Семья будущего меняет прошлое. (A Future Family In A Broken Past)

Вэй Ин чувствовал себя усталым и опустошённым. И хотя в даньтяне снова пульсировало золотое ядро, это лишь напоминало, что он вернулся в прошлое, к самому началу. Осознание этого вымораживало душу и тяжелыми камнями давило на тело. Голос в голове, издеваясь, заявлял, что он должен быть счастлив, имея возможность начать всё с начала. На этот раз он может всё исправить и всех спасти. Жаль только, что его это больше не волновало. Он вообще не был уверен, что способен на что-либо. Пренебрежение мадам Юй и исполосованная Цзыдянем спина уже не казались ему достойной платой за приют, еду и призрачную заботу. Была ли там вообще любовь? Может быть, от Цзян Яньли. Когда он был ребенком, то верил, что её доброта достаточная плата за полученную боль. Однако, она нашла укрытие в своём собственном мире, где все проблемы решались с помощью супа и заверяла, что на самом деле никто не хотел его обидеть жестокими словами или действиями. И до тех пор, пока он улыбался и веселил их, все проблемы можно было исправить хорошей едой. Цзян Чэн. Его ревность и обида были ядовитым растением, которое разрушило их дружбу задолго до появления Вэней, а затем и Цзиней. Во всем был виноват Вэй Ин. Все, что он делал, было неправильным, даже если это была идея Цзян Чэна. Он взваливал на себя вину наследника клана и других учеников и получал за это наказания. Он никогда не был Цзян Чэну братом, только подчиненным, удобным козлом отпущения, несущим ответственность за все его ошибки. Ему и дальше предстояло выдерживать буйный нрав и гневные слова наследника клана и верить, что это и есть проявление заботы Цзян Чэна. Наследнику Цзян не нужно было расти и меняться — это все остальные должны были подстраиваться под него. Что касается Цзян Фэнмяня, Вэй Ин всегда знал, что тот скорее испытывал болезненную привязанность к памяти его родителей, нежели к нему самому. Скорее, он был напоминанием о том, что глава клана не смог поддержать родителей Вэй Ина, щит для детей Цзян Фэнмяня — член семьи, когда им это было удобно, и слуга в остальных случаях. Он не сделал ничего, чтобы защитить Вэй Ина от мадам Юй или кого-либо еще. Его объятий и одобрений было недостаточно, чтобы прикрыть ими душевные раны. Хотя Вэнь Цин часто ругала его, в ее словах никогда не было насмешек и ревности, как у Цзян Чэна. Цзян Чэн никогда не забывал напомнить, что Вэй Ин позорит орден, в то время как она беспокоилась о нем и его здоровье. Забота и признание, которые проявили к нему брат и сестра Вэнь и их родственники, делали его жизнь в Пристани Лотоса бледной тенью по сравнению с этим. Если семья Цзян напоминала о неоплаченном долге, то они окружили его дружелюбием и заботой. Он и оставшиеся Вэни были равны, между ними не было никаких долгов или обещаний. Они смеялись, плакали и трудились вместе, стремясь создать подобие мирной жизни среди тьмы Погребальных Холмов и ненависти остального мира. Они стали его первой настоящей семьей после смерти родителей. Потом он их тоже потерял. Кажется, это его проклятье, всех терять: своих родителей, оставшихся Вэней, его шицзе, а теперь и Лань Чжаня. Лань Чжань — его прекрасный, нереальный муж, сиявший как божество, любил его, относился к нему как к своему самому большому сокровищу. Да, Лань Чжань был здесь, в Облачных Глубинах, но он не был Лань Чжанем Вэй Ина, родственной душой, которая прошла через многое, чтобы быть с ним. Как бы он ни хотел быть со своим Ланем, Вэй Ин не собирался снова причинять своему будущему/прошлому мужу столько боли. Сердце Вэй Ина разрывалось от тоски по мужу и отчаяния. С болезненным всхлипом он упал на землю. Вокруг него качалась мокрая от росы трава, солнечный свет вставал над приютившей его поляной. Он сжался и обнял свои колени, когда прохлада Облачных Глубин коснулась его. Раньше это была или будет поляна с кроликами Лань Чжаня, место, где они проводили (проведут?) вместе много часов. Но сейчас маленькие пушистые комочки куда-то убежали, или их ещё вообще здесь не было. Будущее/прошлое сбивало с толку. Он шмыгнул носом и вытер рукавом лицо, мокрое от слёз. Больше ничего не имело смысла. Как только он решил, что почувствовал вкус счастья, что-то или кто-то вернул его обратно. Да, весь остальной мир заклинателей все еще считал его злом, Цзян Чэн все еще ненавидел его, а Лани делали вид, что его не существует. Но у него были Лань Чжань и младшие; этого было более чем достаточно, чтобы продолжать жить. Чем он так провинился в прошлой жизни, чтобы снова и снова терять все шансы на счастье? Да, он знал, что достаточно силен, чтобы выжить даже во мраке Погребальных Холмов. По крайней мере, так произошло в первый раз. Теперь его душа покрылась трещинами — изъяны, которые нельзя было скрыть ни улыбкой, ни шутками. После всего случившегося, как он мог дальше притворяться, задвинув всё это подальше? Чья-то рука коснулась его плеча, от чего он вздрогнул и задохнулся от удивления. — Ин-ди. — с непривычной лаской произнёс знакомый голос. Он посмотрел вверх и сердце заколотилось так быстро, что ему стало трудно дышать. — Цин-цзе? — казалось, его голос вобрал в себя всю скорбь и печаль, которые он испытал, когда она умерла. Он потянулся к ней, схватил за руки, чтобы почувствовать ее, убедиться, что она настоящая. — Я здесь, Диди. Я здесь. — она обняла его, и последние барьеры рухнули. Вэй Ин рыдал в объятиях своей названной сестры, одной из тех, кто показал ему, что такое настоящая семья. — Я здесь, — повторила она, гладя его по голове. — Вэнь Нин здесь, и твой Лань тоже. Ты не одинок.