История вечного странника

Мондштадт - город свободы, пропитанной терпким сладковатым духом вина и благословленной самим Анемо Архонтом. Даже солнечный свет здесь, вдохновленный аурой города, будто расправлял свои золотисто-янтарные крылья и сиял много ярче, чем во всем Тейвате. Однако такую жизнерадостную картину можно было застать только днем... Ночью же все дневные правила извращались, обретая далеко не противоположный смысл, а совершенно иной, понятный только людям распущенным и чересчур свободолюбивым, испорченным до самой глубины их человеческой сущности и находящим утехи для себя в темных подвалах и одиноких домишках, которые прославились в округе как жуткие дома с привидениями, а потому их редко посещали добропорядочные граждане. Но во всякую безлунную ночь можно в какой-нибудь забытой всеми Архонтами комнатке найти свои исключения, к коим и относился в тот холодный весенний вечер капитан Ордо Фавониус, Кэйа, как раз осторожно закрывавший за собой дверь, будто не желая разбудить дремавшее за ней нечто, что столкнулось там с ним. Он, лишенный сна вот уже несколько ночей, выглядел крайне истощенным, выходя из желтовато-багровой тьмы страшной комнаты, потирал, морщась от боли, правой рукой шею и грудь, будто пытаясь так стереть то, что и причиняло эту боль. - Что ж, друг мой новоприбывший, а ты оказался гораздо крепче, чем я думал. Не каждый вынесет и пары ее жестоких поцелуев. Вчера такой же молодчик посетил нас, с виду стойкий малый, а на деле и пары-тройки проявлений любви моей дамы не выдержал, а ты у нас... - в руку незнакомца, именовавшего себя Медиумом, сидевшего в тени за массивным, дорогого дерева столом, из почтовой трубки влетел клочок серой бумажки, видавшей на своем веку многое, гораздо больше, чем то предписывалось ей назначением. - Ого, целых двадцать семь! Не ожидал я от своей Госпожи таких аппетитов! Дорогая, ты превзошла саму себя! - крикнул он в стенку, за которой скрывалась ненасытная женщина. - Позволь взглянуть... - Думаю, это излишне, зрелище не из самых приятных, - устало, но все-таки твердо парировал Кэйа, не особо надеясь на благосклонность недавно найденного им информатора, но и не желая потакать его интересам и быть втоптанным в грязь превосходством этой темной лошадки. - Думаю, это просто необходимо, коль остро ты нуждаешься в сведениях касательно недавно совершенного похищения. Барбара, сестра действующего магистра, кажется, - с неподкупной улыбкой, пробивавшей тьму своим убийственным блеском, холодно произнес Медиум, уже властно сложивший руки перед собой в ожидании зрелища. - Считай, плата за информацию. - Слышал, ваше "Бюро ценностей" отличается постоянным прейскурантом, хотя нынешняя картина складывается совершенно иным образом, - все еще не собираясь уступать, сопротивлялся капитан. - Сейчас и ситуация другая. Вы, рыцари, слишком хорошо в последнее время исполняете свой долг. Подобные нам личности быстро свернули свою деятельность под страхом быть пойманными вами, дорогие мои блюстители правопорядка. Так что мы, будучи практически единственными ремесленниками в этой сфере, имеем право немного и побезобразничать, вы так не считаете? "Черт, и возразить-то нечем. Только они и остались. Не думал, что их монополия могла сыграть со мной такую злую шутку... Только за что, если многих его "коллег" не я предал правосудию? Поумерить бы пыл Эолы", - разочаровавшись в первой за весь текущий год успешной кампании против "информаторов", подумал Кэйа, не в силах смириться с грядущим для него позором. - Не боитесь распугать своих клиентов таким непостоянством? - Отнюдь. Пока есть необходимость в ценных сведениях, за клиентами дело не постоит. А цена вопроса будет их волновать далеко не в первую очередь, не так ли, сэр Кэйа? - и снова хозяин сомнительного "заведения", если так можно было назвать скромный, несколько заброшенный домик под самой стеной города, вновь властно улыбнулся, будто говоря тем самым: "Я - господин, ты - мой раб, убожество". - Так... что насчет оплаты? - Быть может, вам сможет угодить мора? - На деньги не всякое удовольствие можно купить. К тому же, мой дорогой рыцарь, ее у нас хватает и без ваших щедрых подачек, будьте в том уверены. Путей к отступлению больше не осталось, единственное, что ему было дозволено - это подчинение воле Медиума. Поэтому, наступая на горло собственной гордости, топя ее в грязной луже унижения и стыда, Кэйа, проглотив застрявший в глотке ком недовольства и протеста, немного приопустил горловину черной блузки, обнажив тем самым жуткие кровоподтеки, что остались после сладострастных "прикосновений" губ Госпожи к его коже. "Раньше эти ночные змеи были падки на мору, которой хватило бы на целое состояние. Но все же это было определенно лучше, чем их нынешние запросы", - обреченно сетовал на свое положение капитан, уже мысленно прикидывая, какие их желания в будущем ему придется исполнять и на что он будет готов пойти ради удовлетворения своего любопытства и исполнения долга (а ради ли этого?). - Святые Архонты! - сокрушенно воскликнул Медиум, поразившись представшему перед ним зрелищу. Казалось, он даже искренне сочувствовал. "Тебе ли о святости говорить?" - не без издевки подумал Кэйа, не особо-то и веря информатору. - Моя Госпожа, разве так можно издеваться над клиентами? Того и гляди, и предсказания этого мальчишки сбудутся! - продолжал печалиться хозяин положения, театрально вознося руки вверх, словно вымаливая у всех богов Тейвата более достойной доли для несчастного страдальца. "Мое унижение перед ним стоит так дорого, что даже окупает необходимую мне информацию? Забавно", - потешался над разыгравшейся перед ним комедией капитан, стараясь хоть как-то улучшить свое положение в собственных глазах. Медиум, накинув себе на голову дешевую полупрозрачную тряпицу, дабы скрыть в ее складках черты лица, встал из-за стола и двинулся к своему клиенту, продолжая при том сладко улыбаться, что определенно не несло ничего хорошего для Кэйи. Хозяин подошел к капитану совсем вплотную, перехватив у того ткань блузки и оттянув ее еще ниже, обнаружив под одеждой одну сплошную гематому, представлявшую собой десяток слившихся вместе. И, дыша тому в самое ухо, ехидно прошептал: - Сегодня ты искупил все грехи своего Ордо Фавониус... На что Кэйа ответил презрительным молчанием, одарив наглеца настолько ядовитым взглядом, что им бы вполне могли отравиться тысячи и тысячи невинных мондштадтцев. Медиум, вдоволь налюбовавшись работой Госпожи, оставил наконец-таки в покое капитана кавалерии, вернувшись на свое место в тени, и, скинув тряпицу с себя и закурив довольно дорогую сигару, вернулся к главной причине посещения их заведения уже вконец измотанным клиентом. - Что ж... Тут из почтовой трубы снова вылетела измученная своим беспросветным существованием, точно невезучая изголодавшаяся крыса, бумажка, содержание которой по-настоящему изумило Медиума, оборвав его мысль на полуслове: - Святой Барбатос, Госпожа, неужели его выдержка так тебе угодила?! Такая щедрость! Ты ли это, дорогая?! Молчание за стеной служило, видимо, неопровержимым доказательством подлинности ее личности, потому что хозяин, недовольно хмыкнув, со скрипом продолжил: - Итак, двадцать семь... Хм... Несложные расчеты показали, что у тебя есть право задать мне девять вопросов... Ах, какая расточительность, миледи... Ох уж эти женщины... Учти только, везунчик, от того, как ты сформулируешь свой запрос, будет зависеть и качество ответа. Да и, в принципе, его наличие. "Столь высокомерно, до дурноты раздражает. Теперь еще и вопросы нужно переформулировать, изначально же уговор был лишь на пять. Хотя... оно, может, и неплохо, больше деталей смогу выяснить. Ведь времени почти не осталось..." - рассуждал Кэйа, мысленно набросав в голове приблизительные схемы тех вопросов, ответы на которые его больше всего интересовали. Беседа прошла достаточно быстро, хотя и крайне утомительно для капитана, ибо первые два вопроса ушли практически впустую: ответы на них по большей части состояли из общих фраз и абстрактных понятий, походивших скорее на выдержки из философских трактатов, нежели на нужную Кэйе квинтэссенцию оплаченных фактов, - а далее ему, наученному горьким опытом, приходилось очень тщательно и аккуратно подбирать слова, чтоб получать действительно полезные сведения, ради которых он и пришел. В конце он едва стоял на ногах, шатаясь буквально от легкого дуновения ветерка, залетавшего в кабинет через почтовую трубу из комнаты Госпожи, так сильно утомили его последние несколько дней расследования и поисков, особенно этот, исполненный унижения и боли. И все-таки Кэйа смог узнать то необходимое, пусть и не в полном объеме, чего недоставало для разрешения очередной загадки, подброшенной ему долгом рыцаря Ордо Фавониус. Он уже собирался покинуть, двинувшись к двери, сие сомнительное заведение, грезя о столь желанном сне и отдыхе для тела и души, как был остановлен странным замечанием хозяина: - Знаешь, не каждый может ублажить мою Госпожу. Думаю, на несколько дней ты подарил ей благостное настроение, чего нельзя было добиться даже несколькими миллионами моры. В качестве благодарности прими маленькое предупреждение - за твоим названым братом с недавних пор пристально следят Фатуи. Кэйа хотел было задать несколько уточняющих вопросов, ибо предупреждение было весьма и весьма пространным, однако его действия Медиум предугадал, сразу пресекая попытки дальнейшего расспроса: - Остальное за отдельную плату, мой юный друг. Надеюсь на наше дальнейшее сотрудничество, - голос хозяина заведения был так мягок и сладок, точно он, уже получив неимоверное удовольствие, насладился лицезрением будущих изощрений над новеньким клиентом, что капитана пробрала до самых костей нервная дрожь, порожденная чувством безнадежности: и возвращаться для него было бы крайне омерзительно, и отказ от последнего поставщика информации был бы верхом глупости. Несмотря на все отвращение к происходящему, собрав последние силы, он тактично улыбнулся в ответ на "любезность" Медиума и сказал на прощание: - Хотелось бы верить, что постоянным вашим посетителям предоставляется некоторая скидка за преданность вам. Тогда наше сотрудничество просто неизбежно. - Будьте покойны, мы не забываем наших старых добрых друзей. - Благодарю вас, всего наилучшего. - С нетерпением ждем новых с вами встреч. На том они и расстались, испив из чаши лицемерия львиную долю той болотной склизской жидкости, что наполняла ее, постепенно накопившись в ней по ходу разговора между представителями Правопорядка и Преступления, изо всех сил отстаивавшими свои интересы и желания, не допуская даже мысли о покушении на них оппонента. Кэйа, готовый уже упасть в ближайшую телегу, лишь бы поскорее забыться глубоким сном, медленно, словно некий заблудший призрак, брел по пустым улочкам окраины Мондштадта, не особо разбирая дороги, порой выбирая такие переулки, в которые не всякий смелый и крепкий Искатель приключений сунет свой нос и при свете дня. По пути он, стараясь отвлечь себя от мыслей, все время возвращавших его к недавно настигшему его позору, подумывал о том, как, опустошив дома бутылку "Полуденной смерти", завалится мертвецом на кровати, и, позволив себе хоть немного отдыха, превратившегося в последнее время в несбыточную мечту, проспит до самого обеда уже наступившего нового дня. "Хорошо бы так. В конце концов, и у капитанов должны быть выходные, разве нет?" Но нестройный, сбивчивый ход его мыслей, что ни под каким предлогом не мог вернуть себе потерянные последовательность и логичность, был нарушен пронзительным жалобным писком, раздавшемся из небрежно наваленных друг на друга тюков сена, походившем то ли на кошачье мяуканье, то ли на всхипывание ребенка. Не то, чтобы ему было интересно, но Кэйа, испытав что-то, подобное тоске, остановился напротив, пытаясь высмотреть из тьмы источник шума, упорно не желавший выходить из-под спасительного покрова глубокой ночи, почему-то притихшего, как только он задержался около него. - Эй, - он не знал, как ему обратиться к этому неопознанному нечто, но предпочел ласково начать с ним разговор- выходи. Я тебя не обижу. Никакого ответа. - Эй, выходи же, долго ждать я не буду... Кэйа заметил какое-то шевеление в стогах, обозначенное будто умышленно для верности шорохом соломинок, и... из темноты к нему неуверенно, боязливо двинулся совсем еще крошечный черный котенок, смотревший настороженно и недоверчиво на человека, позвавшего его. Вид у него был затравленный, болезненный: кое-где смоляной нежный пушок облез, обнажив сухую уже огрубевшую под солнцем кожу под собой, глазки были воспалены, правое ухо оборвано - видимо, судьба не баловала того добрыми и сочувственными людьми и терпимыми к котам собаками. "Эх, черт... Мог бы и разу догадаться, что это не дитя, по глупости забредшее в этот глухой район. Теперь надо бы и вознаградить этот комок за доверие. Так, что там выдавали в штабе вчера..." Он порылся в своей маленькой походной сумке в поисках съедобной награды для малыша, все еще подозрительно смотревшего на человека, а потому державшегося на почтительном расстоянии от него, явно не веря в его добрые намерения. "Наверное, тебя не раз обманывали, раз ты столь холодно относишься к моей возне. Кого-то мне ты напоминаешь... Ха-ха, конечно же, Дилюка. Тот теперь не верит ни единому моему слову... Хех... Интересно, почему действительно полезный жизненный опыт мы извлекаем лишь из несчастий, будь они незначительными или же поистине всепоглощающими? Странная штука, эта жизнь..." - Держи, - ласково подозвал котенка Кэйа, извлекая из своего мешочка оставшиеся со вчерашнего вечернего патрулирования кусочки сыра и жареной рыбы. - Это тебе. Он положил угощение поближе к тени, в которой продолжал оставаться пушистик, боязливо попятившийся назад, к стогам, при приближении к нему незнакомца, пусть даже и доброжелательно улыбавшегося. - Тогда я пойду, - быстро ретировался капитан, оставив котенка наедине со своим сокровищем, уже приковавшим к себе взгляд маленького охотника. Вскоре он вышел из этого грязного, определенно забытого Барбатосом района, известного каждому жителю города своей дурной славой, и оказался на уже хорошо освещенной широкой улице, по которой и двинулся к себе домой, не забывая при том об осторожности в случае посещения таких нечистых на руку заведений, как конторка Медиума: Кэйа постоянно сходил с одной из главных артерий Мондштадта, сворачивая в узкие, но безопасные переулочки и скверики, стараясь как можно крепче запутать возможных нежелательных наблюдателей, дабы избежать в дальнейшем проблем с ними. Несмотря на смертельную усталость и болезненную вялость, он добросовестно выполнил эту работу, побродив около сорока минут по ночному городу, однако одному преследователю все же удалось выследить свою жертву, невзирая на все примененные ею хитрости для сброса хвоста. Стоило Кэйе облегченно вздохнуть, как за спиной у него раздалось громкое пронзительное мяуканье, заставившее вроде как закаленного многими сюрпризами по долгу службы капитана вздрогнуть, едва ли не подпрыгнув на месте. -Ах, это ты... Не... делай так больше, - только и произнес он, удивившись настойчивости на вид хрупкого и слабого котенка. - Еще захотелось? На здоровье, - и Кэйа отдал все, что могло, по его мнению, приглянуться малышу, а сам снова направился домой, до которого оставалось совсем немного, только бы дойти. Однако не прошло и пяти минут, как он вновь почувствовал за своей спиной чье-то присутствие, неотступно следовавшее за ним: то опять оказался несчастный котенок, шустро слопавший новое угощение и продолживший преследование. Какое-то время капитан старался не обращать внимание на своего новоявленного спутника, надеясь на то, что скоро котенок потеряет к нему интерес, не подкрепленный новыми вкусными подарками, запах которых все еще мог привлекать пушистика, но надежды его не оправдались, ибо Орфео (таким временным именем окрестил хрупкое создание Кэйа) и не собирался отставать от своего покровителя, даже ускорившего шаг, что на деле оказалось бесполезным: ушастый спутник не собирался отставать. - Иди, - тихонько прошептал усатику человек, уже предположивший не самый желательный для него исход, - иди давай, не следуй за мной... Приказы звучали все настойчивее и тверже, что, однако, не возымело ровным счетом никакого эффекта, Орфео будто бы осознанно игнорировал слова, зацепившись, подобно самой упрямой колючке, за своего спасителя как за последнюю надежду. - Послушай, - вдруг резко остановившись перед крепкой дверью, определенно ведущей в покои рыцаря, произнес Кэйа тоном, не подразумевавшим каких-либо возражений, - даже если ты поселишься у меня, я же не смогу элементарно ухаживать за тобой. Меня и дома-то порой не бывает по несколько дней. И что тогда прикажешь мне делать? В ответ Орфео, посмотрев в самые глаза новоявленного покровителя, начав театрально глуповато помахивать тоненьким хвостиком, изобразил на своей измученной мордашке натурально искреннее недоумение, будто смысл произнесенных слов не до конца дошел до его сознания, так и оставшись в тени непонимания. - Со мной жизнь твоя будет точно такой же, как и на улице... Хотя, разве что крыша над головой будет... Но не более того. Котенок продолжал неподвижно, за исключением неугомонного хвоста, сидеть под дверью, наивно таращась на капитана, пытаясь добиться своим грустным очарованием его расположения. - Ну, нет, - обреченно простонал Кэйа, зная, что это уже "да", что он проиграл этот поединок напускного равнодушия и мольбы, - ну, нет... И все-таки, открыв дверь, он позволил пушистому хитрецу проскользнуть вперед себя, усмехнувшись при мысли о смелой, можно даже сказать, авантюрной дерзости этого малыша, так жадно вгрызавшегося в него как во второй шанс жить. "Знаешь, а мы с тобой чем-то похожи... Я ведь тоже, как и ты, подкидыш... для всего Мондштадта". С этими мыслями, накормив котенка чем Архонт послал и обработав наиболее существенные его раны, Кэйа осушил практически целиком бутылку "Полуденной смерти", дабы заглушить тупую боль, пронзавшую все его тело по нервным волокнам, и, более не заботясь ни о чем, почти бездыханно рухнул в кровать, даже не утруждая себя особо маскарадным переодеванием в ночное платье.