Формула счастья

Жарким августовским вечером черноволосый парень торопливо шёл по улице. В правой руке он сжимал пять долларов. Свернув за угол, мальчик ускорил шаг, ему хотелось поскорее попасть домой. В конце концов, завтра начиналась учёба в старшей школе, поэтому опаздывать было нельзя. – Эй! Пацан! – брюнет не оборачивался на крик в надежде, что обращались не к нему. – Эй, ты, мелкий! Аккерман! – Тч. – парню пришлось остановиться, поскольку произнесённая фамилия принадлежала ему. – Леви, ты оглох, что ли? – Леви повернулся на шум и подошёл ко двору дома своего соседа Юджина Уотерса, который так настырно призывал его. Мужчина сидел в плетеном кресле. – Чего тебе? – буркнул Леви. Парню пришлось встать на цыпочки, чтобы заглянуть через забор. – Ну и грубиян же ты, пацан, – усмехнулся сидящий в кресле рыжеволосый мужчина с бутылкой пива в руке. – Вижу, ты всё не растёшь. Кушель тебя совсем не кормит? – Юджин расхохотался так, что его пиво расплескалось. В глубине души Леви надеялся, что этот рыжебородый ещё и свалится со стула, в котором он явно застрял. – Ну так чего тебе? – повторил Аккерман, сжав зубы от раздражения. – Твоя мать, помнится, у меня денег занимала. Обещала отдать, а уже месяц прошёл. Я конечно всё понимаю, соседи, как-никак. Я тебя ещё малым помню и мать твою сто лет знаю, но всему есть мера. Этот мир так устроен, что иногда нужно вовремя взять быка за рога... – Давай ближе к делу, – Леви прервал "философствования" своего "дорогого" соседа – От меня ты что хочешь? – слегка суженные, серые глаза подростка сверкнули. Парень терпеть не мог бессмысленных разговоров. – Ну так ты передай мамаше, что я человек терпеливый, и раз уж у неё денег нет, пусть отдаст чем-нибудь другим. Женщина она умная, ещё и красивая, и пока ещё молодая, если ты понимаешь, к чему я клоню. – мужчина вновь расхохотался. – Тч, – рука Леви уже была готова врезать тому прямо в челюсть. Учитывая размер и объём щёк Юджина, после удара даже лёд бы прикладывать не пришлось. Но Леви сумел подавить в себе злость, помня, что драки с соседями им ни к чему. У семьи Аккерманов итак была не самая благополучная репутация. Поэтому парень разжал кулак и, запустив руку в карман, молча протянул Уотерсу три доллара из пяти. – Мы в расчёте? Помнится, мама занимала у тебя три доллара. – А как же проценты за ожидание? – ехидно проговорил рыжебородый. – Обойдёшься, – бросил Аккерман и резким движением убрал оставшиеся деньги в карман. – Раз мы в расчёте, мать мою больше не беспокой. – Поглядите, какой серьёзный, – Юджин лишь продолжил гримасничать, отхлебнув пива. – Деньги-то откуда? Украл, поди? Или заработал? – Не твоё дело. – отрезал Леви. – Ах да, ты же у нас умный. Глядишь, будешь первым Аккерманом закончившим школу. Главное, чтобы по стопам дядюшки не пошёл, второго такого нам здесь не надо. Помню, как он всю округу запугивал одним своим видом. – Да, он как раз приехать собирается, – громко сказал Леви. – Ч-что? Кто? Куда? – Юджин так занервничал, что ещё сильнее застрял в стуле. – Ты это серьёзно, пацан?! – До скорого! А лучше прощай! – Леви развернулся и зашагал по направлению к дому. – Стой, прошу, не говори, что твой дядя снова будет терроризировать округу! – до ушей парня донёсся истеричный вопль Уотерса. Леви проигнорировал его. Он был рад напугать этого жирного старикашку, который бил жену и недвусмысленно подбивал клинья к его матери. У парня в голове не укладывалось, что мама в самом деле опустилась до того, чтобы занимать деньги у Юджина Уотерса. Впрочем, зайдя домой и заглянув в холодильник, Леви понял, почему она так поступила. Но удивляться было нечему, Аккерман не помнил, чтобы у них в доме было что-то помимо замороженных овощей, пельменей, масла, картофеля и чая. Это при том, что мама работала в три смены, но при зарплате официантки было глупо рассчитывать на что-то большее. Леви это понимал и свои шестнадцать старался приносить в дом деньги любыми способами. Способов было немного и после самого эффективного из них у него часто были сбиты в кровь костяшки пальцев. И что важнее, мама об этом способе не знала, ведь он обещал ей не драться. Парень достал из морозилки пакет с замороженной фасолью и приложил к руке. Челюсть последнего парнишки оказалась твёрже, чем Леви предполагал. Впрочем, это стоило пяти долларов. Три из которых пришлось отдать этому жирному Уотерсу. Однако Леви обрадовался, что этот кретин отстал от него и его матери. Брюнет зажёг одну из двух конфорок плиты спичкой и поставил чайник, а после отыскал в комоде школьную форму. Закинув её стираться, Леви почувствовал, что фасоль на его руке слегка подтаяла. Пожарив её на сковороде с омлетом, Аккерман слегка улыбнулся, ведь его ждал поистине эксклюзивный ужин. Услышав звук открывающейся двери, парень поспешил спрятать руку со сбитыми кулаками в карман. – Леви, я дома, – в комнату вошла высокая, худая женщина с длинными дымчато-чёрными кудрявыми волосами. – Привет, сынок! – Кушель Аккерман прошла в кухню, и там её встретили серо-голубые глаза, такие же, как у неё самой. – Привет, мам. – коротко бросил парень. Он как раз выкладывал фасоль на тарелку. – Прости, я умчалась и ничего не приготовила. – виновато улыбнулась женщина. – Перестань. Я и сам могу, – отмахнулся Аккерман и поставил блюдо на стол. – Заварю тебе чаю. – И чем я заслужила такого прекрасного сына? – Расправив складки длинного розового платья с мелкими цветочками, Кушель села за стол. – Я расплатился с Уотерсом, – Леви проигнорировал ласку матери и поставил на стол две кружки чая. – Не занимай больше денег у этого козла. – Леви, ты же знаешь… – Кушель тяжело вздохнула. – Я знаю, а ты знаешь, что этот урод про тебя говорил? – бросил Аккерман, подняв взгляд на мать. Парню уже надоело видеть, как она унижается перед соседями. Леви понимал, что мама делает это из-за него, и от этого становилось ещё противнее. – Мало ли что про меня говорят. Тебя не должно это волновать. Надеюсь, ты не подрался с ним или с кем-нибудь ещё. – женщина поменяла свой привычный ласковый тон на более строгий. – Я обещал этого не делать, поэтому, пожалуйста, не надо задавать мне этот вопрос в тысячный раз. – произнёс Леви, стараясь скрыть раздражение в голосе. – Прости. Ты прав, я должна тебе доверять, – Кушель улыбнулась, взглянув на сына. Но Аккерман отвёл глаза, понимая, что не оправдывает доверия матери. – Там осталось два доллара. Можем заплатить за воду. – проговорил парень и уткнулся в тарелку. – Ты мне очень помогаешь. Но ты не разве хотел отдохнуть перед школой? – сочувственно произнесла женщина. – Отдохнуть? Сидеть на гаражах со всякими обкуренными придурками? В школу пойду, хоть будет чем заняться, – хмыкнул Леви, всё также не поднимая взгляда на мать. – Если бы я её бросил, мог бы больше денег зарабатывать. – Мы ведь кажется уже решили, что не будем обсуждать эту тему, – голос Кушель вдруг похолодел. Леви понял, что разозлил маму, но тем не менее собирался стоять на своём. – Ты закончишь школу и будешь учиться, чтобы… – Чтобы что? – Аккерман перебил мать. – Чтобы не стать непонятно кем, как… – Как кто? Ты ведь хотела сказать про Кенни? – Леви сжал зубы, устремив взгляд на стену с облезающими обоями. Каждый раз, когда речь заходила о его судьбе, мама вспоминала дядюшку Кенни, по стопам которого парень никак не должен был пойти, и ему уже надоели разговоры об этом. – Забудь про Кенни, я тебя прошу. – Кушель положила руку на лоб. – Забудешь про него. Вся округа только про него до сих пор говорит, – едко усмехнулся парень. – Он уже бросил школу в моём возрасте, и ты кстати тоже. – Я уже говорила – я ушла из школы, потому что родила тебя, а Кенни, к сожалению, не самый лучший пример для подражания, хоть он и твой дядя, заботившийся о тебе. – Да уж заботился он о нас. Свалил непонятно куда и не объявлялся восемь лет, а то и больше. – злостно цыкнул парень. – Леви… – А папа тоже бросил школу? – произнёс Аккерман, взглянув на мать в упор, заранее зная, что она отведёт глаза и откажется говорить об этом. – Твой… папа не объявлялся после твоего рождения. Я уже говорила, что не знаю, где он. – проговорила Кушель, оттянув назад пряди волос, в надежде прогнать боль, вспыхнувшую в висках. – Ты постоянно это повторяешь, – хмыкнул Леви. – будто скрываешь его от меня. – Леви, я не могу изменить прошлое и заставить твоего отца не сбегать в неизвестном направлении после того, как мы… – Да-да после того, как вы сделали меня в первый день вашего знакомства, а потом, по твоим словам, он исчез на следующий же день, и ты даже имени его не помнишь, я правильно понимаю? – Ты хочешь, чтобы я извинилась, что не нашла тебе отца получше? Или что мы живём так, как живём? По крайней мере, у тебя есть возможность изменить свою жизнь, и, если ты этого хочешь, прекращай думать о том, чтобы бросить школу. – проговорила Кушель, глядя на сына. Её серые глаза сделались похожими на льдинки. Леви никогда не боялся матери, но знал, что доводить её не стоит. Да и не хотелось ему, чтобы мама нервничала. Того и гляди от таких разговоров она заплачет. Конечно, парня раздражало незнание того, кто его отец и ещё больше бесила вся эта тайна вокруг Кенни. Сильнее всего Аккермана угнетал факт того, что папа с мамой завели его случайно, когда Кушель забеременела в пятнадцать лет от человека, чьё имя даже не запомнила, потому что человек, являвшийся Леви отцом, попросту исчез. Но меньше всего ему хотелось ссориться с мамой, а уж тем более причинять ей боль расспросами о том, о чём она явно не хотела говорить. Ведь кроме мамы у Аккермана никого не было. – Прости, – произнёс Леви, взглянув на мать виноватыми глазами. – Но, ты же знаешь, я хочу бросить школу ради того, чтобы хоть как-то тебе помочь. – сказал он искренне. – Знаю, милый, – голос Кушель снова приобрёл ласковый тон. – Но я уже говорила, что это не твоя забота. Ты поможешь мне, если будешь продолжать хорошо учиться. Ты уже думал об экзаменах? – Нет. Я вообще не представляю, чем хочу заниматься в этой жизни, – честно признался Леви, продолжив копаться в тарелке. От слова «экзамены» у парня тут же пропал аппетит. – Ну, время ещё есть, – улыбнулась Кушель, подумав, что эту тему пока лучше не поднимать. – Раз у нас целых два доллара и мои чаевые, мы наконец заплатим за воду, и я смогу взять выходной. Я бы даже могла приготовить тебе особенный завтрак в честь первого дня в старшей школе. – радостно проговорила женщина, ласково глядя на сына. – Давай, ты завтра просто поспишь, а хлопья молоком я сам залить могу. – сказал Леви равнодушным тоном. – Ха-х, ладно. – Кушель засмеялась, но Аккерман видел, что мать расстроилась. Она переживала, что совсем мало проводила времени с сыном. Леви и сам чувствовал себя одиноким, хоть и знал, почему мать оставляет его так часто. Но сейчас он хотел одного – чтобы мама хоть немного отдохнула, ведь она работала день и ночь почти без выходных. Аккерман знал, что, когда он завтра отправится в школу, она будет спать, а когда он вернётся, уже мама пойдёт на работу, и он снова останется один. Леви привык к этому и не осуждал мать. Скорее он осуждал самого себя за то, что не может ей помочь. – Какой ты всё-таки заботливый у меня, – улыбнулась Кушель, прервав размышления сына. Аккерман слегка улыбнулся в ответ, а после убрал тарелки со стола. Когда Леви помыл посуду, мама уже спала. Аккерман догадывался, что она заснула, даже не переодевшись, потому что слишком устала, поэтому накрыл её одеялом и пошёл в свою комнату. В конце концов опаздывать в первый день школы было нельзя. Утром Леви как всегда съел хлопья с молоком на завтрак, отгладил свежевыстиранную форму и отправился в школу. Учебное заведение было далеко от дома, поэтому Аккерман всегда выходил заранее ещё до рассвета, чтобы прийти вовремя. К тому же, Леви не любил ездить в общественном транспорте и добирался до школы пешком. Пешие прогулки – одна из немногих вещей, которая радовала парня в этой жизни. Гуляние по такому району конечно не сулило ничего хорошего, но у Леви с собой всегда был нож. К тому же дядя Кенни ещё в детстве показал ему пару приёмов, которые не раз помогали ему добраться домой без увечий и украденных денег. Леви не слишком радовался возвращению в школу. Там наверняка ничего не изменилось. Когда Аккерман зайдёт в класс, все начнут шептаться о том, что он так и не вырос за лето, что он снова в старой, застиранной форме и что у него такой вид, будто бы он хочет их всех поубивать. Это было недалеко от истины. Леви не питал глубокой симпатии к одноклассникам. Большинство из них были детишками из богатых семей, чьи родители носили учителям подарки на праздники, чтобы их деткам ставили отличные оценки и те поступили в престижные университеты. Все эти детишки смотрели на Аккермана, как на мусор, хоть и не показывали этого, зная, что у того тяжёлая рука несмотря на низкий рост. Леви не трогал их, потому что обещал матери не драться во избежание проблем с учителями. В отличие от других родителей, у Кушель не было возможности дарить учителям подарки, поэтому парню приходилось добиваться всего своим трудом. Он никогда не опаздывал, выполнял всю домашнюю работу, даже выучился писать каллиграфическим почерком. Леви стал идеальным учеником, чтобы никто не мог к нему придраться, чтобы никто не догадался, что он сын тридцатилетней официантки, живущий в самом неблагополучном районе города среди алкоголиков, наркоманов и прочего сброда. И у учителей не оставалось выбора, кроме как ставить ему отличные оценки. Когда Аккерман зашёл в класс, всё произошло в точности, как он полагал – снова этот шёпот, хихиканье и презрительные взгляды одноклассников в новых, дорогих, брендовых вещичках. Леви молча сел за свою первую парту на среднем ряду, игнорируя весь мир вокруг себя. До звонка оставалось пять минут, но внезапно в класс вошла директор школы. Она сказала всем сесть, а после сделала объявление о том, что в их классе будет новая ученица. Леви не поднимал головы, посчитав, что эта информация для него не имеет ценности. Просто в классе станет на одного раздражающего человека больше – вот что это значило для Аккермана. Но все вдруг заахали и зашептались, и парню стало интересно, что или кто вызвал у них такую реакцию. Леви поднял взгляд и увидел за спиной директрисы девочку. Первое, что Аккерман заметил, она была высокой. Выше его точно. Впрочем, это не являлось показателем, поэтому вероятнее всего она просто среднего роста. Второе, что бросалось в глаза – это огромные квадратные очки в чёрной оправе с толстенными линзами, закрывавшие чуть ли не половину её лица. Каштановые волосы были собраны в длинный, лохматый хвост, из которого выбивались кучерявые пряди чёлки, падающие на её широкий лоб. В отличие от хихикающих, всполошившихся одноклассников, Леви не заметил в ней ничего особенного, лишь задумался о том, как её нос выдерживает очки такого размера. Оставив девочку на попечение учителя, директор вышла из класса. – Итак… куда бы мне тебя посадить? – задумчиво произнесла учительница. – Судя по всему, только на первую парту. Она как раз свободна. Присаживайся. – Леви цыкнул про себя, поняв, что речь про его парту. Парень всю жизнь сидел один, и соседство с кем-либо его нисколько не прельщало. Но выбора не оставалось, поэтому он молча стал наблюдать, как эта долговязая девчонка села рядом с ним. – Привет, – голос этой очкастой был удивительно низким, что слегка обрадовало Леви, которого раздражали писклявые, высокие девчачьи голоса. – Я Ханджи Зое, – она подняла на него свои глаза-очки, и Аккерман увидел её лицо, но не счёл нужным в него всматриваться. – Леви. Аккерман, – коротко произнёс парень. – Но тебе эта информация ни к чему. Просто запомни, что это твоя половина парты, а эта моя. Ты не лезешь на мою, я на твою, и мы сосуществуем так до конца учёбы, – проговорил он сухо. – Ха-ха, вижу, тебя не слишком радует соседство со мной. – очкастая вдруг рассмеялась. Леви не понял, что именно вызвало этот хохот и уже собрался спросить, но прозвенел звонок. Учительница вышла к доске и записала тему урока. Увидев, слово «интегралы», о которых им рассказали в конце прошлого года, многие сразу бросились судорожно листать учебник, а главные умники сразу полезли в гугл. Леви попытался вспомнить, что такое интегралы. В целом он понимал, что они из себя представляют, но объяснить это человеческими словами было для Аккермана крайне сложно. К тому же, он терпеть не мог отвечать с места и отвечать при всём классе в принципе. – Я понимаю, что вы наверняка всё забыли за лето. Но возможно кто-то из вас всё же напомнит мне, что такое интегралы и какие существуют виды, – женщина обратилась к классу. Все дружно ахнули, когда вверх взлетела рука новенькой. Даже Леви удивился. – Ханджи? Хочешь ответить? – Интегралы - это понятие математического анализа, возникающее при нахождении площади под кривой, пройденного пути при неравномерном движении, массы неоднородного тела, и тому подобных, а также в задаче о восстановлении функции по её производной. Упрощённо интеграл можно представить, как аналог суммы для бесконечного числа бесконечно малых слагаемых, – на одном дыхании протараторила девушка. В кабинете послышались звуки падающих челюстей, одна из которых точно принадлежала самой учительнице. Леви, чего уж греха таить, и сам едва сдерживался, чтобы не открыть рот от удивления. – Совершенно верно. Ханджи, в какой школе ты училась, чтобы владеть такими знаниями в десятом классе? Хотя я не уверена, что столь подробная информация даётся в школьном курсе. – Я прочла это в одной книге. Ещё в седьмом классе, – ответила Зое. – Что ж, впечатляет. Впечатляет. Рада, что в наших рядах появилась столь одарённая ученица, – Ханджи слегка улыбнулась, но Леви знал, что эта фраза не предвещала ничего хорошего, ведь после неё по всему классу послышался шёпот. – Ха-ха, вы это слышали? – Да, она словно говорящая энциклопедия. – Тоже мне, зубрила нашлась. – Ну да, с таким-то лицом ничего не остаётся, как книги читать. – Спорим, она только зубрить и умеет, а на деле тупая, как пробка. – Вы видели её нос? Он же огромный. – А ноги, как палки. – А очки? Очки толщиной со стеклопакет. – Задние парты, тише! – учительница стукнула линейкой по столу. – Или же кто-то хочет выйти к доске и решить все примеры с пятой страницы? – проговорила она угрожающе. – Вы позволите? Я могу, – медленно произнесла Зое. Девушка даже не изменилась в лице, словно не заметила всех этих слов. Но Леви догадывался, что она всё слышала. – Что ж. Пожалуйста. Реши первые пять, а мы разберём способ решения. – Какой из четырёх способов, вы хотите разобрать? – так Ханджи решила пять уравнений четырьмя разными способами, и все ответы были правильными. Леви отсидел с ней ещё пять уроков, и не случилось момента, чтобы эта девочка в огромных очках не подняла руку, не ответила на вопросы учителя и не поразила весь класс, включая и самого Аккермана. Эта очкастая была умна. Нет, она была гениальна. Послушав её ответы, Леви сделал вывод, что в мире нет того, в чём она бы не разбиралась. Но лучше всего она знала физику. Аккерман понял это, когда эта очкастая решила пять задач за десять минут, а после достала какую-то тетрадь и стала что-то рисовать, параллельно составляя и высчитывая какие-то формулы всё по той же физике. Вскоре прозвенел звонок. Леви пришлось остаться, чтобы стереть с доски, поправить стулья и закрыть класс. Он был единственным, кому учителя доверяли ключ от кабинета. Аккерман дождался, пока все уйдут, и после взялся за тряпку. Вытерев доску насухо, Леви собрался уходить, но краем глаза заметил, что новенькая до сих пор сидела за их партой и что-то рисовала. Неужели она не услышала звонок? Это ж насколько надо быть оторванной от реальности? – Эй, четырёхглазая! – Ханджи подпрыгнула на стуле, словно очнулась от долго транса, а после начала крутить головой, желая отыскать того, кто к ней обратился. – Ха-х, довольно примитивная дразнилка для человека в очках, – заметила она. – Я думала, ты способен на большее. – Я не хотел обзывать тебя, – ответил Аккерман. – Просто не запомнил, как тебя зовут. – Ханджи. Хан-джи Зо-е. – по слогам проговорила девушка, подняв на него взгляд. – Да-да, собирайся уже, мне класс закрыть надо. – равнодушно бросил Леви. – Ох, видимо я опять замечталась. – Зое рассмеялась, подскочила с места и начала запихивать учебники в сумку. Забыв её застегнуть, Ханджи схватила со стола блокнот и уже хотела побежать, но зацепилась за ножку парты и растянулась на полу. Стоявший к ней спиной Леви вздрогнул от грохота и резко повернулся. Он не знал, как именно реагировать на упавшую на пол девушку, но очкастая почему-то начала смеяться. – Что смешного? – спросил Аккерман. Ханджи перестала хохотать и подняла на него удивлённый взгляд. – Что смешного в том, что ты упала? – парень повторил вопрос. – Ну, обычно, когда я падаю, все хохочут, вот я и привыкла смеяться вместе с ними. Странно, что ты не смеялся. – Зое начала закидывать упавшие вещи обратно в рюкзак. – Слушай, я, может, не самый дружелюбный человек на свете, но я не такой козёл, чтобы ржать, когда кто-то падает. – Леви хотел подойти и помочь ей, но девушка уже отряхнулась и встала, как ни в чём не бывало. – Ха-ха, это мило с твоей стороны. – улыбнулась Ханджи, поглядев на него. Аккерман смог рассмотреть её глаза. Они были большими, ярко-карими, словно крепко заваренный чай. Он не понимал, чему именно улыбалась эта чудачка, но её улыбка показалась ему милой. – Выходит, ты часто падаешь? – Леви не знал, почему задал ей столь странный вопрос и почему он вообще заинтересовался этим. – Да, я довольно неуклюжая. – усмехнулась Зое. – Это я уже понял. У тебя кровь на колене, – Аккерман заметил, как маленькая струйка крови стекала прямо на белоснежный гольф из её поцарапанной коленки. – Тебе надо в медпункт, – констатировал парень. – Я покажу тебе, где он. – добавил он, заметив странную растерянность в глазах девчонки. – Ха-х, ну, спасибо, сама бы я его не нашла. – Ханджи слегка смутилась, но постаралась этого не показывать. – Логично, ты же здесь первый день. Пошли, – Аккерман взял со стола ключ, подождал, пока очкастая выйдет, и закрыл кабинет. – Не в этом дело. Просто у меня топографическая агнозия, – призналась Зое, теребя волосы в хвосте. – Чего? Говори нормальным языком. – раздражённо бросил Леви . – Ну, я плохо ориентируюсь в пространстве, вернее, вообще не ориентируюсь. Я могу потеряться даже в знакомом месте, не говоря уже о чуждых мне ранее местах, поэтому я очень рада, что ты покажешь мне медпункт, – неловко улыбнулась Зое. – Тч. В таком случае, я провожу тебя туда. – произнёс парень. – Я не просила тебя об этом. Я сама могу. – всполошилась вдруг очкастая. Её и без того лохматый хвост кажется встал дыбом от возмущения. – Ты мне только рассказывала о своей невозможности ориентироваться в пространстве, – Леви был крайне удивлён подобному упрямству. Неужто эта чудила решила поиграть в независимость вместо того, чтобы принять его помощь, которую он вдруг решил предложить? По правде говоря, Аккерман сам себя поразил – альтруизм отнюдь не был главной чертой его характера, ведь парень с детства усвоил, что каждый в этом мире сам по себе. Но ему почему-то захотелось помочь этой очкастой. Ну или по крайней мере не хотелось, чтобы она блуждала по огромному трёхэтажному зданию с разбитой ногой. – Я делала это не для того, чтобы ты помогал мне из жалости. Я сама могу с собой разобраться, – не унималась Зое. – Я не просила тебя о помощи, и ты мне ничем не обязан. – Обязан, раз уж тебя угораздило шмякнуться на моих глазах, я за тебя отвечаю. Так что кончай изображать независимую. Пошли уже, четырёхглазая. – Леви зашагал по коридору в сторону медпункта, удостоверившись, что эта девчонка идёт с ним. – Ты снова меня так называешь. Я ведь уже сказала, что это прозвище довольно избито. – проговорила Ханджи язвительным тоном, догнав его. – И что? – Леви закатил глаза, эта хвостатая слишком много болтала. И хуже того - она кажется его дразнила. – А то, что ты мог пошевелить мозгами и придумать что-то более оригинальное. – продолжала смеяться Зое. – Ради тебя-то напрягать мозги? Размечталась, – бросил в ответ Леви. – К тому же – это первое, что приходит на ум. Как я по-твоему, могу что-то придумать, если я ничего не знаю о тебе? Кроме того, что очки твои больше твоего лица, четырёхглазая. – Хм, ты прав, это сложная ситуация, – Зое приложила палец к подбородку, и её лицо приобрело серьёзное выражение, будто она над чем-то раздумывала. – Но, если бы ты узнал меня получше, то смог бы придумать более креативную кличку. – произнесла Ханджи, слегка подпрыгивая при ходьбе. – Пока что, всё, что я выяснил, так это то, что ты много болтаешь, – цыкнул Аккерман. – А вот тебе и медпункт. Когда коленка Ханджи была обработана перекисью и заклеена пластырем, Зое вышла в коридор. Девушка начала размышлять, как ей одной найти выход из этого здания, в котором она с лёгкостью могла сто раз потеряться. Ханджи заблуждалась даже в знакомых местах, не говоря уже о совершенно незнакомом месте. – Эй, четырёхглазая! – Зое подняла взгляд и увидела, что этот странный парень из класса стоял возле подоконника. Оказывается, этот ворчливый, угрюмый коротышка в отутюженной рубашке до сих пор дожидался её. – Ты ждал меня? – смущённо-ошеломлённым тоном спросила девушка, подняв взгляд на Аккермана. – Как видишь, – бросил Леви. – Так уж случилось, что сегодня ты под моей ответственностью, поэтому да, я ждал – произнёс парень, отвечая на удивленный взгляд девчонки, чьи глаза, и без того выпученные из-за огромных стёкол в очках, стали ещё больше. – Не хочу, чтобы ты блуждала здесь до завтра в поисках выхода. Ну, пошли, чего застыла? – Аккерман зашагал вдоль коридора, и Ханджи молча поплелась за ним. Девушка то и дело глядела по сторонам, рассматривая всё подряд. Она напоминала маленького, любопытного ребёнка. Даже сквозь толщину стёкол Аккерман мог заметить, как горели её глаза. Они шли молча. Ханджи была слишком заинтересована архитектурой школьного здания и слишком смущена заботой этого мрачного чудилы, а Леви просто не любил разговоры. – Хах, ты прав, сама бы я выход не нашла. – усмехнулась Зое, когда они вышли на улицу. – Надеюсь, до дома ты дойдёшь сама? – всё также равнодушно спросил парень. – Да, думаю да, – проговорила Ханджи, слегка усмехнувшись. – Вон там машина моих…родителей. – сказала она, повернув голову. – Ну, тогда я могу быть спокоен, – Леви не слишком разбирался в автомобилях, но даже так смог сделать вывод, что эта машина дорогая. Впрочем, на других в эту школу никто не приезжал. Аккерман был единственным, кто ходил сюда пешком. Двое людей, которых очкастая нарекла своими «родителями», сделав перед этим странную паузу, улыбались и махали ей. – Тебя, кажется, ждут, – заметил парень, чувствуя себя лишним в этой семейной идиллии. – Ах, да, ты прав, я… – Зое о чём-то задумалась и, вернувшись в реальность, снова переполошилась. Во многом переполошилась потому, что до этого вовсю разглядывала своего случайного спутника, в надежде что он этого не заметит. – Ну, я… Я пойду тогда, – девушка взяла рюкзак за лямку двумя руками и попятилась в сторону машины. – Пока! До завтра! – Не шмякнись ещё раз. – произнёс Леви, глядя на её неуклюжую походку. – Ха-ха, постараюсь, – рассмеялась в ответ Зое. – И…Леви… – она вдруг замялась. – Что ещё? – спросил Аккерман, пытаясь понять, отчего эта чудачка вдруг так покраснела. – Спасибо тебе, – Ханджи подняла глаза и улыбнулась. Улыбнулась так искренне, что теперь пришла очередь Леви краснеть. Конечно зубы очкастой были до ужаса кривыми, но Аккерман даже не обратил на это внимания. – Ты очень… Очень мне помог. Ну, до встречи! – Зое помахала ему на прощание и вприпрыжку побежала к машине. – Пока… четырёхглазая, – Леви смотрел ей вслед, дождавшись, пока она сядет в машину. – Тч, чудачка. – он слегка усмехнулся, наблюдая, как Зое залезает на заднее сиденье. Эти двое «родителей» кажется были рады её видеть. Поняв, что ему здесь делать больше нечего, Леви развернулся и зашагал в противоположную сторону. Но его впечатление было ошибочным, ведь как только Ханджи села в машину, её встретил недовольно-истеричный визг её матери. – Ханджи, где ты испачкала гольф? Они же совсем новые! – женщина всплеснула руками от возмущения. – Я…я споткнулась и упала, – Зое опустила глаза, предчувствуя недоброе. – Но это ничего, кровь легко отстирывается холодной водой… – Ах, Ханджи! Ты же девочка! Девочка не должна ходить в грязных гольфах! Что подумают о нас учителя? – продолжала негодовать мать. – Я получила четыре пятёрки, – Зое попыталась перевести тему, но кажется чистота гольф волновала мать сильнее всего на свете. – И что это за парень тебя провожал? – подал голос отец, чей тон был ещё более недовольным. – А, это мой одноклассник, он помог мне найти выход. Мы будем сидеть за одной партой. Он очень… – Вот уж не думал, что в эту школу принимают подобный сброд, – едко произнёс мужчина, постукивая пальцами по рулю. – О чём это ты? – Ханджи явно не понравилось словосочетание, которым отец нарёк Леви. – Этот парень. Разве ты не видела, как он одет, дочь? – холодно проговорил мужчина. – Нет, я не обращаю внимания, во что одеты люди, – буркнула Зое, уставившись в окно. – А следовало бы, – произнёс отец нравоучительным тоном, от которого у Ханджи тут же заболела голова. – Этот парень явно из неблагополучной семьи. Тебе не следует с ним общаться. – Но он был добр ко мне, и… – Ханджи собралась протестовать в ответ на несправедливость, как делала это всегда, но её тут же перебили порцией новых лекций. – Я запрещаю тебе с ним общаться, – отрезал мужчина. Зое открыла рот от возмущения и уже хотела возразить, но отец завёл машину и начал сдавать назад. Ханджи фыркнула, достала из рюкзака первую попавшуюся книгу и стала читать, в надежде сбежать от реальности. Она уже выучила, что проще согласиться, чем спорить, а после делать всё по-своему желательно так, чтобы никто не узнал. – А как учёба? – приторно-ласковым голосом спросила мать. – Я уже сказала, четыре пятёрки, – буркнула в ответ Зое, не отрывая глаз от книги. Ей было противно слышать подобные гадости по отношению к своему… Другу? Ханджи не знала, как назвать этого мальчишку. Вряд ли слово «друг» было подходящим, ведь они знали друга всего несколько часов. К тому же, этот ворчливый коротыш явно не желал заводить с ней дружбу. Но несмотря на свой мрачный вид и довольно грубую манеру общения этот парень помог ей и был к ней добр. Ханджи слабо усмехнулась при мысли о том, что Леви Аккерман, пожалуй, единственный, кто был добр к ней с тех самых пор, как… Зое задрала голову наверх, сжала зубы и закрыла глаза, ей не хотелось думать об этом. Нет, это было слишком тяжело… Ханджи ещё не готова вспоминать об этом.