***
В центральном универмаге подземного города каждый день можно было наблюдать одну и ту же картину: на одном из нижних его уровней в клетке из тоненьких металлических прутьев выступал квинтет, уши участников которого оттоптал целый караван верблюдов. Трое изможденного вида землян, пацак в обносках и гордый чатланин — единственный из всех, кто мог себе позволить петь вне клетки по праву благородного происхождения. Пел он отвратительно, как раненый медведь, и руководитель ансамбля разрешил ему только подвывать на подпевках. Зрители собирались около клетки, улюлюкали, приседали, кидали монетки артистам и без конца требовали продолжения концерта. «Ма-ама, ма-ама, что я буду делать?» — раз за разом гулким эхом разносилось по серым бетонным коридорам. Спал Абдул беспокойно, на какой-то захудалой кушетке без матраса. Рядом в этой же убогой конуре, называемой гостиничным номером, в отключке лежали Владимир Николаевич и Гедеван. «Аллах, если я когда-нибудь выберусь отсюда, я больше не скажу ни одного плохого слова ни про одну живую душу, даже самую грешную», — молился ночами Абдул на изъеденном молью коврике-циновке, даже не зная, куда поворачиваться — как тут определишь, в какой стороне Мекка? «Миллион, миллион, миллион алых роз…» — до тошноты назойливо крутилось в голове после многочисленных выступлений. Чатлы копились медленно. Половина заработка бродячих артистов уходила на уплату налогов и штрафы эцилоппов, будто специально рыскавших по универмагу в поисках «нарушителей». Надежды накопить средства на гравицапу в ближайшие год-два таяли, как вешний снег, но однажды удача все же улыбнулась незадачливым музыкантам. — Малиновые штаны! — предупредительно выкрикнул Уэф, завидев среди публики чрезвычайно знатного чатланина в сопровождении целой свиты более-менее умытых пацаков. — Три раза «ку»! — Ку! Ку! Ку! — раскорячились вприсядку артисты. — Играйте, пацаки, — вальяжно бросил им господин в атласных малиновых штанах. — И пойте. — Ну, родные, — обратился к коллегам Владимир Николаевич, — давайте нашу коронную. Абдул Рашидыч, вы начинаете. Абдул с обреченным видом растянул меха гармошки и уныло засипел старческим голосом: — Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам, а вода по асфальту реко-ой… — И не ясно прохожим в этот день непогожий, почему я веселый тако-ой, — подхватил Гедеван. — А я играю на гармошке у прохожих на виду, — присоединился к певцам Владимир Николаевич и провел смычком по струнам. — К сожаленью, день рожденья только раз в году, — замкнул квартет Би. — Ы-ку-ы-ку-ы-ку-ы-ы, — вдохновенно подпевал Уэф. — К сожаленью! — отчаянно заголосил Абдул, вкладывая в свою вокальную партию всю боль безрадостных дней, недель, а то и месяцев, проведенных на Плюке. — День рожденья! Только раз! В га-аду! — и завершил выступление мастерским соло на гармошке. Чатланин одобрительно-снисходительно почесал подбородок и полез в карман за деньгами. Артисты замерли в томительном ожидании. — Вот, — господин в малиновых штанах кинул на землю целую горсть, — купите новую гармошку. С этими словами он удалился вместе со свитой, еще долго напевавшей новый музыкальный хит в коридорах универмага. Уэф, словно коршун, бросился подбирать монетки. — Мать моя хануидянка, это же целое состояние! — от восторга он чуть не закапал слюной на пол. — Сколько? На звонок в планетарии хватит? — сурово спросил прораб. — Фигушки вам, а не звонок! — рассердился коротышка и начал убирать металлические фигурки в карман штанов. — Еще чего придумали, на ерунду всякую чатлы спускать! — Веди нас в планетарий, презренный воришка! — пришел в ярость Абдул. — Или я сам всыплю тебе восемьдесят ударов эцилопповыми плетьми! — Мы ведь и сами себе на пепелац с гравицапой заработать сможем, — пригрозил Уэфу Владимир Николаевич. — Только тогда ящики с КЦ не вам достанутся. — Ку! — убедительным тоном обратился к напарнику Би. — Кю! — недовольно ответил Уэф и покорно засеменил вперед на коротеньких ножках. — Идите за мной. Но разговор не дольше пяти секунд, поняли?! — Да поняли, поняли, — отмахнулся от ворчливого плюканина прораб и радостно подмигнул друзьям: наконец-то у них появится возможность поговорить с домом.Часть 6
31 января 2022 г. в 19:00
— Дядь Вов, если мы выступать будем, у нашего коллектива название должно быть, — после сорока минут утомительной ходьбы под палящим солнцем сказал Гедеван.
— А что, это обязательно? — недовольно пробубнил в ответ Владимир Николаевич. — Ну, какие там названия бывают? «Самоцветы», «Веселые ребята», «Березки», «Подосиновики»… Нет, «Подосиновики» — это уже лишнее.
— Какие же мы березки, дядя Вова? Уж лучше «Кипарисы» или «Кедры», оно солиднее как-то.
— Пусть будут кедры, — равнодушно согласился прораб.
— Просто «Кедры» — банально. «Шумящие кедры» — вот это другое дело.
— Шумящие, так шумящие, скрипач.
— Пришли, — сообщил Уэф своим скрипучим, как несмазанная телега, голоском и указал на нависающий вдалеке над пустой песчаной долиной дирижабль грязно-рыжего цвета.
— Куда пришли? — Владимир Николаевич в недоумении уставился на дирижабль.
— Это же сердце города! — укоризненно посмотрел на него Би, как на какого-то безнадежно отстающего двоечника. — Последний выдох господина ПЖ! — пояснил он и благоговейно воздел глаза к небу.
— Ладно, хорошо, а где город-то?
— Под землей, родной, под землей.
Уэф опустился на четвереньки, смахнул песок с люка метром в диаметре и постучал в него три раза. Снизу ответили условным знаком: двукратным стуком.
— Ку! — крикнул Уэф.
— Ку! — люк с грохотом приподнялся, и оттуда выглянула очередная неумытая рожа с колокольчиком в носу.
— Чего встал? Давай чатл за вход! — командирским тоном обратился коротышка к Владимиру Николаевичу.
— Мы должны лезть туда? — недоверчиво нахмурился Абдул.
— Быстрее давайте, время — деньги, — проворчал Уэф и нырнул в недра подземного тоннеля.
— Мы вам поможем, Абдул Рашидыч, не переживайте, — заверил старика прораб.
Абдул, измученный полуденным зноем, не слишком-то рьяно сопротивлялся попытке упрятать его неизвестно куда. По крайней мере, надоедливое солнце не будет печь голову под землей. Нехорошее солнце, злое, плюканское — такое расплавит самого бывалого бедуина, намотавшего с караваном не одну сотню миль по Сахаре. И все тут злое, нечистое: вода, еда, люди, деньги, песок — и тот нечистый.
— Ох, шайтаново царство! — горестно вздохнул старик и начал неуклюже спускаться вглубь люка по хлипкой лестнице.
Взору путешественников предстал длинный, темный, грязный и обшарпанный тоннель с тусклыми фонарями и паутиной на стенах, ржавыми рельсами и неровно усыпанным гравием полом. Вероятно, когда-то это место было вполне приличным метрополитеном, когда-то очень-очень давно. Если только Господь не создал эту планету унылой и заброшенной с самого начала, а такая мысль посещала пришельцев все чаще и чаще.
— Пошли-пошли, не отставай! — подгонял спутников Уэф.
Пройдя метров двести, они увидели в полузатемненном пространстве тоннеля высокую дородную женскую фигуру. Она стояла вполоборота к железной дороге, не шелохнувшись, словно могучая гора. Это была чатланка — о ее происхождении свидетельствовали отсутствие цака — колокольчика в носу — и два металлических яйцевидных кулона на шее, соединенных веревочкой — так называемая «основа жизни». Абдул невольно залюбовался пышными формами горожанки: ах, до чего бы ей пошел вышитый золотыми нитками парчовый наряд вместо этих убогих лохмотьев, как изящно прикрывал бы каштановые волосы шелковый платок, как украсило бы эти огрубевшие от тяжелой жизни руки марокканское золото! «Эта женщина создана для того, чтобы быть старшей женой шейха, а не прозябать в этом нищем, Аллахом забытом краю!» — с сожалением подумал Абдул.
Уэф маленькими кокетливыми шажочками подобрался к чатланке и помахал перед ее носом блестящей квадратной монетой.
— Ку-у-у! — игриво промурлыкал он и приветственно присел.
Женщина с высоты своего роста смерила коротышку надменным взглядом и приняла из его рук чатл, а затем обратила внимание на старика в халате до пят, завороженно смотрящего на нее.
— Ку! Состав прибывает через две минуты. Пацак, — обратилась она к Абдулу, — ты слюни-то подбери. Оборзели уже, на чатланок пялятся. Ты приседать передо мной должен, а не разглядывать меня, как ку на витрине.
— Ах ты нахалка! — взвился от возмущения старик.
— Абдул Рашидыч, все нормально, — призвал его к спокойствию прораб и присел перед проводницей: — Ку, гражданочка!
Издалека послышался скрипучий стук колес и завыл гудок: по рельсам ехал маленький паровозик с прицепом — двумя вагонетками, одна из которых битком была набита людьми, а вторая — практически пуста. Паровозик остановился рядом с путешественниками.
— Залезайте, — скомандовал Уэф и забрался в переднюю вагонетку.
Абдул хотел было последовать за ним, но коротышка грубо указал ему на соседнюю.
— Пацаки туда! Здесь только чатлане.
— Негодники! — сердился марокканец, но все же залез в другую вагонетку. — В Судный День посмотрим, кто из нас пацак, а кто чатланин!
Остальные кое-как расселись по местам, и состав двинулся в путь дальше. Вскоре тоннель сменился высоченным, кое-как освещенным каменным гротом, а затем цехом на открытом пространстве, где сотни рабочих качали насосы, синхронно приседая и выдыхая: «Ку-у».
— Четвертый насос господина ПЖ, — прокомментировал Би.
— Я очень люблю ПЖ! — подобострастно вклинилась в разговор пожилая пассажирка.
— А я его еще больше ку! — громко выкрикнул Уэф, чтобы было слышно на верхних уровнях.
— Да, веселенько вы живете, — почесал в затылке Владимир Николаевич.
— Вон там луц-завод, — Би указал на дымящие вдалеке серые трубы.
— Далеко еще до центра? — поинтересовался Гедеван.
— Уже почти приехали, генацвале.
— Слушайте, — осенило прораба, — есть у вас тут телефонная станция?
— Есть. В планетарии, а что? — недоверчиво покосился на него Уэф.
— Смогут с Землей соединить? — ни на что особо не надеясь, задал свой слегка безумный вопрос Владимир Николаевич.
— Смогут, родной, только сначала надо номер вашей планеты в тентуре узнать, — ответил Би.
— Слава Аллаху! — радостно воскликнул Абдул. — Наконец-то я поговорю с родным Фесом, ведь там меня уже оплакивают!
— Оплакивают, не оплакивают, а в Москве милиция уже точно из-за меня на ушах стоит, — взгрустнул Владимир Николаевич. — Бедная Люся, как она там?.. Кирилла жалко, испугался за папку.
— Меня тоже уже потеряли, — добавил Гедеван. — И милиция, наверное, ищет. Но они-то думают, что я со скрипкой скрылся!
— Вы что, все трое по телефону болтать собрались?! — недовольно спросил Уэф. — Вы хоть представляете, сколько это стоить будет?
— Так мы недолго, скажем хотя бы, что живы, — предложил Владимир Николаевич.
— Сначала выступаем, — категорично отрезал Уэф. — За соединение с другой планетой надо сто чатлов отдать. Минимум. С самой близкой. А ваша Земля верблюд знает где находится, за этот разговор придется десятками коробков КЦ расплачиваться!
— Да будет у вас КЦ сколько хотите, раскудахтались опять, — разочарованно проворчал прораб и от досады выбросил за борт свою бумажную пилотку.
— Так что же делать? — испуганно затряс бородой Абдул. — Как поговорить с Землей?
— Зарабатывать чатлы, дорогой Абдул Рашидович, — безапеляционно заявил Би. — Зарабатывать. А вот и станция наша показалась.