***
Цзян Яньли была счастлива. У неё появились друзья. Ло Цинъян была очаровательна. Если они сблизятся, это будет просто замечательно, потому что тогда после свадьбы с Цзинь Цзысюанем у нее будет союзник в ордене. Не Хуайсан удивил её, оказавшись приятным спутником. Молодой господин Не развлекал ее весь день и часть вечера, пока они не вернулись в Облачные Глубины. Он проявлял интерес к тому, что привлекало её внимание, обсуждал с ней искусство, кулинарию и поэзию. У Хуайсана был такой же мягкий характер, гораздо более соответствующий ее собственным предпочтениям. А то, что ни у одного из них не было сильного ядра, подарило ей редкую возможность общаться, не испытывая пренебрежения по отношению к себе. В целом, он был приятным человеком, с которым она была бы не прочь провести больше времени. Совсем другой оказалась Вэнь Цин. Целительницу Вэнь, казалось, раздражало всё, что бы ни делала Яньли. Через некоторое время она начала подозревать, что женщина завидует вниманию, оказываемому ей Не Хуайсаном, особенно когда она заметила, как они обмениваются взглядами. Что ж, она привыкла к сварливым людям. Хотя обычно причиной этого являлась не она, не стоило расстраиваться или принимать всё на свой счет. Она ничего не могла сказать о Вэнь Нине, чья мягкая и застенчивая натура мешала ей часто с ним общаться. Юноша, казалось, предпочитал бродить в одиночестве или оставаться с сестрой, а не общаться с кем-либо. Что ж, некоторым молодым людям иногда требовалось время, чтобы обрести уверенность в себе. Иногда ей казалось, что он переставал дышать или моргать, и это вызывало беспокойство. Хуайсан сказал, что б она не волновалась — у мальчика с детства были проблемы со здоровьем и он находился под присмотром сестры. Яньли понимала, что такое проблемы со здоровьем. Вздохнув, она положила книгу, которую купила во время их прогулки, на скамейку рядом с собой. Теплый ветерок донёс до неё аромат горечавок и горных сосен. Облачные Глубины были красивыми, безмятежными и прохладными, в отличие от Пристани Лотоса. Ее дом переполнен болтовней и заботами, воздух пропитан ароматом цветов лотоса, а мимо их дома проходят водные пути. — Бесконечные оттенки персикового цвета, на ее накрашенных и напудренных щеках. Весенний бриз помогает ей разбить мне сердце, сдувая персиковые лепестки с ее платья. Яньли рассмеялась и улыбнулась Хуайсану. С лёгким поклоном приняла от него цветущую горечавку и хихикнула. — Спасибо. Он взмахнул веером и сел рядом с ней, достаточно далеко, чтобы соблюсти приличия, но достаточно близко, чтобы уделить ей всё свое внимание. — О, я знаю. Это не цветок персика, вам не нужно румянить и пудрить щеки, весна уже давно прошла и моё сердце в порядке. — он пожал плечами и состроил недовольную гримасу. — Это единственное стихотворение, которое пришло мне в голову, нежное, как и вы. Яньли покрутила стебель между пальцами, рассматривая вытянутую голубую чашечку цветка. — Я ценю ваши усилия. — Я бы хотел, очень бы хотел нарисовать вас здесь, в этом живописном месте. Она опустила взгляд. Раньше никто никогда не хотел нарисовать ее портрет — ну, а-Сянь рисовал ее много раз, но это было не то же самое. Было ли это уместно? Она была помолвлена. Ее жених никогда не цитировал ей стихи и не демонстрировал свои художественные способности, нарисовав её портрет в подарок. Так почему бы не побаловать себя, приняв дружеские знаки внимания. Она улыбнулась, и уже собиралась дать ответ, когда в беседку ворвался раздражённый Цзян Чэн. Её диди с мрачным взглядом метался взад и вперёд, беспорядочно маша руками. — А-Чэн? — позвала она. Не Хуайсан отодвинулся от нее дальше. — Ты не видела это отродье? — спросил он, выискивая что-то взглядом. Или кого-то. Она медленно выдохнула. А-Сянь. Конечно. Никто так не раздражал её брата, как озорной а-Сянь. — А-Чэн, сядь. Расскажи мне, что теперь случилось? — она похлопала по свободному месту на скамейке рядом с собой. Ее диди плюхнулся и повесил голову. — Я не знаю. С тех пор, как мы приехали сюда, он всё меньше был со мной и всё больше влипал в неприятности. Я не могу контролировать его поведение. Кажется, он делает всё, чтобы наш орден потерял свою репутацию. Он беспокоит всех, особенно Второго Молодого Господина Ланя. Я не удивлюсь, если учитель Лань вышвырнет его. — он раздраженно скривил верхнюю губу. — Правильнее было бы отправить его обратно в Пристань Лотоса к маме. Она погладила его по голове. — Ох, а-Сянь. А-Чэн, у него всегда была беспокойная натура. Диди опустил свою голову ей на колени и что-то вложил в руку. — Он сказал, что уходит, а-Ли. Он даже вернул свой колокольчик. Остолбенев, она смотрела на серебряный колокольчик, лежащий в ее руке. Нет. Это была просто истерика. Они были полными противоположностями друг другу, но она была уверена в их братских чувствах. А-Сянь иногда сомневался в чувствах а-Чэна, но это только из-за молодости. Со временем они вырастут из такого детского поведения. Она сжала пальцами колокольчик ясности. — Не волнуйся, ЧэнЧэн. Я поговорю с ним. Это просто проблемы взросления, детская обида. Я приготовлю суп сегодня вечером. Мы вместе поужинаем, и всё будет хорошо. Вот увидишь. — Он сказал мне пойти купить собаку, — всхлипывая прошептал ее брат. О, это было серьезнее, чем она думала. — Может быть, стоит его немного отпустить, — сказала она, успокаивающе гладя его по спине. — Он просто испытывает границы, проверяя свои крылья. На самом деле, он так не думает. А-Сянь — член семьи. Он никогда не оставит нас. Цзян Чэн сел и скрестил руки на груди. — Мне все равно. Это не имеет значения. — он всхлипнул, вытирая лицо свободной рукой и расправляя плечи. — Он мне не нужен. Собаки не доставляют столько проблем, сколько он. Пусть шляется, где хочет. Когда на этот раз он окажется в канаве, пусть его вытаскивает кто-то другой. Она обняла его. — О, ЧэнЧэн, на самом деле, ты хочешь этого не больше, чем он уйти. Пойдём, твоя а-Ли поможет тебе найти его, и мы всё уладим за горячим ужином. Яньли поднялась, потянув за собой брата. Она, извиняясь, кивнула Не Хуайсану и ушла. *** Не Хуайсан смотрел им вслед. Это было неприятно, не совсем неожиданно, но нежелательно. Вэй Ин, почему ты не мог подождать еще немного? Путешественникам во времени срочно нужно встретиться и согласовать свои планы. Кто знает, что произойдёт, если они все разбегутся, изменяя будущее? Что ж делать, ему придется быть гибким и находчивым. Не Хуайсан взял книгу, забытую Цзян Яньли, и провел пальцами по обложке. Она была не слишком сообразительной, но у них было много общих интересов. Если постараться и потратить на нее немного времени и внимания, то под правильным руководством она могла превратиться в приятного друга и, быть может, спутницу жизни. Все, что ему нужно было сделать, это разорвать помолвку. Однако на этот раз Вэй-сюн не будет бить павлина. А он пока продолжит завоевывать место в ее сердце. Напевая себе под нос, юноша открыл свой блокнот и начал рисовать.***
Цзян Яньли довела до ума свой суп из свиных ребрышек и корня лотоса, уверенная, что любимое блюдо ее братьев сотворит своё волшебство. Она поставила пару мисок на низкий столик посреди заднего дворика. Сначала она думала о том, чтобы пригласить кого-то из своих новых друзей присоединиться к ним, но затем решила, что им троим нужно решить несколько вопросов. Она обеспокоенно нахмурилась, заметив Цзян Чэна, стоявшего у входа — его взгляд был прикован к тропинке, ведущей к дому. Проведя весь день в поисках их своенравного брата и так и не найдя, они вернулись в её домик. Пока Яньли готовила на маленькой кухне, диди вымещал свое раздражение, тренируясь с мечом. А-Сянь появится. Он всегда скучал по ней и не мог надолго оставить ее. Он, вероятно, примчится в последний момент, извиняясь и дурачась. Он обнимет ее и будет дразнить А-Чэна, пока тот не взорвётся, выпуская свой гнев, как пар из чайника. — А-Чэн, садись, — позвала она, готовая подавать суп. — Ожидание не ускорит его приход. Он фыркнул, падая на подушку. — Я не ждал его. Мне все равно, где он. Если он нашел другую компанию… если мы недостаточно хороши для него… жаль. Яньли схватила его за руку, его слова ранили ее сердце. — ЧэнЧэн. Не надо. — Цзецзе? Что, если он действительно имел это в виду? Что, если он действительно уйдет? — голос у него был тихий, детский, как будто ему снова четыре года и он совсем один. Они сидели, крепко обнявшись в тишине, пытаясь услышать торопливые шаги.