***
Когда они приезжают в Лос-Анджелес, то остается еще время до начала встречи. Тсукишима стоял возле Тадаши, который курил. — Тсукки, а можно один вопрос? — говорит вокалист «Карасуно», когда поблизости не оказывается никого. — Ну, да. Что случилось? — настороженно спрашивает Кей. — Ты в Анахайме был с Куроо Тетсуро? Этот вопрос застает парня врасплох и немного шокирует. — С чего ты взял? — Ну, фанатки «Некомы» в сеть слили пару фоток, где Куроо гуляет по Анахайму с высоким блондином. Качество, конечно, не очень, но похож на тебя. Некоторые уже предположили, что именно этому человеку вокалист посвятил концерт в субботу. Еще вас видели в парке и в кинотеатре в воскресенье. Ну, предположительно вас. Тебя, конечно, так не узнают, но кто-то уже предполагал, но вариант откинули. Мне просто интересно, есть ли у тебя мутки с самым популярным человеком в городе. Я не собираюсь никому говорить, но просто как лучший друг… Но можешь не говорить. Кей хочет огреть Куроо матом и пощечиной. Очень сильно хочет, прям невыносимое желание. — Могу и не говорить. И не буду. Даже если это был я с ним, это моя личная жизнь и она никого не касается. Даже лучшего друга, — басист замечает знакомый со школы взгляд и добавляет: –Да, я все еще помню тот случай с Ринтаро из параллельного. — Да ладно тебе, мы были детьми! — И ты ни капли не поменялся с 8 класса, даже взгляд тот же, — холодно отвечает блондин. — Так что пока что я не намерен обсуждать мою жизнь за пределами группы. Особенно личную. — Ну, просто скажи, — просит Ямс. — Да вы че, скорпионы, все одинаковые? Сказал же, что не буду отчитываться с кем конкретно я был в Анахайме и где был в воскресенье, что не понятно? — Да, не один я не поменялся с 8 класса, — разочаровано говорит Тадаши, докуривая. — Ладно, идем, уже время. Честно, Тсукишиме совсем не нравится то, что начинается и такая реакция Ямагучи. Куроо явно получит пиздюлей.***
Встреча со спонсором проходит довольно скучно: они здороваются, им рассказывают об условиях контракта, Ямагучи все подписывает как лидер группы — ничего интересного, одним словом. Встреча с продюсером вызывала у рок-музыкантов больше интереса, ведь хоть ими по большей степени будет заниматься внук знаменитого Укая, но он все еще будет Укаем и сам знаменитый продюсер также будет принимать хоть какое-то участие. Однако, честно, Тсукишиме больше хотелось домой. Да и это мероприятие не особо отличалось от предыдущего, разве что говорили они больше, когда к ним присоединился тот самый знаменитый на весь мир Укай. — Кстати, кто из вас — Тсукишима Кей? — в какой-то момент спрашивает продюсер. Все указывают на блондина, который, честно сказать, шокирован тем, что на него обратили внимание. — У тебя случайно нет брата по имени Акитеру? — Это мой старший брат… А что? — непонимающе спрашивает басист, выпрямляясь. — Да, он просто тоже начинал в группе играть. Только он был барабанщиком. А ты, как я вижу, басист, да? — Ну, да… Но, полагаю, вы с кем-то его путаете. Потому что мой брат никогда не был музыкантом и не приветствует это, насколько я знаю. — Ты и он из Майями? Но в 15 он уехал учиться в Лос-Анджелес? — Да… Но по окончанию учебы, через год, точнее, он вернулся домой и продолжает жить там. — Ну, да, его группа распалась и он уехал, — кивает продюсер. — Они просуществовали около 5 лет, но не добились особого успеха. Потом был внутренний конфликт и они распались. В газетах ЛА писали, ведь они были любимчиками довольно многих. Их группа была больше чем ваша, честно сказать. Названия не помню, много времени прошло. Лет так 7-8, если не все 10. — Ну, с того момента как Акитеру вернулся с учебы, прошло 9 лет… Да, ну, бред. Не мог он играть в группе, — отмахивается блондин. — Я слишком хорошо знаю своего брата, чтобы поверить в это. — Ну, спросишь у него как-то. — Обязательно, — выдавливает вежливую улыбку Кей. Оставшаяся часть встречи прошла куда-более спокойно и Тсукишиму никто больше не трогал — за что последний был очень благодарен.***
Когда Кей приходит вечером к своему подъезду, то видит на лавочке Куроо-мать-его-сейчас-прибью-нахрен-этого-придурка-Тетсуро. С букетом цветов. С бутылкой вина. И еще чем-то. Вообще это очень даже мило, но не стоит ошиваться в таком виде под окнами Тсукишимы. — Ты какого хрена тут делаешь?! — сходу спрашивает блондин, подходя вплотную к вокалисту «Некомы». — Еще и в таком виде. — Детка, я думал, что мы уже прошли этап, когда ты сходу посылаешь меня. Что произошло? — искренне недоумевает мужчина. — Придурок ты, пошли в квартиру, пока не врезал. — мрачно отвечает басист, открывая дверь в подъезд. Тетсуро молча следует за ним, все еще пребывая в немалом шоке: он, значит, пришел весь такой романтичный встретить своего любимого лунного мальчика с цветами, вином и подарком, а тот сходу посылает его. — Тсукки, что я сделал не так? Объясни мне нормально, я не понимаю, — спрашивает брюнет в растерянности, когда дверь квартиры закрывается. Но ответ он получает не сразу — сначала Тсукишима, который вроде как злиться или что вообще с ним Куроо не понимает ничего уже, внезапно страстно целует мужчину. — Ты стал знаменитостью с кучей бдительных фанаток, вот что ты сделал, — говорит парень, разрывая поцелуй также резко как и начал. — Конкретнее. Я не понял вины. — Да ничего ты не сделал, просто у тебя одно твое ебало — визитная карточка в половине Америки. И прическу тоже не спутаешь. — Так, ну, да, я уникален и что с того? — все еще не может понять и уловить суть вокалист. — Тетсуро, тебя фанатки видели со мной в Анахайме. А еще в воскресенье нас тоже заметили. Точнее тебя. Меня так на улице не узнают. — Это очень плохо? — Ну, пока никто не понял, что я и есть тот, кому ты посвятил концерт, то все вполне хорошо. — Так, а че ты тогда злишься-то на меня?! — Я не злюсь особо, но ты придурок. Мог хотя бы как-то позаботится о том, чтобы нас не заметили, — скрещивает руки на груди блондин. — Зачем? Что вообще плохого в том, что нас… Ааа… — кажется, до Куроо дошло. — Ты волнуешься за свою репутацию? — За твою вообще-то тоже, — фыркает басист. — Да мне как-то насрать на репутацию. Типо, ну, встречаюсь я с басистом из другой группы и че с того? Не нравится — чао, я никого не держу. Послушай, относись к карьере рок-музыканта проще. Рок — это полная свобода. Так почему ты не можешь встречаться, сосаться в переулке, ебаться в отеле и делить бутылку второсортного пива с тем, кем ты хочешь? Кто действительно любит тебя и твою музыку останутся, а фанатки, которым нужно только твое красивое от рождения ебало и они хотят в 12 жениться на тебе, когда тебе уже почти 30, и не впилась им твоя душа с музыкой — нахрен оно надо? — Нет, ну, вообще ты правильно мыслишь. Просто я не хочу чтобы все выглядело так, будто я просто хочу привлечь к себе внимание, начав встречаться с тобой, и… — Да какая нахрен разница как это будет выглядеть? Вот скажи честно: я тебе нравлюсь? — смотря прямо в глаза блондина, спрашивает мужчина. — Ну, да… — робко отвечает младший: тема собственных чувств не была ему особо комфортной. — Почему? Вот чем я тебе нравлюсь? Расскажи все, что думаешь обо мне. — Ну… Ты красивый. У тебя сильные руки, красивые глаза, в принципе красивое тело, пусть и ужасная прическа, которая больше похожа на неудачное воронье гнездо. Ты хорошо целуешься. Типо, каждый раз это все равно ахуенно и такой приятный прилив эйфории. У тебя красивый голос с этой ебаной хрипотцой. От тебя приятно пахнет мятой, сигаретным дымом и кофе. Но шутки у тебя в основном идиотские. Да и сам ты в основном ведешь себя как придурок и это меня бесит, но в то же время ты можешь веси себя по-другому. Типо, когда ты не выпендриваешься и мы просто разговариваем, то… Ну, в общем ты ведешь себя совсем не так и мне это нравится. Щедрый и добры, но в то же время ты все еще разпиздяй. Мне нравится, что если попросить тебя не упоминать что-то, то ты перестанешь провоцировать меня этим. Мне нравится, что флиртуешь ты только со мной, хотя твои подкаты меня невыносимо бесят. Хотя в то же время ты довольно умный и не такой импульсивный, как те же Хината и Кагеяма, и не особо скрываешь свои намерения. Меня с одной стороны бесит твоя прямолинейность и отсутвие стыда, но лучше так, чем если бы ты вечно что-то недоговаривал. Но меня бесит, что ты недоплачиваешь в «Шаре». В частности в баре. Именно в мою смену. Ну, как-то так. — Тсукишима весь раскраснелся. — Я даже не знаю: я тебя больше бешу или нравлюсь. Предпочту второе. Скажу одно: я тоже люблю тебя не из-за того, что ты рок-музыкант какой-то там известной группы, — довольно ухмыляется вокалист. На его щеках тоже появился слегка заметный румянец. — Как видишь, наша симпатия держится не на наших карьерах. Так какие проблемы? — Но общество и фанаты… — начинает Кей, но его тут же перебивают: — Да срать я хотел на мнение общества, а тем более каких-то неадекватных фанатов! Пойми, нормальные поклонники не будут осуждать тебя за то, что ты имеешь отношения с кем-то. Если это, конечно, не чужая жен, муж или ребенок. А так как мы с тобой оба совершеннолетние и холостые — че переживать? — Как у тебя все просто… Но вообще, твои слова имеют здравый смысл. — Детка, еще раз напоминаю: это рок и единственное правило в нем — никаких блядских правил. Уловил суть? — восторженно улыбается брюнет. — Нашелся философ рока, — закатывает глаза басист. — Ладно, проехали. Чего ты все-таки пришел-то? Куроо меняется в лице: в глазах начинают играть шальные огоньки, а на лице появляется фирменная ухмылка. Он поправляет воротник кожанки. — Я вообще хотел романтично встретить тебя у подъезда, но уже как вышло. Это тебе, куколка ~ — мужчина протягивает блондину цветы, конфеты и еще один пакет. — Помнишь, я как-то обещал купить тебе конфет и дать денег на нормальные джинсы? Я слишком долго ждал тебя, так что купил и джинсы, а то еще выберешь очередную дрянь. Там еще один небольшой подарок, но посмотришь потом. — Спасибо, конечно, но не стоило так тратиться. — мягко и ласково улыбается басист. — Просто «спасибо» не дает гаранта твоей радости. Тсукишима закатывает глаза, а затем подходит вплотную к брюнету, приобнимает его за плечи: — Спасибо большое, мой любимый придурок Тетсу, — говорит он самым невинным голосом, после чего нежно целует вокалиста в губы. Поцелуй получается долгим и тягучим. — Ну вот не можешь ты без сарказма, лунный мальчик с острым языком. Люблю тебя невыносимо. — Да я уже понял это так-то еще в Анахайме, — ухмыляется парень. — Ладно, мне нужно бежать. Увидимся еще, — прощается брюнет. Кей открывает входную дверь и, уже когда Куроо выходит, говорит: — До завтра. Еще раз спасибо за подарок и за выходные. — Вокалист «Некомы» оборачивается и посылает воздушный поцелуй, а блондин закатывает глаза, закрывая дверь. Парень ставит цветы в вазу на тумбочке в спальне и рядом коробку конфет. — Будет забавно, если с джинсами будет какой-то подвох. Хотя он сказал о еще каком-то подарке, — коротко комментирует он, прежде чем посмотреть содержимое пакета. С джинсами все оказывается более чем отлично — даже размер подходит и они не спадают, как это часто бывает. На дне пакета и вправду оказывается небольшая коробочка с нарисованным черным маркером кривым сердечком. Блондин берет ее в руки и оценочно осматривает: коробка не очень тяжелая, так что, возможно, там какое-то украшение или ремень к джинсам. Но это же Куроо Тетсуро, так что не факт, что все будет в пределах нормального. Басист открывает коробку и первое, что он видит это записка:«Обязательно надень на следующий концерт или наше свидание, детка.
С любовью твой Куроо Тетсуро
Р.S.
Не бей при следующей встрече. И вообще тебе очень подойдет, я считаю. И я очень хочу увидеть тебя в этом. Можно лишь один раз. Просто маленький подарок мне в качестве благодарности за все».
С этого момента сомнений появляется еще больше. Стоит ли вообще смотреть что там с таким раскладом? Но все же интерес берет верх и Кей отваживается посмотреть реальное содержимое коробки, убирая записку. Когда блондин понимает, что там, то приходит к выводу, что лучше бы он все-таки дал пощечину этому патлатому придурку. — Эротическое, мать его, БДСМ-белье. С ошейником. Спасибо, что без кляпа хоть. Извращенец несчастный с недотрахом, — фыркает парень, отбрасывая коробку в угол комнаты. — Придурок, только он до этого мог додуматься! Еще и смылся бегом…***
Уже перед сном Кею было совершенно нечего делать. К слову, было за два часа ночи. Он уже сделал все что мог за этот вечер: приготовил ужин, поел, убрал всю квартиру, загрузил стирку, поиграл на гитаре, на другой гитаре, посмотрел видео в ютубе, еще раз переставил все в комнате, переоделся. Сон не шел от слова совсем. Внезапно его взгляд упал на маленькую коробочку в углу комнаты. — Нет. Я не буду это никогда надевать. Я что, похож на такого как Тетсуро? Пусть он и надевает, если ему так хочется. — отбрасывает навязчивые мысли Тсукишима. — Ну, вообще… Я ведь один в квартире. Кто вообще узнает? Я же не буду его в этом встречать, в самом-то деле.***
Через пять минут басист стоял перед зеркалом в спальне в подаренном белье и ошейнике. — Не, ну, вообще довольно красиво смотрится. Как он, блин, с размером угадывает? Внезапно блондин слышит звонок в дверь. Черт. Спустя пару секунд тишины — еще три. Похоже точно к нему. В спешке накидывая халат, Кей с опаской идет к двери. Он смотрит в глазок и видит там Куроо, которого принесли какие-то черти. Стоп. Куроо? Трезвый? У его двери ночью? Парень еще раз смотрит в глазок, прежде чем раздается еще один звонок. На лестничной площадке действительно стоит вокалист и лидер «Некомы», по всей видимости, крайне расстроенный. Вот какого черта его принесло на ночь глядя, особенно когда блондин в таком виде? Тем временем брюнет решил позвонить по телефону Тсукишиме. — Да? — берет трубку парень. — Тсукки, привет. Слушай, тут такая ситуация вышла нехорошая… Можешь впустить к себе? Пожалуйста, — голос мужчины звучит уставше и измотано настолько, что Кей не может просто взять и послать его даже чисто из вежливости. — Я знаю, что ты стоишь под дверью и не можешь понять какого хрена меня принесло, но это срочно. — Ладно, открываю. — коротко отвечает младший и впускает брюнета в квартиру. Последний входит молча, но затем улыбается, глядя на парня. Они проходят в спальню, прежде чем Тетсуро начинает свой рассказ. — Меня выгнали из квартиры мои же друзья. Они устроили мальчишник без меня, прикинь! — возмущается он. — Ну, вообще я сам их пустил, но думал, что я тоже буду на этом празднике жизни до конца, но они меня тупо выставили, когда решили ложится спать. Я вообще не понимаю, как можно так рано ложится спать на мальчишнике, но тем не менее… — Его взгляд внезапно останавливается на Тсукишиме, а на лице появляется ухмылка, которая блондину вообще, вот от слова совсем, не нравится. — Тсукки, куколка, ты надел тот комплект? Покажешь все, а не только ошейник? Я угадал с размером, да? — Иди нахрен, больной извращенец! — краснеет басист, отворачиваясь от брюнета. — Я смотрю, раз уж ты его надел, то не только я тут больной извращенец. Да ладно тебе, детка, покажи. Тебе жалко что ли? — просит мужчина, проводя двумя пальцами по плечу Кея. — Пошел вон на кухню, быстро. Не буду я тебе ничего показывать. — Ну, Тсукки, куколка, давай выпьем вина в этой романтической обстановке? Тем более даже так тебе очень идет образ сногсшибательной блондиночки в атласном халате под которым прячется эротическое белье и больше ничего из одежды, который в таком виде встречает своего верного лучшего бойфренда. Я не буду ни к чему тебя принуждать, тут просто эстетический интерес. — Пошел нахрен, эстет недоделанный, — стоит на своем басист. — Ну и ладно. Кстати, джинсы подошли? Я просто долго сомневался… — Подошли. На удивление, сидят отлично, — немного поубавив пыл отвечает парень. — Ты вообще где их взял? Обычно на меня нигде нет джинсов. — Ну, я там обычно покупаю джинсы. Если хочешь, могу завтра показать. Как раз прокатишься со мной на байке, который я как раз отремонтировал сегодня. Как тебе идея? — Ну, я не против. — пожимает плечами блондин. — У тебя есть байк? — Конечно! Я же крутой парень, ты как думал, — улыбается мужчина. — Круто. Я всегда хотел байк, но как-то не сложилось пока. — Если хочешь, могу подсказать места, где можно взять круто и подешевле. Можем даже завтра съездить, если хочешь. — Давай, — соглашается блондин, улыбнувшись. — Знаешь, а ты оказывается довольно заботливый придурок. Тип… Это очень мило, что ли. — Так говоришь, будто о тебе никто до этого не заботился. Реально, с каким придурком или дурой ты состоял в отношениях перед этим? — Неважно. И вообще это было еще в школе. — Но про то, что это был конченый человек и, возможно, абъюзер, я угадал? — Ну, не то чтобы очень. Но он мне изменил и типо… Ну, короче говоря, не важно. Там все было не настолько плохо как ты думаешь. — Но я лучше даже в начале отношений? — Но ты лучше даже в начале отношений, да. Так что можешь не переживать за свою репутацию, ты единственный в своем роде. Со мной еще никто так в баре не знакомился. — Я прям польщен, детка, — смеется брюнет. — Не, ну, за белье, прости. Неудачная шутка. Но, серьезно, тебе понравилось? Типо, если мы собираемся как-то быть вместе, то важно знать, что нравится друг другу. — Ну…– парень покраснел от смущения. — Вообще неплохо смотрится и даже красиво… Может быть тебе когда-нибудь повезет увидеть меня только в этом, — ухмыляется он. — Воу, да ты прям заводишь меня, давая такую надежду, детка, — ухмыляется Тетсуро, затем быстро целует парня в шею. — Вино? — Нет. Мне хватило пьянок с тобой. — резко отвечает блондин. — Ну, по бокальчику хотя бы? — Куроо кладет голову на плече младшего и приобнимает его за талию, немного притягивая в себе. — Конфеты я тебе подарил, ими закусим. Ну, пожалуйста, детка~ — Наглый лохматый кошак. — отвечает басист. Он чувствует чужое обжигающее дыхание на своей шеи и тепло рук мужчины сквозь тонкую ткань халата. — Вот вечно ты своего добиваешься, да? Пьяница несчастный. — Ну, почему сразу «несчастный»? Я довольно счастливый, особенно когда мне есть к кому прийти выпить или просто поговорить. Ну, так? Выпьем бокальчик-два? — Ты отстанешь, если я выпью с тобой три неполных бокала? — Конечно. — Тогда ладно, пьем. Но потом отъебись со своим «ты меня уважаешь?». Ясно тебе? — Договорились, — безоговорочно соглашается мужчина и блондин идет за двумя бокалами — вино он так и не унес его из комнаты.***
Итак. Новое правило в жизни Тсукишимы, третье: «Никогда не пить с Куроо, будь он и все его потомство прокляты, Тетсуро». К слову, они почти допили бутылку. Три бокала и он отстанет, да, так и было. — Тсукки, детка, я не устану повторять, насколько ты сексуально и эстетично выглядишь в этом ебучем халате и ошейнике, — пьяным взглядом наблюдая как атласная ткань плавно сползает с плеча Кея, в который раз за вечер говорит брюнет. — Ты чертовски горяч, куколка. — Придурок, — с легкой улыбкой и пьяным блеском глаз отвечает младший, допивая вино из своего бокала. — Да ладно тебе обзываться, сладкий, — Тетсуро ложится на колени к парню. — Вот знаешь, вообще секс по пьяни — это плохо, так что не подумай. — И чего же ты так считаешь? — интересуется Тсукишима. — Ооо, это история э… двух-трех…хрен знает, но не слишком давняя короче, — начинает рассказ брюнет, попивая вино и смотря в потолок. — Мы тогда приехали с тура, что состоял таким образом: США, Канада, Франция, Италия и опять США. Это был первый настолько крупный тур нашей группы. Ну и чтобы это отметить я, как птица свободного полета, пошел в клуб и прилично нахуярился в одиночку. Ну, Бокуто тогда не мог просто, а с теми придурками я еще на последнем концерте поругался. А звать кого-то еще было как-то влом. Ну и значит, нахуярился я примерно также как в Сан-Хосе, только еще больше. У меня вообще все плыло. Ну и значит, понесло меня в толпу. А там был какой-то пацанчик, лица которого я даже не помню. Ноги длинные помню, что почти с меня ростом тоже помню, а лицо хоть в мозг долбись — не помню. Ну и мы даже особо не знакомились. Вышло как: он напился, я напился, адреналина хочется. Ну и мы как-то засосались, а потом там как-то переместились в мужской туалет, закрылись в кабинке, он мне отсосал, не очень удобно, но мы поебались. Затем каким-то хрен его знает каким хуем мы добрались до какой-то комнаты или что-то вроде того. Может это и стрип-клуб был, я не помню. Там уже было поудобнее. Ну, короче говоря, мы ебались долго и громко. На утро я, значит, просыпаюсь в гостинице, кровать двухспальная огромная такая. Да и номер немаленький, как люкс или типо того. А я там один. На полу лежат чужие носки и все. Чужие они явно, потому что мои были на мне. Короче говоря, по сей день я не ебу с кем ебался и какого хрена он свалил. Так что еще раз говорю: ебаться по пьяни это хуйня собачья, — поучительно заканчивает Тетсуро. — Кстати, да, это был стрип-клуб. Назывался как-то пиздец странно. Он на Эль-Прадо находится, но сейчас его уже закрыли. А и у парня этого очки еще были, потому что мы их чуть не разбили коллективно в туалете. В голове Тсукишимы что-то щелкнуло, но очень мутно и он плохо понимал что. А затем накрыло волной угадайте-каким-же-сука-воспоминанием с новыми деталями. — Блять. Согласен, — краснея отвечает блондин. — Его еще вырвало, кажется. Или меня. Не помню точно. — Жесть. — коротко реагирует басист, запутываясь пальцами в чужих волосах. Он не особо желает рассказывать Тетсуро о своем первом дне в Сан-Диего и что воспоминания вокалиста о возвращении с тура очень подозрительно совпадают. — Детка, а расскажи ты что-то. То чего только я тут выступаю рассказчиком? — Да нет у меня никаких таких историй. Да и тем более моя жизнь довольно скучная. Ну, сам подумай, что я могу рассказать? О том как ругался родителями так, что в меня тарелку кинули и послали, прежде чем свалить из дома? Или что мой брат всю жизнь был против того чтобы я занимался музыкой, хотя, возможно, сам был барабанщиком в какой-то группе Калифорнии? У меня нет особо историй, как можешь заметить. Ну, там еще неудачная история любви в старшей школе с парнем из параллельного класса. — Пожимает плечами Кей. — А твой первый день в Сан-Диего? Каким он был? — заинтересовано спрашивает брюнет. — И что насчет того как ты в группу попал? Кстати, ты зря думаешь, что мне не интересная твоя влюбленность в какого-то кретина в старшей школе. Как его звали? Это же тот придурок, с которым ты меня подсознательно сравниваешь или типо того? — Ну… Звали его Ринтаро. Красивый спортивный парень, играл в волейбол… — Я вообще-то в школе тоже волейболистом был! — вставляет свое слово мужчина. — И тоже спортивный и по сегодняшний день. Ты видел мой пресс, так что должен знать об этом наглядно. — Я тебя перебивал пока ты рассказывал как ебался с хрен знает кем? — хмурит брови басист. — Ну, прости, сладкий, просто я ревную, — Куроо приподнимается и мягко чмокает его в губы. — Я больше не буду, честно. Постараюсь, по крайней мере. — Ну, и он мне очень нравился. Ну и жилось мне спокойно, а потом Тадаши тогда предложил типо написать ему признание в письме. Ну, и тогда я понял, что лучше не стоит вестись на аферы этого черта. Написал я этого гребаное письмо. Потом как-то вышло что мы встречались, а потом кто-то проболтался, что у него вообще есть свой гарем и что я ему даже не нравлюсь. Это еще на выпускной было, мы пьяные были. Ну, и в тот же вечер я застал его в туалете кафе, где мы гуляли, с двумя или тремя парнями и двумя девушками. А через неделю я уехал в Сан-Диего. Я даже не стал слушать его, просто заблокировал везде. Ну и сдал ментам, ведь он травку курил. А еще, что он ее продавал восьмиклассникам. Ну, и приукрасил, что он еще совращает малолетних. Что было дальше я не знаю. — Какая ты мстительная бывшая, — заключает Тетсуро. — Мне такого не надо, ведь грехов у меня не пересчитать и сяду я лет на 30 в сумме. Так что даже не думай тут что я тебе изменять буду и ты как-то от меня отвертишься. Мы еще и поженимся в Вегасе, не сомневайся в этом. Тсукишима громко смеется. — Ловлю на слове. — Ну, а что? Нет, травку я, конечно, не курю, но я ж говорю, у меня и без того грехов хватает на пожизненное. Да и я люблю тебя, — он притягивает басиста к себе и нежно целует. — Так, а что там с приездом в Сан-Диего? — Давай спать, — «незаметно» уходит от темы блондин. — Да, ну, серьезно, мне очень интересно. Ты ничего об этом не говорил! — хмурится мужчина. — Я не собираюсь никому рассказывать об этом, ты же знаешь. Тем более не мог же твой приезд быть скучным. — Тетсу, ну, я устал. Давай потом об этом поговорим. — Да чего ты такого сделал тогда? Я ж не успокоюсь теперь. — Да напился я в клубе с Тадаши и переспал невесть с кем. А потом как-то уехал оттуда в общагу, где тогда жил временно. Все, успокоился? — раздраженно отвечает Кей. — Воу, случайно не… — Да не помню я! Все, или идем спать или ты идешь нахрен за дверь. Выбирай. — Да ладно тебе, детка, кто из нас не творил чего-то такого? У меня такое было не один раз. Ну, скажи, в каком клубе и какого числа это было, пожалуйста! — Выгоню на улицу. Будешь искать ночлег у кого-то другого. — продолжает стоять на своем блондин, ложась на кровать и отворачиваясь от мужчины. Последний ложится рядом и притягивает басиста к себе ближе за талию, обнимая. — Не буду я тебе ничего рассказывать, отстань. — Да понял я, чего ты обижаешься, малыш? — говорит брюнет, утыкаясь в шею парня. — Я вообще не понимаю, чего ты на меня так разозлился. — Он целует блондина в шею. — Я ведь просто спросил из интереса, а не потому что мне там хочется как-то тебя унизить или осуждать тебя за то, что ты там напился и вытворил хуйню какую-то. Я и сам такой, что слишком много выпью и рвусь на встречу приключениям. — Слушай, психолог без образования, давай спать. — хмурится блондин. — Чего сразу без образования? Пусть и не на психолога, но я учился. Другой вопрос, что мне мое образование пока что не пригодилось просто. Да и сам сказал, что я вполне умный и тебе нравится поэтому со мной разговаривать, так что… — Куроо не успевает договорить, ведь его затыкают поцелуем. Нет, ну, в общем, он не против и помолчать такой ценой. — Успокойся уже, великий философ с образованием, и дай поспать, — говорит Кей и вновь отворачивается от брюнета. На удивление, последний замолкает и довольно скоро засыпает, продолжая обнимать Тсукишиму. Но продолжается эта идиллия не особо долго, ведь уснуть не может именно хозяин квартиры, а за ним уже просыпается и вокалист. — Тсукки, ты спишь? — шепотом спрашивает брюнет. — Нет. — отвечает младший. — Что делать будем? — Чай и разговоры на кухне? Или встретим рассвет на балконе? — предлагает тут же оживившийся Куроо. — Ну, пошли на балкон. Сегодня и звезды видно должно быть. Только надо одеяло взять, то там прохладно, — соглашается басист. — Я иду готовить чай, а ты достаешь одеяло или плед, окей? — садится на кровати Тетсуро. — Да, конечно, — кивает блондин, после чего мужчина уходит на кухню.***
Первым делом Кей переодевается, ведь, безусловно, он выглядел сексуально — в особенности для некоторых личностей с гнездом вороны-абстракционистки вместо нормальной прическе, — но ему было жутко неудобно. В принципе, это и была одна из причин бессонницы. Типо, ебаться в эротическом белье круто, а вот спать в нем — такое себе удовольствие, особенно когда на тебе тонкий халат и спишь ты в обнимку с ходячим секс-символом города — только вдумайтесь до чего Тсукишима докатился всего за неделю и три дня после устройства на работу барменом и знакомства там с одной из многих заноз в заднице. Когда Тетсуро вернулся — ведь выход на балкон был в спальне блондина, в отличие от собственной квартиры брюнета — то блондин уже был в обычной пижаме. — Я смотрю, ты преображаешься с каждым моим приходом, да? — склоняет он голову на бок. — Еще чего, — фыркает басист. — Дальше поцелуев у нас пока не заходит, а так зачем мне перед тобой расхаживать в таком эротическом виде? — Он выгибает бровь, нагло ухмыляясь. — Вот если бы мне было плевать на твой комфорт и ты мне так сильно не нравился, я бы тебе врезал, а потом трахнул. Точнее связал и вытрахал бы всю твою душу, весь твой сарказм и заставил бы выкрикивать мое имя вперемешку с протяжными стонами. Однажды я это сделаю, но чуть позже, ведь знакомы мы всего неделю. — Коварно улыбается Куроо, стоя впритык к басисту и нашептывая все это тому на ухо. — Какой ты опасный, прям страшно, — смеется Тсукишима. — Такое чувство, что нахожусь в одной комнате с маньяком. — Ты находишься в своей спальне с одним из самых популярных и успешных рок-музыкантов города, кто знает кем я могу быть помимо этого? — руки брюнета залазят под футболку Кея. — Выгоню из квартиры к ебени матери. — Да, ладно-ладно, я ж пошутил, — вокалист быстро отходит от парня и делает вид, что он вообще тут не при чем. — Идем на балкон? — Придурок, — смеется Тсукишима и проходит на балкон, а Тетсуро следует за ним.***
— Слушай, Тсукки, а твои отношения с родителями всегда не ладились так или как? — В какой-то момент спрашивает брюнет. Он лежит на коленях Кея и внимательно смотрит на того. — Типо, как они вообще стали такими ужасными как сейчас? Басист вздыхает. — Ну, с мамой еще куда не шло, а папа… Ну, он часто на работе был, так что особо теплых отношений у нас не было. Ну, типо, ко мне в основном не придирались и, в целом, все было хорошо. Но просто не было каких-то близких отношений с ними. Да и с братом тоже. Я просто преимущественно проводил время в своей комнате лет так с 10, — пожимает он плечами. — За учебу тоже ругани не было: я учился на отлично. Но вот когда пришло время выпуска, то мы и поругались. Ну, как бы, во-первых, учится на экономиста как отец я не хотел никогда. А во-вторых, они мне даже права выбора не дали. Ну, а я начал протестовать и случайно оговорился, что вообще хочу музыкантом быть. Как-то так и пришло к тому, что в меня полетела тарелка и мне сказали, что бы раз мне так хочется быть неучем, то могу сваливать, но при условии, что я больше не появлюсь в их жизни. Ну, типо, я уехал и не появляюсь в их жизни. Так что как-то так. По факту, я даже не особо хорошо их знаю, чтобы что-то сказать о том как и когда испортились отношения с ними. — А что на счет брата? — Акитеру — придурок, — хмурится младший. — Это я понял. А почему? — Ну, во-первых, он просто всегда был придурком. Во-вторых, он вечно был против больше всех, когда я начал играть на гитаре, а сейчас я узнал, что он мог и сам быть музыкантом, пока учился в ЛА. В-третьих, какого хрена он поддержал родителей, когда они меня буквально выгнали из дома? Зато я стащил у него несколько вещей, прежде чем уехать. — А серебряную ложку из сервиза родителей стащил? — Сервиза с серебряными ложками у нас не было, но вилка, нож и две тарелки уехали вместе с моей чашкой. Ну и я нечаянно прихватил блюдце из сервиза для гостей. — Да я смотрю ты сама коварность, детка, — смеется вокалист. — Не, ну, а как мне нужно было жить первое время совсем без денег? У тех раздолбаев, ну, Хинаты и Кагеямы в смысле, хотя бы есть родители, что им карманные дают, а у мне что делать? Поступать я не собираюсь, так что стипендии не будет, а работу так быстро не найдешь, у Тадаши просить неудобно. А посуда стоит прилично. Так что… Я не претендовал на звание хорошего сына, скажем так, — тоже смеется блондин. — Знаешь, когда я первый раз увидел ваше выступление, ну, еще с прошлым басистом, то вы выглядели как типичная группа детей, которым просто хочется пошуметь. Первый клип тоже посредственный. Я даже задумался, а знаете ли вы что такое рок. Потом, правда, стало лучше. Но, честно, единственное объяснение такой бешеной популярности только из-за романа барабанщика и гитариста. Песни у вас тоже посредственные какие-то. — Я понял, что тебе не нравится наша группа, а дальше что? — закатывает глаза Кей. — Да дослушай же ты! Потом, прям перед тем как ты стал басистом в «Карасуно», стиль изменился. Ну, типо, вот эти джинсы в обтяжку, больше лирики и смысла там добавилось. Ну и я ж еще тогда смотрю: «ебать, новый басист еще и дохера красавчик». И типо выходит же клип уже с новым составом. Я лично смотрел чтобы посмотреть на тебя, рассчитывая, что твою сногсшибательность как-то используют для привлечения большего количества фанатов. А эти придурки взяли и поставили тебя вообще на второй план. Какого хрена, спрашивается? Типо, серьезно, у вас появился участник-красавчик, а вы тупо просираете возможность сделать его лицом вашей группы! — Ну, я сам этого не хотел…– Сознается блондин. — Почему? — удивляется вокалист. — Типо, ты… Ну… — Ну… Учитывая то насколько к тому моменту уже были популярны Хината с Кагеямой, мне не хотелось стать третьим рядом с этими идиотами. Да и зачем мне внимание преимущественно девушек? Я гей так-то. Так что… — А тебе они вообще предлагали? — с подозрением спрашивает брюнет. — Не особо, если честно. — Так тогда я прав. Это уже ты так решил, что не хочешь. А может тебе так и объяснили почему тебя тип на второй план кидают. Если бы хотя бы раз хорошо засветился, то у вас был бы еще больший наплыв фанатов… Хотя не, не надо. — внезапно меняет свое мнение Куроо. — Это вы популярнее нас станете. Так что лучше твоей главной фанаткой буду я, а не какая-то там кучка девочек из старшей школы. Парни пересекаются взглядами и начинают громко смеяться. — Не, ну, вообще, когда я лично увидел тебя тогда в баре, то я еще раз убедился, что ты красавчик и в моем вкусе. Но узнал, что ты еще оказывается с сучьим характером. А потом как-то что-то оказалось, что ты нормальный парень. Короче говоря, оказалось что ты действительно мой типаж, хоть и противный до ужаса, но все-таки. — А ты как был придурок, так им и остался. Только почему-то теперь не хочется чтобы ты исчез и не появлялся. А еще с тобой спать тепло. — Я так понимаю, для приезжих из Майями это главное? — Да иди ты. — Кстати, а ты испанский знаешь вообще? — Ну, в принципе, я его учил. Не могу сказать, что я прям хорошо им владею, но знаю. — А скажи что-то на испанском, пожалуйста, — просит мужчина, словно маленький ребенок, — пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — Para de hacer eso. — Звучит будто ты коренной испанец. У тебя, я так понимаю, вообще с национальной идентификацией сложно. Этнически японец, родился и живешь в Америке, но говоришь на испанском словно жил там. Ахуенно. — Ты преувеличиваешь. У меня слышно акцент, да и выговор не всегда правильный. — Я смотрю, тебе обязательно нужно мне возразить, да? — выгибает бровь брюнет. — Конечно, — улыбается басист. — Иди поцелую, а, — говорит Куроо и притягивает парня к себе, страстно целуя, не дожидаясь внятного ответа.***
Они романтично встретили рассвет… Ну, как «они». Тсукишима со временем очень удобно устроился на плече брюнета, закутавшись в одеяле. Парни еще какое-то время продолжали разговаривать обо всем, но во время одной из своих историй из жизни Тетсуро заметил, что блондин сладко спит. Мужчине спать не хотелось совсем, так что он просто старался не делать резких движений и думал о чем-то своем. В какой-то момент он поймал себя на том, что неприлично долго пялится на спящего басиста. — Какой же черт свел меня с ним? — тихо произнес и улыбнулся он, поправляя волосы Кея.***
Тсукишима просыпается в своей кровати, но спина предательски болит, напоминая где на полу он провел ночь, пусть и в теплых объятьях. — Доброе утро, спящая красавица, — здоровается рядом лежащий Куроо. — Как себя чувствуешь? — Спина болит, а так отлично. А еще я никуда не хочу, — блондин утыкается в грудь брюнета. — Что бы тебя еще раз принесло в мою квартиру с мальчишника. — Знаешь, если посмотреть на наш диалог со стороны, то выглядит так, будто мы вчера переспали, — усмехается брюнет, тут же приобнимая младшего за талию. — Если после секса с тобой у меня будет так болеть спина, то я отказываюсь от таких отношений. — Ооо, детка, после секса со мной у тебя будет болеть далеко не спина, но я уверен, что тебе чертовски понравится заниматься любовью со мной настолько, что на боль у тебя просто не будет времени~ — Ну, вот как поебемся, тогда и узнаю. — Можем проверить прямо сейчас, если хочешь, — играет бровями брюнет. — Прямо сейчас я хочу поспать еще хотя бы полчаса. Ты что вообще не устаешь или что? — мученически стонет Тсукишима, сильнее прижимаясь к вокалисту. — Ну, вообще я и сам не против еще поспать. До обеда где-то. На работе у меня отгул везде. Ну, кроме «Старбакса», но туда я пойду в воскресенье, потому что они взяли еще одного парня и теперь он работает в среду и субботу, а я только по воскресеньям. Кстати, тебе там Ямагучи звонил. — Почему ты не разбудил меня тогда? Ты хотя бы не брал трубку, я надеюсь? — Да нет, я ответить не успел. А пароль от твоего телефона мне откуда знать. Ну, а ты так крепко спал, да еще и так мило выглядел, что я и решил не будить тебя, — пожимает плечами старший. — Не хочу ему перезванивать. Обойдется, — уставше говорит Кей, закрывая глаза. Прежде чем он успевает хоть немного погрузится в сон раздается звонок в дверь. — Скажи, что это ты что-то заказал, чтобы не готовить завтрак, — стонет Тсукишима. — Я бы хотел так сказать, но мой заказ уже пришел 20 минут назад. Ты кого-то ждал в 10 утра? — Нет. — Вот пусть и валят нахуй, ты их не звал, — просто решает проблему Тетсуро. — И вообще что за привычка приходить к кому-то в 10 утра? Ты можешь как быть дома с любовником, так и быть у любовника. Ну или быть с любовником на другом конце света. — Мне нравится как ты легко все решаешь. Ночуй тут почаще, — зевая говорит блондин. Звонки в дверь не прекращались. Внезапно на улице слышится крик Хинаты: — Кей, открывай! — а затем в окно что-то прилетает. — Мы знаем, что ты дома! — Можно я их обматерю? — спрашивает Куроо, у которого по немного сдают нервы. — Тогда они узнают, что ты ночевал у меня. — Ну и хрен с ним. Или лучше пусть не ты, не я не сможем поспать? — Ну, вообще ты прав. Иди решай эту проблему, а я пока лягу поудобнее, — соглашается блондин. Вокалист «Некомы» поднимается с кровати, открывает окно и ясно с выражением дает понять кому тут не рады: — Кей сейчас спит у любовника, пока его любовник спит у него, так что съебались нахуй отсюда, чтобы глаза мои вас не видели и уши не слышали даже дыхания вашего рядом! Если не свалите, то вылью вам на головы ведро воды и это ведро кину следом, чтоб наверняка! Затем молча закрывает окно и возвращается в постель. Больше не было ни звонков, ни криков. Поняли. — Объяснять, что в моей спальне делал вокалист «Некомы» и кто мой любовник, — говорит блондин, когда Куроо обнимает его. — И слушать все, что мне скажут тоже будешь ты. — Как скажешь, мой лунный свет, — соглашается старший, целуя Тсукишиму в макушку. — Но сейчас я предлагаю просто поспать где-то до обеда. Что скажешь, детка? — Ну, как я могу отказаться от такого заманчивого предложения, тем более когда это говорит такой красивый сильный мужчина, который решает мои проблемы жестко и радикально, а главное быстро, — улыбается Кей, утыкаясь в плече брюнета. — Ох, я смотрю, что стоило мне разобраться с теми, кто тебя раздражает и я уже не придурок? — смеется вокалист. — Да я просто не выспался, а так ты все такой же придурок, не волнуйся, — парень закрывает глаза и прижимается к Тетсуро, устраиваясь как можно удобнее, — невероятно теплый и заботливый симпатичный придурок известный на всю Америку и даже чуть дальше. — Ты мне тоже очень нравишься, куколка, — ухмыляется Куроо. — Кстати, мне приготовить потом поесть? — Ты же говорил, что что-то заказал поесть… Или от этого осталось только воспоминания? — Да нет, я просто забыл про это. Тогда все, разбудишь меня ты, — говорит брюнет и, прежде чем провалиться в сон полностью, добавляет: — Сладких снов, принцесса~ — Да иди ты, принц, — хмурится блондин и тоже засыпает.***
Проходит… Ну, будем объективны и реалистичны, дохрена времени, которое никто не считал. Первым просыпается Тсукишима и первым делом он смотрит на часы. — Ебать… — тихо говорит он. — Тетсуро, вставай, мы все проспали! — он трясет брюнета за плече. Мужчина рядом нехотя открывает глаза. — Куда? Проспали? Нам че, нужно было куда-то? — сонно и непонимающе начинает задавать он вопросы один за другим. — Мы че, прям долго так спали или че? — Ну, как тебе сказать… Уже семь вечера. Мне на репетицию надо вообще-то, как оказалось, так что пусти меня, — объясняет басист. Брюнет хмурит брови. — Обойдутся. Да и вообще ты басист — тебя не слышно, — железно аргументирует он, закрывая глаза и продолжая обнимать Кея. — Тетсуро, пусти. Мне нужно на репетицию. — Ты что-то сказал? Я не слышу просто, — даже не шевелится брюнет. — Я серьезно. — Все равно не слышу. Ты ж басист. — Куроо, мать твою, Тетсуро. — Я услышу только тогда, когда ты будешь стонать от удовольствия во время секса, а так тебя не слышно вообще, — ухмыляется старший. — Да ну мне на репетицию нужно, прекрати, — хмурится парень. — Серьезно, как маленький ребенок. — Ой, да ладно тебе, тебе будто хочется туда идти? Тем более у тебя больничный, помнишь? Так что пусть отвалят со своими репетициями, — все же открывает глаза и смотрит на него вокалист «Некомы». — Они же первым делом спросят про меня. Вот оно тебе сегодня надо? — Если я не буду появляться несколько дней, то вопросов станет еще больше. Давай, поднимай свою задницу, пошли поедим и я пойду на репетицию. — А как же я? Мне что без тебя делать? — театрально страдальческим голосом спрашивает мужчина. — Как что? Домой пойдешь, который у тебя вообще-то есть. Я не буду содержать мужика в съемной квартире, так что давай, вставай и вали. — Детка, ты очень жесток, ты знаешь? — садится на кровати брюнет. — Ну и ладно. Зато мои двери всегда открыты для тебя, ведь я всегда был и остался добрым человеком, не смотря… — Так, все заканчивай вот эту речь и иди на кухню, самый добрый человек этого жестокого города.