Take That — Rule The World
Johnny Jewel — Tell Me (Feat. Saoirse Ronan)
Астрономическая башня встретила его продирающим до костей сквозняком. Взбираясь по многочисленным ступенькам, он успел десять раз пожалеть о том, что не натянул поверх футболки свитер, а еще сто раз обругать нерадивого Малфоя, которому вздумалось устраивать встречи на высоченных башнях. Рон на секундочку остановился, чтобы перевести дух и усмехнулся. Ну правда, как принцесса, а он доблестный рыцарь, бегущий ее спасать… Вот только Малфой больше походил на вредного, мерзопакостного дракона. Рон продолжил свое восхождение, с нервной улыбкой думая о происходящем. Мерлин, как, черт побери, его жизнь превратилась в это? И в который уже раз он задается подобным вопросом?.. Бежит себе вприпрыжку на свиданку в Астрономической башне к гребаному Малфою. И ведь расскажи кому — покрутят у виска. Друзья вон и те перестали с ним разговаривать: вероятно с опозданием поняли, какой бред у них происходил под носом, и в какое болото — или точнее на какую башню — затащил Рона хорек. Ступив на верхнюю площадку, он замер, чтобы окинуть взглядом вражескую территорию. Мало ли с какой стороны в тебя полетит пламя из огнедышащей пасти. — Опаздываешь, Уизли. Пятнадцать минут первого, — послышалось из дальнего угла площадки, на которую падала тень от стены. Вот ведь притаился, понимаешь! И не разглядишь его. — А у тебя плохая почтовая связь, Малфой: письмо доставили на час позже положенного, — огрызнулся Рон, поежившись от порыва ветра. — И вообще, попробуй в потемках забраться на этот Эверест! — Надо сказать, удивлен, — наконец, вышел Малфой вразвалочку на лунный свет. — Ты знаешь, что такое Эверест, поразительно! — широко улыбнулся тот, склонив голову немного вперед. Руки Малфоя расслабленно лежали в карманах, и сам он излучал спокойствие. — А-а, узнаю этот издевательский тон, — раздраженно повел плечом Рон. — Только ты умеешь злить за пару секунд так, что челюсти сводит. — Результат длительных тренировок, бессонных ночей и неуемного стремления, Уизли. Тебе, вероятно, не знакомо такое, — двинулся Малфой дальше, медленно сокращая расстояние между ними. Лукавый взгляд посверкивающих глаз из под челки — вау, Малфой без укладки, это нонсенс! — нервировал Рона. — Зачем звал? Еще и таким способом? — выплюнул Рон, отворачивая голову, но продолжил боковым зрением наблюдать за передвижениями собеседника — с тем всегда надо быть наготове. — От твоего друга за версту несет клопами, я чуть не подох! — Клопами… Невежа ты, Уизли, — цокнул языком Малфой. — Кориандр издревле применяется в парфюмерии, и от привычной приправы его отличает более тонкий, с шоколадными нотками аромат. Сравнить эфирный кориандр с кинзой… это еще уметь надо. — По мне, так что то — гадость, что это, — поморщился Рон, вспоминая аромат незнакомца. — Вы, аристократы, те еще чудилы. Как таким вообще можно брызгаться? — Давай оставим эту скользкую тему, к консенсусу мы здесь явно не придем, — вздохнув, потер тот переносицу. — Да-да, и словечки дурацкие оставь при себе, — тряхнул он головой и двинулся в противоположное направление от, уже почти подошедшего к нему, Малфоя. Незаметно протерев вспотевшие ладони о штаны, Рон оперся на пологую стену рядом с проемом, ведущим прямо наружу без каких-либо ограждений. — Так тяготит мое общество, что решил сброситься? — послышалось за спиной. — Учти, это вовсе не романтичная смерть: твои останки будут соскребать с земли. — Фу, Мерлин, какой же ты мерзкий! — с гримасой отвращения глянул Рон на Малфоя, который остановился у противоположной стены. От картины, вставшей перед глазами, передернуло, и он немного отодвинулся вглубь площадки. — Знаешь, я ведь сюда пришел не для препираний, — сложил Малфой руки на груди. — Да неужели? — усмехнулся Рон. — А для чего, хотелось бы знать? На кой хрен я тащился через весь Хогвартс, рискуя попасть в лапы Филча? — Не попал бы, — белозубо улыбнулся Малфой и вздернул подбородок, игнорируя грубость Рона, — в этой части замка сегодня никто не патрулирует. — Дай угадаю, по вашей платиновой милости? — отвернулся он и взглянул на усеянное звездами небо. Сегодня было на удивление безоблачно, прекрасный день для астрономических наблюдений. Вот только Рон этот предмет на дух не переносил. — У меня кое-что есть для тебя, — услышал Рон совсем рядом и чудом не отшатнулся — это могло бы закончиться трагично. — Не так внезапно, окей? Если это «кое-что» не доведет меня до ручки, валяй, показывай, — уставился он на загадочного, растрепанного Малфоя, скрестив руки на груди. Странно, на том тоже была обычная хлопковая футболка и… красная толстовка. Малфой носит толстовки?! — В общем, я дня три его собирал, так что запихни свои претензии куда подальше и сделай благодарный вид, — опустил тот глаза и повел уголком губ. Белесые ресницы легко затрепетали. Сейчас Рон увидел, что Малфой держал руки за спиной. — Ну? Обещаешь? — вырвал тот его из созерцания собственной персоны. — А, да, не тяни давай, — отлип он от стены и нервно переступил с ноги на ногу. Смущенный Малфой в толстовке… это точно тянуло на причину для молчания. Кинув на него быстрый взгляд и сделав глубокий вдох, будто готовился к стометровому забегу, тот медленно достал сверток в подарочной упаковке. Красная ленточка с бантом оплетала его. Надо же… Подержав его какое-то время на свету, видимо для того, чтобы Рон получше разглядел, Малфой осторожно протянул подарок вперед, будто там, по меньшей мере, находились стеклянные фужеры. По форме упаковка напоминала коробку или что-то прямоугольное, так что, все было возможно. Коробка с фужерами… Рон насильно подавил смешок. Все-таки Малфой похоже и правда старался. Вон даже бант повязал. Также осторожно приняв сверток: тот был не очень тяжелым — ну точно не фужеры — он кинул взгляд на выжидающего Малфоя и, наконец, дернул за одну из лент. Подарочная обертка была плотной и немного шероховатой на ощупь: явно из дорогого материала — не обычная бумажка. Аккуратно стянув упаковку — его руки чуть подрагивали — Рон увидел… книгу. Или нет, погодите-ка! Это больше похоже на… на альбом. Альбом для колдографий, точно! Вскинув голову, он встретился с чутким взглядом дымчатых глаз — вот где душевные зеркала всегда были затянуты облаками. Сглотнув, Рон поводил ладонью по мягкой обложке, боясь открыть первую страницу. Что могло таиться за шоколадным бархатом? — На первом развороте нет колдографий, — проник в мысли чужой тихий, утробный голос, разгоняя сомнения, призывая сделать шаг. В конце концов, и чего ему бояться? Ну что такого там может быть? Последний раз мазнув пальцами по приятной ткани, он открыл форзац и замер. Угольный фон, такой же рисунок, как на рубашке Малфоя в ту встречу у озера: спящий белоснежный хорек и, готовящаяся к атаке, пламенная здесь ласка. Рон пораженно отметил, что у нее были небесного цвета глаза-бусинки. Инстинктивно проведя по ним рукой, он убедился, что те и правда выпуклые. Края же животных посверкивали, будто окантованные серебряной нитью. — Поражает воображение, да? — шепотом спросил Малфой, который успел подойти к нему сбоку и теперь тоже рассматривал рисунок. — Ага… — только и выдавил Рон, как завороженный, переворачивая первую страницу — листы плотные, глянцевые. Сначала он ничего не понял, увидев со спины пару, держащуюся за руку, но затем те обернулись и… На него удивленно посмотрела улыбающаяся молодая девчонка с широкой улыбкой и ямочками на щеках. Долговязый, взлохмаченный парень с длинным носом, чьи очки сверкнули стеклами, влюбленно глядел на нее. У обоих рыжее пламя на голове. — Молодые Артур и Молли, да, — подал голос Малфой, внимательно наблюдавший за реакцией Рона. — Но… как? Кто сделал этот снимок? Ему ведь уйма лет! — пораженно уставился он на парня рядом. — Моя любовь к фотографированию не взялась из ниоткуда, — глаза Малфоя довольно блеснули. — Мама подарила мне первый колдограф в одиннадцать лет. Я с нетерпением ждал этого, ведь пол-детства наблюдал, как она всюду таскала его с собой. Видел бы ты, как у нее горели глаза, когда мама замечала что-то особенное, подходящее для снимка, с каким азартом бралась за аппарат… тогда ты бы тоже захотел собственный колдограф. — Значит, у вас это семейное? Кто бы мог подумать, — подняв брови, посмотрел Рон на смакующего приятные воспоминания Малфоя. — Нарцисса кажется такой холодной, а ты говоришь про азарт… Нет, все же сложно представить подобное. — И тем не менее это правда, — любовно погладил Драко глянцевую страницу с витиеватым серебряным узором и легко перевернул ее. Еще снимки с родителями. Вот мама, которая взялась за рыжие локоны и скрестила их на лице, делая усы, а вот хмурый отец, с первыми юношескими усиками. Рон неосознанно коснулся верхней губы, на которой еще не было растительности, хоть, судя по виду, ему и отцу с колдографии было примерно одинаково лет. А вот колодография, явно сделанная с возвышения. Отец в смешной вязаной шапке с красным помпоном бросает снежок и злорадно улыбается, потирая руки в таких же вязанных варежках. Мама, с застрявшими в волосах комьями снега, быстро идет куда-то, засучивая рукава мантии. Ух, и досталось же, наверняка, отцу! Просто удивительно… Со школьных лет у родителей почти не сохранилось колдографий, а это… это было настоящим кладом. Пытаясь найти подходящие слова, способные выразить восторг, Рон поднял взгляд на Малфоя и замер с открытым ртом. Тот довольно улыбнулся его замешательству и только перелистнул на следующий разворот. Он зачарованно проследил за чужим движением. Следующий снимок блеснул глянцем такого сюжета: два шаловливых ребенка вертятся на коленях взрослых, а рядом поправляет очки не по годам серьезный мальчик. Он с осуждением взирает на братьев — да это же близнецы! — сводя огненные брови к переносице. Взрослые — это точно родители, мальчик в очках — Перси. Но где же они находятся? — Когда была сделала эта колдография? — с интересом спросил Рон. — Одно время в Хогвартсе были официально введены родительские собрания. Этот снимок с одной из таких встреч; твоим родителям, вероятно, не с кем было оставить детей, — просто ответил Малфой. — Точно! Я помню, как Билл рассказывал что-то такое. А я еще удивлялся, как родители могли дать ему нагоняя в учебное время. Вспоминал еще, как ма пыталась отрезать ему волосы на пятом курсе, в мае, мол экзамены и все такое, «как ты появишься с этими космами перед комиссией?». Думал, он шутит или ошибся на пару месяцев, — восторженно говорил Рон, водя пальцем по корчащему рожицу Джорджу. — А ты не знаешь, почему отказались от идеи родительских собраний? — Много жалоб со стороны учеников, — усмехнулся Малфой. — Мне так на полном серьезе отец сказал. Ну, и ты же знаешь Дамблдора, для него это точно могло стать веской причиной. Рон напрягся. Люциус Малфой — пожиратель смерти, не раз пытался повлиять на людей из министерства, чтобы Дамблдора отстранили. Да и отпрыск его не далеко ушел: столько гадостей говорил про директора, а вспомнить хотя бы эти мерзкие интервью и колдографии для Скитер… — Малфой, ты поосторожнее про Дамблдора, — предостерегающе понизил он голос. — Подарки, это одно, но реальная жизнь никуда не делась. — Да чего ты взвился? — отступил от него тот. — Думаешь сам не знаю? — Но ты… Стой, что значит «сам не знаю»? Хочешь сказать, что против... деятельности — Рон выплюнул это слово — отца? — А сам как думаешь? — тихо ответил Малфой, отворачивая голову. — Но давай не будем об этом сейчас, прошу тебя! Все очень сложно, мне сложно, вам сложно, я… Давай эти мгновения будут спокойными, пожалуйста? Можешь забыть о вражде на каких-то пару минут? — сцепил тот с силой руки и поднес их к подбородку. Рон ошарашенно смотрел на Малфоя, не веря своим ушам. Нет, тот точно сошел с ума, или он окончательно сбрендил с этим «платиновым принцем»? Тьфу, вот вспомнил! Рон тряхнул головой и с тяжелым вздохом вновь уставился в альбом. Этот разговор лучше и правда оставить на потом: сейчас совершенно не было сил для споров, а от выпитого снова начали путаться мысли. Взгляд тут же зацепился за еще одну сцену из Хогвартса — он понял это по массивным входным дверям замка на фоне. Лысеющий отец крепко держал близнецов — те явно рвались побегать на такой манящей, обширной территории. Перси не было, наверно, тот уже успел пойти в школу; но на руках мамы сидел спокойный малыш. Рон с восторгом узнал в нем себя. Он смотрел, как мама раз за разом ласково поправляла ему воротничок, а затем невесомо целовала в макушку. — Ты тут душка, такой спокойный, — хмыкнул Малфой, все еще опасающийся подходить ближе. — Ну конечно! А сейчас только и делаю что ору, да? — поднял он бровь. — Можно было бы и пореже, — поднял тот брови в ответ, криво улыбнувшись. — А кто виноват, что я ору, а? — тряхнул Рон головой, откидывая челку с глаз. — Твое неумение контролировать гнев, выражать его в ненасильственной форме, — неожиданно сказал Малфой. — Но над этим явно постарались родители. Не подумай, что я сейчас начну их осуждать… Мои тоже часто проебывались. Ему это сейчас послышалось? Малфой матерится?! День неожиданных открытий прямо. — Да уж, — на выдохе протянул Рон, перелистывая страницу, — и чего все помешались на этой психологии… На него огромными васильковыми глазами смотрел… он сам. Беззубая, от чего-то удивленна улыбка: то тут, то там дырки; лохматая макушка, испачканная в чем-то футболка. И как только миссис Малфой запечатлела его так близко? — А того, что это полезная вещь, Уизли, — отвлек его настойчивый голос. — Скажи лучше, когда твоя мать сделала этот снимок? — дернул он плечами, будто стряхивая чужие слова. — Это была не она, — тонкий палец обвел сначала лицо голубоглазого мальчонки, а затем спустилась ниже, на следующую колдографию. Здесь Рон уже в гриффиндорской форме, с повязанным кое-как шарфом. Снимок в той же локации, где мама с отцом играли в снежки. Рядом с Роном шел, задумчиво хмуривший брови, Гарри. Каким же худющим тот был! Очки на пол лица, тонкие запястья, едва выглядывающие из рукавов мантии. Сердце болезненно трепыхнулось в груди. Его Гарри… которому наверняка сейчас снится очередной кошмар, а он стоит тут с Малфоем… в чертовой толстовке! С подарком в руках. На Астрономической башне. Как же странно, черт побери! Ну что за бред? Промычав что-то нечленораздельное, Рон зарылся пятерней в волосы и зажмурил глаза, пытаясь справиться с разбушевавшимся ураганом внутри. Вдох, выдох… — Что ты сейчас чувствуешь? — вдруг прозвучал неожиданный вопрос. — Собираешься мне мозги лечить? — все так же не размыкая век, огрызнулся он. — Нет, просто мне важно это знать, — легко ответил Малфой. — Тебе что? Подожди, ты сейчас честно?.. — настороженно распахнул Рон глаза, а напротив себя увидел чужое озабоченное лицо. — Думаешь, будь мне все равно, позвал бы я тебя сюда? — развел тот руками. — Стал бы заморачиваться с подарком? — Черт, ну ладно. Просто странно такое слышать... — стушевался он под чужим проницательным взглядом. — Я чувствую… чувствую ммм… досаду на себя, наверное, вину. — И какая мысль вызвала эти эмоции? — продолжил расспросы Малфой. — А не наоборот разве? Сначала яркая эмоция, а потом круговорот мыслей? — смущенно почесал он затылок. — Скорее сначала парочка сильных мыслей, которые мы не часто замечаем, потом ответ тела на них в виде эмоции, а затем еще больший шквал размышлений, самокопания, необдуманных действий. — Кхм… Ну тогда… Пожалуй, это… — Рон сосредоточенно пытался вспомнить, что именно предшествовало его состоянию. — Мысль: «Я плохой», — пошкреб он носком ботинка воображаемую грязь на полу. — Вот как. Знакомо. Очень знакомая установка, — ответил Малфой с горечью в голосе. — И почему же ты плохой? — Потому что предал… предал себя, свои чувства. Наверно так, — кашлянул он в кулак, переводя взгляд на далекие верхушки деревьев запретного леса. — Давай не будем об этом, сам же говорил про спокойные мгновения, Малфой. — Верно, ты прав, — встрепенулся тот рядом. — Что ж, когда я сделал первый снимок? Это было в «Совах», за несколько дней до начала учебы на первом курсе. Мы с матерью пришли купить птицу. Я тогда подражал ей и тоже таскал везде колдограф. Как раз фотографировал одну из полярных красавиц, когда ты налетел на меня, — усмехнулся тот воспоминанию. — Лежу я значит на полу, вокруг темень, ну и испугался — по инерции нажал на кнопку, которая приводит в действие колдограф: так и получился этот снимок. Ты тогда тут же вскочил и стремглав побежал из магазина, вот и не помнишь, потому что не видел, на кого грохнулся. — Черт, — присвистнул Рон, — а ведь правда, было такое! Кто бы мог подумать, что это ты? — рассмеялся он. — Нет, правда, я тогда чуть в штаны не наделал после вспышки, решил, все, конец пришел. Бежал, как от стаи дементоров до противоположной улицы! — вытер Рон глаза от выступивших слез. Малфой взялся за его руку, держащую альбом. Он тут же напрягся. — Смотри, а то уронишь, — качнул Малфой головой в сторону, зияющего чернотой, проема. — Какая предупредительность, — хмыкнул Рон и все же отдернул ладонь. На следующих страницах был только он. В хижине Хагрида на первом курсе, после чего Малфой сдал их Филчу. А затем в запретном лесу: испуганный взгляд, нервно дергающийся кадык на длинной, веснушчатой шее. На каждом развороте на него смотрели десятки собственных глаз: злых, со сведенными к переносице бровями, насмешливо закатывающихся и даже в слезах. На одной колдографии Рон плакал, оперевшись руками о подоконник в коридоре замка. Он сглотнул, пытаясь припомнить этот эпизод. — Четвертый курс, сразу после того, как стали известны имена участников турнира, — ответил Малфой на его мысли, словно те просвечивали на лбу и их можно было прочесть. — Понимаю, это тяжело… — Да уж, кхм, — кашлянул Рон, — хорошо, что ты решил отдать его мне. — Здесь все удачные снимки, которые я сделал с тобой, и еще парочка, чуть дальше, с братьями и сестрой. Но и на них тоже ты, — не стал развивать тему Малфой, подергав за шнурок, свисающий с капюшона толстовки. Рон благодарно посмотрел на него и перелистнул пару страниц с колдографиями, особо не различающихся сюжетом; в какой-то момент он наткнулся на ту, где держал за руку маленькую Джинни на Кинг Кроссе. Та впервые отправлялась в Хогвартс. Мама суетилась, целовала его, затем сестру, и снова по кругу. Только подумать, еще четыре года назад Джинни была такой малышкой! Рон любовно погладил личико сестренки на снимке. Еще через страницу он обнаружил себя в окружении близнецов: Джордж лохматил ему волосы, а Фред был сзади, держась за плечи, и выглядывал сбоку. Второй или третий курс. Сам Рон стоял насупившись, скрестив руки на груди. Он в задумчивости поводил пальцев по одному из серебряных узоров, «красной» нитью проходящих через весь альбом, начиная с форзаца. — А на последней странице такой же рисунок, что и на первой? — сорвался с губ неожиданный вопрос. — Увидишь, — лукаво улыбнулся Малфой, все еще стоя напротив; их макушки почти соприкасались, когда оба склонялись к альбому. Перелистнув еще несколько страниц, он вдруг увидел себя в спортивной форме на метле. С одной стороны, догадался Рон, были колдографии, сделанные на заключительной тренировке, после чего он зажимал Малфоя на трибунах. А вот с другой… И ведь не зря старался позировать! На первом снимке его волосы огненной копной развевались в солнечным лучах, образуя пламенный венец. Руки крепко держатся за древко новой любимой метлы, посадка уверенная. На втором запечатлен момент, когда он поймал второй свой мяч, посланный Чемберсом. Рон раз за разом бросается к среднему кольцу, и квоффл впечатывается ему в грудь. Руки даже не оторвал от метлы, будто заранее знал исход; взгляд решительный, победоносный… Вау, это что, правда он? — Ты был восхитителен, — почувствовал Рон на своем лице чужое дыхание, колыхнувшее челку, — неужели это все благодаря моему мотивирующему поцелую? — Что-о-о?! — вскинулся он. — Не мели ерунды! — отступил Рон на шаг, захлопывая альбом. Зарывшись пальцами в волосы, он сжал другой рукой шоколадный корешок, будто готовясь обороняться. — Тише-тише! — примирительно поднял Малфой руки. — Нет так нет, — улыбнулся он. — Ты почти закончил, Рон, осталась всего страница. — Ты… Аргх, ладно, — предпочел он пропустить мимо ушей собственное имя. Любопытство взяло верх: быстро найдя разворот с квиддичными успехами, он полюбовался собой еще пару мгновений, а затем перевернул страницу и… она была пустой. Странно, Рон вновь вскинул взгляд на, чему-то ехидно улыбающегося, Малфоя. — Я попросил тебя принести кое-что, не забыл? — по-лисьи сощурил тот глаза. Рон поджал губы. Повисла недолгая пауза. Быстро взвесив все за и против — в конце концов, он же вставит колдографию в СВОЙ альбом — Рон сунул руку в карман и выудил из него чуть помятый снимок. С быстротой и точностью змеи, бросившейся на кролика, Малфой выхватил колдографию из его рук и с любопытством уставился на нее. Рон замер, разинув рот. Щеки залило предательским румянцем, в голову сразу полезли картины с поцелуями. Подумать только, их было уже три, если считать и тот перед матчем… Поцелуев. С Малфоем. Три. Ужас, какой же это абсурд! — Даже жалко возвращать, — прижал Малфой снимок к груди и исподлобья поглядел на красного Рона, — такие мы тут м-м… — Ни каких «м-м-м», Малфой! Гони колдографию обратно! — кинулся он к тому, пытаясь выхватить причину своих пылающих щек. Малфой бросился от него прочь с хохотом. Капюшон взметнулся вверх, послышалось, как кеды скользнули по полу. Он еще и в кедах?! Положив альбом на один из каменных выступов в стене, Рон побежал следом. Спустя пару кругов ему все же удалось поймать верткого хорька со спины. Малфой притворно запричитал, забрыкался, то и дело срываясь на смех, но через пару мгновений проворно развернулся к нему лицом. Не успев сориентироваться, Рон клюнул носом чужой лоб. Взвыв от боли, он схватился за ушибленную часть лица, второй рукой продолжая крепко держать ткань чужой толстовки. — Прости-прости! Не хотел! — перехватил Малфой его лицо. — Дай взгляну, не сломал? — Не на того напал, — с вызовом отдернул он ладонь от лица. — Ты связался со стойким, как кремень, представителем рода Уизли! — вздернул он подбородок. — Ну да, голова у тебя крепкая, это точно, — повертел тот его лицо из стороны в сторону, внимательно осматривая, и, наконец, успокоился. Рон поспешил смахнуть чужие руки, а затем, опомнившись, схватил их вновь. Те были пусты, ну конечно! — Где чертов снимок? — понизил он голос. — Рон, какой снимок? — похлопал тот ресницами, склонив голову набок. В дымчатых глазах плясали бесята. — Не дури мне голову, — тряхнул он его, взявшись за края толстовки там, где проходила молния. Малфой схватился за запястья Рона и внимательно посмотрел на него снизу-вверх. Чужие ноздри раздувались при каждом вдохе. — Отдам за поцелуй, — сказал он, растягивая слова. Ошалело посмотрев на эту наглую морду, Рон подтащил Малфоя к проему в стене, за которым были только метры тьмы с пустотой. Алкоголь в крови все же дал о себе знать. — Отдавай, кому говорю, — гортанно пророкотал он, облизнув сухие губы. — Снова ты не хочешь по-хорошему, — улыбнулся Малфой, легко вися в захвате Рона над пропастью. На лице того не было и капли страха. Через одну долгую секунду, чужие руки обвили шею, и не успел он как-то отреагировать, теплые губы впечатались жестким поцелуем в его чуть приоткрытый рот. Рон смотрел широко раскрытыми глазами на точки кустов, там внизу, где они сидели с Гермионой вчера, подслушивая разговор слизеринцев. Смотрел и отстраненно чувствовал, как малфоевские пальцы с остервенением зарываются в его волосы, проходятся по шее, затылку. Ощущал чужое жаркое дыхание на губах, верткий, мокрый язык. И снова этот запах — сладкой мяты — пробрался в ноздри, холодя легкие. Таким живым, жаждущим ласки, страстным был Малфой. Как он просто доверился Рону, свисая в одной лишь толстовке с Астрономической башни — самой высокой в Хогвартсе… Неужели тот правда любил его? — Так и будешь пялиться в пустоту? — оторвавшись от растерзания его губ, усмехнулся Малфой в веснушчатую шею. Реальность стремительно настигла его, порывом стылого ветра колыхнув волосы. Рон резко вынырнул из тумана несвязных мыслей. Обвив Малфоя руками, он втащил его глубже на площадку. Сердце запоздало начало отплясывать канкан. — Ты совсем сдурел?! А если бы мы упали? Ты же стоял на одних носках, а... — начал он, горячась. Подавшись вперед, Малфой легко заткнул его новым поцелуем, удерживая, полыхающее от смущения и пережитого стресса, лицо ладонями. На этот раз тот прижался к нему всем телом крепко-крепко, будто жаждущий путник в пустыне, нашедший кувшин с водой. Он укусил его за нижнюю губу, кажется, даже до крови, с силой провел языком по верхней. Голова закружилась, кровь набатом стучала в висках. Повторно опомнившись, Рон попытался отцепить чужие хваткие конечности от лица, но тот не спешил сдаваться. — От судьбы не убежишь, — выдохнул Малфой в его губы. — А я не фаталист, — пропыхтел он, наконец, отцепляя руки от своего лица. Малфой попутно вырвал у Рона пару прядей волос, которым не посчастливилось оказаться вблизи чужих пальцев. Случайно, а все ж таки больно! Еще и губу прокусил, хорек чертов! Рефлекторно слизнув выступившую кровь, Рон настороженно уставился в сторону Малфоя, пытаясь сфокусировать шалящий взгляд на чужом лице. Тот, будто ожидавший внимания, вскинул голову и расплылся в довольной улыбке. Если приглядеться, у самых губ появились маленькие ямочки. Нырнув рукой куда-то под толстовку — должно быть во внутренний карман — Малфой выудил на свет злополучный снимок и протянул его Рону. В лунном свете, который падал из проема точнехонько на колдографию, их сближенные в свете свечей лица смотрелись еще более развратно, преступно: душевнобольной в медицинской сорочке, совративший юного стажера… Рон качнул головой, вытряхивая пьяную фантазию, и выхватил снимок из чужих пальцев. Зло взглянув на лучащегося Малфоя и подняв плечи, он потопал к, небрежно брошенному, альбому. — Ты не видел последний форзац, — тихий голос за спиной. — Если ваше сиятельство не против — хотя мне, прямо скажем, начхать — я сделаю это в гордом одиночестве, — ледяным тоном сказал Рон. — Хоть это и досадно слышать — очень уж хотелось посмотреть на твою реакцию — пусть будет так, имеешь полное право, — спокойно отозвался Малфой. — Значит... уйдешь? — Да, надо еще закончить одно дело, — сказал Рон и тут же скривился, коря себя за дурацкие оправдания перед хорьком. Который чуть их не угробил, насильно полез с поцелуями, заставил взбираться в полночь на чертову Астрономическую башню! Который сделал ему такой подарок, не оскорблял родителей, интересовался чувствами… — Понимаю, конечно, ты ведь теперь звезда, а это довольно хлопотно, — чужие руки мягко легки на его напряженные плечи. — Спасибо, что пришел, для меня это правда важно. — Дурак ты, Малфой, — легким движением смахнул он осторожные пальцы. — Дурак, что опять нагородил с планами. Дурак, что целовать лез, — он дотронулся до саднящей губы. — Но… за альбом спасибо. Это настоящее сокровище. — Рад, что угодил, — ответил Малфой, все еще стоя за спиной. Чужое дыхание колыхнуло волосы на затылке. — Кстати, — вдруг припомнил Рон, — это случаем не твоих рук дело: та новая кричалка? — сощурившись, посмотрел он через плечо. — Кто знает… — дернул Малфой бровями и вновь обнажил ряд ровных зубов. Он стоял очень близко и Рон повторно удивился ямочкам у чужих тонких губ. Да уж, пожалуй, так часто, как сегодня, он не видел улыбки Малфоя. Это осознание заставило что-то шевельнуться в груди, но Рон быстро отбросил незнакомое чувство. — Иди первым, я еще побуду, — сказал Малфой. — Да что тут делать? Морозиться только на холоде, — проворчал Рон. Малфой же только повел рукой в сторону звездного неба, красноречиво взглянув в безоблачную высь. — Красивая ночь, — совсем тихо, скорее для себя, сказал тот. — Ну и странный же ты, — в последний раз глянул Рон на задумчивого, похожего на шекспировского Гамлета в этом холодном свете, Малфоя и, крутанувшись, скорым шагом направился к винтовой лестнице. Бесконечные ступеньки, на которых можно бесконечно размышлять. Только темы лезли в голову отнюдь не веселые. Рону совсем не хотелось думать о произошедшем. Литры выпитого алкоголя вновь дали о себе знать. Короткая передышка ясности сменилась вдруг туманной апатией. Виски сдавило, в теле появилась неприятная ломота. Мерлин, доковылять бы до постели! Спустя уйму времени вывалившись в темный коридор, Рон побрел по тихому, ночному замку, безразлично ловя слухом скрипы и шорохи старого здания. Правильно говорил Гарри — Хогвартс живой, он дышит, ведет свое протяженное в столетиях существование. Сейчас его не слишком интересовали шепотки вековой громадины, в обычное время поражающей воображение, но один звук все же привлек Рона своей чужеродностью. За неприметным гобеленом слышалась какая-то возня. Шум подозрительно напоминал… Он остановился как вкопанный, крепко прижав к груди альбом. Шорох, красноречивые постанывания и до боли знакомые скользкие, мокрые причмокивания. И все бы ничего, подумаешь, какая-то парочка целуется в темном углу — экая невидаль весной — но вот эти голоса он узнал бы из сотен других. — Эй, поосторожней с руками, Гефест. — Это еще кто? Какой-то магловский футурист? — Футурист — это представитель авангардного искусства, а Гефест — бог огня, дурачина! — О-ля-ля, так я бог огня, потому что ты горишь от моих прикосновений, красавчик? — Ага, как же, — послышался легкий хлопок по коже, — скорее я тебя испепелю, если опустишь руки хоть на сантиметр ниже. — А знаешь, эти твои искусствоведческие справки, да еще с разъяренным видом нехило так возбуждают, — промурчал «Гефест». — Финниган, ты неисправимый… Дальше Рон слушать не стал, скорым шагом двинувшись в глубь коридора. По спине табунами бежали мурашка, а глаза, не существуй законов физики, точно полезли бы на лоб. Только подумать!.. Нет-нет-нет, думать Рон точно не собирался, ни за какие коврижки. Ни думать, ни вспоминать, ни — упаси Мерлин — анализировать! Добраться бы до комнаты, скинуть ботинки, которые сейчас весили по ощущениям с две немаленькие гири, забросить куда подальше альбом… В шкаф, под тонны шмотья, зарыть и не вспоминать до скончания веков. Только бы приземлиться головой на подушку и все! Как же мало порой людям надо для счастья. В какой-то момент Рон сорвался на бег, из последних сил стараясь спастись, оторваться от событий последних дней, черной тенью, следующих за ним. Он был готов поклясться, что слышал тяжелое дыхание на, усеянной каплями холодного пота, шее и лязг когтей по начищенному до скрежета полу. На что бы Рон ни надеялся, прошлое точно не собиралось его отпускать.