Формула счастья

Прохладным весенним днём двадцатитрёхлетний Леви Аккерман по привычке курил папиросу на балконе съёмной квартиры. Он вычистил все две комнаты до блеска и решил, что заслужил перекур, но тут парня отвлёк телефонный звонок. Увидев на экране мамин номер, Леви потушил папиросу о край балкона, не будучи уверенным в том, что Кушель не обладает суперсилой чувствовать сигаретный шмон через телефонную трубку. — Да, мам. Что случилось? — спросил парень, постаравшись придать голосу довольный тон, чтобы избежать вопросов о том, почему он такой грустный. — Разве что-то должно случиться, чтобы я захотела позвонить любимому сыну? — из трубки раздался ласковый голос Кушель. — Ты на работе? — Нет, выходной взял. — Ну и молодец, а то работаешь и учишься без выходных. Поди не отдыхаешь совсем, — залепетала Кушель в своей типичной заботливой манере. — Скоро получу диплом и найду нормальную работу. — успокоил её Аккерман. Леви конечно не особо волновал тот факт, что через полгода он будет не просто бариста, а бариста с юридическим образованием, но для мамы это было важно, поэтому парень послушно подыгрывал. — Может хоть тогда ты станешь заезжать к матери, — невзначай бросила женщина. Леви едва слышно вздохнул. — Мама, не начинай. Я же тебе звоню. — начал оправдываться Леви. Это было слабое достижение, учитывая, что звонил он в лучшем случае раз в неделю. — Сто раз говорила, давай я к тебе приеду, хоть посмотрю, как ты живёшь, — Аккерман закатил глаза — мама снова завела свою шарманку. — Ма, зачем тебе лишний раз напрягаться? — Леви решил приложить все силы, чтобы её отговорить. — Вот только не надо меня в старухи записывать, мне ещё даже сорока нет! Небось не хочешь, чтобы я приехала и увидела твой срач в квартире. — произнесла Кушель. — А вот щас было обидно, ты правда считаешь, что после того, как ты чихвостила меня за каждую пылинку, я способен оставлять срач в квартире? — спросил Аккерман. — Ладно, прости. Я просто скучаю по тебе. — печально произнесла женщина. — Я знаю, мам. Я тоже, — парень улыбнулся. — Я буду чаще приезжать, честно. — Хочется верить. Я уже Кенни стала чаще видеть, чем тебя. А это Кенни! — Кстати, где он щас? — Леви подпёр щёку рукой, приготовившись слушать длинный рассказ про Кенни. Маму он конечно любил, но слушать у него получалось лучше, чем говорить, а Кушель всегда была не прочь пожаловаться на Кенни, который опять что-то натворил. Рассказ про Кенни затянулся. Взглянув на часы, Леви понял, что ему надо бы выезжать. — Ладно, ма, мне идти надо. — Аккерману пришлось применить всё своё красноречие, дабы отвязаться от мамы так, чтобы она не обиделась. — Мне ещё четырёхглазую из аэропорта встречать. — Ханджи приезжает? Почему она мне не сказала? — Она мне сама только позавчера соизволила об этом сообщить, — проворчал Леви. — Погоди, а вы ещё общаетесь? — Конечно! Она мне звонит чаще, чем ты вообще-то, — сказала Кушель. — Ладно-ладно, я понимаю, вам надо побыть наедине. — женщина хихикнула. — Мам… — Леви покраснел. — Но, если вы потом не зайдёте ко мне в гости на котлеты, я не отдам тебе чайный сервиз! — заявила Кушель. — Да, придём мы, не переживай. — пробурчал парень. — Давай, пока. Леви положил телефон и пошёл собираться. Он снял с вешалки заранее отглаженные брюки, голубую рубашку и чёрный пиджак, уложил волосы привычным образом, слегка сбрызнул себя одеколоном и вышел на улицу. Пока Аккерман шёл в аэропорт, у него в голове проносились все события, которые они с Ханджи пережили за эти годы с тех пор, как она уехала. Он вспомнил, как продал зажигалку Кенни, чтобы купить телефон и звонить Зое. Как Ханджи откладывала всю стипендию, чтобы приехать к нему и как она рыдала в трубку, когда ей не дали стипендию из-за одной тройки. Как они спали на матрасе в его съёмной квартире, ведь Аккерман тоже все копил средства на приезд к ней. Их телефонные разговоры, растягивающие на несколько часов, сопровождались то весёлыми беседами, то совместными слезами тоски друг по другу. Со временем столь длинные расставания приводили к ссорам и перерывам в общении. Они много раз приходили к тому, что пора это прекратить и остаться друзьями. Леви уже и сам запутался, в какой стадии отношений они находились сейчас. В последнюю их встречу они с Зое поругались так сильно, что она улетела, пока он был на работе, даже не попрощавшись. Когда Аккерман решился позвонить девушке и спросил, конец ли это, Ханджи сказала, что ей надо подумать. Леви воспринял это как очередной перерыв в отношениях и возвращение во френдзону. Такие выкрутасы были Аккерману отнюдь не по душе, хоть он и прекрасно понимал, что тоже виноват в их ссоре. В тоскливые вечера одиночества, по привычке куря на балконе папиросы и мешая чай с коньяком, Леви был близок к тому, чтобы набрать её номер и сказать, что между ними всё кончено. Но так и не решился на это. Вместо этого просто звонил Ханджи и спрашивал, как у неё дела, всё ли в порядке, не нужно ли ей выслать деньги или что-нибудь. За это время Зое сильно изменилась. Во многом потому что в определённый момент её настигли карьерные неудачи, из-за которых девушка замкнулась в себе. Приехав к ней однажды, Леви узнал, что очкастая уже несколько месяцев сидела на антидепрессантах. Тогда парень едва не бросил учёбу, чтобы всё время находиться рядом с Ханджи, боясь, что её состояние ухудшится. Когда Аккерману наконец удалось вытащить девушку из депрессии, их отношения вновь пришли в здоровое русло. Новая неудача настигла их в момент, когда Леви наконец вернулся к учёбе, а через месяц Ханджи сообщила, что у неё случился выкидыш. Аккерман до сих пор помнил, как он зажимал рот ладонью, дабы подавить накрывшую его в тот момент истерику. Он не знал, что именно так надломило его тогда, но парню казалось, что ощущение того немого страха, который он испытал за Ханджи, не оставило его до сих пор. Не оставило его и чувство вины за то, что он не был в тот момент с Ханджи. За неосторожность, которую он допустил и из-за которой в итоге пострадала она. За ответственность, которую он не смог на себя взять. Эта ситуация окончательно отдалила их друг от друга. Леви рвался всё бросить и приехать к ней, но Ханджи отказывалась, говоря, что это того не стоит. Когда же Аккерман всё-таки приехал и предложил девушке на время переехать к нему, аргументируя это тем, что ей следует сделать перерыв, Зое рассерженно заявила, что его это никак не касается и не ему решать, что для неё лучше. Такие слова Леви забыть не мог. А когда Зое всё-таки к нему приехала, они лишь поругались ещё сильнее. По правде говоря, Аккерман уже плохо помнил, что, когда и как там было. Все события смешались. Он не помнил, кто провинился во время их последней ссоры. Может это не Ханджи сбежала от него, а он сам хлопнул дверью после её очередного отказа. Это было не столь важно. Важно то, что два дня назад Зое позвонила и попросила встретить её в аэропорту. Если верить её словам, очкастая прилетала, чтобы всё выяснить. Мысли о предстоящем разговоре как раз и вынудили Леви скурить вечернюю папироску с утра. Сейчас он едва сдерживался, чтобы не закурить вторую. Он пытался представить, что его ждёт. Вариантов было немного, либо очкастая скажет, что между ними всё кончено, либо предложит начать сначала. Вряд ли бы она решила прилететь только ради того, чтобы его бросить. Могла бы сделать это и по телефону. Это дало Леви надежду, что возможно она хочет возобновить отношения. Аккерман вдруг задумался, чего хочет он. Леви в принципе редко думал о своих желаниях. Плавание по жизненному течению его вполне устраивало, в этом он был чемпионом. По правде говоря, любовь Ханджи — это единственное, чего он действительно когда-либо хотел и за что был готов бороться. Раньше подобная одержимость казалась ему чем-то романтичным и страстным, но сейчас это больше походило на что-то нездоровое. За эти годы Аккерман так и не понял, как сделать Зое счастливой. В конце концов, они были слишком разными. Ханджи была не способна усидеть на одном месте, в отличие от Леви, который прирос к своему месту корнями. Аккерман мог всю жизнь спать в съёмной двушке на матрасе, работать в кофейне и резать колбасу на своём юридическом дипломе, он прекрасно понимал, что желающая открывать новые горизонты Ханджи так не сможет. Возможно, при большом желании Леви бы изменился, стал тем мужчиной, который ей подходит, но после всех ссор, парень не был уверен, что это того стоит. Конечно, он всё ещё любил очкастую, но эта любовь давно перестала давать обоим какую-либо радость. Погрузившись в столь глубокие раздумья, Аккерман и не заметил, как дошёл до аэропорта. Зайдя внутрь, он начал искать взглядом очкастую. Искать пришлось довольно долго. В такие моменты Леви проклинал свою карликовость, однако благодаря этому Аккерман научился видеть даже на самые длинные расстояния. Его зоркий глаз в конце концов разглядел силуэт Ханджи в другом конце зала. Зое щурилась и вертела головой по сторонам. Леви попробовал ей помахать, но она лишь продолжала смотреть куда-то мимо. Тогда Аккерман решил ей позвонить, но на телефон Ханджи отвечать не стала. Видимо он, как всегда, валялся в беззвучном режиме на дне чемодана. Тогда Леви решил действовать проверенным способом. — Четырёхглазая! — Зое тут же подскочила от резкого звука и, отыскав глазами источник шума, бросилась навстречу Аккерману, роняя сумки. Леви же шёл к ней на встречу более размеренной походкой, что, впрочем, не помешало Ханджи врезаться в него. — Леви! Привет! — Зое улыбнулась и оглядела парня сверху вниз. На Аккермане был привычный строгий костюм без единой складочки. Ханджи, которая спокойно выходила на улицу в тапочках и пижаме, искренне не понимала той педантичности, которой Леви придерживался в вопросах внешнего вида, но и не упускала возможности полюбоваться эстетикой мужского пижонства. — Отлично выглядишь! — Ханджи не придумала, что ещё можно сказать. Кидаться к нему в объятия, а уж тем более целовать после их последних ссор было более чем неуместно. — Ты…ты тоже, — немного помолчав, произнёс Аккерман. Стиль одежды Зое хоть и стал менее вычурным, но сохранил былую придурковатость и чудачество. На её футболке были изображены Сальвадор Дали, Фрида Кало и Вангог в машинке. Тёмно-синие джинсы украшала вышивка из планет солнечной системы. Образ завершал разноцветный, вязанный кардиган и удивительно белые кеды. Однако стильность наряда Ханджи сейчас не слишком заботила парня. Оглядев девушку, Леви заметил, что она поправилась, её кожа приобрела здоровый оттенок, и даже вечные синяки под глазами стали менее заметными. Ханджи в целом выглядела очень хорошо. — Устала? — Аккерман забрал у неё сумки. — Ага. — Ханджи улыбнулась и вздохнула с облегчением. — Голодная? — Не то слово! — Зое рассмеялась. — Что ты выберешь: не очень увлекательную прогулку до моего дома или поездку на такси? — спросил парень. — Ух, думаю, такси будет лучше. Правда я думала над тем, чтобы сначала поискать гостиницу, — смущённо проговорила Ханджи, изо всех сил стараясь не краснеть. — Эй-эй-эй, зачем тебе эта морока? Оставайся у меня сколько нужно. — сказал Леви, мягко говоря, охренев от заявления очкастой. — Но я… — Нет, очкастая, это не обсуждается, — серьёзно проговорил парень. — Я что, зря отдраил всю квартиру? — Да ты её каждый день небось драишь до блеска, чудо, что дырок в стене не наделал! — съехидничала Зое. — Возможно, но тебя там уже ждёт сюрприз. — хитро произнёс Аккерман, предугадывая реакцию девушки. — КОТЛЕТКИ? — Ханджи ощутила бурление в животе. — Угу. — С ПЮРЕШКОЙ? — С пюрешкой, с пюрешкой, так что не отпирайся. — сказал Леви. — Ладно, убедил! — Зое схватила парня под руку и они зашагали к выходу. На такси оказалось ездить куда приятнее, чем Леви себя представлял. Через десять минут они уже были на месте. — Иди в душ, а я пока на стол накрою, — сказал парень, заходя в дом. — Полотенца там есть. Ты кстати забыла у меня свою пижаму, я постирал и погладил, так что можешь её надеть. — Ханджи на несколько секунд лишилась дара речи после такой заботы, потом очнулась и поковыляла в сторону ванной. Леви переоделся в домашнее, не желая нести в дом уличную пыль, после чего накрыл на двоих и стал заваривать чай. В этот момент на кухню как раз зашла Ханджи. Она протёрла теперь уже короткие волосы полотенцем, и они мокрыми волнами упали на плечи. Девушка облачилась в ту самую жёлтую пижаму с зебрами, которую Леви для неё погладил. — Мне стооолько всего тебе надо рассказать. — Зое лениво потянулась и села на табуретку, скрестив ноги. — Поешь сначала. — бросил парень и поставил на стол две кружки чая. Ханджи с аппетитом накинулась на еду, и Леви всё с тем же умилением, которое он пронёс сквозь года, наблюдал за тем, как очкастая ест. Неловкое напряжение, возникшее между ними в момент встречи, практически пропало, стоило им только зайти в дом. — Нет, я всё-таки должна сказать, — сказала Зое, макая котлету в пюре. — Ты между прочим находишься в одной комнате с… — она сделала театральную паузу. — С доктором астрофизических наук! — девушка победно вознесла кулаки к потолку, а Леви чуть не подавился чаем. — Ты… тебе дали докторскую степень? — переспросил Аккерман. — Ага! Ты рад за меня? Скажи, ты рад? — девушка перегнулась через стол и начала тыкать Леви в плечо. — Ну так, я с самого начала был в тебе уверен, — Аккерман самодовольно усмехнулся. — Но я в самом деле за тебя рад. Ты молодец. — Знаю-знаю, думаю, за это надо выпить! У тебя есть выпивка? — спросил Ханджи. — Ну, есть коньяк, — Леви открыл холодильник. — А водки нет? — Водка есть. — Аккерман взял бутылку и достал две рюмки из шкафа. — Удивительно, что у тебя столько алкоголя. — настороженно заметила Зое. — Да я водкой окна мою. Хорошо очищает. — отмахнулся парень. — М-м, а коньяком ты туфли полируешь? — ехидно спросила очкастая. — Горло полоскаю. — сострил Леви и поставил на стол две рюмки. — Не помню, чтобы у тебя была тяга к выпивке. — Зое подозрительно прищурилась. — Ну, сейчас не обо мне речь. Мы пьём за твои успехи. — сказал парень и одним глотком осушил рюмку. Водка не была любимым его напитком, поэтому Леви потянулся за закуской. Ханджи в отличие от него могла глушить водку с абсолютно ровным лицом, не закусывая. В такие моменты она особенно сильно напоминала Кенни. — А тебе разве можно сейчас? — настороженно спросил парень. — Не волнуйся, я не на таблетках, — успокоила его Ханджи. — И не беременна, если ты об этом. — Тогда ладно. — Леви успокоился. — И что теперь? — В смысле? — Зое с хрустом надкусила солёный огурец. — Ну, что дальше? Нобелевская? Или сразу полёты в космос? — спросил Леви и макнул кусок котлеты в лужицу кетчупа на своей тарелке. — Думаю, пока можно сделать перерыв. — радостно произнесла девушка, похрустывая огурцом. — Ясно, и насколько этот перерыва затянется? — Аккерман приподнял бровь. Такого он не ожидал. — Не знаю, может быть я вообще останусь здесь. — беззаботно бросила Ханджи. — Может быть? — Аккермана совсем не прельщала подобная неопределенность. Ему показалось, что Зое в очередной раз хочет использовать его в качестве запасного варианта или гостиницы. — Ну, если ты не против конечно. — Ханджи заметила странное недовольство в интонации парня и попыталась сгладить углы. — Я-то не против. Просто это очень неожиданно. — Леви пытался понять, что у очкастой на уме. — Если тебя это напрягает, нам необязательно жить вместе, если тебе некомфортно, я могу перекантоваться у тебя, а потом найти другую квартиру. — Я не об этом. — Леви прервал тараторенье очкастой. — А о чём? — напрямую спросила Ханджи, взглянув Аккерману в глаза, которые тот начал отводить. — Если тебя что-то не устраивает, говори. — Ладно, — Леви прокашлялся. Говорить правду ему не очень хотелось, он понимал, что Зое обидится. — Ты несколько месяцев не объявлялась, а теперь вдруг хочешь так просто взять и возобновить отношения. Хотя отношений у нас никогда и не было. Но ты видимо решила поэкспериментировать? — Ёрничать, знаешь ли, необязательно, — Ханджи поджала губы от обиды. — Если больше не любишь меня или ещё что-то, я всё пойму и больше не появлюсь в твоей жизни. — Она искренне не понимала причину недовольства этого коротышки. — Дело не в этом. Я просто хочу знать, насколько затянется твой перерыв. Через сколько ты меня оставишь, когда в твоей голове возникнут новые идеи для научных открытий? — спросил Аккерман. Скрыть желчь, которая пропитала каждое сказанное слово, ему откровенно говоря не удалось. — Вижу, ты очень многое хочешь мне высказать. — заметила Зое. — Что ж, я готова тебя выслушать. — Уж прости, Ханджи, но я не готов раз за разом пускать тебя в свою жизнь, чтобы рано или поздно ты опять куда-нибудь сбежала, а я остался ни с чем. — Леви поднялся со стула и подошёл к приоткрытому окну. Его обдуло противной, холодной и жутко пыльной струёй ветра. За спиной парень услышал сдавленный смех, больше похожий на истерику. — Вот значит, как ты обо мне думаешь. Не знала, что всё это время лишь портила тебе жизнь, — Ханджи цокнула языком. — Видимо, своей вины мне уже не искупить. Но и ты не прикидывайся страдальцем, мужчине твоего возраста уже не идёт. — Аккерман прикусил губу. При всей своей дружелюбности, во время ссор девушка умела бить в самые больные места. Даже сам Леви со всей его жестокостью так не умел. — Ты ведь с самого начала знал, что так будет, а теперь ты оказывается чем-то недоволен. Мог и раньше сказать, а не изображать благородного рыцаря в сияющих доспехах. Мне таких подачек не надо. — отчеканила Зое. Она кинула вилку в тарелку и вышла из комнаты. — Ты куда? — Леви рванул за ней. Вбежав в спальню, Аккерман увидел, как она собирает сумки. — И куда ты собралась? — Туда, где мне рады! А это явно не здесь! — вскричала Ханджи. Она схватила чемоданы и попыталась пройти, но Леви схватил её за руки. — Успокойся для начала. — произнёс Аккерман ледяным тоном. Он забрал у неё сумки и поставил на пол. — Никуда ты не пойдёшь одна в ночь, с мокрой головой, в пижаме. — Ну, попробуй удержать меня, — Зое скрестила руки на груди, будто бросая парню вызов. — Ты видимо всю жизнь этого хотел. — Хотел. Конечно хотел. Ты это чёрт возьми единственное, чего я хотел в этой жизни! — произнёс Леви, глядя девушке в глаза. — Почему же ты этого никогда не говорил? — Ханджи хоть и была дико зла на Аккермана, не могла не проникнуться такой искренней речью. В глубине души Зое чувствовала вину за то, что мучила его столько лет. И теперь она не знала, как лучше поступить. Она хотела остаться с Леви, но чувствовала, что не заслужила подобного счастья. Ханджи вообще не представляла, что когда-то сможет быть счастливой. Зое села на кровать и опустила отяжелевшую от мыслей голову. — Потому что старался думать, что лучше для тебя. Но я так и не понял, как мне сделать тебя счастливой. Было бы славно конечно, чтобы и я был при этом счастлив. — Леви присел с ней рядом. — Не знаю, когда я успел стать таким эгоистом, но… Прошу тебя, Ханджи… — Аккерман сглотнул наступавшие слёзы. — Пойми, всё это казалось романтичным, пока мы были тупыми подростками. Но не сейчас, когда я глушу по вечерам коньяк, не зная, что с тобой, где ты и как, ты, не понимая, что мне делать и чего ты от меня ждёшь, не имея понятия, когда ты снова приедешь и приедешь ли вообще… Но я готов ждать ещё, сколько потребуется, и прошу тебя об одном, не давай мне пустых обещаний. Не клянись мне, что останешься, чтобы потом снова уйти. — Леви не был уверен, что именно заставило его так разоткровенничаться. То ли ударившая в голову водка, то ли резавшаяся все эти годы боль одиночества. Думать о том, насколько он в этот момент жалок, Аккерману не хотелось, ему хотелось узнать, что ответит Ханджи. Девушка глядела на него, не моргая, и лишь судорожно кусала губы. — Но сейчас-то я здесь. — Зое осторожно коснулась его плеча. — Здесь, с тобой. — И насколько это затянется? — Леви взглянул на девушку из-за плеча. — Ну, я планировала навсегда. — Ханджи неловко улыбнулась, выдавливая из себя каждое слово. — Опять же, если ты не против. Я понимаю, что очень резко свалилась тебе на голову и не имею права просить тебя принять меня обратно, особенно если ты этого не хочешь… — Дело не в этом, — Леви вздохнул. — У тебя докторская степень, а я ещё даже универ не закончил. Я ни за что не поверю, что ты решила остановиться на достигнутом, всё бросить и остаться со мной в этой халупе, да и не нужно тебе это. Ты достойна большего. Надо было ещё тогда тебя отпустить, но я слишком тебя любил, и я уже не знаю, как лучше. — Аккерман оправил чёлку и взглянул девушке в глаза, надеясь, что она знает, что им теперь делать. — Ну, во-первых, перестань за меня решать, что для меня лучше. Я этого не люблю. Во-вторых, я уже достигла всего, чего хотела. Мне этого достаточно. — Ханджи попыталась убедить Леви в том, что она действительно хочет остаться с ним, и не в качестве запасного вариант. — По правде говоря для истинного счастья мне все эти годы не хватало тебя рядом с собой. Бросить всё я не могла, но и тебя об таком просить тоже права не имела, вот и металась из стороны в сторону, не зная, как будет лучше… А в итоге совсем запуталась. Я думала, буду заниматься любимым делом, ты доучишься, потом приедешь ко мне и заживём. Но всё как-то не так пошло, мы начали ссориться и всё время отдалялись друг от друга. — Зое обняла колени и уткнулась лбом в скрещенные руки. — Поначалу я правда была счастлива, ведь наконец смогла посвятить себя мечте, а потом все, как обычно, стали от ждать меня чего-то каких-то великих свершений, при все мои достижения, как обычно, обесценивали, зато во все мои промахи меня тыкали носом, как собачонку. И, что бы я не делала, мои идеи были никому неинтересны. Всё, что я слышала, это разглагольствования о том, что я скоро выйду замуж, рожу ребёночка, поэтому докторская степень мне не нужна. Может у меня бы сейчас был ребёнок, если бы я не пахала, как проклятая, чтобы всем доказать, что я чего-то стою, — у Ханджи задрожала верхняя губа. — Но я всё же смогла доказать, что я стою очень даже много. Я самая молодая обладательница докторской степени, среди женщин уж точно, меня показывают по телевизору, делают из меня икону феминизма, и казалось бы мечта сбылась, а внутри у меня ничего. О чём вообще речь, если мне двадцать три, а я с таблеток еле слезла? — девушка рассмеялась, закинула голову кверху и оттянула назад волосы. Леви поспешил оттащить руки девушки от несчастных прядей. Он слегка наклонил её голову, взяв Ханджи за подбородок, и увидел, что глаза девушки наполнились слезами. — Конечно, я ещё многое способна доказать и сделать, но я не хочу. Знаю, моя прежняя версия была бы во мне разочарована, — девушка сдавленно всхлипнула. — Но я чувствую, что её давно уже нет. Я так долго металась по миру, что теперь у меня просто не осталось места, в котором я могла бы просто жить, быть шумной, нелепой, неуклюжей идиоткой Ханджи в самых дебильных на свете вещах. Этой Ханджи уже кажется и нет. Лишь какая-то опустевшая оболочка моей прежней личности. — Зое вновь поджала губы, чтобы как-то успокоиться, но слёзы из глаз лишь полились ещё с большей силой. Она упала Леви на плечо и разрыдалась. — Ну, как это нет? Вот же она, — Аккерман принялся гладить девушку по голове, надеясь её успокоить. — Такая же шумная. Всех соседей поди разбудила, — он подсел ближе и обнял Ханджи за талию. — Такая же нелепая, собралась бежать от меня в ночь, думая, что я её отпущу. — приподнял её очки и вытер слёзы. — Такая же неуклюжая. По-прежнему в своих ножищах путаешься. В самой дебильной пижаме на свете. Вот же она, моя четырёхглазая. — Зое жалобно всхлипнула, уткнувшись парню в шею. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что уже не та. — печально проговорила Ханджи, жмурясь от слёз. — Понимаю, но всё равно тебя люблю. — Леви лёг на кровать, аккуратно уложив девушку рядом. — Прости за всё, что я наговорил. Видимо, за все эти годы я так и не избавился от ощущения, что я тебя недостоин. Я мало чего мог тебе дать и мне казалось правильным просто дать тебе свободу. Это всё, что я мог тогда. К тому же, я бы себя не простил, если бы ты отказалась от мечты ради меня. Но, если ты этого хочешь, я готов начать всё сначала и быть с тобой. — сказал Аккерман, поглаживая ту по щеке. — Понимаю, ты решил, что я использую тебя в качестве запасного варианта. — Леви вновь поразился тому, как легко очкастая его «прочитала». — Но после нашей последней ссоры я долго размышляла обо всём и пришла к выводу, что пора сделать выбор. И я выбираю тебя. Ведь я тебя люблю. Я не хочу находиться в окружении людей, которым раз за разом приходится напоминать, что я тоже человек. Я хочу быть с тем, кто любит меня и кого люблю я. — она приподняла голову и легонько поцеловала парня. — К тому же с докторской степенью меня везде работать возьмут, так что могу работать в местном университете, пока ты не доучишься. Ну или могу писать тебе диплом, пока ты работаешь. А потом может и куда-нибудь вместе рванём. Посмотрим. Главное, чтобы вместе. — затараторила Ханджи. При виде знакомых огоньков задора в её глазах Леви ощутил, как на душе у него стало легче и радостнее. — Да, главное, что вместе. — Он сжал девушку в своих объятиях и случайно коснулся её живота. От женской кожи исходило приятное тепло, и Аккерман машинально повёл пальцем вокруг её пупка. — Понос мне колдуешь? — Ханджи хихикнула. — Тч, нет. Просто немного странно осознавать, что там когда-то был он или даже она. — Леви подумал об их ребёнке, который умер там внутри, когда Аккермана не было рядом. — А я этого даже осознать не успела, — печально произнесла Зое, устремив взгляд в потолок. — На работе кровь пошла. Я думала месячные, выпила таблетку и продолжила работать, а потом очнулась в больнице, и мне сказали, что я потеряла ребёнка. — Ханджи перевернулась на бок и обняла себя за плечи. — Конечно, называть это ребёнком неправильно с биологической точки зрения. Наносят бедным женщинам психологическую травму. К тому же, я вряд ли бы его оставила. Тогда это было совсем не вовремя. — Успокоила себя Зое и положила свою ладонь поверх руки парня. — А ты что, ребёнка хочешь? — Не знаю, я никогда не представлял себя в подобной роли, — честно признался парень. — Но с тех пор, как это случилось, я только об этом и думаю. — Ну, я пока ещё не готова к этому, если говорить начистоту. Мне для начала надо бы прийти в себя. После всего этого… — проговорила Зое. — Я и не настаиваю. Я работаю в кофейне и курю, как паровоз, а ты сидишь на таблетках. Кстати непонятно, что из этого хуже. — Аккерман усмехнулся. — Я конечно хорошо помню папу и маму, но я не уверена, что справилась так же хорошо, как они. Я не уверена, что вообще справилась бы. С моим хаотичным образом жизни… Даже не знаю… — Ханджи принялась размышлять о том, насколько ужасной матерью она бы стала. — Ну, меня большую часть жизни воспитывал Кенни. Он промывал мне раны водкой и учил стрелять, когда мне было шесть. На первой бандитской сходке я побывал в девять, когда он забрал меня со школы, а потом поехал «по делам». Так что ты в любом случае справилась бы лучше меня. — Подытожил Аккерман. — И всё же никогда не думала, что ты задумаешься о ребёнке. Сам говорил, ты и дети, как я и здравый смысл — несовместимые явления. — Зое засмеялась и, перекатившись на живот, легла парню на грудь. — Вот не надо. Пока тебя не было, я с Эреном всю домашку делал и даже ни разу ему не зазвездюлил, хотя очень хотелось. — сказал Аккерман в своё оправдание. — Эх, наш Эрен… Это сколько ему сейчас? — Ханджи вспомнила взбалмошного, но добродушного зеленоглазого мальчишку, который прозвал её сестрёнкой. Она даже сейчас иногда созванивалась с Карлой, и женщина даже иногда высылала ей деньги. — Четырнадцать лет, с ума сойти! Ты к ним заходишь? — Да, когда лень самому еду готовить. Эрен выше меня вымахал. Армин и Микаса тоже не отстают, но этот амбал, как всегда, впереди всех. Всё время спрашивает, когда ты приедешь. Всю плешь мне проел, сопляк. — Леви фыркнул, но всё же мысль о лохматом парнишке заставила его улыбнуться. — Надо будет к ним заглянуть. Но сначала к твоей маме, конечно же. — Это даже не обсуждается. Она нас проклянёт, если мы не придём. — парень усмехнулся. — И всё-таки ты всегда говорил, что дети тебя бесят. А тут вдруг резко передумал. — Ханджи приподняла бровь и хитро прищурилась. — Ты меня тоже бесишь, и ничего, я же тебя люблю. И его бы тоже любил. — Леви привстал и аккуратно поцеловал девушку в губы, его руки сами собой обвили её талию. — Ладно, убедил, — Зое сдалась и смешливо подняла руки, признавая поражение. — Вернёмся к этому разговору как-нибудь потом. А теперь хватит меня щупать. — она скинула руку парня со своего живота. — Эй, я вообще-то только начал, — проворчал Леви, не желая отпускать очкастую. — Я соскучился. — А я… Никогда не была такой толстой, поэтому мне, знаешь ли, некомфортно, когда ты лезешь мне под футболку. — Ханджи изо всех сил старалась не краснеть. С возрастом она научилась контролировать эту не самую приятную способность своего организма, однако рядом с Аккерманом всё ещё краснела, как борщ. — Ты издеваешься? В последнюю нашу встречу, твоя кожа едва натягивалась на кости, настолько ты была худой. А теперь хоть нормально выглядишь. — Леви провёл рукой по её разрумянившейся щеке. — Есть, за что тебя пощупать. — Ладонь парня скользнула вдоль бедра и переместилась на попу девушки. Впрочем, пробыл Леви там недолго, так как Ханджи укусила его за руку. — Теперь ты не только очкастая, но и щекастая. — Зато ты не изменился. Небось костюм носишь, чтобы хоть как-то на взрослого походить. — Зое показала парню язык. — Я остановился в развитии в тринадцать лет, чего ты вообще от меня хочешь? — Аккерман хихикнул. — Думаю, моя тринадцатилетняя версия была бы разочарована нынешней мной, — печально произнесла Ханджи, вновь возведя намокшие глаза к потолку. — Да, она бы разочаровалась, увидя, что ты решила жить с каким-то нищим коротышкой в съёмной двушке. Тут ты угадала. — Леви попытался пошутить, чтобы отвлечь очкастую от очередных самокопаний, которые, как правило, переходили в слёзы. — Да, определённо разочаровалась бы, что не встретила Райана Гослинга. Но кажется пора оставить её позади и принять себя такой, какая я есть. И остаться с тем, кто тоже такой принимает, с нищим коротышкой в двушке. — Ханджи улыбнулась и, положив Аккреману руку на затылок, притянула того к себе, а после крепко поцеловала. Леви запустил пальцы в её влажные волосы, а другой ладонью провёл по её тонкой шее. — Пойдём пить чай. Остыл поди, новый надо заварить. — сказал Аккерман, когда они оторвались друг от друга. Он подхватил девушку на руки и понёс в кухню. — Как тебе перемены в моём весе? — ехидно спросила Зое, пока её усаживали на стул. — Пока я могу поднимать тебя на руки, а, чтобы я этого не смог, тебе надо весить килограмм двести, меня всё в тебе устраивает. — Тогда, — Ханджи радостно потёрла руки. — Положи мне ещё котлету. И, раз уж мы пьём чай, нам нужно что-то сладкое. У тебя есть? — глаза девушки сверкнули надеждой на вкусняшку. — Я же не люблю сладкое. — проворчал Аккерман. — Но я не верю, что ты знал, что я приеду и ничего мне не купил! — Зое вытаращила глаза, прожигая спину парня взглядом, пытаясь его разоблачить. — Хм, ну, за столь поразительные дедуктивные способности ты заслужила награду, и тебя ждёт очередной сюрприз от меня. — Леви потянулся к верхней полке, достал несколько коробок и поставил на стол. — ЛИМОННЫЕ ЛЕДЕНЦЫ! МОИ ЛЮБИМЫЕ! — карие глаза девушки засверкали огоньками счастья. — И не только, ещё твои любимые конфеты. — Аккерман водрузил на стол пачку с «гусиными лапками». — И самые главное, — парень достал из духовки небольшую форму для выпечки. — Твои любимые орешки со сгущёнкой. Сам испёк. Налетай. — Леви, — Ханджи едва сдержала слёзы, настолько ей было приятно. — Ты рискуешь откормить меня до невообразимых размеров. Я так точно растолстею. — Да, плевать. Главное, чтобы ты счастлива была. Кажется, я наконец понял, что для этого надо делать. — произнёс Аккерман, сев напротив девушки. — И что же для этого надо делать? — поинтересовалась Зое, уплетая котлету. — Любить тебя, — улыбнулся парень. — Любить и никогда не отпускать. Леви и правда больше не отпустил очкастую. Ханджи осталась жить у Леви и даже успела написать ему диплом за два месяца, благодаря чему Аккерман всё-таки стал бариста с юридическим дипломом. Однако пару лет спустя они с Кушель открыли свой чайный магазин. Ханджи устроилась в университет. Работать с учениками ей нравилось гораздо больше, чем писать диссертации, но про свои эксперименты Зое тоже не забывала. В конце концов ей даже удалось слетать в космос. После возвращения Ханджи на родную планету Леви спросил, готова ли она наконец спустится с небес на землю. Зое ответила, что теперь все её мечты осуществились, а значит надо искать новые и занялась изучением нейробиологии и биохимии. Аккерман решил воспользоваться моментом и позвать четырёхглазую замуж. Леви не придумал для этого какого-то оригинального способа. Планировать что-либо, когда дело касалось Ханджи, было весьма бесполезно. Поэтому он решил сделать предложение во время их традиционного вечернего чаепития, пока Зое рассказывала про новые эксперименты, Леви заваривал на кухне чай. — Я тебя прошу, Ханджи, не заразись там чем-нибудь в своей лаборатории. — проворчал мужчина и поставил поднос на стол. — Не волнуйся, у нас там всё под контролем, — весело сказала Зое. — О, сегодня какой-то особенный чай? — женщина услышала приятный запах, исходивший из чайного носика. — Да, особенный, — Леви поставил перед Зое блюдце и чашку. — И не только чай. — мужчина вынул из кармана брюк коробочку, обтянутую тёмно-зелёным бархатом. — Леви… — удивление, которое испытала Ханджи, открыв коробку, было сравнимо только с первым полётом в космос. Внутри красовалось тоненькое колечко из розового золота. В центре было вырезано солнце, внутри которого красовался бриллиант, сверху и снизу его огибала линия маленьких звёздочек из бриллиантов, а по бокам два золотых полумесяца. — Ты выйдешь за меня замуж, Ханджи? — Аккерман взял коробку в руку и уже хотел опуститься на одно колено, но девушка его остановила. — Не надо! Вставать на колени отвратительная традиция. — запротестовала Ханджи. — Зое, если ты мне не ответишь, я сяду на шпагат. — сквозь зубы произнёс Леви. — Ну, конечно! Конечно, я выйду за тебя, Леви! — Ханджи вскочила с табуретки и прыгнула Аккерману в объятья так резко, что они оба упали на пол. Леви хотел начать бурчать, но Зое принялась его целовать. — Я ж даже брюки парадные надел, а ты… Ничего с тобой планировать нельзя, — беззлобно проворчал Аккерман. Он встал с пола и подал очкастой руку. Ханджи с любопытством рассматривала кольцо, которое успела утащить из рук парня. — Давай хоть надену, раз тебе так нравится. — Зое улыбнулась и протянула ладонь. Леви элегантным движением надел кольцо на палец своей теперь уже невесты. — Какая тонкая работа. — женщина с восхищением посмотрела на ювелирное изделие. — Ну, не дарить же тебе одно из этих страшных колец с огромным камнем. Вот я и заказал. У моей жены кольцо должно быть особенное. — сказал Леви и поцеловал руку Ханджи. — А теперь чай.