Абстрактная свобода, как и другие абстракции, не существует.
Эдмунд Берк
Когда день "Икс" вступает в свои права и дело начинает близиться к вечеру, я чувствую, как меня начинает потряхивать. Внутри все скукоживается и замирает тревожным клубочком, словно диким котом внутри моей груди, не давая оставить свои руки без дела. Страх сковывает, но я обязан подготовить себя и Оливера к празднеству. Мужу понравилась моя рубашка, чему я был очень рад. После его одобрения улыбка не сползала с моего лица еще, как минимум, час. Правда... стоило мне вспомнить для чего нужна эта рубашка, как настроение упало куда-то под паркет и задохнулось в подвальной паутине. — Золотце, ты готов? — Оливер заглядывает в комнату, поправляя рукава своей безупречной перламутровой рубашки. — Как я тебе? — Выглядишь чудесно, дорогой, — улыбаюсь ему и снова отворачиваюсь к зеркалу, нервно облизывая губы. Я его опозорю. Я не справлюсь. — Ты тоже выглядишь хорошо. Не как обычно, а... — он неопределенно машет рукой, подходя ближе. — Мило. Ты милый, золотце. И безумно сексуальный. — Хах, спасибо, — я прикусываю губу изнутри, когда он становится массивной каменной стеной позади. — Жду и не дождусь, когда мы уже вернемся и я смогу трахнуть тебя в этой безделушке, золото мое, — усмехается он, сжимая мою ягодицу ладонью. Издав что-то на подобии всхлипа, отскакиваю в сторону и неловко улыбаюсь. — Мы, кажется, уже должны ехать? Оливер смотрит на меня пару секунд с каким-то пустым выражением лица, а после вздыхает, расслабленно улыбаясь. — Да. Жду тебя в машине. Как только входная дверь закрывается, я позволяю себе вздохнуть и выпить стакан воды, прежде чем начать обуваться. Все будет хорошо. Я накручиваю себя. Все будет хорошо.***
Глядя на людей вокруг, я ощущаю тошноту и легкое головокружение. Руки трясутся, поэтому я боюсь брать бокалы или какую-нибудь еду, потому что чувствую, что могу ненароком уронить их к чертям. Кто-то пытается со мной говорить, что-то учтиво и вежливо спрашивает, смотрит так, словно бросает подачки какой-то собачонке. Ну... Возможно, рядом с Оливером я и выгляжу, как дворняжка. Он высокий, ухоженный, не обделенный крепким телосложением от природы. Он красивый. И внезапно мой. Послав еще одну вежливую улыбку мужчине, которого дома он окрестил "уебком с деньгами и удобной шлюхой", он стреляет глазами в мою сторону. Я чувствую это кожей, но не обнаруживаю злости, раздражения или предупреждений. Приподнимаю уголки губ, чтобы показать, что все хорошо. В руки мне снова начинают настойчиво пихать бокал с напитком, из-за чего мне приходится отвлечься. Когда я оборачиваюсь на мужа снова, он уже не смотрит на меня. Люди сходятся ко столам, где стоят вкусности и приятно пахнущие пирожные... Нет! Мне нельзя. Отойдя дальше от толпы и скрывшись в тени разросшейся одомашненной пальмы, прислоняюсь к стене. Бокал в руке приятно холодит ладонь, но я не решаюсь пить. Голова и так тяжелая, а сухие веки, под которые словно сыпнули песка, давят на глаза так, будто какой-то крайне заботливый могильщик положил на каждое из них по монете. Усталость, кажется, накатывает с двойной силой, когда вспоминаю о том, что я обязан буду выполнить супружеский долг сегодня вечером. Я ужасный муж, раз хочу отказаться... — Здравствуй! Какая судьба привереда, раз мы встретились в столь неожиданном месте, — удивленно распахнув глаза, я поднимаю голову и обнаруживаю перед собой того самого мужчину из магазина. Он смотрит на меня с какими-то странными задорными бесятами в глубине глаз и улыбается. Одет намного более официально, чем в прошлый раз, но, кажется, не чувствует себя скованым. — Я... А-м... — тихо бормочу себе под нос, понимая, что должен хоть что-то ответить. — Здравствуйте. Мужчина улыбается еще шире, по-лисьи щуря глаза. — Мы так и не представились друг другу в прошлый раз, а тут, видимо, судьба! — говорит и протягивает руку. — Торд Ларссон. Неловко сглотнув, я рвано киваю и чуть не пожимаю его ладонь стаканом. Я опять все порчу, я снова опозорю Оливера... Новый знакомый только смеется и берет меня за другую руку, несильно сжимая. — А ты...? — Том-...мас, — мямлю в ответ. Оливер меня просто убьет... Нет! Нет-нет-нет-нет-нет! Почему эти мысли в моей голове? Они неправильные! Он любит меня и никогда не сделает мне плохо! Чертовски, чертовски плохой муж... — Томас, — задумчиво повторяет мистер Ларссон, глядя на меня. — Ты здесь один или...? — С мужем, — кусая губу, я оглядываюсь, ища глазами Оливера, но безуспешно. — М-мы... Мы с Олли... — С Олли? — мужчина чуть хмурится, а после ярко-ярко улыбается, заставив меня немного отшатнуться. — Оливер! Оливер Барлоу? — Да, сэр... — Мой хороший друг, — кивает он с улыбкой, а после берет меня снова за руку. От такого количества касаний мне хочется скукожиться. — Очень рад наконец познакомиться с его прекрасным мужем. А после он делает то, от чего мне становится плохо. Его теплые влажные губы касаются моей ладони. Вроде бы, простой галантный жест, но я еле сдерживаю себя, чтобы не закричать и не убежать. Меня бросает в жар, руки трясутся с новой силой, перед глазами все плывет, а сердце грохочет где-то в груди. — Я... — О чем воркуете? — рядом со мной возникает Оливер и мне кажется, словно еще минута и я потеряю сознание. Ужасно хочется пить, но шампанское не лезет в горло. Хочется плакать. Я хочу домой... — Знакомимся, — улыбается мистер Ларссон, еще раз взглянув на меня. — У тебя очень милый муж, тебе повезло. — Благодарю, Торд, но ты льстишь, — смеется Оливер, а мне хочется рыдать. — Томми, чего же ты ушел так далеко ото всех, золотце? Скромничаешь? — Просто... — сглатываю ком в горле. — Не хорошо себя чувствую. — О, тебе просто нужно расслабиться, золотце, — тяжелая ладонь хлопает меня по плечу, немного зарывается в волосы. — Не строй страдальческую мордашку, просто веселись! Я перевожу взгляд на нового знакомого и снова натыкаюсь на широкую улыбку. Мужчина располагает к себе и не выглядит враждебно. Приподнимаю уголки губ, показывая Оливеру, что все в порядке. Тот кивает, усмехаясь, и его тут же подхватывает незнакомая мне женщина со странным сооружением прически на голове. Муж не противится и я понимаю, почему так происходит. Повышение нужно ему... Нам. — Ты побледнел, — я деревянно поворачиваю голову на внимательно глядящего на меня мистера Ларссона. Тот выглядит серьезным. — Давай выйдем на балкон, подышишь свежим воздухом. Я не успеваю никак возразить — он хватает меня за руку (но осторожно, не сжимая мою ладонь, что очень приятно) и ведет под стенкой к зашторенной стеклянной двери. Когда мы выходим на террасу, — балконом это трудно назвать — я хватаюсь за перила и глубоко вдыхая, смакуя запахи свежей листвы и роз. На улице приятно прохладно и я позволяю себе расслабиться вдали от множества чужих глаз. Торд опирается на красивые резные перила спиной, абсолютно небрежно. Прикуривая сигару и выпуская дым в темное небо, не смотрит на меня, за что я сильно (пускай и мысленно) благодарю. — Слушай, Томас, — негромко начинает он, с некой ленцой поворачивая на меня голову. — Да, сэр. — О Христос, — мужчина улыбается и беззлобно посмеивается. — Не нужно, прошу тебя. Просто "Торд". Не нужно всего этого официоза и пафоса. Его смех звучит искренне и просьба вызывает у меня чистейшее удивление. Странно... Но он не похож на всех этих людей, которые с тобой исключительно на "Вы". Я легонько киваю и чуть улыбаюсь. — Хорошо. — Так о чем это я? — Торд слегка задумывается, глядя на меня. — А! Точно, — его взгляд снова становится серьезным и проникновенным. Он немного молчит, жуя губы, а после совсем тихо спрашивает: — Том, все хорошо? Мне приходится снова удивленно замереть, сжимая в руке этот чертов бокал. Я сглатываю, переводя взгляд в искрящийся на свету напиток. А все ли у меня хорошо...? — Да. Спасибо, я хорошо себя чувствую, — я улыбаюсь, кивая вслед своим словам. — Нет, я не это имел ввиду, — он все еще смотрит серьезно. Его чуткий взгляд пробирает меня, заставляя сглотнуть и непонимающе приподнять брови, не в силах что-либо сказать. — Том, у вас с Оливером все хорошо? — Да! — отвечаю сразу, отбрасывая противные мысли прочь. Не время для этого. И с чего вообще Торд взял, что у нас что-то не в порядке? Все хорошо. — Извини за бестактность, я просто подумал, что... — Что? — я поджимаю губы, сжимая бокал в руке так, что, кажется, он сейчас треснет. — У нас все прекрасно, мы любим друг-друга. Благодарю за заботу, но тебе правда не о чем беспокоиться, я в... Мы в порядке. Торд снова извиняется и отворачивается к большому красивому саду у подножия дома. Сигара тлеет в его руках, как и воцарившееся вначале равновесие между нами. Тихонько бросив что-то несуразное, я ухожу обратно в дом, к Оливеру. С Тордом Ларссоном я стараюсь более не пересекаться.