Маленькое Солнце для мёртвого бога

       В какой-то момент Усянь окончательно потерял счёт времени. Вроде бы Хуа Чэн покинул его недавно… День или два назад? Неделю? Месяц? Однако порой ему казалось, что тот ушёл целую вечность назад. Сложно было судить о том, сколько прошло времени, ведь Усянь окончательно забросил все свои исследования, перестал соблюдать режим, то засыпая на рассвете, то на закате. Теперь в дни, когда жители Илина не обращались к нему за помощью, он проводил часы, стоя на коленях перед могилами близких. Всё чаще и чаще он задумывался о том, что следовало довести начатое до конца. Он ведь уже пытался покончить с собой! У него ушло три сотни лет на то, чтобы разбить проклятую кангу, поддерживающую в нём жизнь. Три сотни! А что в итоге? Вместо того, чтобы отправиться на круг перерождения, перерезав себе горло… он очнулся в луже собственной крови с осознанием, что не смог ни спасти возлюбленного, ни даже умереть по-человечески. Видимо, удача окончательно отвернулась от него… «Неудивительно, что Владыка не пожелал меня казнить. Опасался, что я вернусь демоном… Или хотел продлить мою бесконечную агонию в отместку за то, что я узнал его тайну…» — тоскливо размышлял Вэй Ин, когда было особенно плохо. Он знал, что уничтожение его праха привело бы к окончательной смерти, к покою. Однако никак не мог решиться: второй раз убить себя оказалось намного сложнее. Да и… с учётом его удачи, вторая попытка наверняка тоже была обречена на провал. И потому он проводил дни в тоске, оживая лишь во время мимолетных встреч со старыми знакомыми или жителями Илина. Иногда он часами играл на флейте мелодию, которую Лань Чжань написал для него в первой жизни – она была свадебным подарком, признанием в чувствах. Спустя четыреста лет уже сам Вэй Ин играл ту песню переродившемуся возлюбленному. Теперь же её слышали исключительно надгробия. Они оказались идеальными слушателями: тихими и молчаливыми, не испытывающими злости или раздражения из-за сотни раз повторённых рассказов, мелодии флейты в ночи, пролитого рядом вина…        Именно звуки музыки встретили Се Ляня и Хуа Чэна ещё во время подъёма к жилищу Старейшины Илина. Тот привычно нашёлся подле могил, однако вопреки ожиданию он наигрывал «Покой», некогда знаменитую технику ордена Гусу Лань. То ли надеялся успокоить собственную душу, то ли просто решил внести разнообразие в привычную рутину. Заметив гостей, Усянь прервал мелодию и, поднявшись на ноги, приветственно поклонился. — Маленький верующий и Наследный принц, — улыбнулся он, разглядывая счастливую пару. Оба старых знакомых буквально светились от радости и внутреннего удовлетворения, проявлявшихся в мимолётных жестах и взглядах. Поистине две прекрасные души, наконец встретившие друг друга. — Господин Вэй, — ответно улыбнулся Се Лянь. – Спасибо, что позаботился о Сань Лане, когда он в этом нуждался, — искренне поблагодарил он, с сожалением отмечая тени, залёгшие под глазами собеседника и его общую бледность. Тот выглядел как мертвец, а не полный жизни молодой человек, каким казался когда-то. — Благодарность ни к чему! Я как раз собирался похитить какого-нибудь ребёнка, — пожал плечами Усянь, смутившись. За прошедшие годы он так и не сумел привыкнуть к чужой благодарности, и всякий раз пытался отшутиться или смущался. — Раз уж речь зашла о похищении… — хмыкнул Хуа Чэн, проигнорировав шутку в свой адрес. Не каждому он бы простил подобное. – Поднебесной нужен бог мёртвых, ведь за восемь сотен лет так и не нашлось ни одного, поэтому мы вынуждены украсть тебя, — с наигранной серьёзностью проговорил он. — Бог мёртвых умер, — покачал головой Усянь. Он и сам знал, что кто-то должен выполнять его работу, чтобы нечисть перестала плодиться в таких количествах, но не хотел возвращаться к людям, опасаясь встретить переродившиеся души кого-то из близких. Пусть он больше и не являлся небожителем, призрачная флейта вместе со всеми знаниями и умениями оставалась при нём, но слишком страшно было вновь появляться среди смертных, сталкиваться с чужой болью и страданиями. — Прежде чем ты примешь окончательное решение, — мягко начал Се Лянь, отвлекая от основной темы их визита, — прошу тебя выпить с нами немного вина где-нибудь в городе, — попросил он. — Разве твой путь совершенствования позволяет пить вино? – удивился Усянь, слегка заинтригованный подобной просьбой. — Я выпью за него, — невозмутимо пояснил Хуа Чэн. Немного помявшись, Старейшина Илина всё же согласился ненадолго спуститься с горы ради беседы с приятелями. По пути Се Лянь подробно рассказывал о том, как небесные чиновники отстраивали новую столицу и постоянно спорили из-за отсутствия контроля. Поведал он и о том, что планировали избрать нового Небесного Императора, но каждый из небожителей считал, что лучше всего подходил для данной роли. А ведь нужно было успевать отвечать на молитвы и следить за состоянием собственных храмов… Слишком много дел… — Они так окончательно перегрызутся, — хихикнул Усянь, в красках представляя споры богов между собой. Пусть с момента его низвержения многие из них сменились, вряд ли их нутро сильно отличалось от предшественников. На пороге одного из трактиров Князь демонов и Наследный Принц слегка притормозили, пропуская своего спутника вперёд. А тот и не заметил этой заминки, продолжая посмеиваться над новостями. — Сань Лан, давай подождём снаружи? – тихо спросил Се Лянь, ухватив демона за край рукава. — Да, — просто ответил Хуа Чэн, приобняв Наследного Принца за талию и слегка улыбнувшись. Он знал, что теперь Старейшина Илина не имел возможности отказаться от их предложения. Уж кому-кому, а недавно вознёсшемуся богу войны, прозванному Ханьгуан-цзюнем, точно было под силу убедить демона. А Старейшина Илина так и замер на пороге пустого трактира, потрясенно разглядывая мужчину, сидящего за одним из столов в самом центре. Перед ним вместо еды и напитков лежал гуцинь. Пальцы ловко порхали над струнами, играя до боли знакомую мелодию. Признание в любви. Обещание вечной верности. Свадебный подарок. Ханьгуан-цзюнь казался до боли знакомым. Однако выглядел на десяток лет старше, чем был, когда Усянь видел его в последний раз. Тем не менее, всё такой же статный. Изящный. Красивый. В аккуратных белоснежных одеждах. — А-Чжань… — не веря, произнёс Старейшина Илина, не замечая слёз, текущих по его щекам. Услышав чужой голос, мужчина поднял сияющий взгляд светлых глаз. Мелодия тотчас смолкла, а небожитель быстро приблизился к ничего не понимающему Усяню. Тот был не в силах вымолвить и слово. — В детстве мама часто мне рассказывала истории про красивого, но очень одинокого бога мёртвых, — вместо приветствия проговорил он. Даже голос остался прежним! И это открытие рождало странный трепет в груди. Будто старое и бесполезное сердце пыталось пошевелиться и подать признаки жизни. — И вот я здесь, чтобы предложить тебе стать моим супругом в третий раз, Вэй Ин, — продолжил Лань Чжань, коснувшись правой руки демона, на которой по-прежнему сияла белизной его лобная лента. Приподняв чужую руку, легко прикоснулся к ленте губами, вызывая лёгкую дрожь в теле растерянного собеседника. – Что скажешь? — Сердце радуется при виде тебя! – рассмеялся Усянь, прижавшись к супругу и крепко его обняв. По его щекам по-прежнему текли слёзы, но на сей раз это были слёзы счастья. «Как? Как я мог столь долго отказываться от встречи? Глупец… Какой же глупец!» — думал Вэй Ин. Потом, когда он насытится объятиями, а от поцелуев начнут болеть губы, демон обязательно поинтересуется, как Лань Чжань жил после перерождения, как вознёсся и как вспомнил предыдущие жизни, как подговорил Се Ляня с Хуа Чэном провернуть подобную шутку… Обо всём расспросит. И, возможно, даже поделится рассказом о собственных страхах и опасениях. Но это будет позднее, а пока он желал лишь чувствовать биение родного сердца, ощущать тёплые руки на своей талии и лёгкие касания губ… Разве могло быть хоть что-то важнее этого?

Конец? Или новое начало?