрудниками и проводят все время до ужина, развешивая всё по стенам квартиры Минхо. Они оставляют несколько штук для квартиры Джисона, и на это уходит больше времени, чем нужно, потому что коты продолжают играть с огоньками. Все это слишком знакомо, думает Минхо, пока Джисон в четвертый раз снимает Дори с кучи лампочек и усаживает его в спальне, при этом нежно ругая за непослушание. То, что Джисон вместе с ним вешает огоньки, чтобы потом вместе смотреть фильмы, - это так знакомо. Это заставляет его сердце болезненно вздрагивать, потому что он не может не думать, что все это фальшивка, что все спланировано, и что у них есть срок годности. Слова "Почему ты все еще здесь?" эхом отдаются в его сердце, но у него не хватает смелости задать этот вопрос. Пока нет. Он все еще хочет быть немного эгоистом. Он не хочет отпускать Джисона. Ни сейчас, ни завтра, ни в обозримом будущем. — Подснежник? Не хочешь перекусить? Уже довольно поздно, я просто приготовлю нам рамён, а ты пока, может, выберешь нам что-нибудь посмотреть? Такое знакомое чувство. — Конечно! Есть что-нибудь, что ты хочешь посмотреть? Он будет эгоистом еще одну ночь.