Ложное солнце

— Что я должен сделать?       «Поцеловать меня», думает Акааши, но вместо того, чтобы озвучить самое заветное, он тянет руки вперёд.       И его руки принимают.       Бокуто не нежничает. Сминает хрупкие пальцы, трет подушечкой большого пальца по выпирающим костяшкам и прячет в своих шершавых от холода ладонях, кажется, всего Акааши.       Мигрень медленно растворяется, и дышать становится проще. И Акааши дышит, дышит полной грудью, насыщая кровь кислородом. Он не смотрит на Бокуто, не решается. Вместо этого низко склоняет голову и чувствует, как тепло и умиротворение растекаются сладкой расслабленностью по телу.       Их ладони прямо перед ним. Акааши любуется. Сейчас ему хочется, чтобы эти большие тёплые ладони трогали не только его руки. Пожалуйста, пусть они скользнут выше по тонким запястьям, огладят плечи и грудь, пусть зароются в волосах и чуть сожмут пряди у самого основания. Пусть лягут на лицо, закроют от всего мира.       Акааши уверен, что у него покраснели сейчас даже кончики ушей.       Их колени плотно соприкасаются. Бокуто сидит молча, трогает и гладит его пальцы. Акааши поднимает голову и понимает, что сейчас лицо Бокуто намного ближе, чем было до этого. Так близко, что…       … Акааши теряет связь с реальностью, когда Бокуто наклоняется ещё ближе и целует его в лоб.       Губы на несколько секунд замирают в контакте с его кожей. Акааши не шевелится и даже не дышит. Он мог бы взять что хочет, что ему нужно, но он не хочет оттолкнуть. Боится оступиться. Акааши не боится смерти, но сейчас так хорошо, что он лишь мечтает о том, чтобы это мгновение длилось как можно дольше.       Оно не длится. Бокуто отстраняется и смотрит пристально. Глаза шарят по Акааши. И, о Боги, Бокуто берет руки Акааши и прижимает раскрытыми ладонями к своей шее, та словно жаром пышет. Своими ладонями он обхватывает лицо парня и оглаживает щеки большими пальцами, гладит за ухом, неотрывно наблюдая за ним. — Бокуто-сан… — тихо выдыхает Акааши и в этот момент его мощной волной стирает с лица Земли — Бокуто его целует.       Он пробует его на вкус, смакует. Медленно углубляет поцелуй, чтобы потом сорваться на несколько резких движений, а потом всё по-новой. Акааши из последних сил держится за его плечи и отвечает.       Бокуто скользит руками под слои одежды и одеял, подхватывает почти невесомого Акааши под зад и дёргает на себя, усаживая на своих коленях. Акааши удивлённо вскидывает брови, но противиться не думает. Сейчас абсолютно всё равно, что их может кто-то увидеть, да пусть хоть все сразу. Он ластится и притирается к напряжённым бёдрам и торсу Бокуто, гладит его волосы, лоб, шею и грудь, стонет приглушенно в горячие губы, когда тот присасывается к его языку.       Ветер бросает в хлипкие стекла ком снега и Акааши вздрагивает, а Бокуто резко оборачивается, нашаривая рукой пушку. Реальность обрушивается на них ледяной волной. Оба замерли и напряжённо вслушиваются в разговорчивую тишину. — Всего лишь ветер, — Бокуто немного расслабляется и поворачивается к Акааши. Упирается своим лбом в его и шумно дышит. — Иди, давай, отдыхай. Мы закончили с едой.       Акааши смотрит на него пьяно, но кивает и покорно поднимает с его колен. Плотнее закутывается в одежду и уходит с кухни, не оборачиваясь. — Охренеть. — выдыхает Бокуто в пустоту перед собой.