4 декабря 1998 года
Северус знал, что хандрит, его это чертовски раздражало, но он не мог перестать. Он никогда не ненавидел себя так сильно, как сейчас. Даже после инцидента на пятом курсе, из-за которого он поссорился с Лили, он не ненавидел себя так сильно, как ненавидел, зная, что у него есть родственная душа — гребаная родственная душа! И было ясно, что он ей не нужен. Он рассмеялся про себя, не чувствуя ни малейшего веселья. С чего ей хотеть его, когда она может получить Малфоя? Он прекрасно понимал, почему Грейнджер не хотела иметь с ним ничего общего, почему позволила Малфою поцеловать себя. Чёрт возьми, если бы он был на месте Гермионы и им бы заинтересовался Малфой, Северус бы тоже попробовал… просто чтобы не пришлось так сильно бороться за жизнь. Не пришлось жить в грязи и убожестве, в которых он жил ребёнком — это бы стоило того само по себе, а Малфой к тому же симпатичный. Для Северуса это имело смысл с точки зрения логики… но в сердце? В глубине души он ощущал себя так, как будто умирает. — Это всегда так, иметь вторую половинку? — спросил он Регулуса на следующее утро после того, как они узнали, какой именно ритуал выполнил Северус. Регулус покачал головой и пожал плечами. — Я понятия не имею. Я никогда не встречал никого, у кого была бы подтвержденная родственная душа. — Наверное, потому что они все были умнее меня, — проворчал Северус себе под нос. На какое-то время он остался жить на диване Регулуса. Пропускать занятия было не в его духе, но Грейнджер и Малфой были на каждом из них. Он был не готов встретиться с ними. Ещё нет. Не сейчас, когда сердце так сильно колотится в груди. Не сейчас, когда ему кажется, что его душа разорвана в клочья, а нервы на пределе. Его руки все время дрожали, и он знал, что попытка сходить на урок зелий с такими трясущимися руками ничем хорошим не закончится. Северус был очень благодарен Регулусу за то, что он позволил ему остаться. — Неделя, может быть, ещё несколько дней, но не больше. Иначе Макгонагалл может разозлиться. Мне и так приходится убеждать ее не вмешиваться, пока ты не ходишь на занятия. — Регулус пристально посмотрел на него. — Хотел бы я что-нибудь сделать, чтобы облегчить твою душевную боль. Северус пожал плечами. Он привык к боли, хотя никогда раньше не испытывал такой сильной. Что Регулус может с этим поделать? Это бремя Северуса, и ему придется его нести. Так долго, как ему суждено. Еще не прошло и половины учебного года, но если Северус сможет просто пережить его, то ему больше не придется видеть Грейнджер и Малфоя каждый день. Это должно немного облегчить боль под ребрами, не так ли? Прямо сейчас ему казалось, что на его груди все время лежит тяжелый камень. Это было тяжко, он бы сказал — невыносимо, но ему придется это вынести, у него нет выбора. Ему придется научиться жить с этим, даже если сейчас ему кажется, что нет ничего, ради чего можно жить. Может быть, если он сможет вернуться в прошлое, все изменится? Грейнджер больше не будет рядом, она не сможет быть его второй половинкой. Эта идея имела смысл, пока он не заговорил об этом с Регулусом. — Даже если тебе это удастся, твоя душа все равно не перестанет болеть, — сказал Регулус. — Это не значит, что ты сможешь забыть, что у тебя была родственная душа. Будет только хуже, потому что тогда она будет еще ребенком и ты не сможешь даже надеяться помириться с ней. — Может быть, тогда тебе следует наложить на меня обливиэйт, — пробормотал Северус. Забыть о своей второй половинке, забыть о Грейнджер, забыть, как она целовала Малфоя снова и снова… И снова. Это было бы истинным благословением. — Некоторые вещи невозможно забыть, — грустно ответил Регулус. — Даже если бы мы попытались применить к тебе обливиэйт, вряд ли воспоминания о чем-то столь серьёзном, как твоя родственная душа, удалось бы стереть. А даже если и удалось бы, твой обряд повлиял и на мисс Грейнджер. Она спрашивала о тебе. — Пожалуйста, ничего ей не говори, — ответил Северус. — Я не готов к такому разговору с ней. Губы Регулуса поджались, но он кивнул. — Не буду, но ты можешь откладывать этот разговор до бесконечности, ты же знаешь. — Я знаю, — прошептал Северус и отвернулся, чтобы посмотреть на массивные книжные полки, тем самым закончив разговор. Когда они не обсуждали ситуацию с родственной душой, они разговаривали о том, что Северус пропустил за последние двадцать лет. Он был в ужасе, услышав, как сильно Регулус пострадал от рук Тёмного Лорда. Северусу всё ещё было трудно произнести слово «Волдеморт» даже у себя в голове. Для Северуса он навсегда останется Тёмным Лордом. Всемогущим Тёмным Лордом, к которому Северус когда-то надеялся присоединиться, пусть и по единственной причине — в надежде получить то, чего ему на тот момент больше всего не хватало: власть. Но Тёмный Лорд был побеждён. Причем мальчиком, ровесником Северуса. Северусу потребовалось некоторое время, чтобы принять это. Тёмный Лорд был безумен. Безумен, а ближе к концу войны — неуравновешен и сосредоточен только на мальчике, как рассказывал Регулус. Северусу казалось немыслимым, что Лорда оказалось так легко победить. Когда он сказал об этом Регулусу, тот горько рассмеялся. — Это было отнюдь не легко. Было много смертей, много жертв, принесенных многими людьми ради победы. Я рад, что все закончилось, но есть вещи, которые мне бы хотелось, чтобы произошли по-другому. Северус кивнул, всё ещё неуверенный в том, что он чувствует по этому поводу. Если Тёмный Лорд действительно превратился в маньяка, то, конечно, Северус может только порадоваться, что его больше нет и он больше никому не навредит. А после того, что Регулус рассказал ему о Пожирателях Смерти, Северус еще и был рад, что у него самого не было возможности к ним присоединиться. Часть философии Тёмного Лорда, касающаяся преследования маглов и магглорожденных, всегда беспокоила Северуса, но потребность в хоть какой-то власти казалась ему более важной. Грейнджер — магглорожденная, как и Лили. Лили умерла не только из-за какого-то дурацкого пророчества, но отчасти и потому, что была магглорожденной. Как он мог хотеть получить власть с помощью Тёмного Лорда, при этом понимая, что его единственная подруга и его вторая половинка будут мишенями его покровителя? Даже если он не интересен Грейнджер, она всё равно его вторая половинка. И мысль о том, что его идеальную пару Тёмный Лорд посчитал бы проблемой, тревожила его до ужаса. Похоже, Регулус был прав. Тёмный Лорд, каким бы могущественным он ни был, нес зло для волшебного мира. Его нужно было остановить. Теперь Тёмный Лорд мертв. Пришло время двигаться дальше по жизни, но Северус все ещё не знал, как это сделать. Он наблюдал за Регулусом, чтобы узнать, как тот двигался дальше после Пожирателей Смерти, но тот, казалось, жил на редкость скучной жизнью. Он был холост, преподавал зелья, которые, как он признался, ему только отчасти нравились. У него не было преемника. Он позволил своему старшему брату назвать знаменитого Гарри Поттера своим наследником. У его бывшего друга, казалось, ничего не было. Разве это не ужасно скучный и трагичный образ жизни? Северус нервничал, спрашивая об этом, но он должен был знать. — Почему ты делаешь то, что делаешь? Почему ты не уволился, раз тебе не нравится преподавать? Регулус тихо рассмеялся: — После того, как ты исчез, я почувствовал себя немного застрявшим. Я не был уверен, что делать, и когда и Дамблдор, и Волдеморт захотели, чтобы я занял должность преподавателя Зелий, я согласился. Обращение к Волдеморту дало мне некоторую цель, хотя и не очень большую. Потом, после первой войны, было легче просто продолжать работать. Я подумывал о том, чтобы уйти, полдюжины раз, но Дамблдору всегда удавалось отговорить меня от этого. Потом Волдеморт вернулся, и моя роль стала важна как никогда. Пришлось остаться, чтобы играть шпиона для Волдеморта. Помочь сформировать Поттера настолько, насколько он позволит, — горько вздохнул Регулус, выглядя даже старше своих тридцати семи лет. — Я бы, наверное, уволился в этом году, если бы не Драко. Он на испытательном сроке до конца учебного года. Если он не будет приносить проблем, а его опекун, — он указал на себя, — подтвердит это, в следующем году с него снимут ограничения. Северус понимающе кивнул. — Тогда чем ты будешь заниматься в следующем году? — Уйду, если Макгонагалл позволит мне, — сказал Регулус, снова рассмеявшись.7 декабря 1998 года
Северус знал, что пришло время перестать прятаться от занятий, но чем дольше он отсутствовал, тем легче ему становилось оправдываться перед самим собой, что он еще не готов вернуться. Кроме того, не то чтобы он не учился: у Регулуса была поистине королевская библиотека и Северус был полон решимости прочитать как можно больше из неё. Он как раз выбрал книгу, когда раздался стук в дверь, ведущую в коридор за пределами покоев Регулуса. Северус знал, что Регулус не стал бы стучать и что в данный момент он преподает у третьего курса. Северус раздумывал, не проигнорировать ли стук, но потом мысль о том, что это первый человек, кому нужен Регулус, стала его раздражать, поэтому он подошёл к двери, чтобы посмотреть, кто это. Постучали снова, громче и дольше, как раз перед тем, как он открыл дверь. Он отступил назад, когда увидел Грейнджер, которая стояла уперев руки в бока и выглядела чертовски разъяренной. — Родственные души! — выпалила она, ткнув его пальцем в грудь. Это оказалось больно, но тем не менее было приятно, что она прикасалась к нему. Он покачал головой при этой странной мысли. — Мы родственные души, и ты не подумал сказать мне об этом? Ты вообще собирался мне рассказывать? Северус прищурился, глядя на нее, и усмехнулся. — Как ты узнала? Почему тебя это вообще волнует? У тебя есть Малфой. Он красивее, богаче, и вообще перспективы у него лучше. Ее глаза расширились, а затем вспыхнули гневом. — Родственные души, Северус Снейп. Мы родственные души. Не имеет значения, будь у меня выбор из сотни Драко. Я бы хотела только тебя. Это по тебе я так ужасно тосковала. Её грудь вздымалась от уверенности, и Северус почувствовал… он не был уверен, что чувствует. Он был переполнен эмоциями. От этих ее слов в его груди затрепетала надежда, а вместе с ней замешательство, смятение, тревога, что он может разочаровать её, пусть она и его родственная душа. Он был ошеломлён, и это было непривычное чувство. — Что? — тупо спросил он. Грейнджер не успела ничего ответить, когда в поле зрения появился Регулус, по-видимому, слегка запыхавшийся. Северус заметил его присутствие, но не мог отвести глаз от Грейнджер. Несмотря ни на что, он всё ещё находил её чертовски великолепной. Её волосы, казалось, распушились от эмоций и были почти вдвое больше, чем обычно, на их фоне она казалась маленькой. Её носик был небольшим и вздернутым, и Северус всё ещё мог видеть бледные веснушки, которые выделились, когда она побледнела от гнева. Ему пришла в голову мысль обнять её за талию, но он закрыл глаза, зная, что она этого не захочет. Не захочет от него никакой привязанности, несмотря на то, что они — родственные души. — Ты сказал ей? — спросил он Регулуса, наконец оторвав взгляд от Грейнджер и переведя его на своего старого друга. В отличие от всех других эмоций, бурлящих в нём, чувство, которое он испытал при мысли о том, что Регулус всё рассказал Грейнджер, было легко классифицировать. Предательство горячим и тяжёлым потоком пробежало по его телу. Регулус вздохнул, проводя рукой по волосам. — Я сказал Драко. Он мой двоюродный брат, мой подопечный, моя ответственность. Я подумал, что он должен знать о черте, которую не надо переступать, чтобы не пострадать. — Вынь голову из задницы, — прошипела ему Грейнджер, а затем развернулась и зашагала прочь. Северус просто смотрел ей вслед. Он до сих пор не был уверен, что теперь со всем этим делать. Всё, что он знал, — ему отчаянно хочется продолжать прятаться от неё и всего остального мира. Гермиона чувствовала, как магия искрится в волосах, когда она шагала прочь от комнаты профессора Блэка. Если бы Драко не сказал ей, что они с Северусом — родственные души, она бы до сих пор не поняла, почему она все время чувствовала себя совершенно ужасно. Её характер, с самого начала отличавшийся вспыльчивостью, стал ещё хуже, чем обычно. Она поймала себя на том, что сорвалась на первокурсницу за то, что та громко плачет. Выпытав у Драко, где находятся комнаты профессора Блэка, она отправилась разыскивать Северуса. Перед этим они с Драко провели в библиотеке столько исследований о родственных душах и магии души, сколько смогли, но не смогли найти ритуал, который Северус использовал, чтобы перенестись во времени. Они не нашли ничего подобного в том скудном ассортименте, который предлагала библиотека. У неё защемило сердце после того, как Драко рассказал ей об этом. — Неужели его жизнь была такой ужасной? — спросила она его. Иначе зачем бы он сотворил заклинание поиска второй половинки, если бы не был отчаянно несчастен? Гермиона не могла придумать другой причины, которая могла бы сподвигнуть ее применить такое заклинание. Магия души опасна и упоминалась только на шестом курсе как вид магии, от которого нужно держаться подальше. Не только опасна, но и непредсказуема. Идеальной второй половинкой человека может быть знакомый, или кто-то через двадцать лет в будущем, или кто-то на тысячу лет в прошлом. Драко пожал плечами. — Я никогда раньше не слышал, чтобы Регулус говорил о нём. Я понятия не имею, хотя, возможно, он собирался стать Пожирателем Смерти, как мой дядя? Это было небольшим утешением, что Северус не стал бы применять заклинание, если бы у него всё не было настолько ужасно. Но было ясно, что того, что Северус ожидал от заклинания, перенесшего его на двадцать лет в будущее, не произошло. И быть привязанным к ней было для него настолько неприятно, что он неделю прятался в комнатах профессора Блэка. Она старалась не принимать это на свой счет, но чем дольше он прятался, тем труднее становилось. — Ты мог бы когда-нибудь применить подобное заклинание? — спросила она Драко через несколько дней после того, как узнала. Она пыталась понять, что должно было случиться в ее жизни, чтобы она захотела бросить всех и отправиться неведомо куда ко второй половинке. Драко довольно яростно покачал головой. — Я бы не стал. Я не могу так рисковать. Мама… — он замолчал, не продолжая, но Гермиона поняла его и похлопала по руке, успокаивая. Нарциссу пытали беглые Пожиратели после того, как окончилась последняя битва, за то, что она солгала Тёмному Лорду. Несмотря на то, что Тёмный Лорд уже был мёртв, его последователи оставались кучкой фанатиков. Нарцисса ещё не совсем пришла в себя, а с учетом, что Люциус был в Азкабане, дела у неё шли неважно. Драко ездил домой, чтобы повидаться с ней, настолько часто, насколько профессор Блэк мог освободить его от учёбы. Она добралась до своего обычного столика в библиотеке, удивившись, что Драко всё ещё там. — Я так понимаю, всё прошло не очень хорошо? — тихо спросил Драко, освобождая для неё место. Гермиона фыркнула, усаживаясь в кресло. — Он расстроен из-за тебя… он думает… — она замолчала, не зная, как это сформулировать. Это могло быть единственной причиной его отказа от неё, не так ли? Драко замер и с трудом сглотнул. — Нам необязательно быть друзьями, — тихо предложил он. Гермиона обиженно ахнула. — Я не позволю этому болвану решать, с кем мне дружить. Он может просто принять это и двигаться дальше, — яростно сказала она Драко. Малфой слегка ухмыльнулся ей. — Я тоже стал ценить твою дружбу, Грейнджер. Гермиона кивнула, радуясь, что они согласились, затем застонала. — С ним ужасно трудно разговаривать. Если бы я только могла просто усадить его и объяснить всё без того, чтобы он рычал и огрызался на меня! — Может быть, я смогу помочь с этим, — сказал Драко с озорным блеском в глазах. Гермиона, прищурившись, посмотрела на него. — И как ты собираешься это сделать? — О, предоставь планирование мне, — ответил он. — Давай уже закончим эссе по трансфигурации. Она долго смотрела на него, потом вздохнула и стала копаться в сумке в поисках наполовину исписанного свитка, над которым работала. По крайней мере, Драко также любил учиться, как и она, и помогал ей не отставать, несмотря на то, что в последние дни она не могла сосредоточиться.10 декабря 1998 года
Прошло три дня с тех пор, как Гермиона столкнулась с Северусом перед комнатами профессора Блэка, и его всё также не было видно в замке. Это начинало её раздражать, и она пыталась решить, стоит ли ей снова подловить его в покоях профессора Блэка, когда Драко нашел её в библиотеке. — У меня есть кое-что для тебя, — сказал он с легкой улыбкой, жестом приглашая её встать. — Ты не можешь отдать это мне здесь? — нахмурившись, спросила Гермиона. Она не знала, что задумал Драко, и не была уверена, что ей понравится сюрприз, который он приготовил для неё. — Я не могу. Ну же, Грейнджер. Я обещаю, это того стоит, — сказал он с лёгким блеском в глазах. Он выглядел лучше, чем в последние несколько дней, поэтому Гермиона вздохнула и собрала свои вещи. — Оно круглое? — спросила Гермиона, когда он вёл её по коридорам. Драко покачал головой с весёлой улыбкой на лице. — Голубое? Он снова покачал головой. — Длинное? Снова покачивание головой, на этот раз сопровождаемое фырканьем. — Я тебе не скажу. Ты должна это увидеть, — сказал Драко. — Я не люблю сюрпризы, — ответила Гермиона, чувствуя некоторое беспокойство по поводу того, куда именно Драко ведёт её. Особенно оно обострилось, когда они перешагнули через груду обломков, которые ещё предстояло расчистить. Коридор, в котором они находились, активно не использовался, и Гермиона была уверена, что в начале года видела здесь табличку, предупреждающую людей держаться подальше отсюда. — Зачем мы здесь? — спросила она, сморщив нос. — Грейнджер, мы ведь друзья, верно? — спросил Драко, остановившись перед закрытой дверью в помещение, которое Гермиона посчитала заброшенным классом, и наконец повернувшись к ней лицом. — Конечно, — яростно ответила Гермиона. — И ты доверяешь мне, верно? Раз уж мы друзья и все такое? Гермиона поджала губы и пожала плечами, отводя взгляд от Драко. — Семь лет неприязни трудно преодолеть за несколько дней, — напомнила она ему. Драко кивнул, склонив голову. — Ты, конечно, права. Но я клянусь, что привёл тебя сюда с добрыми намерениями. Пойдем. Он открыл дверь и вошёл внутрь. Гермиона на мгновение заколебалась, услышав странный сдавленный звук, но последовала за ним. Она увидела в комнате Северуса Снейпа, привязанного к стулу и рычащего на Драко через кляп. — Драко! — крикнула Гермиона, подбегая к Северусу и вытаскивая кляп. — Я подумал, что так ему придется тебя выслушать, — сказал Драко, пожимая плечами. Гермионе не хотелось признавать, что, возможно, Драко был прав. И она, конечно, не собиралась признаваться ему в этом. — Хорошо, теперь ты можешь идти. Драко одарил её очаровательной ухмылкой. И Гермиона была уверена, что, не будь она родственной душой Северуса, эта ухмылка сделала бы с её внутренностями забавные вещи, но вместо этого она просто улыбнулась ему в ответ. — Не за что, Грейнджер, — сказал он, выходя из заброшенного, заваленного мусором класса, и хлопнул дверью. Она повернулась лицом к Северусу, который смотрел в ту сторону, куда ушёл Драко, полностью игнорируя Гермиону. Она прищурилась, глядя на него. — Я должна развязать тебя, но Драко прав. Если это единственный способ поговорить с тобой, так тому и быть. Северус перевел на неё взгляд, и он был достаточно ледяным, чтобы заставить Гермиону вздрогнуть. — Развяжи меня. Она почти бросилась вперед по его команде, так сильно было желание послушаться, но она сдержалась, покачиваясь на каблуках и сцепив руки за спиной. — Нет, пока ты не выслушаешь меня, — сказала она, выдерживая его пристальный взгляд. Она ожидала, что он отвернётся, проигнорирует её, как делал это всю последнюю неделю, но он этого не сделал. Он просто смотрел на неё так, словно не мог насытиться тем, что видел. Она была уверена, что ей это показалось. Может быть, потому что она смотрела на него так же. Просто находиться в одной комнате со своей второй половинкой было разрушительно в лучшем из возможных способов. Она чувствовала, как громко колотится в груди сердце. И как кожу покалывает от предвкушения. — Мы с Драко не вместе, — сказала Гермиона, тяжело сглотнув. — Мы никогда не были вместе и никогда не будем вместе. Мы друзья, не более того. Северус фыркнул при слове «друзья», его взгляд снова стал жестким. — На прошлой неделе вы не были похожи на друзей, — прорычал он. — На прошлой неделе? Когда он поцеловал меня, и я сразу же оттолкнула его, потому что мне показалось, что я сейчас блевану на его ботинки? Ты это имеешь в виду? — спросила Гермиона убийственно сладким тоном. — Если бы ты потрудился остаться и бороться за свою вторую половинку вместо того, чтобы просто сдаться и сбежать, ты бы всё это увидел. Северус тяжело вздохнул и ничего не сказал, хотя не мог отвести от неё взгляд. Она чувствовала его тяжесть, даже когда вздохнула и откинула волосы с лица, наклонив голову, чтобы посмотреть в потолок, и пытаясь восстановить самообладание. — И я всё ещё не могу поверить, что ты скрыл от меня, что мы родственные души, — сказала она через несколько минут, снова посмотрев на него. — Как ты мог? Северус наконец оторвал от неё взгляд и опустил голову. — На самом деле, я узнал об этом всего за несколько дней до того, как Регулус рассказал Драко, — тихо признался он. — Это нелегко — путешествовать на двадцать лет в будущее. Всё, что я знал, исчезло и… — он замолчал, качая головой. — Но почему ты сам мне не сказал? Почему ты прячешься от меня? Я знаю, что мы не очень хорошо знаем друг друга, но если мы родственные души, я бы хотела узнать тебя, — тихо ответила Гермиона. Она подошла на несколько шагов ближе к нему. — Я понимаю, что ужасно трудно быть выброшенным из своего времени, но я бы хотела помочь. Если ты позволишь мне. Мускул дрогнул на его челюсти, и Снейп поднял глаза, хотя и не совсем встретился с ней взглядами. — Ты казалась счастливой с Малфоем. Кокетничала. Хихикала. В нём есть всё, чем я не обладаю, — сказал он сквозь стиснутые зубы. Гермиона опустилась на колени на грязный пол, протянув руку, чтобы обхватить ладонями лицо Северуса и заставить его посмотреть на нее. — Когда я ложусь спать, я вижу глаза. Тёмные, как ночь. Мне снится темноволосый мальчик, отчаянно желающий сделать всё, чтобы обрести счастье. Я снова и снова вижу тебя, Северус Снейп, и как ты выполняешь ритуал. — Развяжи меня, — сказал он с болью в голосе. Гермиона долго вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, не собирается ли он снова убежать от неё, но было не очень ясно. Однако напряженность его взгляда передавалась и ей, бежала мурашками по коже. Это казалось хорошим знаком. Она встала и обошла его, вытаскивая палочку. Постучала по верёвкам, которыми были связаны его руки, и они соскользнули в стороны. Мгновение спустя Северус поднялся со стула и направился к ней. Она отступила на шаг, потом на два, пока он подходил все ближе и ближе. Гермиона не думала, что он собирается причинить ей боль, но уверена не была. Когда её спина уперлась в пыльную стену, она с вызовом вздернула подбородок. — Ты мне тоже снишься, — прошептал он, прижимаясь к ней так близко, как только мог; его рука провела по изгибу её скулы. — Каждую ночь. Мне снятся густые каштановые волосы, смуглая кожа, лицо с веснушками и самые теплые, добрые, золотисто-карие глаза, которые я когда-либо видел в своей жизни. Он прижался поцелуем к её губам. Гермиона ахнула от ощущения его губ на своих. Волоски на коже встали дыбом, по всему телу побежали мурашки. Она почти ожидала, что Северус отстранится, но этого не произошло. Вместо этого он углубил поцелуй. Гермиона обняла его за плечи, погрузив одну руку в чернильную черноту его волос, притянула его к себе, одновременно выгибаясь всем телом навстречу ему. В её жизни было не так много поцелуев, но тот, который подарил ей Северус, полностью уничтожил воспоминания обо всех остальных. Она хотела, чтобы он не прекращался. Она хотела, чтобы чувства, которые охватили ее и текли по венам, никогда не заканчивались. Если это то, для чего нужна вторая половинка, Гермиона не хотела жить по-другому.