Пролог
14 февраля 2022 г. в 00:00
— Большинство сочтёт мои слова слишком заезженными и стандартными, но, возможно, это из-за того, что множество людей сталкивалось с тем же, с чем столкнулся и я. Я говорю о том необычном, навеки запоминающемся чувстве, когда впервые видишь очаровательного незнакомца, и ты не в силах понять, откуда такие берутся на нашей планете.
Её звали Марлен Каллен. Она появилась в моей жизни весьма внезапно, и, если честно, не очень-то желанно. Если бы это были другие обстоятельства знакомства, у меня появилось бы куда больше времени наслаждаться одним её видом и повадками. Многие могут подумать, что речь идёт о глупой юношеской влюбленности, но это вовсе не так. Я говорю об искреннем восхищении. Восхищении личностью. Да и грех называть себя юнцом, когда ты старше большей части населения планеты.
Когда я увидел Марлен впервые, то почувствовал, как онемело всё моё тело — но скорее от неожиданности и недовольства. Почему-то с первого же взгляда мне показалось, что она не от мира сего и обрамлена свечением, которого не удостоились другие люди. На ней не было широченной улыбки или яркой одежды, а волосы не были выкрашены в необычный цвет. Она привлекала внимание и без этой нелепой показушности. И я уверен, что не только моё.
Волосы её от природы отливали медным и были настолько шелковистыми, что выскальзывали из пальцев, стоило дотронуться до прядей. Вид у неё всегда был слегка нездоровый, а выражение лица — такое, словно она находится в глубоком замешательстве. Широкие брови всегда были сведены и нахмурены, как при ужасной мигрени. Прекрасные медовые глаза блестели как у куклы, но смотрели слегка безумно, безучастно. Свои яркие губы она держала поджатыми, но стоило Марлен заговорить, как вид её становился манерным и эмоциональным. Каждый день она поражала нарядами, наполненными искусности и вызова, но лишёнными вульгарности.
В целом, она была из тех людей, об общении с которыми можно и не мечтать. И дело не в социальном статусе, нет. В нашем мире границы, подобные этим, стёрты. Здесь было что-то высшее, что-то на уровне сознания.
Всё же за короткий промежуток времени мне удалось узнать Марлен, хотя мы оба не сильно-то шли на сближение. Мне казалось, что я знал о ней практически всё. Но я ошибался. Никто не в состоянии представить, на что способна эта девушка. Вы можете считать это одержимостью или же нездоровым влечением, но я, наверное, никогда не соглашусь с этим мнением. Просто вспомните обо всём, что она сделала за свою жизнь.
Она была обворожительно чудаковатой, что мог заметить лишь самый внимательный наблюдатель. Остальные называли её обиженной сумасшедшей, лишённой внимания. Порой она шла по длинному тёмному коридору и ни с того ни с сего останавливалась или же хмурилась. Лишь спустя долгое время я узнал, что дело было в проблемах с её необычной силой, если, конечно, она не врала. Марлен всегда находила меня взглядом, потому что знала, как мне интересна её личность. И она не была против, хотя старалась никак это знание не выделять.
Она никогда не завтракала. Пила только свой любимый чёрный чай: никогда не пойму, что ей в нём нравилось. А ужинала так плотно, что я не мог понять, как в её хрупком теле умещалось столько всякой еды. Конечно, только если у нас было время на такие мелочи, как ужин. Не подумайте, я не извращенец. Просто у меня было достаточно времени, чтобы изучить странности, ставшие стабильностями.
Она писала стихи. Короткие, но настолько красивые, что, однажды увидев рукопись, я так и не смог её забыть. В один день я даже узнал, что она выпустила сборник стихов, но Марлен запретила мне даже касаться его. Спорить я не стал. А ещё её голос и пение гипнотизировали. Такая странная манера… низкая, хриплая, быстрая.
У неё совершенно не было подруг, общалась она лишь с нами. Почему-то мне нравилось оправдывать это тем, что легкомысленные и романтичные особы нашего общества не считают себя достойными общения с ней.
У Марлен была необыкновенно твёрдая и уверенная походка, а спина — невероятно прямая, будто в детстве над ней издевались из-за плохой осанки. Каждое движение её рук можно было назвать искусством. Пальцы не были слишком длинными, а кисти худыми, но это не мешало ей жестикулировать так, словно в руках нет костей, суставов и хрящей, способных помешать столь плавным движениям.
Каллен любила разговаривать и рассуждать, и порой цепочки её рассуждений казались безумными. Но поверьте, никто из нас никогда не отказывался послушать. Даже наоборот! Мы могли ночами сидеть и слушать её мнения и мысли, наблюдая за тем, как нервно она теребит сигарету, плотно сжатую между пальцев, или подаренное мной кольцо. А ещё она умела слушать. Наверное, никто не слушал меня так терпеливо, как она. А какими были её советы! Короткими и бьющими прямо в грудь. Ценными и неповторимыми.
А какой она была в бою… Марлен стала частью нашего мира совершенно неожиданно и, наверное, даже нежеланно. Странно говорить об этом вслух, но во всей этой смертоносной заварухе она оказалась по большей части из-за меня. И с самого первого дня, не имея опыта и какой-либо подготовки, она сражалась. Никогда не сидела в стороне, не принимала поблажек. Это невозможно описать, это стоит лишь раз увидеть. Она буквально отключалась от внешнего мира и шла напролом, пока не добивалась своего. Потому и случилось много проблем, но я всё равно буду считать это её главным плюсом.
Да, в жизни Марлен настал страшный период, когда она не была частью спасения, а стала одной из главных опасностей. Это всего лишь стечение обстоятельств, и в этом совсем нет её вины. Не хочу об этом говорить. Всяко лучше, чем то, что творил я.
Она любила дождь, грозу, капли на окнах, осень, неоклассику, альтернативную музыку, бессонные ночи, жёсткие вонючие сигареты, чёрный, коричневый, зелёный, тёмно-синий, морепродукты, разноцветные тыквы, красивую посуду, винтажную мебель, затуманенные зеркала, картины маслом, тесные тёмные комнаты, ароматные свечи, ровную дорогу, длинные полосы золотого света на предметах, выразительную речь, богатый словарный запас, искренность, прямоту, красоту, иногда тишину, а иногда — чрезмерный шум, неземную силу, твёрдый характер, жертвенность, героизм, импульсивные решения.
Она не любила самовлюблённых, точные науки, анатомию, зиму, снег, синие ручки, социальные сети, да и телефоны в общем, кофе с молоком, женскую туалетную воду, балет, мелодрамы, телепрограммы, лимоны, кроссовки, головные уборы, неуместное самобичевание, критику, помидоры, мятные леденцы, армянскую кухню.
Сейчас Марлен уже нет. Она умерла.
Быстро, неожиданно, тихо, собственноручно. Я сам видел, как её не стало. И сейчас я думаю, что мы в этом виноваты. Нет, правда. Мы все виновны в её смерти. Каждый житель планеты, каждый коллега, каждый знакомый, каждый друг и каждый из вас. Мы завели её в могилу. И что теперь?
Нам нет прощения и исправления. Только Марлен Каллен могла спасти этот мир и всё человечество от самых серьёзных ошибок. Она и занималась этим, пусть вы этого не видели. И делала это незаметно, будто бы не имея к этому никакого особого отношения. Потому мне больше нечего вам сказать. Я знал о ней больше, чем кто-либо на Земле, но всё равно на этом мои познания заканчиваются.