Шкаф

      — Зачем мне информация для призыва корпуса, спрашиваешь? — словно пробуя слова на вкус, переспросил Ульяновск. — Скажи, а никаких побочных эффектов от столь быстрого исцеления у Формидебл не наблюдалось?       Что могла устроить канмусу, находясь в состоянии интоксикации, ему не хотелось и думать. А вот услышать реальные истории о похождениях одноклассницы совсем наоборот.       — Ничего, кроме чрезмерного возбуждения у неё не наблюдалось, — призналась Белфаст. — Обследование корпуса командой манджу никаких аномалий в конструкции не выявило. Персеус выдала заключение, что госпожа Формидебл полностью здорова.       — Ни щупалец, ни побледнения кожи? — уточнил авианосец. — Ни желания нести мир и любовь всем окружающим?       — Нет, — напряглась горничная. — А должны были появиться?       — Концентрированный ремсостав своеобразно действует на психику Дев Флота, прежде с ним дела не имевших, — ответил парень. Увидев непонимание в глазах собеседницы, пояснил: — Эффект сродни алкогольному опьянению. Со временем, конечно, появляется сопротивляемость, но при первом появлении бывают… эксцессы.       — Ремсостав? — переспросила Белфаст.       — Канмусу у нас не имеют роскоши призывать корпус для ремонта в доковых условиях, так что приходится импровизировать. Например, принимать ванны в коктейле из жидких полимеров и растворённых в нём разнообразных сплавах и сталях. Или использовать определённые производные для экстренных случаев. Подобное я на Формидебл и использовал, слишком уж жалко она выглядела. Не ожидал, что корпус тоже восстановится.       — Корпус и тело — две части одного целого. Происходящее с одним — отражается и на другом. Однако, — на лице девушки появилась хитрая ухмылка, — ты, оказывается, пошляк.       — Поясни?       — Вломился среди ночи к спящей раненой леди, неспособной оказать сопротивление. И использовал на ней неизвестное вещество! — картинно сокрушалась Белфаст. — Что ещё ты делал с госпожой, что она до самого вечера отказывалась выходить из комнаты?       Смотря на сидевшую рядом кансен, Ульяновск не мог определиться: или с ним сейчас играют, пытаясь вызвать определённые реакции, или же девушка просто дурачится. Последнее он считал маловероятным, учитывая должность собеседницы и что она под собой могла подразумевать. А кроме лёгкого раздражения подобные намёки у парня ничего не вызывали, так что он решил подыграть. К тому же, лёгкий крейсер Королевского Флота развернулась правым бортом к морю, скрыв своего пассажира от берегового наблюдателя.       «Страшно подумать, что будет происходить дома, если вдруг меня решат рассекретить» — с содроганием подумал Ульяновск, наклоняясь к девушке: — Вопрос на засыпку, где именно мы сидим?       — На ящике со снарядами для зенитных автоматов, а что? — глазом не моргнув, ответила горничная.       — Не в этом смысле, — наклонился ещё ближе Ульяновск. — Если корпус — это твоё тело, то на чём именно мы сидим? — поглаживая обшивку рубки, намекнул он.       На мгновение авианосец пожалел, что разговор с горничной у него происходит не после возвращения с длительного, месяца эдак на три и дольше, рейда. Когда помимо сонаров и радаров появляется странное чувство, позволяющее определять примерное расположение глубинных и степень их опасности. Разные шепотки можно было и стерпеть ради возможности ощутить связь между кансен и её корпусом. Но сейчас приходилось действовать на ощупь, в буквальном смысле.       — На чём же? — повторил он, надавив на металл с достаточной силой, чтобы его слегка помять.       — У меня на груди, — ответила Белфаст, смотря на парня полным ощущения собственного превосходства взглядом. — Ты ожидал, что я засмущаюсь и отвернусь?       — Что хотя бы покраснеешь для приличия, — намекнул авианосец, пробив указательным пальцем обшивку рубки.       Дыру в десяти миллиметрах стали авианосец проделал, как в листе тонкого картона. Хоть горничная и назвала место на своём теле, где расположился неродившийся флагман флота Советского Союза, тот жаждал конкретики. Её он и получил, заметив разошедшийся шов на лифе платья кансен.       — Я попрошу не делать лишних дырок в моей одежде, — Белфаст прикрыла грудь ладонями. — Если так хочешь посмотреть — достаточно было попросить, — подмигнула она парню.       Папка из рук авианосца перекочевала на металлическую крышку ящика, выполнявшего роль поля переговоров.       — А ты бы удовлетворила мою просьбу? — Ульяновск придвинулся ещё ближе к девушке, оказавшись с ней практически нос к носу. — А ведь я хочу рассмотреть тебя от носа до кормы, пройтись ладонью по каждому шпангоуту, оценить плавность линий твоих обводов, — наклонившись, прошептал он на ушко горничной: — Всё ради науки…       — Не каждая кансен может призвать корпус, — прошептала девушка, убирая руки с груди. — Экспериментальные корабли, чей киль остался на чертёжной доске, такой возможности лишены. Как и гости из другого мира, принявшие в нашем облик кансен…       — Хм-м, даже так… — протянул авианосец, незаметно доставая из кармана маленький неприметный тюбик тёмно-зелёного цвета.       — Однако, до тебя никто из иномировых гостей не являлся воплощением корабля, — отстранилась Белфаст. — Не попробуешь — не узнаешь.       — Вынужден отклонить столь щедрое предложение, — выпрямился Ульяновск. — Оно интересное, но в привычных мне боевых условиях — абсолютно бесполезное умение.       Сдвинув крышку тюбика назад, он выдавил на ладонь немного густой прозрачной мази зелёного цвета. Не давая горничной времени задать вопрос, положил руку на её грудь, именно на то место, где порвалось платье.       — Прости за обшивку, — пропустив мимо ушей сдавленный стон Белфаст, извинился парень. — Думаю, нам надо обдумать новую информацию, так что продолжим разговор позже.       — Просто так возьмёшь и уйдёшь? — спросила девушка, переведя взгляд с исчезнувшей во мгновение ока дыры в рубке на лиф своей формы.       Тот, как и прежде, сиял девственной белизной, несмотря на нанесённую на него мазь, от которой не осталось и следа.       — После всего, что между нами было? — продолжила она, укоризненно смотря на спрыгнувшего с ящика авианосца.       — Чтобы использовать подобные фразочки, между нами должно произойти нечто большее, нежели пара прикосновений и несколько секунд частичной обнажёнки, — взяв в руки подготовленный кансен пакет документов, Ульяновск повернулся к девушке и, окинув её взглядом, добавил: — Которая даже не моих рук дело!       Ловко перепрыгнув через леер, он оказался на поверхности воды. Возбуждённый писк в канале связи с феей-разведчиком, чей взвод остался в его доме, начинал уже слегка раздражать.       — Предлагаю продолжить позже, — парень послал девушке воздушный поцелуй. — До встречи! Сириус меня проводит!       И, не призывая обвеса, на полных оборотах своих паровых турбин заскользил к берегу.       Оставшись в одиночестве у себя на палубе, Белфаст хмурым взглядом провожала удаляющегося гостя. Ей требовалось пересмотреть линию поведения к будущей встрече, да и женская гордость жаждала реванша. Ещё ни один адмирал, у которого хватило смелости позволить себе вольности в отношении её или других горничных Королевского Флота, не остался безнаказанным.       — Хм? — она ощутила посторонний предмет между грудей. — И когда успел? — удивлённо моргнула Белфаст, достав из лифа тот самый тюбик, мазью из которого гость устранил повреждения её рубки. — Только не думай, что этим тебе удалось откупиться, — рассмеялась девушка, убрав подарок обратно.

***

      Ульяновск успел вернуться домой за несколько секунд до того, как посыльный из штаба постучал в дверь. Обратный путь прошёл без эксцессов, если не считать сбитой с ног девушки в белом наряде. Тем более, его вряд ли заметили, так как та о чём-то оживлённо спорила с Сириус с каким-то отстранённым выражением лица.       — Товарищ капитан первого ранга, — выполнив воинское приветствие, бодро рапортовал матрос. — Вас вызывают в штаб!       — Как срочно? — спросил авианосец.       На ковёр к местному начальству ему надлежало явиться только через два дня. К тому моменту как раз должны были утихнуть страсти, вызванные визитом молчаливых людей с большими полномочиями. Обычно парня старались не трогать без надобности во время отдыха, так что мысли в голову ему лезли далёкие от радужных.       — Распорядились доставить вас как можно скорее, — отчеканил матрос.       — Пять минут, — произнёс Ульяновск и закрыл дверь.       Надев форму, он выгреб из мастерской как можно больше карточек для призыва самолётов и противокорабельных ракет, оставив немного про запас. Затем, после недолгих размышлений, приоткрыл дверцы всех шкафов в доме, предварительно убедившись в отсутствии в них порталов в иные миры. По пути к выходу, авианосец сделал короткую остановку возле сейфа с трофеями, добытыми с глубинных, но решил эту своеобразную «валюту» открытого океана не брать. В крайнем случае, перед выходом в море можно сделать короткий визит домой под предлогом доукомплектования боекомплекта.       Служебный УАЗик быстро доставил Ульяновска до штаба, в котором как и в прошлый раз царила суматоха. Однако накал страстей спал, о чём парень мог судить по менее напряжённым лицам младшего офицерского состава.       С порога начались странности. Удивлённый прибытию авианосца дежурный долго пытался сообразить, кто мог его вызвать, но, в итоге, приказал свободному лейтенанту проводить визитёра к адмиралу Волкову.       Следом настала очередь удивляться авианосцу, когда его повели не в кабинет командующего, а в обитель бывшего начальника службы материально-технического обеспечения. Прежний её хозяин по каким-то причинам исчез вместе с некоторыми суровыми людьми в пиджаках.       — Товарищ адмирал? — окликнул офицера Ульяновск, проигнорировавшего его приветствие.       — Ты что здесь делаешь? — поднял взгляд адмирал.       Выглядел он неважно, словно провёл несколько суток без сна. Мешки под глазами весьма красноречиво на это намекали. Мужчина слегка сутулился и, казалось, немного похудел, лишь отдалённо напоминая прежнего высокомерного командующего базой.       — Разве не вы меня вызывали в штаб?       — А, — ухмыльнулся адмирал, — так ты ещё не в курсе… Даже странно, какое упущение, — съязвил он, взяв со стола несколько листов и протянув его парню. — Вот, ознакомься.       Первый лист оказался приказом о назначении нового командующего базой в связи с переводом Волкова на новое место службы. Следом шли приказы о формировании первой особой дивизии ракетных кораблей, о зачислении в её состав Ульяновска как корабля, так и в качестве штабного офицера. И самый свежий из них датировался вчерашним числом.       — Как же адмирал Гусоедов не ознакомил тебя с изменениями командования? — притворно сокрушался Волков. — Но, это уже не мои проблемы. Тебя я не звал, так что тебе в другую дверь.       — Разрешите идти? — несмотря на своё отношение к офицеру, крейсер предпочитал соблюдать субординацию.       — Свободен, — бросил Волков, вернувшись к гипнотизированию бумаг перед собой.       Положив приказы на стол, парень направился в кабинет нового командующего. Фамилия была ему знакома, всё-таки его новый командир долгое время руководил Тихоокеанскими канмусу и обладал высоким авторитетом как среди них, так и в министерстве.       Назначение подобного человека вызвало у Ульяновска двоякие чувства. С одной стороны, офицер уже знал специфику работы с канмусу, и его эффективность взаимодействия с командованием должна возрасти. С другой — создавалось впечатление подготовки к чему-то серьёзному. На это намекало и создание отдельной дивизии. Для одного корабля такого никто в здравом уме делать бы не стал, что наводило авианосец на мысль об успешном призыве кого-то ещё из его современников, получивших гриф секретности.       Остановившись у искомой двери, он тряхнул головой. Не было смысла выдумывать какие-то версии, когда ответы на возникшие вопросы находились в кабинете. Постучав, и получив разрешение, авианосец вошёл в кабинет и едва не забыл, зачем пришёл, так как на его радарах появилась крупная цель. Она сидела на стуле возле входа, и как только парень открыл дверь, с интересом на него уставилась.       — Товарищ адмирал, капитан первого ранга Кречетов по вашему указанию прибыл, — отрапортовал Ульяновск, мысленно проговорив: «Похоже, вот и то, ради чего формировали ракетную дивизию».       — Времени у нас мало, — командующий жестом пригласил авианосец сесть за стол, — так что обойдёмся без званий. Коми, ты тоже, — обратился он к девушке.       Одетая в женский мундир с короткой плиссированной юбкой капитан второго ранга поднялась с места и села напротив Ульяновска. Намётанный взгляд авианесущего крейсера тут же подметил первые странности во внешности.       Со стороны её можно было принять за обычную девушку-офицера, назначенную помощницей командующему базой благодаря внешним данным. Высокая, с развитой фигурой и заплетёнными в косу пшеничными волосами голубоглазая блондинка вполне сошла бы за рядовую секретаршу. Однако манера двигаться говорила, что канмусу перед Ульяновском создавалась для того, чтобы убивать. И делать это по возможности быстро, желательно одним ударом. Одновременно присутствовала какая-то неуверенность, словно от незнания собственных возможностей.       На мгновение авианосец даже представил Сириус, найдя в незнакомке сходство с горничной, когда та прибила робот-пылесос полуторным мечом. Откуда кансен его вытащила, узнать так и не удалось…       — Приказом Верховного Главнокомандующего я назначен командующим первой особой дивизией ракетных кораблей и этой базой. Зовут меня Гусоедов Иван Сергеевич, — представился новый адмирал. — Коми, — обратился он к девушке, — перед тобой твой флагман, атомный тяжёлый авианесущий крейсер «Ульяновск» проекта 1143.7 «Кречет».       — Рада знакомству, — робко ответила блондинка.       — Взаимно, — кивнул ей и командующему парень.       — Ульяновск, твоя подчинённая. Ракетный крейсер «Комсомолец» проекта 1164 «Атлант», — дав кораблям время обменяться приветственными кивками, Гусоедов продолжил: — Теперь о главном. Сверху пришёл приказ на ваш выход в море. Подробности о боевой задаче будут позже, сперва надо решить более важные проблемы. Комсомолец успела пройти только общий курс навигации под присмотром Коммуны. Твоя задача на ближайшие пять дней — подготовить её к дальнему походу с обязательной отработкой приёма грузов аварийного снабжения, — словно забивая гвозди в крышку гроба, произнёс адмирал. — Вопросы?       — Разрешите начистоту? — обратился к нему Ульяновск. Получив в ответ кивок, он прямо сказал: — Пять дней слишком малый срок для полного освоения всей номенклатуры вооружения «Атлантов». Не лучше ли мне отправиться на выполнение боевой задачи в одиночку?       — Участие Комсомольца не обсуждается, — скривился адмирал. — Командование считает, что твоей огневой мощи будет недостаточно.       — Даже учитывая недавние поступления? — уточнил парень.       — В том числе, — кивнул командующий. — Мне самому такой приказ не по душе, но не подчиниться ему мы не можем. Кроме тебя обучить её использовать вооружение и системы целеуказания никто не сможет. Как далеко ты продвинулась по баллистике? — обратился он к девушке.       — Сдала теоретический зачёт, получила допуск к учебным стрельбам, — отозвалась Комсомолец.       — Уже что-то. Наверху всё понимают и не требуют делать из Коми её старшую сестру, пустившую на дно английскую авианосную группу, — поймав на себе удивлённый взгляд с толикой восхищения, Гусоедов осадил канмусу: — Это секретная информация, так что придётся подождать лет пятьдесят, или Варяг сама тебе всё расскажет, если её смогут призвать.       — Не если — когда, — уверенно заявила девушка.       — Когда, — по-отечески улыбнулся Гусоедов, согласно кивнув.       — Иланьский инцидент, получается, к первым нападениям глубинных не относится? — покопавшись в памяти, Ульяновск сложил сведения из открытых источников с оговоркой командира.       — Фотографии Идзумо говорят об обратном, — не поддался на провокацию офицер.       — Ладно, — не стал наседать парень. — Она же, как я понимаю, канмусу крейсера У…       Удар кулака по столу заставил его замолчать.       — Комсомолец, — гневно выпалила девушка, смотря на него тяжёлым взглядом.       — Как скажешь, — пожал плечами Ульяновск. — В общем, на ней никакого вооружения установлено не было, в том числе радиоэлектронного. За пять дней… В лучшем случае, удастся освоить неуправляемый пуск противокорабельных ракет. Зенитное и противолодочное — тут всё зависит от щедрости полигонных служб.       — Дронами вас обеспечат в любом количестве, все службы получили соответствующие распоряжения от командования. Завтра утром от тебя мне нужна программа боевой подготовки крейсера Комсомолец. Жить она будет у тебя, надеюсь, с этим проблем не возникнет? — взгляд пожилого офицера потяжелел.       — Никак нет, — ответил авианосец. — Для ребят из числа непосвящённых она кто?       — Капитан второго ранга Лобова Ксения Семёновна, твоя сводная сестра. Вопросы?       Услышав объявленную степень родства, Ульяновск не удержался и хмыкнул. Командование явно не утруждало себя выдумыванием легенды для строившихся в одном городе и для одного флота кораблей.       — Нет вопросов, — отозвался парень.       Адмирал повернулся к девушке.       — Пока вопросов не имею, — ответила та.       — Тогда свободны, — помахал ладонью в сторону двери командующий.       Встав из-за стола, два ракетных крейсера направились к выходу. По пути девушка взяла стоявший возле двери чемодан на колёсиках, после чего зашагала следом за своим флагманом.       — Коммуна просветила тебя по поводу нового облика? — поинтересовался Ульяновск.       Перспектива обучать быту невовремя возникшую напарницу его совсем не радовала, и он искренне надеялся, что слегка безумная плавмастерская успела закрыть данный вопрос.       — Так точно, — кивнула девушка.       — Отлично, — воспрял духом авианосец.       Спустя недолгую тряску в штабной «буханке» на обратном пути, Ульяновск выделил напарнице одну из комнат на втором этаже. Самую дальнюю от своей, на случай визита неожиданных гостей, решивших поиграть в «Нарнию». Комсомолец, или Коми, как она попросила авианосца называть себя, около часа раскладывала свои вещи по местам, прежде чем спустилась на кухню, где её флагман скурпулёзно записывал что-то в тетради.       — Всё нормально? — подняв взгляд, поинтересовался парень.       Его взгляд невольно прошёлся по девушке в поисках места, куда пришёлся удар «Москвы». Ульяновск понимал, что глупо искать на канмусу остаточные следы повреждений, полученных ещё при жизни в металле. В таком случае на Ямато или Мусаши было бы страшно смотреть. Вот и его напарница, сменившая мундир на широкие шорты тёмно-синего цвета и белую футболку, внешне казалась сошедшей с какого-нибудь советского плаката о пользе здорового образа жизни. Ни намёка на дыру от попадания двенадцатиметрового ломика, и сгнившую за три десятка лет обшивку. Только здоровый румянец и кожа без единого изъяна.       — Да, — кивнула в ответ последняя из построенных младших убийц авианосцев. — Просто…       — Непривычно?       — Нет. Завтра первый выход в море для проведения боевых стрельб…       — Главное — не нервничай и внимательно слушай команды. А пока, — Ульяновск отложил блокнот в сторону, — нам нужно обсудить кое-какие детали. Присаживайся, в ногах правды нет. И не стесняйся, в этом доме всё в равной степени принадлежит тебе, как и мне. За исключением находящегося в моей комнате и мастерской.       Заварив себе крепкий кофе, по консистенции похожем на флотский мазут, Комсомолец разместилась напротив парня, выжидающе на него посмотрев.       — Прости за прямоту, но не спросить я не могу. Как ты относишься к тому, в чьём флоте оказалась?       — Разве с этим у меня должны возникнуть проблемы? — не поняла подоплёки Комсомолец. — Меня строили для флота Советского Союза, вторую жизнь мне дала его страна-преемник. А сложись судьба более благосклонно — я бы и вовсе смогла разделить причал с Устиновым. Ведь я прекрасно помню все переговоры о моём выкупе, пусть и не знаю, почему.       — То есть, ты осознала себя ещё тогда? — удивился Ульяновск. — Командование знает?       — Да, — кивнула крейсер. — Только осознала я себя не тогда, а незадолго до гибели.       — Прости, что тебе пришлось об этом вспомнить. По правде говоря, следствие до сих пор не смогло установить причину сбоя системы целеуказания, приведшего к запуску ракеты по тебе. Приказа на это никто не давал, можешь быть уверена.       — Я знаю, — сделала большой глоток кофе девушка. — Просто… Могу я тебе довериться, как флагману?       — Конечно.       — Я не сказала адмиралу… — медленно начала Комсомолец. — На самом деле, это я попросила Москву сделать тот выстрел. Тридцать три года в безысходности гнить у причала — всякому терпению приходит конец…       — И Москва тебя услышала? — спросил Ульяновск, переваривая новую информацию.       — Да, — кивнула в ответ крейсер. — Едва удалось уговорить… Единственное, за что я в обиде на сестру — её мелочь слишком уж шумная оказалась. Можно, и нужно, работать тише.       — Видимо, одной няньки фрегатам мало, — не сдержал улыбку парень. — К слову о тихой работе, именно она нам и предстоит, судя по всему, — авианосец подвинул к себе блокнот и начертил в нём небольшую табличку. — Можешь конкретнее рассказать, чему ты успела выучиться под присмотром Коммуны?       — Призыв экипировки, — начала перечислять Комсомолец. — Выход в море, швартовка, навигация в закрытых водоёмах. На открытой воде было всего три выхода, но исключительно для калибровки системы позиционирования.       — Тебя и к спутникам успели подключить? — записал сказанное парень. — Шустро бабушка работает.       — Ругалась она очень сильно в процессе. Приказ пришёл за два дня до моего перевода сюда.       — Надо полагать, — усмехнулся Авианосец. — Не любит она, когда её заставляют работать, да ещё и в авральном режиме. Выходы в море ночью?       — Два, — призналась девушка.       — Мало, — недовольно скривился Ульяновск. — Но твоей вины в этом нет. Странные шепотки, желание подняться по уходящей в небо лунной дорожке, при её наличии, появлялись?       — Меня предупредили о подобном, — крейсер подняла взгляд к потолку, вспоминая свой первый ночной выход за внешний рейд базы. — Было полнолуние, но ничего необычного я не заметила. В остальном, ничего особенного, обычная программа ходовых испытаний, какая предстоит каждому боевому кораблю перед учебными стрельбами.       — Ясно. По поводу боекомплекта разобраться успели?       — Нет, — отрицательно замотала головой Комсомолец. — Я точно знаю, что все пусковые установки и снарядные погреба заряжены, а вот как это случилось… — она пожала плечами.       — Так, ты же у нас крейсер, верно… — пробормотал авианосец.       Девушка молча кивнула и вернулась к своему кофе, решив не мешать ушедшему в себя флагману. Сейчас её больше интересовали вкусняшки в вазочке на столе. Конфеты, пряники и несколько булочек с повидлом — всё сильно отличалось от угощений старой плавмастерской. В Архангельске даже конфеты имели странный металлический привкус и маслянистую начинку, больше похожую на гудрон, нежели патоку. А сейчас в её руки попал самый настоящий шоколад! И фруктовое повидло!       Пока Атлант за номером четыре уплетала сладости за обе щёки, Ульяновск прикидывал, сколько времени будет уходить у первого члена его ударной группы на перезарядку ракетного вооружения. В неограниченном боезапасе ста тридцати миллиметровой спарки и торпедных аппаратов напарницы он не сомневался, но это являло собой, скорее, неприятный сюрприз для любителей напасть из засады, нежели главную ударную силу.       А вот станет Комсомолец, как и он сам, жертвой шестичасовой перезарядки или ей повезёт — это следовало выяснить в первую очередь. Её главный калибр имел схожую убойность, и при залповом пуске ракеты могли самостоятельно распределять цели, аналогично его собственным «Гранитам». Если напарница сможет хотя бы раз в час выпускать шестнадцать ракет по подсвеченным с самолёта ДРЛО целям, головной боли у авианосца станет значительно меньше. Да и расход самолётов на выполнение задания уменьшится.       — Это и выясним в первую очередь, — произнёс Ульяновск, набрасывая на странице блокнота план учебных стрельб.       — Эм, флагман… — робко позвала его Комсомолец.       — Что такое? — поднял взгляд парень.       Вместо ответа девушка протянула в его сторону пустую конфетницу, виновато опустив взгляд.       — А больше нет, — огорчил её авианосец. — Если очень хочется — могу распотрошить паёк, но там сладости сильно так себе. Слишком насыщены специальными комплексами, превращающими шоколад в нечто со странным вкусом сырой ржавчины, смешанной с сахаром.       — Я думала, это у Коммуны просто вкусы такие, — вздохнула крейсер, поставив вазочку на место.       — Там есть печенье, немного другое, — указал Ульяновск на один из навесных шкафов. — Напомни завтра закупить на обратном пути.       Допив своё кофе, по пути прикончив пару пачек печенья, Комсомолец ушла отдыхать, оставив флагман доводить необходимую бюрократию до ума.       На следующее утро, получив все необходимые разрешения, пара отшвартовалась от причала и направилась к выходу из гавани. Вопреки опасениям Ульяновска, девушка на воде держалась уверенно, хоть и совершала незначительные ошибки при маневрировании.       — «Бродяга-один, на связи Берег, приём», — прозвучал в эфире его новый позывной.       — «На связи.»       — «Квадрат двадцать три девятнадцать чист, можете приступать. Техники подготовят летунов и рыбок через минут пятнадцать», — сообщили из штаба.       — «Воздух имитировать пока не надо, сперва отработаем обнаружение и сопровождение. Этим я займусь. А вот пару рыбок выпустить по команде не помешает», — отозвался Ульяновск, готовя к запуску самолёт-разведчик. — Коми! Как только мой Як-44 наберёт высоту две тысячи, открывай огонь по цели номер один.       — Поняла! — кивнула девушка, заложив циркуляцию влево и увеличивая расстояние между собой и флагманом.       С негромким гулом двухмоторный самолёт взмыл в небеса, провожаемый двумя парами глаз.       — Залпом, — напомнил парень крейсеру.       — Я помню, — сосредоточенно наблюдая за превратившимся в точку самолётом, отозвалась Комсомолец.       — И не буравь так его взглядом, просто мысленно бери на сопровождение, — подсказал Ульяновск. — Иначе выпадешь из окружающей обстановки.       — Я пытаюсь, — произнесла канмусу.       — Терпение и труд, — улыбнулся авианосец.       В этот момент крышка первой пусковой установки крейсера поднялась вверх.