С недавних пор я полюбила утренние сборы, во сколько бы они ни начинались. Наверное, потому, что я могла быть уверена в том, что ждёт меня в той или иной день. Я примерно понимала, что должна сделать, где побывать, а вероятность того, что что-то пойдёт не по плану, крайне маловероятна. Потому, поднимаясь с постели, я могла сходить в ванную, точно зная, что Барнс её уже освободил. После этого могла вернуться в спальню и, устроившись на краю кровати, начать подготовку к новому дню. Расчесать запутавшиеся после сна волосы, пару раз прыснуть на себя мужской туалетной водой, накраситься, а после открыть двери шкафа, выбирая исключительно подходящий наряд.
Закончив с этим, могла посвятить некоторое время чтению обычных книг или же тех, что дала мне Клара для изучения чешского. Пока я листала страницы, Баки ставил передо мной кружку чёрного чая, зная: если я не начну утро с него, то городу придётся понервничать. После он уходил по своим не разглашающимся делам, каждый раз надеясь, что записная книжка поместится в карман куртки. Потрепав меня по плечу, чтобы не отвлекать, или же оставив невесомое прикосновение губ на макушке, он натягивал перчатки, скрывая свою особенность, подарок прошлого. Я же допивала чай, оставляла псам еду, выкуривала сигарету и тоже покидала квартиру, выходя на улицу. В это время солнце уже освещало голубое или серое небо, попадало на мои волосы, отчего они казались ещё рыжее. По ещё не заполненному людьми центру шла в магазин.
Но сегодня всё было совершенно иначе. Взять хотя бы пробуждение. Вместо мягкой кровати я проснулась на полу, но, стоит признать, это было лично моё решение. Да и спать посреди гостиной оказалось не так уж плохо! Да и говоря, что «проснулась», я упускаю деталь, что меня разбудил шершавый язык Второго на плече, а раскрыв глаза, столкнулась с осуждающим, но скрывающим некое удовольствие Баки.
Впервые я собиралась не столько, сколько мне было нужно, а столько, сколько отвели времени. Торопливо умывшись, наплевав на утренний час и одежду, я натянула на себя единственный спортивный костюм из тёмно-серых лосин и топа той же расцветки. Он был воистину прекрасен! У топа были верёвки, которые можно было обмотать вокруг оголённого живота и завязать на спине. Я едва успела собрать волосы в пучок: меня буквально вытолкнули из собственной квартиры. Но я особо не возмущалась. Пришло время тренироваться. «Ты сама этого хотела» — говорил вредный старый Барнс.
Солнце на улице только начало подниматься, окрашивая небо в местами персиковый, местами — приглушённо жёлтый цвет. Редко попадались любители утренних пробежек. С некоторыми из них были собаки, на которых доберманы — по неведомой причине мы взяли их с собой — лаяли, желая сорваться с цепей.
Зал, найденный Баки, оказался недалеко. Он только открылся и в нём было пусто. Не знаю, почему, но мы вошли с чёрного хода вместе с собаками. Пройдя по тёмному, крайне узкому коридору, попали в зал вроде тех, в которых дети занимаются физкультурой. Кроме матов, небрежно брошенных в углу, здесь висела одна груша. Но Барнс, взявший всё в свои руки, проигнорировал все предметы, призывая меня к тренировке в виде рукопашного боя.
Всё начиналось весьма неплохо. Набор базовых позиций, способных защитить меня от массивного противника, медленно показанные приёмы, подходящие мне и выигрышные при моих габаритах, постановка беспощадного удара… Но, словно по старой привычке, появившейся в моей жизни, хорошее быстро подошло к концу. Я не заметила, в какой момент не менее десяти раз была повалена на голый деревянный пол, пока спина не покраснела, а на лбу не выступила испарина.
В очередной раз оказавшись на полу, я рыкнула, и этот протяжный звук эхом разнёсся по залу. Перекатившись со спины на живот, я стала подниматься на ноги. Из-за серии схваток и проигрышей, это далось мне с трудом.
— Я не просила швырять меня, как пушинку, которая ничего не весит и ничего не стоит! Я просила научить драться, а не летать! — недовольно рявкнула я, смахивая со лба образовавшуюся испарину.
— Я предупреждал тебя, Марлен. У меня есть огромное преимущество перед тобой. Оно же может быть у большей части противников. Нужно быть сообразительнее и быстрее. Бери ловкостью и скоростью, — заумно проговорил Барнс, снова вставая в боевую позицию.
— Правда? Когда у меня была сила, ты не мог победить меня.
— Мне казалось, тебя волнует нынешний расклад вещей, — напомнил Баки.
Я размяла ноющую спину, вставая напротив него и готовясь к очередному нападению. Он медлил. Мне показалось, что он хочет, чтобы я напала первой, и, как только я сорвалась с места, он блокировал моё нападение, замахиваясь здоровой рукой. Забавный факт, который я проследила за время тренировки: он старался не наносить мне удары бионической рукой, но всё равно они оказывались чрезвычайно мощными.
Уверена, если бы сейчас были другие обстоятельства, если бы я действительно находилась в опасности и знала, что мне нужно добраться до конкретной цели, прилив адреналина выполнил бы половину работы за меня. Я бы с лёгкостью уходила от нападений, а в руках и ногах добавилось бы физической силы. Но я понимала, что вряд ли Барнс попробует убить меня здесь, в спортивном зале. Это здорово мешало демонстрировать себя в полную силу.
Я ушла от нападения, оказываясь за спиной Баки, и успела толкнуть его ногой в спину раньше, чем он обернулся. Барнс слегка пошатнулся, но быстро развернулся, снова оказываясь лицом ко мне. Он сделал выброс вперёд обеими руками, и я воспользовалась этим, запрыгивая на него. Это срабатывало и раньше, а сейчас я вообще полностью была уверена, что это собьёт его с толку. Из-за доступной нам близости, он, словно по привычке, обхватил меня руками, поддерживая. Я расплылась в улыбке, заряжая ему локтем и наклоняя вбок, чтобы повалить. Но, к сожалению, напускной эффект слишком быстро сошёл с профессионального бойца, и он перекинул меня через плечо.
Я снова оказалась на полу и находила это катастрофически малоприятным.
— Всё, на сегодня хватит! — воскликнула я, вскакивая на ноги и отряхивая одежду.
— Так быстро сдалась? — изогнул бровь Барнс.
Вот же засранец! Он даже не запыхался.
— Не сдалась, кое-кому нужно работать, если ты забыл, — огрызнулась я.
— Ты права, — всё же кивнул он, а я свистнула, подзывая псов, которые как ненормальные носились по залу. — Пойдём, думаю, ты хотела бы переодеться.
Разумеется, я хотела этого. В мои привычки не входило являться на какую-никакую работу в лосинах. На несколько минут Барнс отлучился, видимо, чтобы оплатить время, которые мы провели в зале. После этого мы покинули его, и лишь по пути домой, заодно выгуливая собак, я заметила, что мы провели там по меньшей мере полтора часа. Барнс сказал, что мы положили весьма неплохое начало, и, если я продолжу заниматься, то спустя пару месяцев стану крайне успешной в бою. Из-за того, как ныла моя спина, и от воспоминаний, как ловко и беспроблемно я могла разбрасывать противников раньше, я не была уверена, что энтузиазм будет долгим.
Вернувшись в квартиру, я быстро сменила одежду на более подходящую для работы, и постаралась успеть к открытию. Я не пришла вчера вечером, чтобы разобраться с поставкой новых газет, а потому нужно сделать это сегодня. Распустив волосы, я взяла карандаш для губ. Подойдя поближе к зеркалу, висящему в ванной, стала плотно красить губы. Из гостиной снова послышались звуки включенного телевизора. Клянусь, если Барнс будет так часто смотреть новости, то я выкину телевизор в окно и обмотаю провод вокруг его шеи.
— Марлен! — вдруг крикнул он, и прозвучало это довольно встревоженно.
Я спешно закончила с карандашом, выходя из ванной к Барнсу. Вопросительно взглянув на него, получила кивок на экран. Я перевела взгляд, прислушиваясь к седовласому мужчине в костюме, стоящему перед американскими флагами. Снова новости. Снова какое-то заявление.
— Происходящие беспорядки заставляют нас чувствовать себя уязвимыми… — говорил тот. — Это чувствует каждый американец. Мы очень любим героев, которые защищают Землю на передовой, но нам нужен герой для нашей страны. Нам нужен реальный человек, который воплощает в себе главные ценности Америки. Человек, который будет нас вдохновлять…
Я закусила губу. Если всё было так, как выглядело, то власти уже нашли нового Капитана Америку, который займёт место Стива. Кто вообще мог столь быстро согласиться на такое? Я покосилась на Барнса, который, по-видимому, думал о том же, о чём и я.
— …будет нашим общим символом. И поэтому, от лица Министерства обороны и Главнокомандующего лично, с гордостью объявляю, что с сегодняшнего дня у Соединённых Штатов Америки есть новый герой! Поприветствуйте вашего нового Капитана Америку!
Неожиданно сердце застучало, как бешеное. Оказалось, я не была достаточно готова услышать, что кто-то может занять место Стива. Все эти идиоты из правительства и министерств просто не понимали, какую роль в истории сыграл Роджерс, и что нельзя поставить кого-то на место столь весомой, уважаемой личности. Я снова стала крутить кольцо на пальце, испытывая острое волнение и тоску по потерянному другу.
Говорящий в костюме отошёл в сторону, показывая рукой куда-то за себя. Вдруг на лестнице, расположенной прямо за ним, появился мужчина, лицо которого я не могла разглядеть. Но я отчётливо видела, что в руке он держит щит, а на подкаченном теле красуется точно такой же костюм, какой был на Стиве несколько лет назад, ещё до того, как Танос щёлкнул. Мне показалось, будто бы я стала свидетельницей чего-то запрещённого, чего-то крайне неправильного и незаконного.
Незнакомец сбежал по лестнице, оказываясь у камер. Оператор приблизил его лицо, которое всё равно было сложно рассмотреть из-за шлема. Тонкие губы изогнулись во вроде бы дружелюбной улыбке, которая показалась мне невыносимо гадкой. Но окончательно меня выбило из колеи, когда этот новый Капитан заглянул в камеру своими блестящими глазами, устанавливая со мной зрительный контакт. И он, чёрт тебя побери, подмигнул. Подмигнул! Так, словно он новая поп-звезда! Так, словно хочет, чтобы этот якобы брутальный, привлекающий внимание жест разлетелся по интернету. Дьявол, он смотрел на меня так, будто ощущал свою необычайную крутость. Если бы он был крут хотя бы немного, я бы узнала его, как бы самоуверенно это не звучало.
— Меня сейчас стошнит, — призналась я, с трудом отводя взгляд от экрана и переставая слышать, что там говорят.
— Ты серьёзно? — встревоженно спросил Барнс.
— Пока не знаю. Выключи это дерьмо и пойдём, нам пора, — бросила я, торопливо покидая пределы квартиры и желая поскорее оказаться на улице.
Баки догнал меня уже на улице, на ходу застёгивая свою куртку. Он всю дорогу косился на меня, будто бы пытаясь понять, что я обо всём этом думаю, но ему это не удавалось. Я и сама не понимала, потому что одна мысль опережала другую! Я до последнего держалась, чтобы не закричать на весь город о том, что я думаю. Лишь когда мы завернули на улицу с киоском, а вдали показалась табличка с названием, я поняла, что это мой последний шанс высказать то, что думаю.
— Невероятно! — возмутилась я как можно тише. — Что это за хрен? Может, ты его знаешь? Почти уверена, что нет. Это просто сраная выскочка, которая, может, чего-то и добилась в жизни, но до уровня Стива точно не дотягивает. И ты видел, как он смотрел на камеру?! Нет, он не просто смотрел, он работал на неё! Что-то я не догоняю, это герой, который спасёт мир от нашествия инопланетян и конца света, или новая грёбаная звезда?!
— Стив тоже начинал свой пусть с малейших, но достижений. И он уже в сороковые отменно работал на камеру, — напомнил Баки.
— Не смей говорить, что ты согласен с этим и он тебе нравится!
— Это не так. Я не собираюсь этого говорить.
— Хвала дьяволу, ведь, если бы ты это сделал, я бы выкинула тебя из дома, пока ты не решил бы иначе, — сообщила ему я.
— Остуди пыл. Являться в киоск с таким настроем — не лучшая идея.
— Плевать я на это хотела, — отмахнулась я, достигая дверей.
Клара уже была здесь, что здорово меня удивило. Девушка стояла за прилавком, покусывая ручку, которую держала в руках. Её взгляд был направлен на экран телефона, и выглядела она так, словно читала что-то невероятное. Нетрудно было догадаться, о чём сейчас пишут в интернете. Интересно, этот кретин устроит тур, или хотя бы попытается принять звание тихо и гордо?
От того, с каким напором я открыла дверь и влетела в магазин, Клара слегка вздрогнула и оторвалась от экрана. Убрав телефон в задний карман горчичных штанов, она улыбнулась.
— Доброе утро, Марлен. Доброе утро, Джеймс, — поздоровалась она, сходу протягивая мне планшет, на который был прикреплён какой-то договор.
— Привет. Где коробки? — сдержанно спросил Барнс, переводя дух и поджимая губы.
— У двери на складе, как и всегда, спасибо. Подпиши здесь, это документ о том, что ты получила первую партию тех газет.
Я молча оставила подпись, садясь на корточки и начиная освобождать место для новых газет. Баки уже вышел со склада с первой коробкой. Оставив её возле меня, ловко открыл.
— Думаешь, он сможет помочь стране? Не уверена. Зато он может криво поулыбаться в камеру, — продолжила я. — Стив бы никогда этого не одобрил. Я должна видеть газеты, но вижу его осуждающее, но терпеливое лицо. Он бы ещё руки на груди скрестил, точно говорю! И исподлобья так взглянул на эту выскочку. А в голове бы у него было: «ты кретин», но он бы этого не признал. И вёл бы он себя иначе, что бы ты ни говорил.
— Ты знаешь, я разделяю твоё недовольство… — тихо произнёс Барнс.
— Чёрт, да что он такого сделал, чтобы такая честь выпала именно ему?!
— Вы о Джоне Уокере? — вмешалась Клара, которая не могла не слышать моих возмущений.
Я взяла стопку газет в руки, выставляя на полку с бортиком и морщась.
— Это ещё что за хрен?
— Новый Капитан Америка, — уточнила девушка.
— Тогда о нём.
Баки ушёл за второй коробкой, не желая выслушивать меня. У него было своё, мало отличающееся от моего, но мнение. И собственных мыслей, и аргументов против данного решения у него было достаточно. Я продолжила раскладывать газеты молча, стараясь вернуться к спокойствию. Недовольству, но хотя бы не такому буйному. Барнс же принёс вторую коробку, помогая мне расставить газеты. Ещё несколько коробок он оставил на складе, так как здесь для этого просто на просто не было место. Мы делали это так тихо, что мне стало не по себе, а собственный возмущённый голос, отчётливо звенящий магазине пару минут назад, показался противным. Лишь еле слышное пение Клары, которая убирала вчерашние газеты и журналы, меняя на новые, нарушал образовавшееся молчание.
— Завтра понедельник, — вдруг напомнила Войтич. — Придёт несколько еженедельных журналов, а ещё какая-то книга современного писателя. Я попыталась выяснить, в каком направлении он пишет, но не смогла этого понять. Какой-то ультрасовременный бред.
Понедельник всегда был худшим днём, если дело касалось проходной литературы и напечатанных новостей. Это значит, что нужно будет освободить кучу места от уже не актуальных товаров, чтобы заполнить его новыми.
Когда коробки опустели, Баки утащил их обратно на склад. Я поднялась, осматривая магазин контролирующим взглядом и проверяя, всё ли готово к открытию. Хотя, казалось бы, что вообще здесь могло произойти за одну ночь? Если в книжном киоске ничего, то в Америке — нечто историческое.
Барнс вышел со склада, прикрывая дверь, и внимательно глядя на меня. Переведя взгляд на Клару, словно проверил, не опасна ли она. Облизнув губы, подошёл ко мне.
— Ты была права, нужно повлиять на Сэма, — вдруг выдал он. — Нужно попросить его вернуть щит хотя бы потому, что Стив бы этого не одобрил.
Ну и ну! Он говорил об этом так просто, словно мы были наедине, ведь эта тема являлась для него весьма сокровенной. Стало ясно, почему он так странно осмотрел бедную Клару, которой приходится иметь с нами дело.
— Так и знала. Это и пыталась до тебя донести, — вздохнула я, опираясь на прилавок. — Когда вылетаем?
— Не «вылетаем», а «вылетаю». С этим я и один справлюсь. Мы просто поговорим, и я вернусь.
Я посмотрела на него, как на чокнутого.
— Ну конечно. Ведь именно так и бывает у бывших героев, — саркастично подметила я. — Можешь не пытаться пудрить мне мозги. Этим всё явно не ограничится.
Баки вонзился в меня взглядом, после чего нехотя кивнул. Аккуратно коснувшись моего плеча, отвёл меня немного в сторону и нагнулся, сокращая расстояние, образовавшееся из-за разницы в росте.
— Тем более, — тихо, но настойчиво произнёс он. — Если возникнут малейшие осложнения, нам не стоит нарушать запреты ФБР вдвоём. Это опасно для наших стабилизированных жизней. Ты так яро стремилась к обычной жизни, не надо это перечёркивать.
Давит на сказанное мной ранее. Умно, но недостаточно.
— Мы оба, — поправила его я. — Стремились к этому. И с каких пор ты у нас принимаешь за меня решения вроде этого? Остаться мне или поехать, сказать что-то или промолчать, перечеркнуть что-то или сохранить стабильность…
— Значит, с этих пор и решаю, — резко произнёс он, а в глазах загорелась лёгкая злость. Он поджал губы так, как делал если чем-то недоволен или слишком сильно задумался. Что-то мне подсказывало, что сейчас речь шла о первом варианте. — Ничего не произойдёт из-за одного разговора.
Он звучал немного грубо, властно, опасно, а его взгляд всё больше походил на взгляд Зимнего Солдата. Барнсу не нравилось, что я снова качаю права, заявляю о себе, спорю с ним, желая сделать по-своему. Такое бывало редко, а потому производило впечатление. Сейчас спорить с ним было бесполезно, но и отступать я не собиралась. Всё не так просто.
Тогда я решила блефовать.
— А если произойдёт, то ты обязан сделать всё, чтобы сильно не впутываться, — вздохнула я.
— Разумеется.
— И перед этим ты посетишь сеанс с психолотерапевтом.
— Всенепременно, — кивнул он, сдерживая улыбку. — Я быстро.
Он уже потянулся, чтобы поцеловать меня, но, вспомнив, что мы не одни, одёрнул себя. Повернувшись на Клару, кивнул ей и попрощался, торопливо и с энтузиазмом покидая магазин.
Он поверил. Поверил, что я так просто отпущу его разбираться со всеми этими геройскими делами.
— Ты правда позволишь ему уехать одному, а сама останешься? — с недоверием спросила Клара, наблюдая за тем, как я задумчиво наблюдаю за удаляющимся силуэтом через стеклянную дверь.
— Смеёшься? Полечу следом первым же рейсом, — хмыкнула я, закусывая губу.
Оставалось лишь понять, как это всё удачно устроить.
Мой взгляд упал на стул, бесцельно стоящий в углу. Я собиралась задержаться в магазине, а потому снова направилась к нему, опускаясь. Закинув ногу на ногу, достала книгу, которую Клара дала мне вчера. Вместо того, чтобы открыть аннотацию, пролог, или первую главу — я даже не удосужилась посмотреть, с чего она начинается — открыла самую последнюю страницу, внизу которой мелким шрифтом красовалась информация об издательстве и дате публикации.
— Сделаешь мне кофе? — попросила я девушку, а та бодро кивнула, исчезая за дверью, ведущую на склад. Уже через несколько минут до меня донёсся аромат свежего бодрящего напитка. — И одолжи карандаш. Или ручку, неважно.
Я стала прикидывать, как скорее всего поступит Барнс. Он ушёл из магазина в спешке, не оборачиваясь и точно зная, что делает. Глядя на настенные часы, я предположила, что он вполне себе мог пойти на встречу со своим психотерапевтом, ведь вряд ли ему хочется попасть за решётку из-за столь идиотского прогула. Психотерапевт — единственное условие, которое он должен был выполнять, если хочет быть на свободе и если хочет, чтобы ему доверяли. Посещать его должно было войти в его привычку. С другой стороны, каким бы внешне спокойным он ни казался, он переживал насчёт нового Капитана Америки и решения Сэма сильнее, чем кто-либо в этом мире. Какова вероятность того, что он наплюёт на условия ФБР, рвясь всё решить и справить? Чертовски велика. Баки любил совершать гордые глупости. В этом мы были похожи.
Клара принесла мне кружку горячего кофе. Немного поразмыслив, оставила её на краю витрины, понимая, что сразу я её не приму. В шутливом реверансе она протянула мне остро заточенный карандаш. После подошла к входной двери, снова открывая её и подпирая залежавшейся коробкой.
Так каковы планы Барнса? Перестраховавшись, можно предположить, что он отправится в гости к Сэму после приёма у доктора Рейнора. Значит, на рейс он попадёт минимум через два часа. Достав телефон, я открыла сайт аэропорта, высматривая рейсы. Лишь открыв перечень, я поняла, что мы так и не обсудили, где именно сейчас находится Сэм. Снова работает в Вашингтоне? А может, уехал домой, как поступило бы большинство Мстителей? Я и понятия не имела, где его дом! На свой страх и риск, остановилась на Вашингтоне, высматривая даты и время. Ближайший рейс — сегодня, час дня пятнадцать минут. Раньше их нет, следовательно, Барнс выберет его. Опять же, только если Сэм действительно там. Записав время на чистой странице в книге, решила отложить покупку билета. Может, я ещё смогу выяснить подробности.
Дерьмо! Ну почему Баки не может быть чуточку проще? Он бы взял меня с собой, и я бы имела понимание, куда конкретно он направляется. Куда мы направляемся. Если я напишу ему сообщение и попытаюсь разузнать, нашёл ли он Сэма, он поймёт, что я интересуюсь не просто так. Порой он слишком доверяет мне, но он не наивен. На этапе разработки личного плана я не могла позволить ему пресечь мои попытки помощи.
Как бы я не пыталась избавиться от мысли, почему именно он не взял меня с собой, она возвращалась. Я боролась с ней, пыталась отмахнуться, но каждый раз возвращалась. Мне нужно было это по-настоящему признать, и это нервировало. Он знал, что сейчас я слаба. Знал, что, лишившись силы, прожив полгода без драк и тренировок, я ослабла. Без Служителей я бы стала ему обузой, способной нарваться на неприятности и не справиться с малейшей опасностью. Барнс бы никогда не сказал это мне в лицо, но он точно так думал. А всё из-за этого чёртового чипа, который является единственной сдерживающей силой. Мне была важна свобода. Но чувство собственной важности и превосходства над самой собой были куда важнее. Я оторвала взгляд от экрана телефона, когда безумная мысль возникла чётче, чем когда-либо.
Мне нужно было избавиться от чипа. Он мешает мне, и это становится всё более и более заметно.
Отложив телефон, я дотянулась до кружки с чуть остывшим кофе и сделала несколько больших глотков. Эта идея жила в моей голове с самого начала, но достаточно быстро потускнела, ведь я перестала чувствовать особую надобность в Служителях. Сейчас же они снова были мне нужны! Чёрт! Это было просто очевидно! Прямо сейчас я сидела на этом стуле, в этом душном магазине, и не могла поехать с собственным мужчиной к Сэму лишь потому, что в случае чего не смогла бы за себя постоять. Взять хотя бы сегодняшнюю тренировку. Ну и мерзость.
Но как избавиться от чипа? Он чрезвычайно чувствителен, и кто-то регулярно проверяет, всё ли с ним в порядке, сидя в своём удобном кресле в офисе ФБР. Я могла бы его вытащить, просто изъять каким-нибудь способом. Очевидно, что мне пришлось бы сделать это самостоятельно, но я ведь и не такое вытворяла. Предположим, я смогла его изъять. Распорола кожу, наплевав на явно неприятные ощущения, поковырялась в собственной плоти и достала его. Но что дальше? Просто сломать и выкинуть? ФБР потеряет связь. Носить с собой, зажимая в кулаке? Бред. Слишком низкая температура и трудновыполнимо. Несколько минут в комнатной температуре — и моя афера будет раскрыта. За мной вышлют агентов из ближайшего офиса и закроют раньше, чем Барнса.
Чипу будет нужна новая среда. Место, где температура и окружение максимально похожие на моё тело. Найти другого человека? Распороть его кожу и вживить чип? Возможно, но мне пришлось бы его убить, чтобы тот не пошёл в полицию. А значит вскоре ФБР бы поняли, что я мертва. Их бы ждал большой сюрприз, когда бы они увидели совсем другое тело. Итак, человек — не вариант.
Животное. Эта мысль столь быстро загорелась в моей голове, что я чуть не поперхнулась кофе. Клара и какой-то покупатель настороженно посмотрели на меня, но я спрятала взгляд, опуская его в книгу. Постукивая карандашом по белоснежной странице, раздумывала, насколько это выполнимо.
Полное безумие. В моей жизни иначе не бывает, поэтому, можно попробовать предположить.
Самый простой вариант — кто-то из моих доберманов. Да, нормальная температура собак немного выше, чем у людей, но это можно списать, скажем, на грипп. Я вполне себе могла заболеть. На неделю, а может, вообще на две. Дальше сложнее. Если заметят, что температура не спадает слишком долго, могут возникнуть подозрения. Но мне вполне достаточно недели. По крайней мере, сейчас. Что будет дальше, можно решить потом. Снова загвоздка. В каждом из доберманов, словно в сосуде, хранится часть Служителей. Их нужно переселить в другое тело раньше, чем чип окажется внутри пса, но позже, чем он будет во мне. Хватит ли мне несколько секунд? Конечно. Я не настолько потеряла сноровку. Но вдруг я где-то засвечусь, а пёс будет в другом месте? Это вполне вероятно, если я действительно во что-нибудь ввяжусь. Думаю, я смогу добраться до Баки и Сэма с одним из доберманов.
Я ощутила прилив сил и желания. Сейчас я была ближе к Служителям, чем когда-либо за последние полгода.
Итак, что я имела: чтобы избавиться от изнурительного чувства собственной никчёмности — плевать на эту поездку к Сэму, в которой действительно может ничего не произойти — мне нужно достать чип из себя, сделать надрез на одном из доберманов, торопливо переселить Служителей в своё тело и вставить чип в пса. А после зашить его и себя. Неважно в какой последовательности, с этим можно разобраться позже.
Я была уверена, что справлюсь с этой задачей. Да, возможно, это будет сложно и неприятно, тем не менее, чего-то невыполнимого в этом не было. Но что мне было нужно, чтобы провести всё максимально безопасно и удачно? Нож, который точно имелся дома, спирт для обработки раны, водка, чтобы приглушить боль, нить для швов и иголка. Набор хирурга-путешественника! С последними пунктами могут возникнуть трудности, ведь вряд ли что-то подобное продаётся в обычных аптеках. Зато это может продаваться в аптеке для медтехников. Оставалось лишь узнать, где именно такие расположены. Составив список покупок, снова подняла взгляд на Клару.
— Не знаешь, где можно найти ближайшую аптеку для медтехников? — невозмутимо спросила я, покусывая верхушку карандаша.
— Не знаю, — ответила она, глядя на меня, как на безумную. — Но, если я не ошибаюсь, кузина моего мужа училась на медсестру и даже какое-то время работала в городской больнице. Могу попробовать узнать у неё. Ну или просто загугли.
— Дерьмо. Каждый раз забываю, что можно просто посмотреть в гугле, — закатила глаза я. — Ты не могла бы посмотреть за псами, если я уеду?
— С большой радостью! — искренне улыбнулась Войтич. — Обожаю твоих псов, не видела доберманов добрее. Мне нужно будет зайти покормить их или немного прогуляться?
— Да. Но завтра, если мы ещё не вернёмся. Я оставлю ключ под ковриком. — Так же это обычно делают? — И, если что, напишу. Спасибо.
— Без проблем, всё равно мне нужно гулять с Йеном.
Я кивнула ей, снова залезая в телефон и выискивая на картах ближайшую аптеку. Быстро справившись, рассчитала, что могла бы доехать до неё за десять минут на такси. Захлопнув книгу, убрала её обратно в сумку и поднялась со стула. Вызвав машину, параллельно отнесла свою кружку на склад. Попрощавшись с Кларой, вышла на улицу, и закурив, стала ждать машину. Всего-то купить всё необходимое и провести две небольшие операции. Мелочи. С этим я легко справлюсь.
***
Через сорок минут я стола напротив зеркала в ванной, опустив взгляд в раковину. В ней лежало всё самое необходимое. Нож, изогнутая игла, нити и спирт. Не отрываясь от данного набора, сделала небольшой глоток водки, которая, по моему мнению, должна была облегчить мне задачу. Прикусив губу, я размышляла, кому из доберманов придётся стать частью моего плана. Да какая, к чёрту, разница? Ко всем троим я относилась одинаково. Остановившись на Четвёртом, позвала его к себе в ванную. Он, как послушный пёс, вбежал, садясь возле меня и глядя своими огромными глазами. Четвёртый ожидал какой-то команды, но я молча смотрела на него. Если бы он только мог понять, что я изучаю его, чтобы понять, в каком месте лучше всего сделать надрез и вживить чип. К ванной комнате подбежали и Пятый с Шестым, но порог не пересекли, стоя и махая хвостами. Какова вероятность того, что Служители наблюдали через их глаза и понимали, что я задумала? Мала, но объясняет их поведение.
Я выждала ещё пару минут, чтобы убедиться, что Барнс не вернётся в квартиру. Ждать можно было сколько угодно, но тогда бы я элементарно теряла время. Сделав ещё один глоток водки, на этот раз большой и обжигающий пищевод, я отставила бутылку в сторону. Перебарщивать тоже было нельзя, иначе бы я потеряла концентрацию. Я взяла в руку кухонный, самый большой нож. Покрутив его в руках, примерила, как лучше сделать надрез. Наклонив голову вбок, посмотрела в отражении на оголившуюся шею. По сей день я прекрасно помнила, куда именно мне вживили чип. Я знала, где резать, но не была уверена, что правильно понимала глубину.
Я могла задеть сонную артерию. Или что-то другое, что необходимо для жизнедеятельности.
Хмыкнув, я прикрыла глаза, стараясь расслабиться. Плевать. Умру так умру. Главное, что я попыталась избавиться от этого дерьма.
Взяв во вторую руку бутылку со спиртом, я открыла её, выливая немного на лезвие. После облила руки, старательно втирая спирт в них, а далее и на нужный участок кожи. Вонючая жидкость потекла под одежду, намочив её. Я снова посмотрела на своё отражение, точнее, на треклятую шею. Не видя смысла тянуть, прикоснулась острым кончиком ножа. Сконцентрировавшись, набрала побольше воздуха в лёгкие, и следя, за собственными движениями, поудобнее обхватила нож, медленно, но не слишком, протыкая кожу. Сначала — укол боли, а потом пульсация разошлась по гораздо большему участку. На, казалось бы, тонкой и безобидной царапине выступили маленькие капли крови. Я сжала челюсти, не отрывая взгляда от отражения, и ввела нож чуть глубже, весьма торопливо проводя лезвием вниз, увеличивая участок поражения. С губ сорвался стон, и я сильнее сжала челюсти, резко выводя нож из собственной шеи. В следующую секунду я пожалела о содеянном. Струя крови стремительно потекла вниз по шее. От внезапного приступа боли я сжала бортик раковины, издавая короткий крик. Четвёртый заскулил, вскакивая на лапы.
Я постаралась повернуться на него, но это действие сопровождалось невыносимой болью, от которой меня почему-то скрутило. Я села на пол, опираясь на рядом стоящую ванную. Раскрыв губы, шумно вобрала воздух. Голова слегка закружилась, но вполне терпимо. Я потянулась к бутылке с водкой, делая ещё один глоток, и дожидаясь, когда резкая боль сменится более глухой, но назойливой. Не прошло и минуты, как я поняла, что стоит продолжать.
— Ко мне, — подозвала я Четвёртого, и тот неуверенно, но подошёл ко мне, начиная нюхать шею. Я чувствовала, как по ней стекает всё больше и больше горячей жидкости. Только бы я не задела сонную артерию. — Лежать.
Пёс гавкнул, отчего я почему-то поморщилась. Он игриво замахал хвостом и лёг возле меня. Я взмахнула рукой, призывая его повернуться на спину. К счастью, Баки натренировал доберманов и те послушно выполняли выученные команды, вроде этой.
Собравшись с силами, я резко нависла над псом, прижимая его к полу, и стараясь обездвижить. Отбросив нож в сторону, зафиксировала его, на что получила скулёж. Четвёртый стал ёрзать и рычать на меня.
— Уж потерпи. Я же терплю, — фыркнула я, беря в руку водку. Не знаю, нужно ли было обеззараживать кожу собаке, но я перестраховалась. Жидкость в бутылке закончилась, и я выкинула её в сторону, снова беря в руки нож и вытирая его от своей крови о брюки. Решив не медлить, торопливо сделала не слишком глубокий надрез под лапой Четвёртого, из-за чего он стал лаять. Пятый и Шестой вбежали в ванную, заостряя уши и наблюдая. — Да заткнись ты!
Снова убрав нож в сторону, отпустила пса. Тот стал извиваться, пытаясь подняться на ноги. Хромая, он попытался выбежать из ванной, но я опередила его, захлопывая дверь.
— Лежать! — рявкнула я, шипя от новой волны боли. Доберман не слушался, бегая по тесной ванной. — Лежать!
Он лёг. Потерев переносицу, я подошла к зеркалу. Нужно было вытащить чип. Залезть пальцами внутрь, нащупать его, сжать и достать. Это быстро и легко. Вытащу его — и половина дела сделана. Я снова склонила голову в бок, половина шеи уже окрасилась в красный. Нащупав разрез, я положила пальцы по краям. Длинные ногти вошли в рану, отчего мне показалось, словно меня снова режут. Затаив дыхание, я стала разводить края, отчего точки начала и конца разреза стали растягиваться и рваться. Крик вырвался из меня раньше, чем я смогла его сдержать. Даже когда меня пронзило копьём, я не чувствовала себя столь дерьмово.
Подавив крик, я проникла пальцами в собственную плоть. Внутри оказалось мягко, горячо и тесно. Стоило двум пальцам пройти чуть глубже, как я ощутила адскую боль. Я не знала, с чем её сравнить. Наверное, со сгоранием заживо или с глотком кислоты. Мне захотелось выдернуть пальцы, но я подавила рефлекс. Закусив губу, стала принимать попытки нащупать хоть что-то. Это оказалось труднее, чем я думала. Кровь полила с новой силой, отчего стало жутко скользко. Одно неловкое движение — и я снова чувствую, как крик подступает к горлу. Он вырывается и заполняет всю ванную, заставляет псов гавкать. Я не могла больше тянуть. Нужно сделать всё быстро, иначе я действительно помру. Лучше бы я просто стала жертвой палача.
Мои движения стали быстрее. Мне показалось, что я перестаю соображать и трезво оценивать происходящее. Боль словно стала тупее, но при этом разносилась по всему телу, мучая меня. Ноги стали трястись, отчего я резко согнулась, садясь на корточки. Теперь и по запястьем бежали тонкие, щекочущие ручейки.
— Где же ты… — прошептала я, продолжая рыскать внутри своего тела, в поисках хоть чего-то похожего на инородный предмет.
Внезапно в глазах стало темнеть. Дерьмо! Я, в надежде, что это мне поможет остаться в сознании, ударилась затылком о стену. Ещё одно плохое решение. Пальцы внутри плоти дёрнулись, вызывая сильное кровотечение и жжение, вперемешку с жутким холодом. Я снова закричала, пока голос не сорвался и не исчез. Губы и ноги стали неметь. Тогда я сконцентрировалась на сраной дверной ручке, продолжая ковыряться.
Наконец, я нащупала что-то твёрдое, слишком гладкое и… не знаю, чем именно, но не похожее на природное содержимое тела. Наплевав на то, что почувствую, обхватила этот предмет, надеясь, что он не выскользнет. Я обхватила его так надёжно, как только смогла. Оттого разрез разошёлся и заныл с новой силой, но я, не желая упускать чип, резко вытащила пальцы, поднося их к лицу.
Пальцы были багрового цвета, совсем скоро вся ладонь станет такой же. В руке я держала небольшой вытянутые предмет. Сквозь разводы крови можно было разглядеть металлическую окраску. В глазах стало черно, но я торопливо проморгалась, пока картинка передо мной не стала более-менее чёткой. Мне хотелось отдышаться, посидеть, прикрыть глаза и подождать, когда вся боль сама по себе стихнет. Но времени было мало. Нужно было вживить чип в Четвёртого, предварительно переселив Служителей.
Я выставила руку перёд, но та дрожала. Тем не менее, я приложила все усилия, чтобы Служители услышали меня и немедленно переметнулись из тела Четвёртого в моё. На одну секунду между нами возникло серое пятно, после чего я ощутила холод в ладони и пальцах. На мгновение боль утихла, но постепенно стала нарастать снова. Мне показалось, что в квартиру кто-то вошёл и стал активно разговаривать. Если я не ошибалась, то шёпотом. Но как я могла слышать шёпот из ванной?
Вот они. Они вернулись.
— Ко мне, — тихо, на выдохе произнесла я, подзывая пса. Тот медленно, осторожно, но подошёл ко мне. — Лежать. Чёрт, Четвертый! Пожалуйста, лежать! У меня нет на это сил и времени. Давай…
Доберман гавкнул и щёлкнул челюстями так, словно готовится укусить меня. С недовольным рыком, он лёг. Я снова показала ему жестом, что он должен лечь на спину. Он выполнил это, но скуля от боли. Его можно было понять, ему тоже досталось. Сглотнув ком в горле, я склонилась над ним. С ним нужно было действовать быстрее.
— Лежи и терпи, — зачем-то произнесла я, разводя края его раны и вталкивая чип внутрь. — Всё.
Всё. Это звучало так легко и беззаботно. Словно мне не нужно было зашивать рваные раны на себе и собственном добермане.
Я поднялась на ноги, не рассчитывая, что из-за дрожи и онемения они стали ватными. Споткнувшись, я еле успела выставить руки вперёд, чтобы не сломать нос о край раковины. Прокашлявшись, достала нить и иголку. Чёрт! Нужно было вставить нить в иглу, но в глазах двоилось.
Прошло не меньше семи минут, прежде чем я справилась с этим. Передо мной встал новый вопрос: кого нужно зашить первым? Остановившись на самой себе, поднесла дрожащую руку с иглой к ране. Вздох вырвался из груди. Чего я остерегалась? Конечно, я никогда не зашивала раны, тем более на себе, но хуже уже точно не будет.
Я проткнула шею иглой, тут же укалывая палец. То ли от обилия ощущений, то ли от потери крови, а может, вообще из-за спирта, я почти ничего не чувствовало. Что бы то ни было, было оно хорошо или плохо, но это играло мне на руку. Я быстро делала корявый шов, всё время укалывая пальцы. И вправду ничего страшного. Ощущалось, как серия ожогов. Было бы легче, если бы руки не тряслись, а отражение передо мной не расплывалось.
Покончив с этим, я крайне аккуратно опустилась на пол, стараясь не упасть и не потерять сознание. Постучав по плитке перед собой, оставила кровавый отпечаток. Этим жестом я просила Четвёртого снова подойти ко мне. Я вдела новую нить в иглу, протягивая руки к доберману. Теперь с ним было ещё труднее. Его разум очистился и стал обычным, собачьим. Ругнувшись, я встала на колени, сбивая пса с ног и снова фиксируя настолько, насколько это возможно. Зашив его в сопровождении скулежа и лая его друзей, отбросила предметы в сторону.
— Теперь точно всё, — заверила его я, вытирая лоб ладонью.
Не знаю, сработало ли, но я ощутила облегчение. Другие чувства перекрывали его, но я всё равно была довольна проделанной работой. Блаженно прикрыв глаза, я полностью расслабилась. Нельзя было закрывать глаза до последнего. Стоило векам сомкнуться дольше, чем на пять секунд, как я потеряла сознание.
***
Во входную дверь долбились. Сильно, настойчиво, громко. Теперь я убедилась, что из ванной всё может быть отлично слышно. Немного придя в себя, поняла, что шея нарывает так, что хочется выть. Наверное, только это и заставило меня открыть глаза. Несколько раз моргнув, я оценила обстановку. Псы лежали возле закрытой двери в ванной. Одного из них окружали следы крови, но незначительные и уже потемневшие. Я тоже лежала на полу, лицом в холодный, грязный кафель. Справа от меня валялись игла, пустая бутылка водки и окровавленный нож. Даже не знаю, чья именно кровь была на лезвии. В голове взрезало, отчего я поморщилась. Что ж… я слышу, вижу и чувствую. Значит, моя операция прошла вполне себе успешно.
Тем временем в дверь продолжали стучать. У меня проскочила мысль, что это может быть ФБР, но вряд ли они бы среагировали столь быстро. Я поднялась с пола. Земля под ногами казалась надёжнее. Повернувшись на зеркало, узрела странную картину. Я выглядела так, словно меня убили, но я внезапно решила воскреснуть. Нет, я точно не умирала. В моей памяти всё ещё живёт воспоминание о том, какого это. Губы и кожа побледнели, убранные в пучок волосы выпали из причёски, засохшая кровь украшала всю шею и часть одежды. Нельзя было открывать дверь в таком виде. Нельзя было вообще оставаться в столь плачевном состоянии. Проведя рукой по лицу, я постаралась взбодриться.
Я медленно стянула с себя одежду, оставляя её лежать на полу. Убрав лишние предметы из раковины, стала смывать кровь с рук, а потом с шеи. Каждый раз, когда я касалась области ранения, чувствовала что-то мерзкое, ноющее. Вылив на шею остатки спирта, вытерпела безумное жжение. Теперь кричать было нельзя. Если бы это услышали незваные гости, возникла бы уйма вопросов. Стерев последние следы операции с кожи, увидела, что вокруг швов уже образовалась огромная, тёмно-синяя гематома. Нужно было скрыть её.
Я открыла дверь, и псы поднялись, выбегая и следуя в коридор. Захлопнув дверь в ванную, распустила волосы и торопливо отправилась в спальню, выбирая, что быстрее всего надеть и что скроет шов. Нашлось лишь чёрное кружевное платье с самым высоким воротом. Настроение было явно не то, но я натянула его на себя, игнорируя сонливость и ноющую боль в шее, голове и затылке.
Наконец я добралась до двери, отпирая её. За порогом стояла женщина лет сорока. У неё был крайне серьёзный, сосредоточенный вид. Руки были убраны в карманы длинного пальто, а на плече висела объёмная сумка. Похоже, сделанная из кожи змеи.
— Марлен Каллен? — спросила она, с ноткой подозрения спросила женщина. — Я доктор Рейнор, психотерапевт Джеймса Барнса. А вы, я полагаю, его девушка?
Всё-таки этот хрен что-то натворил. Я лениво кивнула.
— Он пропустил два сеанса. Я должна была заявить в полицию вчера, но сделала это сегодня.
Два сеанса. Дерьмо. Я пролежала в ванной дольше, чем планировала.
— У вас всё в порядке? Выглядите нездорово.
— Ничего не могу поделать, — угрюмо отозвалась я.
— Вы знаете, где Джеймс и что с ним?
Мне стало неловко. Я так ничего о нём и не узнала. Нервно натянув горлышко платья, покачала головой. У меня не было возможности контролировать его. Но, если он пропустил уже два сеанса, значит, что-то его задержало. Нужно будет проверить мобильник.
— Он в Балтиморе, в Мэриленде. Джеймса уже арестовали и держат в полиции. Мистер Уилсон ждёт его освобождения, — сообщила она, а я, сама того не ожидая, выругалась. — Мне пришлось доложить о прогулах, это входит в мои обязанности.
— А Уилсон-то зачем? — спросила я, но, скорее, у самой себя.
— Не знаю. К этому я не отношусь, — призналась доктор Рейнор. — Я собираюсь лететь в Мэриленд. Ещё одна моя обязанность, как его врача. Составите мне компанию, мисс Каллен?
В голове снова заболело. Уголок губы дрогнул, что я вовремя сосредоточилась на гостье, согласно кивая ей. Грёбаный Баки Барнс. Знала же, что так будет!
— Конечно, у меня есть время собраться?
— Если вам хватит двадцати минут.
— Вполне достаточно. Чай, кофе, виски? — спросила я, впуская женщину в квартиру и отгоняя псов.
— Воды.
Я снова кивнула и проводила её на кухню. Налив стакан воды, молча скрылась за дверью спальни. Нужно было собраться с мыслями. Нельзя, чтобы доктор Рейнор, Баки или даже Сэм узнали, что я провернула, оставшись одна в Праге. Нужно было собрать вещи, взять Четвёртого и ехать в аэропорт. Просто сделать вид, что всё в порядке и ничего не произошло. Не считая того, что Баки арестовали. Не считая того, что я нарушила правила договора и изъяла чип, вживляя его собаке. В любом случае, к притворству мне не привыкать.
