18 декабря 1998 года
Северус снова оказался в Хогвартс-экспрессе на рождественские каникулы. Он нервничал из-за встречи с родителями Гермионы, но она настояла на знакомстве. Северус обнаружил, что когда Гермиона чего-то хочет, она часто добивается своего только благодаря настойчивости. Поездка к ней домой на окраину маггловского Лондона не была исключением. — Ты им понравишься, обещаю, — снова заверила его Гермиона. — Он, вероятно, нечасто бывал в домах маглов? — спросил Драко с другой стороны кареты. Теперь Северус звал его «Драко», а не «Малфой», хотя Драко и не нравился ему ровно настолько, насколько нравился Гермионе. — Достаточно, — пробормотал Северус. — Мой отец был магглом. — Правда? — весело спросила Гермиона, а потом погрустнела. — Как-нибудь расскажи мне о своих родителях. Я знаю, что они умерли, Регулус мне сказал. Мне так жаль, Северус. — Ну, я бы настаивал, — тихо сказал Драко. — Прости, Северус. Не нервничай. Родители Гермионы не могут быть и близко такими вредными, как она. — Драко! — Гермиона ахнула от смеха, швырнув в него тыквенным пирогом. — Ням, я ждал этого, — сказал он с ухмылкой, разрывая упаковку. Северус слегка улыбнулся их выходкам, его беспокойство лишь немного улеглось. Когда они прибыли на Кингс-Кросс, их ждала пара хорошо одетых магглов. Улыбки, которыми они одарили Гермиону, были натянутыми, и обошлось без объятий. Учитывая естественную теплоту Гермионы, Северусу показалось странным, что её родители были так холодны к ней. Единственное, что выдавало Гермиону, — это напряжение в руке и скрежет в челюсти. Её родители работали всю неделю перед Рождеством, оставив Северуса и Гермиону следить за домом. Гермиона отвела его на главную улицу, чтобы они успели в последнюю минуту купить подарки. Северуса всё ещё смущался своего бедного положения, но Регулус позаботился о нём, дав ему щедрую сумму карманных денег на праздники. Учитывая холодную атмосферу дома, Северус был полон решимости выбрать идеальные рождественские подарки для родителей Гермионы. Не только в знак благодарности за то, что позволили ему остаться на каникулы, но и для того, чтобы попытаться понравиться им. Возможно, именно по этой причине они были так холодны с Гермионой. Когда наступил Сочельник, они вчетвером поужинали вкусной едой, которую приготовила миссис Грейнджер. Гермиона пыталась помочь, но её мать отказывала ей каждый раз, когда она предлагала. В последний раз она накричала на Гермиону, чтобы та выметалась из кухни, и Гермиона в раздражении прокралась обратно в гостиную. Северус не мог до конца понять, в чём заключались правила дома, но, очевидно, было что-то, чего он не знал. Только поздно вечером, после того как был съеден ужин и родители Гермионы легли спать, он узнал в чём дело. Северус слышал, как Гермиона плакала в своей комнате, когда возвращался из ванной. — Гермиона? — спросил он, постучав в дверь. Она шмыгнула носом, ничего не сказав, и Северус затаил дыхание, медленно открывая дверь. Она сидела на кровати, прислонившись спиной к изголовью, прижав колени к груди и обхватив их руками. — Ты в порядке? — спросил он, тихо закрывая за собой дверь, пересек комнату и подошел к ней. Девушка уткнулась лицом в колени. Она отрицательно покачала головой, её гигантская масса волос затрепетала, когда она сделала глубокий вдох. — Хочешь поговорить об этом? Она пожала плечами, и он воспринял это как приглашение. Северус сел на кровать. Она была односпальной, недостаточно большой для них обоих, и как только он устроился, Гермиона бросилась к нему, уткнувшись лицом ему в грудь. — Они ненавидят меня, — прошептала она сквозь слезы. — Кто? — спросил Северус. Он прижал её к себе, запустив руку ей в волосы, а другую положил ей на спину. — Мои родители, — объяснила Гермиона. — Я так боялась за них во время войны. Их было некому защитить, а я была другом Гарри… Я просто… Я запаниковала. Я стерла себя из их воспоминаний и отправила их жить в Австралию, и они даже не представляли, что у них есть дочь. — О, Гермиона, — пробормотал Северус, целуя её в макушку. Он мог представить, как она расхаживала, кусала губу, пытаясь придумать лучший способ защитить своих родителей. Ему и в голову не могло прийти, из-за чего они так холодно относились к ней. Снейп предполагал, что это потому, что она ведьма, а они - магглы, но всё было намного хуже. Он вздохнул. Конечно, они были холодны с ней. Они, должно быть, рассердились, когда узнали, что она сделала. Северус не был уверен, что испытывает такую же любовь к собственным родителям, но он мог восхищаться Гермионой за её преданность. Было ясно, как сильно она их любила и хотела, чтобы они были в её жизни. Ему просто придется больше стараться ради них. Может быть, через несколько лет они проникнутся к ней теплотой. В ту ночь они с Гермионой заснули, прижавшись друг к другу, и это была одна из лучших ночей в жизни Северуса.23 апреля 1999 года
Они не поехали в дом родителей Гермионы на Пасху. Когда Северус спросил Гермиону почему, она солгала и сказала, что слишком скоро экзамены и они должны готовиться. Северус знал, что она лжет, потому что она не смотрела на него, когда пробормотала это. Также она заламывала руки. Гермиона всегда так делала, когда обманывала. Он не знал, что такого было в Пасхе, что заставляло её не хотеть видеть своих родителей, но Северус не собирался подвергать это сомнению. Очевидно, что-то происходило, потому что чем ближе время подходило к пасхальным каникулам, тем более ненормально вела себя Гермиона. Она шесть раз переставляла расписание занятий, прежде чем Северус наконец положил этому конец. — Но это намного лучше, — сказала Гермиона о седьмом, которое она создавала уже на половину. — Гермиона, оно точно такое же, как и третье, — ответил Северус, вытаскивая листок из смятой стопки и разглаживая его, чтобы показать ей. — Они все в порядке. Тебе нужно перестать зацикливаться на расписании. Она сглотнула и несколько раз кивнула головой, её волосы при этом развевались. — Ты прав, конечно, ты прав. Мне следовало потратить это время на повторение. Я и так потеряла уйму времени на эту чепуху. Она скомкала наполовину законченную седьмую версию и взяла третью из рук Северуса. Он наблюдал за ней в дни, предшествовавшие каникулам, не понимая, что именно происходит. Она, казалось, все время была на нервах. Драко ничем не мог помочь, он практически исчез. Он никогда не появлялся на их занятиях в библиотеке и редко бывал за едой. На самом деле, он вряд ли появлялся в общей комнате Слизерина или в общежитии. У Северуса возникло ощущение, что, что бы ни происходило с Драко и Гермионой, это было связано. Наконец, наступил сам день праздника, и Северус нигде не мог найти Гермиону. Он подкупил второкурсника Гриффиндорца, чтобы тот впустил его в общую комнату их гостиной. Во время обеденного перерыва почти не было студентов, и общая комната была совершенно пуста. Он попытался подняться по лестнице в общежитие для девочек, но на ней были какие-то чары, которые превращали ступеньки под ногами в горку. Ничто из того, что попробовал сделать Северус, не помогло снять чары, поэтому он просто начал звать Гермиону по имени. — Северус? — её кудрявая голова выглянула из-за угла лестницы, она посмотрела на него сверху вниз. Даже с такого расстояния он мог сказать, у неё красные глаза. — Что происходит? — крикнул Северус. Она покачала головой и взмахнула палочкой, превращая горку обратно в ступеньки, которые он преодолел, перелетая две за шаг, чтобы добраться до неё. — Мне жаль. Я не подумала, — она покачала головой и повернулась, чтобы вернуться в свою спальню, и он последовал за ней. Её соседка по комнате уехала домой на каникулы, так что комната была пуста. — Не подумала о чём? — спросил Северус, когда она свернулась калачиком на кровати, почти так же, как делала это на Рождество. Он начинал думать, что это было что-то ещё, связанное с войной. — Как моя хандра повлияет на тебя. Это было легкомысленно с моей стороны, — тихо ответила Гермиона. Северус вздохнул и провёл рукой по лицу, когда сел рядом с ней на кровать. — Только потому, что я ужасно беспокоюсь о тебе, — сказал он ей. — Ты была маниакальна и наполовину безумна в течение нескольких недель, а потом просто исчезла на каникулах, и тогда я пришел искать тебя. Я вижу, что ты плакала. Пожалуйста, скажи мне, что с тобой происходит. — Это просто тяжелая годовщина, — сказала Гермиона, и слёзы потекли по её щекам. Северус обнял её за плечи и притянул к себе. — Что случилось? Она тяжело вздохнула, затем закатала рукав джемпера на левой руке, показывая Северусу уродливый шрам, который ещё не совсем зажил. — Грязнокровка? Кто это с тобой сделал? — в ужасе спросил Северус, глядя на свою вторую половинку. Кто посмел вырезать такое слово на этом прекрасном создании? Когда он понял, что это случилось на войне, в его груди вскипела ярость. — На прошлую Пасху Гарри, Рон и я были в бегах. Была середина войны, мы искали крестражи и поссорились. Она покачала головой, снова проливая слезы. — Чертовски глупый спор. Гарри произнес имя Волдеморта. На это имя было наложено табу, и в миг, когда он произнес его, Пожиратели аппарировали прямо к нам. Мы бежали, пытались отбиться, но палочка Гарри была сломана несколько месяцев назад, и мы делили мою. Нас поймали. Я заколдовала Гарри, чтобы он не был похож на себя, но они все равно отвезли нас в поместье Малфоев… — Малфоев… ты имеешь в виду дом Драко, — сказал Северус, когда пазл сложился. Неудивительно, что он не видел Драко несколько дней. — Да, — кивнула Гермиона. — Он был дома на пасхальных каникулах, — она грустно, почти незаметно улыбнулась. — Как и его родители, и его тетя, Беллатриса Лестрейндж. Северус отпрянул. Беллатриса и в 70-е годы была полубезумной. Он не мог себе даже представить, какой она могла стать двадцать лет спустя. — Да, она была ужасна, — тихо сказала Гермиона. — Это ее работа. Она пытала меня, чтобы получить информацию о мече Гриффиндора, который они нашли среди наших вещей. Она думала, что он заперт в её хранилище в Гринготтсе, но там хранилась подделка. — Пытала тебя? — воскликнул Северус, чувствуя, как глаза защипало от слез. — Как? Круциатусом? Гермиона кивнула, снова уткнувшись лицом ему в грудь. — Это было ужасно. Я думала, что умру. В какой-то момент мне хотелось умереть. Просто чтобы это прекратилось. Просто чтобы боль ушла. Северус обнимал её весь остаток дня, одновременно злясь, что его не было рядом, чтобы защитить её в прошлом году, и расстроенный тем, что ей пришлось пройти через что-то подобное. Ему потребовалось некоторое время, чтобы смириться с тем фактом, что Тёмный Лорд был чудовищем, но слушая рассказ Гермионы о времени, проведенном в поместье Малфоев, он был очень-очень рад, что так и не принял тёмную сторону. Он был рад, что перенёсся так далеко в будущее, раз это значит, что он не совершил той ошибки.24 апреля 1999 года
Северус, наконец, подловил Драко, когда тот выходил из комнат Регулуса, и бросил в него проклятие. Когда Драко неуклюже упал на спину, Северус поставил ботинок ему на грудь, направляя палочку ему в лицо. — Ты стоял рядом и смотрел, как ее пытают. Все лицо Драко вытянулось. Он опустил взгляд и кивнул. — Да. — Мне следовало бы убить тебя за это, — прорычал Северус. — Возможно, — согласился Драко, чей голос стал хриплым от непролитых слез, и поднял взгляд на Северуса. Северус ожидал, что Драко будет вести себя как трус, потому что он прятался большую часть недели. Но, возможно, он прятался, чтобы пощадить Гермиону. — Если бы тебе пришлось сделать это снова? — спросил Северус, все еще держа палочку перед лицом Драко, его ботинок все еще был на груди Драко. — Я бы встал перед палочкой тети. Я сожалею, что позволил этому случиться, больше, чем о том, что получил Темную Метку. Это худшее, что я сделал в своей жизни, и мне всегда будет стыдно за то, как я себя вел. Он не смог сдержать слез, они потекли по его щеке на пол, но он не потрудился их вытереть. — Хорошо, — сказал Северус и, убрав ботинок с груди Драко, протянул ему руку, чтобы помочь подняться. Драко, казалось, почувствовал облегчение от того, что Северус не собирается сделать с ним что-то похуже. После этого все снова наладилось. Драко перестал прятаться от них, и Гермиона успокоилась.21 июня 1999 года
Был первый день экзаменов, и Северус никогда не видел Гермиону такой бледной. Позже тем же утром она торопливо просматривала свои заметки по Трансфигурации, бормоча заклинания и отрабатывая движения палочки вилкой. Она не съела ни кусочка завтрака. Северус нахмурился и поднёс сосиску к её рту. Она откусила кусочек, даже не потрудившись взглянуть на него, продолжая просматривать свои заметки. Он продолжал кормить её, а в перерывах откусывал сам. Снейп никогда не видел, чтобы кто-то так зацикливался на учёбе, как Гермиона. Он серьёзно относился к учёбе и проводил много времени за чтением и конспектированием, но Гермиона заставляла его чувствовать себя полным лентяем. На третий день экзаменов за завтраком он обнаружил, что Гермиона ужасно выглядит. — Ты плохо спала? — спросил он, наливая ей чашку чая. Она покачала головой. — Боюсь, я совсем не спала, — тихо призналась она. Драко фыркнул, и Северус послал ему свирепый взгляд. — Как ты собираешься хорошо сдать, если не отдыхаешь как следует? — спросил её Северус. — Я совсем забыла повторить теоремы Пеннифолда, — объяснила она, покачав головой. — Мне пришлось не ложиться спать, чтобы просмотреть все восемь. — Мы изучали теоремы Пеннифолда две недели назад, — запротестовал Северус. — Твой сон важнее этого. Драко пнул его ногой под столом и покачал головой. Северус нахмурился, глядя на них обоих. Гермиона снова просматривала заметки и не ела. Он поднес кусочек яичницы-болтуньи к её губам, и она взяла его, а пока жевала - махала вилкой, отрабатывая движения палочкой. В тот вечер, после ужина, вместо того, чтобы позволить Гермионе пойти в общую комнату Гриффиндора, он убедил её присоединиться к нему и Драко в общей комнате Слизерина. А когда наступил комендантский час, он затащил её в общежитие слизеринских мальчиков и уложил к себе в постель. Она была вынуждена уснуть, так как Северус не собирался позволять ей ничего, кроме этого. В четверг утром она была гораздо более расслабленной и даже ела самостоятельно. Северус сделал то же самое в четверг вечером, заставив её лечь с ним в постель. Это было против всех правил Хогвартса, но Драко ничего не говорил, и Регулус притворился, что не заметил Гермиону в толпе слизеринцев, которые вышли из общей комнаты на завтрак.30 июня 1999 года
После почти двух изнурительных недель экзамены наконец-то закончились. Гермиона, казалось, выдохнула и впервые за несколько недель по-настоящему улыбнулась Северусу. — Я так рада, что все закончилось, — сказала она ему, когда они вышли из замка и направились к Чёрному озеру. День был на редкость теплый, и они оба сбросили верхнюю одежду. Северус развязал галстук и расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки. — Ты хоть немного подумала о том, что собираешься делать, когда мы уедем через несколько дней? — осторожно спросил он её. Парень знал, чего хочет, он был готов просить об этом, но они мало что обсуждали, кроме экзаменов. Гермиона меняла тему каждый раз, когда он спрашивал об этом. — Я не уверена, — нахмурившись, сказала Гермиона. — Вернусь домой, в дом родителей. Подам заявление на работу в Министерство, я полагаю. — Я думал, что кто-то, кто так серьезно относится к занятиям, как ты, давно бы уже все распланировал, — легко прокомментировал он, когда они достигли берега озера. Гермиона села на камень, стянула носки и туфли, чтобы окунуть пальцы ног в мягко плескавшуюся воду. Северус устроился рядом с ней и удивился и в то же время был доволен, когда она прислонилась к нему. — Может быть, когда-то так и было, — ответила она со вздохом, — но война меняет людей. Я хотела что-то изменить. Я хотела бороться за права тех, кого волшебное общество считает ниже себя. Она рассеянно потерла покрытое шрамами предплечье. — Я всё ещё хочу заниматься этими вещами. — Переезжай ко мне, — выпалил Северус. — Я снял квартиру в Косом переулке. В ней три спальни. Я надеялся использовать одну как лабораторию зелий. Я хочу начать варить для нескольких аптекарей. У меня есть планы открыть свой собственный магазин через несколько лет. Она повернулась, чтобы посмотреть на него. — Я знала, что ты любишь зелья, но я не знала, что ты так увлекаешься ими, — ответила она. — Регулус думает, что может помочь мне получить степень Мастера, — сказал Северус, слегка пожав плечами. — Это помогло бы узаконить мой бизнес. Она улыбнулась ему. — Я уверена, что мои родители будут только рады, если я буду жить с тобой в Косом переулке. Они, кажется, не особенно хотят, чтобы я возвращалась домой, — сказала она с лёгким, печальным смешком. — Ты уверен, что не пожалеешь? — Как ты думаешь, почему я снял квартиру с тремя спальнями? — спросил он, сжимая руку, которой обнимал её за талию. — Это даст тебе много собственного пространства, если ты этого захочешь. — Хорошо, я согласна, — ответила Гермиона с мягкой улыбкой.12 июля 1999 года
Гермиона нервничала, пока водила палочкой по своей детской спальне и собирала последние вещи. Не потому, что волновалась из-за того, что будет жить с Северусом. Нет, Северус был идеален. Просто находясь в его компании, она чувствовала себя непринужденно, и то, как он поддерживал её в течение всего года, было больше, чем она когда-либо могла просить. Она нервничала из-за своих родителей. Им, казалось, достаточно нравился Северус, но она беспокоилась, что переезд из их дома полностью разорвет её связь с ними. Что они почувствуют себя освобожденными от всякой ответственности по отношению к ней и вычеркнут из своей жизни. Этого она не могла вынести. Гермиона не была уверена, что это обязательно случится, но это стало повторяющимся кошмаром: возвращение домой, в дом родителей, и новая семья, живущая там. Её родители переехали, не сказав ей ни слова о том, куда они уехали. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Несмотря на все, что произошло за последние два года, родители действительно любили её. Да, они злились и имели на это полное право, но они любили её. — Ты готова? — спросил её отец, постучав в дверь. Гермиона повернулась, чтобы улыбнуться ему. — Ага. Только школьный чемодан, как обычно, — сказала она, указывая на сумку на полу. Она оставляла всю свою мебель, но забирала свои вещи. Её родители никогда прямо не говорили, что всё это нужно убрать, но у неё возникло ощущение, что они хотели, чтобы комната предназначалась для чего-то другого. Может быть, мать получит комнату для шитья, о которой она всегда мечтала… Или, может быть, они действительно хотели полностью вычеркнуть её из своей жизни. Это было их решение, и Гермиона отняла у них достаточно свободы воли. Она была готова принять всё, что они выберут. Отец взял один конец чемодана, а Гермиона взяла другой, и они понесли его вниз по лестнице и к машине, как делали каждый год, когда она училась в Хогвартсе. Гермиона могла бы предложить воспользоваться своей палочкой, но ей нравилась эта традиция. И родителям было не совсем комфортно рядом с магией. Гермиона изо всех сил старалась уважать это. Она забралась на заднее сиденье машины, как обычно делала, когда ехала на Кингс-Кросс. Было странно проделывать это путешествие в июле и вместо Кингс-Кросс ехать в Косую аллею. — Куда едем? — спросил отец после того, как мама пристегнула ремень безопасности. — Чаринг-кросс-роуд, — сказала Гермиона. — Вход в Косой переулок. Северус встретит нас там. Она смотрела в окно, пока они ехали. Её родители жили достаточно далеко за пределами Лондона, и прошёл почти час, прежде чем они остановились у магазина грампластинок, расположенного к западу от «Дырявого котла». Северус стоял снаружи и ждал её, как и профессор Блэк с Драко. — Вот это сюрприз, — сказала Гермиона, выходя из машины. Она представила Регулуса и Драко своим родителям, пока они с Северусом вытаскивали её чемодан из багажника. — Хотите зайти посмотреть? — спросила Гермиона, стараясь, не выдавать надежду в голосе. — Может быть, в другой раз, — рассеянно сказала её мама. Девушка попыталась не позволить своей улыбке дрогнуть, но, судя по тому, как Северус сжал её руку, она не была уверена, что ей это удалось. После того, как родители ушли, профессор Блэк уменьшил чемодан Гермионы и поднял его. Она последовала за тремя мужчинами в «Дырявый котел» и через заднюю часть паба на Косую аллею. Она надеялась, что это был не последний раз, когда она видела своих родителей, но не могла отделаться от ощущения, что, очень вероятно, так оно и есть. Профессор Блэк старался отвлечь её, постоянно комментировал всё, что изменилось в Косом переулке за последний год. Наконец, они остановились в небольшом переулке, который находился всего в нескольких витринах от «Вредилок Уизли». Переулок вёл к трем многоквартирным домам, и профессор Блэк подвел их к самой последней двери. Он постучал по ручке, и дверь открылась. — Это старое владение Блэков, — объяснил он. — В нем есть две свободные квартиры, и Драко занял меньшую на втором этаже. У вас с Северусом большая квартира на третьем этаже. Есть ещё три жильца, один на втором этаже с Драко и двое на первом этаже. На первом этаже, куда они вошли, был крошечный вестибюль с насестами для сов. Они поднялись по лестнице на третий этаж. — Мы с Северусом переехали на прошлой неделе, — сказал Драко, когда они проходили второй этаж. Он указал на дверь слева, указывая на свою квартиру. Когда они поднялись на третий, Гермиона с удивлением увидела, что квартира занимала весь этаж. Профессор Блэк снова постучал по ручке двери, отпирая её, и все они вошли. Когда они зашли, Гермиона улыбнулась. Там было светло и просторно, совсем не так, как она себе представляла. Это уже было похоже на дом. — Я надеюсь, вы не возражаете, что я взял на себя смелость помочь вам с некоторыми вещами, — тихо сказал профессор Блэк. Гермиона покачала головой и поблагодарила его. Северус нахмурился. Гермиона знала, что он был горд, но, несмотря на это, он всё ещё принимал помощь от своего бывшего друга. Гермиона решила, что ей это в нём нравится, и слегка улыбнулась Северусу. Им не потребовалось много времени, чтобы распаковать её вещи, и вскоре профессор Блэк и Драко уже уходили. Гермиона подумала, что ей должно казаться странным - быть одной с Северусом в новой квартире, но она этого не ощущала. Квартира была такой уютной, а Северус был Северусом. Он был её второй половинкой. Она подумала, что вряд ли когда-нибудь почувствует себя неловко рядом с ним. Позже той ночью, когда они съели ужин на вынос и договорились пойти утром на рынок, Гермиона забралась в постель к Северусу. Это был не первый раз, когда они делили постель, но они никогда не заходили дальше поцелуев. Возможно, эта мысль должна была заставить её нервничать, но этого не произошло. Когда губы Северуса коснулись её губ, всё, чего она хотела, — это ощутить вес его тела, ощутить его кожу своей. Они медленно, не торопясь раздевали и исследовали друг друга так внимательно, как никто и никогда не исследовал. Гермионе показалось очень милым, что Северус не сводил с неё глаз, всегда проверяя, не возражает ли она, прежде чем попробовать что-то новое. Ей нравилось скользить пальцами по редким волоскам на его груди, нравилось ощущать его сильные тёплые руки на своем теле. Он прижался к ней губами в поцелуях, от которых у нее перехватило дыхание, а потом стал спускаться ниже, лаская пальцами, губами, языком каждый сантиметр ее тела. Заставив её кончить ртом и пальцами, он ухмыльнулся, как будто выиграл приз. Она, сбив дыхание, смеялась над выражением его лица, пока он не пощекотал её, и они оба со смехом не упали с кровати, запутавшись конечностями. Тогда она забралась на него сверху и, прижав его спиной к полу, медленно, о, так медленно, скользнула вниз по его напряжённой эрекции. Его стон заполнил комнату и пустоту в её сердце. Это был самый сексуальный звук, который она когда-либо слышала, и ей хотелось слушать его снова и снова. Ей было неловко вот так оседлать его, но, казалось, не имеет значения, как она двигается; ему нравилось все. Потянувшись пальцами вверх, он сжал её соски, и она выгнула спину в ответ на эту ласку. Было восхитительно «ездить» на нём вот так, видя, как его глаза неотрывно следят за каждым её движением. Не в силах отвести взгляд, блуждавший от её груди к бёдрам, к лицу и обратно, он схватил ее за ягодицы и крепко прижал к себе. Она просунула руку между ними, нашла пальцами чувствительный комочек и подразнила его, достигнув второго, уже не такого яркого, оргазма. Жадный взгляд Северуса не отрывался от вида, как её палец кружит вокруг лона, как будто он запоминал движения для последующего использования. Когда она рухнула на него сверху, он ещё дважды толкнулся бедрами и кончил, застонав у ее ушка. — Совершенно потрясающе, — прошептал он ей в макушку, пока его руки блуждали вверх и вниз по её спине. — Давай в следующий раз попробуем остаться в постели, — с ухмылкой ответила Гермиона, скатываясь с него. — Всё, что пожелаешь, — согласился он, заправляя локон ей за ухо. Она притянула его к себе в поцелуе, надеясь, что вся их дальнейшая жизнь будет такой же сладкой…***