***
Редкое в последние недели солнце медленно заходило за горизонт, окрашивая небо в приятный оранжевый оттенок заката. Небольшой школьный стадион погружался в сумерки. Сигарета в руке Никиты тлела, а лёгкие порывы весеннего ветра сдували пепел. Глаза в тёмно-карих линзах наблюдали за серой струйкой дыма, поднимающейся вверх. Сегодняшняя игра сильно измотала молодого парня, лишь едкий запах табака помогал ему справиться с внутренним сердцебиением после проигрыша. Этот запах преследовал его с самого детства. Сначала отец, который перед тем, как приступать к работе выкуривал крепкую «Максим». Потом мать, награждавшая себя табаком после каждого прожитого дня. В один день Никита не почувствовал запах сигареты, который его всегда раздражал. С того дня он полюбил табак. Нет, курение его не интересовало, ему нужен запах. Запах, означавший свободу, сохранность, радость, жизнь. Чувствуя его, Никита понимал, что все в порядке, что он в порядке. Эдуард Эрнстович тихо подошёл к Никите, укоризненно смотря на дотлевавший окурок в его руке. Никита знал, о чем его спросят. Одни и те же вопросы преследовали его, но он всегда отвечал на них по-разному. Жизнь сама научила Никиту врать, он понимал, что его мать не одобрила и части вещей, присутствовавших в жизни парня, поэтому он старался соблюдать хотя бы один ее наказ – никогда не говорить правды. Тренер не заслуживал такого отношения к себе, но Никита скоро исчезнет и свое вранье оставит позади. —Никит, почему твои родители не пришли на сегодняшнюю игру? Я ни разу не видел их за год. Ты делаешь успехи, а они не пришли посмотреть даже последнюю игру сезона.— —Работа.—ответил Никита с намёком на печаль в голосе.—Они вечно в командировках. Мы ещё не до конца обжились в новом городе, и им часто приходится летать в наш родной город, чтобы уладить там все дела.— Этим Никита кормил тренера весь учебный год. Командировки, болезни, неотложная работа, и ещё тысяча баек про несуществующих родителей и такую же несуществующую работу. Тренер понимал, что это неправда и видел как Никита многократно оставался ночевать в раздевалке. Может Эдуард Эрнстович не хотел вмешиваться в личную жизнь Никиты, а может, ему просто было плевать. Впрочем, это было уже не важно. Эдуард Эрнстович тяжело вздохнул, явно разочарованный этим, и присел на скамью радом с Никитой. —Понимаю, Никит. У самого родители вечно в разъездах были, когда твоего возраста был. Да вот только мать в этих командировках нескончаемых здоровье так надорвала, что сейчас и вовсе лежит. Так что береги своих.—сказал тренер, положив подбородок на руки. Этот рассказ Никита слышал почти после каждой игры, когда в очередной раз упоминал родителей. Он уже привык к байкам мужчины, поэтому просто молчал. Эдуард Эрнстович улыбнулся Никите. Сидоров попытался подавить неприятную дрожь, он до сих пор не привык к поведению взрослого мужчины, да и стоило ли привыкать? Разговор Никиты и тренера резко прервали. Со стороны школы к трибунам стадиона направлялся какой-то мужчина средних лет. Эдуард Эрнстович явно узнал его, встав с сиденья, он кивнул приближавшемуся мужчине. —Давид Васильевич, рад вас видеть!—тренер пожал руку мужчине. —Взаимно, Эдуард Эрнстович, взаимно!—Давид Васильевич ответил крепким рукопожатием, переводя взгляд на уходящего Никиту. Эдуард Эрнстович также заметил уходившую фигуры и окликнул его. —Никитос, задержись ка на минутку!—он махнул рукой в свою сторону. Никита медленно подошёл к двум мужчинам, наблюдая за незнакомцем. Он не любил привлекать внимание, но обстоятельства вынуждали его остаться. —Здравствуй, Никита. Меня зовут Давид Васильевич, я тренер команды по экси.—он протянул руку для рукопожатия, которую Никита настороженно принял.—Мне в команду нужен нападающий, и ты подходишь. Я знаю, что ты заканчиваешь школу в этом году, и я хочу предложить тебе место в нашей команде в Новосибирском институте.— —Я вам не подхожу.— ответил Никита —Почему же это?— —Я не достоин играть в команде такого уровня.— —Твой тренер отправил мне записи твоей игры. Думаю ты как раз нам подходишь, ты очень перспективный игрок, и не только я так думаю.— —Да, Никит, мы оба видим в тебе потенциал. Иначе я бы не стал скидывать видео твоей игры.— вмешался Эдуард Эрнстович.—В команде Давида Васильевича играет Иннокентий Деньков, ты точно должен его знать. Это очень хороший шанс для тебя.— Никита взглянул на тренера в замешательстве, которое постепенно перерастало в страх. Перед глазами всплыли старые, но яркие воспоминания, наполненные кровью, криками и ужасом. Он вспомнил лица Денькова и Мариджавы стоящих рядом. Это было последнее яркое детское воспоминание перед тем, как его мать убежала вместе с ним. —Нет. Иннокентий на голову меня выше. Я не буду играть с ним в одной команде.— Надо бежать, скрыться. Надо было это сделать ещё пару месяцев назад. Никита сам виноват в этом, ведь мать всегда говорила не останавливаться долго на одном месте. Он задержался слишком надолго, и поплатится за это. Деньков его точно узнает. Узнает и сдаст людям отца. Все годы бегства зря, узнав это, мать бы отлупила его и убежала. Далеко. —Кеша вместе со мной смотрел записи твоей игры. Он увидел в тебе потенциал и сам настаивал на твоей кандидатуре.— Все потеряно. Деньков уже его узнал. Надо бежать прямо сейчас. Плевать на учебу. —Я уже выбрал университет. Я буду поступать именно туда.— —И куда же? Новосибирск достаточно развитый город, думаю наш институт ничем не хуже институтов в Нижнем Тагиле.—раздался резкий голос из-за трибун. Нил быстро развернулся и увидел Инокентия Денькова. Он спокойно шёл к тренерам и Никите. Кеша был значительно выше Никиты, с тёмными волосами и ярко-зелёными глазами. Но взгляд цеплялся за вытатуированную цифру 2 на левой скуле. Никита помнил, что в их последнюю встречу, когда они ещё были детьми, Деньков рисовал двойку у себя на лице маркером. Она напоминала о его прошлом с воронами. Она была символом принадлежности к идеальному двору, принадлежности Раиду Мориджаве, который в свою очередь носил на скуле цифру 1. Ну конечно он помнит. Такое невозможно забыть. Если ещё не узнал, то узнает сейчас. Надо бежать, и срочно. Тогда может быть получится скрыться. Возможно, ему даже удастся остаться в живых. —Мне нужно идти.—Никита быстрым шагом миновал тренеров и Кешу, боясь лишний раз взглянуть на Денькова. Он смутно слышал как его окликнул Эдуард Эрнстович, но паника в его голове была громче любых звуков. Ноги быстро несли его по направлению к главному выходу, около здания школы. Никита знал все ходы отступления. Сейчас надо лететь во Владивосток, на границу с Китаем. Там он какое-то время поживёт в азиатских странах, а позже уедет в Северную Америку. Никита уже миновал спортивные брусья за стадионом. Сквозь редкие деревья заднего двора виднелось серое здание школы. Жаль, что так и не получится доучится, оставалось всего две недели учёбы и пару недель экзаменов. Но его размышления прервал звук рассекающегося воздуха и резкая боль в области рёбер.***
—Че, вот прям клюшкой, и прям по рёбрам?— —Мда, и ещё с такой силой, что я побоялся, что Сидоров больше вообще не встанет.—ответил Кеша, укоризненно взглянув на Андрея, который ответил ему скучающим взглядом. Четверо парней сидели в комнате общежития, освещённой тёплым, желтоватым светом лампы накаливания. Между двух двухъярусных кроватей стоял низкий раскладной стол на колёсиках, на котором было четыре пластмассовых стаканчика, а по центру стояли две открытые банки пива и открытая пачка солёных кальмаров. Парни по двое сидели на нижних ярусах кроватей, друг напротив друга. Андрей сидел, облокотившись на металлическую балку кровати, рядом со своим двоюродным братом Колей, а Кеша напротив, рядом с братом близнецом Андрея - Артёмом. На часах было около девяти вечера. —Ну, а вообще, как он вам?—продолжил свой допрос Коля, обращаясь скорее к Кеше, чем к сидящему рядом брату. —Он перспективный игрок…— —Да придурок он, это издалека видно.—внезапно для всех перебил Кешу Андрей,—Не приживётся он здесь.— —Совсем деревня?—предположил Артём и потянулся за очередным куском солёного кальмара. —Совсем пугливый, и явно что-то скрывающий.—поправил близнеца Андрей,—И вот, черт знает, что именно он скрывает.— —А мне кажется, что он, как раз таки, приживётся у нас! Знаешь, Андрей, на тебя взглянуть, так можно сказать что ты тоже что-то скрываешь. Он просто такой же как и мы. Он лис.—сказал Коля, поднимая свой пластиковый стаканчик, будто произнося торжественный тост.—А это звучит как повод выпить!— —Ты всегда найдёшь повод выпить.—скептически поправил Колю Артём, однако, сам залпом допил остатки в своём стакане. —Ну, я надеюсь, что он хотя бы симпотичненький.—икнув, добавил Коля. Он положил стакан на стол и откинулся на незастеленную кровать. —А я надеюсь, что он не пид…— —Кстати насчёт его внешности.—снова перебил близнеца Андрей,—Он, зачем-то, носит уродские коричневые линзы. Не думаю, что это для красоты.— —Линзы?—переспросил Деньков, подливая себе в стакан остатки пива из банки. —Ага.—Андрей словно опять потерял интерес к этому разговору. —У-у-у! Парень-загадка!—рассмеялся Коля, сотрясая кровать. Остаток вечера парни провели в комнате, разговаривая о посторонних вещах, а Артём тщетно пытался учить конспекты для предстоящих экзаменов. Время перевалило за полночь и Кеша, Артём и Коля пошли в душ на второй этаж. Андрей остался в комнате, ведь всё равно вряд ли заснёт в ближайшие несколько часов. Он сел на подоконник и открыл окно, впуская в комнату лёгкий весенний ветер. Меньшиков закурил, прокручивая в голове события прошлых дней, вспоминая образ того зашуганного парня из Нижнего Тагила. Что же, кажется, в предстоящем учебном году будет чем поразвлечься.