С новым гадом!

Барсик выпрямился и утер лоб рукавом комбинезона — нелегко в одиночку управиться с дюжиной коров, особенно если у каждой хороший аппетит и скверный характер. По счастью, эта была последняя. — Эй, братан, — заорали за спиной. Барсик обернулся — старшие братья, близнецы, Большой Билл и Большой Джо, сидели на гравизаборе, как две огромные курицы, и махали руками, пытаясь привлечь его внимание. Стоило Барсику зазеваться, как второй коровий хвост мотнулся возле лица — он едва успел увернуться, — и напоследок хлестнул по рукам. — Чтоб тебя, дочь собачьей самки! — выругался Барсик, а братья обидно засмеялись. — Не орите, иду я! Он похлопал корову по крупу — та расправила кожистые крылья и неуклюже похлопала ими, словно пытаясь взлететь, а потом потрусила к остальным, подъедавшим остатки сена из кормушки. — Ну, чего вам? — хмуро спросил Барсик у братьев. — Капитан-губернатор велел всем явиться на срочное собрание, — сказал Большой Джо. — Велел поторопиться, — добавил Большой Билл. — Писец, говорят, пришел. Услышав эту новость, Барсик ускорил шаг, хотя поспевать за братьями и так было непросто. Члены этого клана не приходили просто так, недаром у Предков фраза о приходе Писца обозначала что-то срочное и важное. В зале собраний Барсик поспешил занять свое место рядом с братьями, повертел головой — смотреть было особо не на что, всех поселенцев в количестве ста двадцати семи душ Барсик знал сызмальства. Разве что на Писца поглазеть. Писцы играли важную роль в жизни двенадцати человеческих поселений, разбросанных по поверхности Новой Земли: регистрировали рождения и смерти, подписывали разрешения на браки, вели протоколы общих собраний, а также давали советы, гадали на урожай и погоду и служили посредниками в конфликтах. Должность почетная, хотя те, что занимали высокое положение, всегда в теле, а этот писец оказался довольно худощавым, из чего можно было заключить, что дело несрочное, не первостепенной важности. Капитан-губернатор, в комбинезоне с капитанскими нашивками и в фуражке, то есть в парадном своем одеянии, пересчитал присутствующих, шевеля губами. Писец важно кивнул и записал цифру на листе бересты. Без лишних предисловий капитан-губернатор начал с главного: — Как я недавно узнал, многие из вас недовольны тем, что мы стали забывать наше наследие и недостаточно чтим традиции предков. Поэтому я призвал Писца, и мы с ним хорошенько покопались в старых архивах. Есть одна традиция, которая позабылась со временем, а когда-то, на Старой Земле, была очень важной. Теперь, когда Новая Земля стала нашим домом и колония процветает, мы можем отдать дань уважения… Заметив, что публика заскучала, капитан-губернатор, как истинный политик, сделал эффектный ход. — Это праздник. — Поселенцы оживились и стали одобрительно кивать и перешептываться. — И сейчас для него самое время. Про остальное Писец расскажет, это его забота. — Значит так, — веско сказал Писец, и все почтительно замолчали: — Предки относились к празднику очень серьезно, и мы должны строго соблюсти все традиции. Потому что «как год встретишь, так и проведешь!». — Писец строго обвел взглядом притихших поселенцев. — Песни, посвящённые празднику, Учителю дам, он с детишками выучит. Подарки друг дружке дарить — сами справитесь. Угощения на свой вкус приготовьте, но чтоб на столе обязательно был тазик салата. Но главное, без чего никак не обойтись — елка. По толпе прошел настороженный шепоток. — В каждый дом приносили елку, — сказал Писец. — Это был главный символ праздника. — Что? Как так? Да не может быть!.. — Так и есть, — важно сказал Писец. — Собирались вечером возле нее всей семьёй. — Что, и дети тоже? — недоверчиво переспросил кто-то. — Дети — обязательно. Под елку клали подарки, их нужно было забрать. — Ну, это уж вообще край! — возмутились в толпе. — А чему вы удивляетесь, — веско сказал капитан-губернатор, — Предки наши были не робкого десятка. Через весь космос пролететь, шутка ли. Детей с ранних лет готовили к тому, что жизнь не из одного веселья состоит и все хорошее в ней берется с бою. — Это все отголоски старых верований, — снисходительно пояснил Писец. — Когда-то люди приносили кровавые жертвы духам тьмы, чтобы пережить суровую зиму. Но с развитием цивилизации кровавые ритуалы ушли в прошлое. Елку опутывали цепями и на несколько дней оставляли без воды, чтоб ослабла малость. — Говорят, елки уже не те нынче, попривыкли, не такие свирепые, как в стародавние времена… — робко сказал кто-то. — Без елки никак нельзя, — веско сказал капитан-губернатор, положив конец всем сомнениям. — Это главный атрибут праздника, или, если по умному сказать, фишка. Так что будем отмечать как положено. Иван пообещал, что елку нам добудет. Услышав об этом, Барсик встрепенулся. Иван был его, как бы сказали предки, крашем, а попросту говоря, наваждением и сердечной привязанностью. Ростом Иван на голову выше Барсика, в плечах шире в полтора раза, вид у него хмурый, изъясняется немногословно — в общем, не было никаких шансов для Барсика, с его-то везением, не влюбиться в максимально не подходящего ему человека. — Негоже Ивана одного отпускать, — строго сказал капитан-губернатор, — не по понятиям, так что если кто-то хочет с ним пойти, подсобить или еще что… Иван встал и обвел соплеменников тяжелым взглядом, явно намекая, что помощники ему даром не сдались, и тут Барсик решился.  — Я пойду, — решительно сказал он. Потом развернулся к братьям и с нажимом сказал: — И вовсе не слабо мне, и не отговаривайте! — Ээээ, — сказал Большой Джо, никогда не отличавшийся сообразительностью. — Да кто тебе хоть слово… — с недоумением начал Большой Билл, но его голос потонул во всеобщем шуме. Согласно традициям Предков, если кого-то на слабо взяли, то выбора нет — нужно идти навстречу своей судьбе. — Значит, на том и порешили! — довольно сказал капитан-губернатор. — Вместе с Иваном пойдет… — и замялся, вспоминая заковыристое имя, — кто вызвался, тот и пойдет, в общем, — ловко вывернулся он. — Собирайся, в восемнадцать ноль-ноль по корабельному времени выдвигаемся, — сказал Барсику Иван, не скрывая неприязни в голосе. — Опоздаешь, ждать не буду. Понятно, что этими словами он вроде как давал Барсику шанс соскочить, не теряя достоинства. Это все потому, что Иван еще не знал, с кем связался.