***
Ранним утром следующего дня, когда солнце ещё не взошло над горизонтом, Мирабель приоткрыла глаза, постепенно просыпаясь и наслаждаясь теплом мужского тела, обнимающего её со спины. Ей всё ещё не верилось, что это действительно происходит, что это не очередной счастливый сон и не помутнение влюблённого разума. Повернувшись лицом, она принялась нежно расцеловывать мягкую кожу, пытаясь разбудить Бруно. Когда мужчина открыл глаза, он мило улыбнулся, вновь мягко приобняв девушку. — Я так счастлив… — совсем тихо прошептал он, уткнувшись носом в тёмные кудри, словно котёнок, нашедший тепло. Мирабель отвечала ему нежным поглаживанием спины, давая понять, что его чувства абсолютно взаимны. Ещё какое-то время влюблённые наслаждались приятным теплом утреннего пробуждения, а невидимые следы бурной ночи покрывали их тела, заставляя краснеть и сильнее прижимать к себе. — Мне нужно идти, скоро все проснутся. — грустно прошептала Мирабель, обхватив худое лицо ладонями, в то время как Бруно смотрел на неё сверху вниз и в его глазах виднелось искреннее разочарование. — Хорошо. — выдохнул мужчина, и вскоре Мирабель ушла, поцеловав Бруно на недолгое прощание и одарив лучезарной улыбкой, прежде чем скрыться за дверью, оставив его одного. Мужчина почувствовал, словно из его души пропала невероятно важная частица, однако тот прекрасно понимал, что они встретятся вновь за завтраком и лишь эта мысль заставляла сердце мужчины биться. Воспоминания о прошлой ночи не давали покоя и внезапно он откинулся на подушку, закрывая глаза руками, чувствуя, как на скулах появляется заметный румянец, а тело охватывает жар и лёгкое возбуждение. — Боже… — прошептал он. — Я знаю, что ты никогда не простишь меня, ведь я совершил страшную ошибку, но это самая лучшая и искренняя ошибка за всю мою жизнь.
***
Прошлой ночью Тем вечером юная Долорес уснула раньше обычного. Стоит отметить, что ей довольно редко удавалось это сделать, особенно учитывая все посторонние шумы в доме и во всём Энканто, что так тонко чувствовал её поразительный слух. Сон её был беспокойный и чуткий, и вскоре она проснулась от странных звуков в доме. Девушка приподнялась с кровати, начиная вслушиваться: «Возьми меня… Возьми меня, пожалуйста…» — шептал женский голос, который было трудно различить и смуглые щеки Долорес резко покраснели, в то время как сама девушка была уверена, что звуки идут с комнаты родителей. Она быстро откинулась на постель, крепко закрывая уши руками, не желая слышать того, что ей слышать не стоило никогда, однако кое-что она всё же успела разобрать: «Ты уже моя». Это… Это определённо был голос Бруно. Девушка вновь настороженно прислушалась, однако слышала лишь странные звуки и шуршание постели. Голос дяди произнёс ещё несколько слов, прежде чем на лице Долорес отразилась маска ужаса. Мирабель! — Что… — неосознанно прошептала она и оглушающая пустота в её ошарашенном разуме сделала тихий шёпот смертельно громким, отчего та закрыла уши, не желая больше слышать ни собственных мыслей ни ужасного греха, происходящего в комнате Бруно. В душе её боролись два чувства: сильный страх и ужасное отвращение. На самом деле, она понятия не имела, что ей чувствовать, но сейчас её единственной целью было уснуть как можно крепче и надеяться, что это был лишь страшный сон, что выдал её уставший от невыносимого шума разум.***
На завтрак сегодня был омлет с ветчиной и помидорами, запах которого Бруно чувствовал даже находясь в своей комнате, отчего сильный прилив тошноты обрушился на мужчину и тот прикрыл рот рукой. Он не представлял, как будет сидеть за столом под внимательные взгляды семьи Мадригаль, но возможность и желание увидеть Мирабель были гораздо сильнее всех испытаний. В конце концов он покинул тёплую постель и чуть вздрогнул от непривычной утренней прохлады. Он всё ещё был абсолютно обнажён и тихими шагами подошёл к большому зеркалу, вглядываясь в своё отражение. Его отвращение к собственному телу никуда не делось, однако краем сознания он позволял себе считать, что, возможно, именно в этот момент он ненавидел себя чуточку меньше, чем раньше. «Мирабель сказала, что я красивый…» — крутилось в его голове, в то время как Бруно всё внимательнее разглядывал впалый живот и стройные бёдра. Воспоминания этой долгожданной ночи вновь нахлынули на его влюблённый разум, отчего тот закрыл глаза, медленно проводя руками по тонкой шее и выступающим ключицам. Казалось, он всё ещё чувствовал на них жаркие поцелуи своей любимой. Поцелуи Мирабель, чья улыбка была ярче тысячи солнц. Касания той, что считала себя лишней в своей собственной семье. И горячее дыхание Мирабель, что навсегда нашла своё место в измученном сердце Бруно. Наконец он отошёл от зеркала, вновь улыбаясь своей самой лучезарной и искренней улыбкой. Спустя несколько минут мужчина был полностью одет и осторожно вышел из комнаты, не став запирать дверь на ключ.***
Когда все начали постепенно собираться за столом, с удивлением замечая, что абуэла до сих пор не пришла, тревожный взгляд Мирабель искал среди родственников Долорес, что могла открыть их страшную тайну. И, когда девушка вышла к столу, бросила ошарашенный взгляд на Мирабель, а затем и на всех остальных. Молчать ей хотелось меньше всего. И в тот момент, когда она опустила взгляд, набирая воздуха для того, чтобы наконец рассказать о том, что тревожило её этой ночью, рядом сел Бруно. Долорес лишь тихо пикнула, задержав дыхание от внезапного страха. Мужчина грозно посмотрел на неё, сжимая в руке столовый нож, и страх окончательно поглотил бедную Долорес. Это было именно то чувство, из-за которого та и не решалась рассказать о тихих шагах по дому и хриплому шёпоту все эти десять лет его одиночества. Разумеется, Бруно никогда бы не причинил вреда никому из своей семьи, однако в лёгкой немой угрозе не было ничего страшного, особенно, когда дело касалось таких вещей. Именно поэтому в этот момент ему приходилось притворяться тем самым злодеем, каким его считали горожане, отчего он чувствовал себя ужасно неправильно. Напряжение нарастало и масла в огонь добавил омлет, стоящий перед Бруно. Есть совершенно не хотелось, однако, почувствовав на себе умоляющий взгляд Мирабель, тот всё же принялся за завтрак. Прежде чем он успел с угрызением совести попробовать хотя бы малую часть, в комнату вбежала Пепа. — Бруно! Мама… она… она… — слёзно кричала женщина, в то время как над ней оживилась чёрная туча, заливая дождём всё вокруг. Мужчина резко подорвался, а за ним последовали и все остальные.