Сырая плоть

9 дней спустя. - Местные жители готовятся к снежной буре столетия, поскольку один из крупнейших холодных фронтов года направляется на юг в сторону Ноксвилла и Гатлинбурга. 9 жизней уже унесла эта экстремальная погода на северо-востоке, и губернатор Теннесси призывает всех жителей найти время, чтобы полностью подготовиться. По лесу разносится эхо ударов, когда внутри работает телевизор. По лицу Анессы скатывается бисеринка пота, и она сжимает пальцы в кулак, чтобы стереть ее. Выдох. Вдох. Анесса втягивает губы и потирает их друг о друга. Как всегда, она вспотела от напряженной работы, несмотря на то, что было холодно. Влажная ткань майки прилипла к изгибу спины, липкая и неудобная, но голос метеоролога на пятом канале отвлек ее от этих ощущений. Два дня, у нее было два дня, хотя холодный ветер и сильный снег все равно должны были начаться до основной бури. Анесса никогда не видела столько снега за один год. В то утро ей пришлось расчищать лопатой свою машину и подъездную дорожку, и только на это ушло два часа. Тем не менее, в этот раз она справилась быстрее, чем раньше. Теперь, когда у нее было столько энергии, столько силы, которую она еще не понимала, она была способна работать с таким потенциалом, который ей и не снился. Она не была похожа на Супермена - скорее была чем-то другим. Глаза немигающим взглядом смотрели в лес. Она все еще ждала его, каждую ночь, и хотя за два дня ничего не произошло, это не изменило ее паранойи. Это только усилило ее, потому что теперь Анесса понимала, как действует настоящий хищник. Терпеливо, старательно, без ошибок. Она тоже должна была так работать. Быть на высоте. Потому что один неверный шаг, один момент отвлечения или отдыха мог привести к последним минутам ее жизни. Остаток утра она натягивала форму, прежде чем отправиться на работу. Ледяной ветер стучал в двигатель ее машины, но он заглох лишь на мгновение. Ей не было холодно, но она не хотела выделяться. Накинув синюю куртку с капюшоном, она выехала с подъездной дорожки и проехала небольшое расстояние до парка. Большую часть работы она, как всегда, провела с Диланом, объезжая Большие Дымчатые горы. Зрелище по-прежнему захватывало дух, несмотря на то, что она прожила там всю жизнь. - Четыре трупа за такое короткое время - можно было бы ожидать, что люди не захотят приходить в парк. И все же, они здесь, - говорил он с полным ртом яиц и печенья, разглядывая удивительно большую толпу людей, пришедших на это зрелище. - Наверное, пытаются успеть до того, как начнется метель, - прокомментировала Анесса, медленно потягивая кофе, который ей принес Дилан. Он хмыкнул, его лицо странно исказилось, и на мгновение показалось, что у него изжога. - Я... думаю, мне нужно в туалет. Анесса смотрит на него, потрясенная: - Опять? Ты уже ходил. - Я знаю, знаю. Давай быстренько заскочим в банк. Его напарница насмехается и качает головой. - Нет, это дальше по улице. Выйди из машины и воспользуйся удобствами в парке, - она указывает на вход, и кожа Дилана становится белой. - Блин, ненавижу выходить на публику, - рычит он, но у него болит живот. Дверь захлопнулась, сотрясая всю машину, и Анесса смотрела, как его тело пробегает мимо очереди. Это займет какое-то время, подумала она и положила руку на среднюю консоль. По крайней мере, тридцать минут. Все это время ее мысли блуждали. Там было довольно много людей, эта мысль настораживала. Дилан правильно заметил, когда упомянул о трупах. Не часто на горных тропах находили так много мертвых людей. Анесса не сомневалась в том, что это был тот самый монстр. Она знала это слишком хорошо. Всю последнюю неделю она пыталась найти способ рассказать правду своему напарнику, полиции, всему миру. Ничего не приходило на ум - по крайней мере, ничего, что заставило бы ее звучать здраво. Это была способность Джека - быть настолько непонятным, настолько табуированным, что если кто-то увидит его, то даже не поверит, что он существует. Она не была той, кто нашел остальные три тела, но первый труп все еще был запечатлен в ее памяти. Она не отрицала, что увиденное травмировало ее, но она была уверена, что видела гораздо худшее. Образ его рта - темного, пустого, безжизненного, как и его глаза. Ощущение того, как он обхватывает ее плечо, разрывая, впиваясь и делая другие бездумные вещи. Она вздрогнула, ее желудок сжался от воспоминаний, и если бы она сосредоточилась слишком сильно, то начала бы чувствовать жжение от его прикосновений. Пальцы царапали ее шею, высокая температура тела причиняла ей некоторый дискомфорт в толстом свитере, но она не снимала его ради имиджа. Еще одна мысль пришла ей в голову - почему он так много убивает? Она не была экспертом в области загадочных монстров, но помнила, как однажды утром во время ее плена он бормотал про себя. Я могу продержаться еще один день... прошло всего две недели. Анесса могла только заключить, что он говорил о еде. Невозможно было поверить, что это не он. То, что так много трупов появилось из ниоткуда, беспокоило ее. Если Джек действительно не ел, значит, он просто выпендривался. Он пытался оставить ей записки, которые могла понять только она. К счастью для Анессы, ей все еще хотелось часто есть. Это было то, что она не хотела потерять. По мере того как день продвигался, он стал тянуться мучительно долго. Губы хмурились каждый раз, когда она смотрела на часы. 12-часовая смена казалась ей 20-часовой, и когда пришло время идти домой, у нее оказалось еще больше работы. - Не хочешь пойти к Стейси? Я угощаю, - голос Дилана был тягучим, но причудливым. Он наблюдал, как Анесса быстро направилась к своей машине, словно у нее не было ни минуты лишней. - А... извини, не сегодня. - Почему мне кажется, что ты меня постоянно отшиваешь, - нахмурился он, но его комментарий был шуточным. Анесса смотрит на него таким взглядом, каким смотрела всегда - взглядом полного неверия - ей нужно было идти домой, но она должна была оставаться в образе. Как будто все в порядке. В противном случае Дилан продолжал бы приставать. - Надвигается гроза! Мне нужно подготовить дом, - усмехается она. К счастью, у нее было более чем разумное оправдание. Они помахали друг другу на прощание, и Анесса поспешила домой. Сегодня вечером она должна была убедиться, что все ловушки на месте. Если бы у нее было время, она бы укрепила окна дрелью. Кроме того, ей нужно было заехать в зоомагазин, чтобы купить еще кошачьего корма. Анесса была в ужасе от того, насколько длинными были очереди, но эти люди тоже пытались запастись кормом. Итак, она ждала, чувствуя, как время ускользает от ее внимания. Черт... надо расставить приоритеты. Анесса решила, что это ловушки. Она видела его силу, необработанную мощь его мышц. У нее было что-то подобное, но лишь малая толика, как она полагала. Оказавшись дома, она направила энергию, которая у нее еще оставалась, на благое дело. Входная дверь распахнулась, кошки громко мяукнули, выходя из укрытия. Весь шум, который она производила в течение недели, должно быть, напугал их, но долгие дни, проведенные на работе, дали им время оправиться от страха. - Ребята... шевелитесь! Уворачиваясь от их маленьких лап, ей удалось попасть внутрь, не наступив на них. Кошачий корм высыпался на прилавок, сотни комочков катились по бумажной упаковке и издавали шум, который узнали ее питомцы. - Я покормлю вас позже, - сказала она поверх их криков и, сняв рубашку, поспешила вернуться наружу. Дверные проемы были затянуты колючей проволокой, а окна снаружи забаррикадированы шипами. В течение всей недели ей очень важно было рационально использовать время - именно это помогло ей превратить свой прекрасный дом в нечто, пришедшее прямо из фильма в стиле слэшер. Заколоченные окна и цепи вдоль дверей подвала, скрепленные тремя висячими замками. Анесса молилась, чтобы этот дом не превратился в тюрьму, как тот старый захудалый коттедж, но она решила, что оставаться внутри в тепле лучше, чем снаружи на морозе. Несмотря на то, что она стала сильнее и выносливее, она сомневалась, что сможет снова пережить снежную бурю. Это было видно просто по тому, что ее пальцы затекли от холода. Прошло два часа, темнота надвигалась как одеяло, а температура на улице неуклонно падала, превращаясь в нечто запредельно холодное. Она стояла у входной двери и смотрела на свои пальцы, чувствуя, как суставы лопаются под давлением мышц. Было очень холодно - настолько холодно, что человек мог умереть от переохлаждения. Сейчас она действительно чувствовала холод, ее тело потело чуть меньше, но в основном он ощущался в пальцах рук и ног. Конечно, холод действительно мог убить ее. Просто это займет гораздо больше времени. Из глубины леса до нее донесся стон - это дикие олени пробирались по засыпанной снегом земле, напуганные ветром, дующим из долин. Звук был громким, он звучал так близко, но все это происходило так далеко. Когда она закрыла дверь, та издала громкий скрип. Дерево разбухло от холода, и это заставило ее кошек снова выбежать из своих укрытий. Три кошки терлись о ее ноги, издавая маленькие драгоценные звуки. - Ой, простите, что заставила вас ждать, - пролепетала она, пробираясь на кухню, стараясь выйти из облака их озорства. Твердый корм хрустел под клыками кошек, как будто те не ели несколько дней. На самом деле они ели только этим утром - просто были немного тяжеловаты. - У мамы было много дел... и, надеюсь, к концу этой бури мы все будем живы. Заставив себя поесть, она выключила телевизор, который она оставила включенным для своих кошек, и села на маленький столик у входа на заднюю террасу, чтобы послушать. Снег звучал как песок, мягко падающий на кучу миллионов снежинок, ветер свистел с горных вершин, прежде чем обрушиться на качающиеся деревья. Стволы скрипели, как и ее дом, и все это звенело в ушах. Звук, который когда-то был мелодией, усыплял ее. Было больно концентрироваться, слушать так напряженно, но она решила сосредоточиться. Если что-то странное выделялось, хоть что-то, она тут же замечала это. Мур. Джаспер, ее серый кот, мурлыкал рядом с ее ухом. Это нарушило ее концентрацию, и когда она попыталась отогнать его, он снова оказался рядом с ней. - Джаспер, - насмехается она, ставя его на пол. Проходит несколько секунд, но ее концентрация снова нарушается. Он снова запрыгивает на стол. - Вот же, - говорит девушка, проводя пальцами по волосам. На корнях волос скопилось масло, оно было жестким, как застарелый пот. Наверное, мне нужно принять душ, подумала она. Хотя ей этого не хотелось, Анесса решила поставить воду на горячую. Так ей было легче мыть волосы, по крайней мере, она так думала. К тому же она чувствовала, что зря заставляет свой бойлер работать впустую. Из душа поднимался пар, запотевая и превращая ванную комнату в сауну. ем не менее, она не была спокойна. Ее охранник поднялся, как ухо с высоким флагом, и из-за падающих вод все еще прислушивался. Вода стекала по ее телу, легкие синяки от напряженной работы уже превращались в бледные пятна по мере заживления. Она чувствовала запах оливкового масла из своего шампуня, когда втирала его в кожу головы, и впервые за долгое время смыла с глаз сонную корку. Мысль о том, что она не соблюдает правила гигиены, заставила ее передернуться - это было совсем не похоже на Анессу, быть такой безответственной. Это был страх перед неизвестным, потребность выжить. Это невероятно отвлекало, поняла она, и с течением времени становилось только хуже. Девять дней безмерной пытки. Девять дней. По крайней мере, сейчас она могла дать себе крошечную передышку, почувствовать себя в уединении. На долю секунды Анессе показалось, что она - обычная женщина, принимающая ванну после работы. Нормальная женщина, которой не нужно беспокоиться о чудовищах, убийствах и тому подобном. Я вижу тебя...! Из ее горла вырвался вздох, ноги подкосились. Не думая, она потянулась к ножу, лежащему на полке в душе, и отпрянула назад. Там ничего не было. Я... я только что слышала его...! Анесса поклялась Богом, что слышала. Анесса...? Тут, прямо там, в ее сознании что-то зашевелилось, словно жучок, какое-то крадущееся чувство. Она снова услышала его, но уже слабее. Тем не менее, это заставило ее сердце заколотиться. Глаза метнулись влево, потом вправо, потом за спину. Она вдруг почувствовала себя уязвимой, как будто миллион глаз наблюдали за ней. Нет, как будто за ней наблюдали. Его глаза. - Где ты? - прозвучало в ее голосе - она была так напугана, так застигнута врасплох. Она не могла не бояться, но ей было чертовски стыдно, что она боялась. Этот стыд и страх пронзили ее насквозь, словно она была сделана из бумаги, и заставили ее мысли закружиться. - Где ты?! Ничего - даже этого разъедающего чувства в голове. Оно прошло так же быстро, как и появилось, но все же казалось слишком долгим, чтобы бороться с ним. Анесса быстро закончила душ, даже не подумав о кондиционере для волос. Небрежно высушив себя полотенцем, она накинула одежду и открыла дверь. В прихожей стоял худой коричневый кот Бинго и пристально смотрел на нее. Если бы в доме кто-то был, Бинго не стоял бы там. Он бы спрятался. Сглотнув болезненный комок в горле, она посмотрела на себя в зеркало. Усталые, серые глаза немного запали в глазницы. На бледных чертах лица были заметны мелкие морщинки и следы чего-то глубокого и тревожного, терзающего ее разум. Анесса выглядела не лучшим образом, и это ее раздражало. - Черт, - выругалась она, включив раковину, чтобы наполнить стакан водой. За зеркалом стояла аптечка. У нее болела голова, так что, возможно, какие-нибудь обезболивающие средства помогут. Дрожащие руки обхватили маленькую бутылочку, прежде чем закрыть шкафчик. Прямо там, в зеркале, на нее смотрела та самая темно-синяя маска. От ее вида Анесса вскрикнула, как от кровавого убийства, словно перед глазами промелькнула вся ее жизнь. Это был он - он наблюдал за ней. Она видела эти темные пустоты, истекающую черноту, руку в перчатке, расположенную чуть ниже ее, в которой она держала его. Он подражал ей, насмехался над ней. Но теперь его не было, и все, что она могла видеть в зеркале, - это печальное зрелище ее дрожащей формы. - Иди... иди к черту! - пронзила она его ножом, и стекло и все, что было под ним, разлетелось вдребезги от ее сильного удара. Анесса увидела страшный взгляд ее глаз, множество отражений, смотрящих на нее. Стекло посыпалось в раковину, оставляя на ее ладонях мелкие порезы. Тук-тук. Словно выведенная из транса, взгляд Анессы оторвался от зеркала в сторону лестничной площадки. Кто-то стучал во входную дверь. Анесса спускается по лестнице, дрожащими руками хватаясь за пистолет, который она оставила на стойке. Ее глаза были открыты так широко, так болезненно широко. Шаг за шагом она приближалась к двери. Она сотрясалась от каждого сильного стука, стонала под чьим-то весом. Это мужчина, - ее брови изогнулись дугой, как и взгляд, - она поняла это по запаху. Если это он, то она собиралась выпустить все пули в его мозг. Она собиралась убить его и сделать так, чтобы он никогда не смог вернуться. Когда она открыла дверь, ее встретил испуганный крик. Доктор Маруэ замер на месте, его руки поднялись над грудью - это был странный инстинкт, но он сделал это от шока. Он собрал в пучок колючую проволоку и снова сдвинул ее в сторону, уничтожив часть ее тяжелой работы. Анесса выглядела безумной, казалось, что она вот-вот сорвется. Ее вытянутая рука злобно тряслась, пистолет был направлен болезненно близко к его рту, и доктор сделал резкий вдох. - Я... мне жаль, - ужас в ее голосе был очевиден, но она прикрыла рот, чтобы скрыть дрожание губ. Анесса опустила пистолет, сильно прикусила губу и выпятила челюсть. - Я... я думала, что вы это кое-то другой. Возможно, это было не самое лучшее, что можно было сказать, но это было все, о чем она могла думать в данный момент. Ее мысли все еще бешено вращались, словно внутри нее бушевала буря. Это было слишком - это было так безумно! Анесса боялась, что сходит с ума, что ее разум поддается безумию, которое таится снаружи. Так ли это? О Боже, она надеялась, что нет. Доктор прочистил горло, заслужив взгляд Анессы, который она просто не могла контролировать. - Я не знаю, что с вами происходит... но вам явно нужна помощь. Ее челюсть сжалась, и она почувствовала, как ее вооруженная рука дернуласью - ...чего вы хотите сейчас, доктор? Небезопасно находиться на улице так поздно перед снежной бурей, - предупредила она его. Он облизал губы, чтобы заговорить, его руки опустились, чтобы поправить пальто. Поправить свой образ. - Ты так и не позвонила мне, - вот и все, что вырвалось из его уст, и по какой-то причине Анессе захотелось ударить его. Позвонить ему? Воспоминание о том, как она выбросила его карточку, было слабым, но она смогла вспомнить его последний визит. Покачав головой, она отступила от своего укрытия за дверью. - Я не хочу быть объектом исследования. Забудьте об этом, забудьте обо мне, - Анесса не хотела, чтобы ее раздражение стало известно. Она все еще была потрясена, все еще смотрела куда-то за его пределы, на линию леса. Было уже поздно, почти десять вечера. Если охотник и вышел, то только сейчас. Но доктор не сдвинулся с места, он лишь смотрел на нее решительным взглядом. Непреклонный. - Вы не имеете права скрывать то чудесное, что с вами происходит. Я заслуживаю того, чтобы знать, - в его голосе звучало безумие - потребность. Стремление, которое он не мог контролировать. Анесса не ожидала ничего подобного, и ее защита рухнула, когда он твердым шагом приблизился к входу. - Вам нельзя сюда входить, - сказала она, но он прервал ее. - Вы видите мою машину? В приборной панели есть камера, направленная на нас. Если ракурс правильный, она только что засняла, как вы держите меня на мушке. Мисс Милч... Мне не нравится шантаж. Я не одобряю его... но если вы вынудите меня, я использую эти средства против вас. Хватка на ее пистолете сжалась. От его слов у нее свело живот, но она не могла ничего понять. Все, что она могла видеть, все, что она могла помнить, это полуночная синяя маска, смотрящая на нее. Сжигающая ее душу. - Вы... угрожаете мне? - Нет, я просто пытаюсь поступить правильно. Вы... что-то скрываете от меня. И я собираюсь это выяснить. Что-то внутри Анессы разгорелось; гнев, который был припасен для кого-то другого. Доктор выплеснул на поверхность все разочарование, которое она копила и прятала. Она беспокоилась о том, что все может выйти из-под контроля, но не так. Не с этим человеком. Он был глупым, но человеком. Глупый человек. - Убирайся с моей собственности. - Нет, пока ты не дашь мне то, что я хочу! Челюсть Анессы отвисла, вены на шее заметно бились, и доктор не мог не смотреть на это. Этот тик внутри него, эта потребность знать, нежно разрывала внутренности его желудка. - Мне нужно знать, что заставило вас стать такой... сейчас же! Щелк-щелк-щелк. Из темноты до слуха Анессы донеслись негромкие щелчки. Сначала он был тихим, но вскоре стал достаточно громким, чтобы доктор смог его услышать. Он повернулся в сторону, всматриваясь, но ничего особенного не увидел. - ...что это было? Анесса почувствовала, что ее руки трясутся - нет, дрожат. Она дрожала от такого страха, который отражался в ее широких, голубых глазах. Этот шум... - Бегите, - тихо прошептала она, крепко держась за дверь. Когда доктор снова посмотрел на нее, он увидел покраснение в ее напряженных глазах. Что-то напугало ее, потрясло до глубины души, и доктор не мог понять, что именно. - Что? - спросил он, этот огонь в нем все еще пылал, но Анесса могла только покачать головой, - Пожалуйста... вы должны... бежать, - сказала она медленно и тихо, так тихо, что ветер почти заглушил звуки, слетавшие с ее губ, - Прямо сейчас здесь находится что-то ужасное... Доктор собирался сказать что-то еще, что-то, чтобы опровергнуть ее страхи, но какая-то сила повалила его на землю. Когда Анесса увидела, как темная масса набросилась на доктора Маруэ, она не смогла бороться с нахлынувшим на нее адреналином. Ее тело упало на пол, она прижалась спиной к соседнему столу. Крики наполнили воздух, крики Маруэ, и она увидела, как кровь брызнула на крыльцо. Горячая красная жидкость просачивалась между маленькими трещинами, собираясь в снег, который быстро таял от ее прикосновения. Воздух был пропитан запахом соли, тем же, что и туша, висевшая на дереве неделю назад. Но теперь этот запах - этот мускусный аромат - был таким сильным. Мускус, пот и грязь... Анесса почувствовала, как рвота поднимается по пищеводу, когда этот запах затопил ее чувства. Как вонь из кошмара, только хуже. Это был настоящий запах, сгорбленный перед ее входной дверью, проникающий в кости, плоть и желчь. Рука зажала ей рот, подавляя желание заплакать, выплеснуть свой ужин. Щелк-щелк-щелк. Она прислушалась к его звукам, симфонии насекомоподобных щелчков и чавканья десен. Плечи невероятно выгнулись назад, как будто крылья должны были вырваться из-под его прожженной куртки, и он снова издал этот мурлыкающий звук. Как будто он был доволен тем, что имел. Маруэ издал еще один звук, на этот раз похожий на сдавленный кляп, и когда Анесса подняла на него залитые слезами глаза, она увидела ужасное выражение его лица. Смесь боли, паники и ужаса. Грязная, искалеченная рука потянулась к ней, умоляя о чем-то. О чем угодно. О прекращении мучений, о втором шансе на жизнь. Анесса выстрелила раз, потом два. Пули попали в его широкую спину, разрывая плоть и проделывая обжигающие дыры глубоко в мышцах. Они застряли у него в груди, и от их силы он дернулся. Безмолвный, неподвижный, он просто сидел и истекал кровью. Анесса дышала так громко, что не могла сдержаться. Все это было так сюрреалистично, даже невозможно. Рука Джека вывернулась, локоть согнулся в деформированном виде, и, не поднимая глаз от груды мяса, он обхватил своей большой ладонью ладонь Маруэ. Анесса услышала треск, потом еще десяток, и смотрела, как он сжимает руку доктора, пока от нее не остались лишь рваные сухожилия. Из него вырвался захлебывающийся крик, пальцы едва держались на ниточке мышц. Его шея выгнулась дугой, мышцы проступили под серой кожей, покрытой шрамами, и слишком медленно он повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Черные, впалые глазницы смотрят прямо на нее. Анесса вскочила и захлопнула дверь, что не вызвало никакой реакции со стороны монстра на крыльце. Руки быстро заработали, когда она защелкнула все замки, а когда это было сделано, она принялась бороться с книжной полкой. Она зашаталась, громко стукнулась, ударившись о пол и загородив дверной проем. Десятки книг выпали градом, как вода, создавая беспорядочное нагромождение страниц. Ее сердце бешено колотилось - так бешено, что ему стало больно. Он был снаружи - ОН был снаружи. Она все еще слышала звуки его еды, животные звуки его костей и сбивчивое дыхание. - Боже блять... боже блять, - пальцы вцепились в ее мокрые волосы, потянув за кожу головы. На полу она нашла свой пистолет, и тут же с досадой ударила себя в грудь. Она должна была выстрелить ему в голову. Она должна была, но не сделала этого! - Проклятье! Первое, о чем она подумала, был телефон. Я должна кому-то позвонить! Ноги беспорядочно работали, пока она, спотыкаясь, шла к кухне. Анесса потянулась, спугнув по пути одну из своих кошек. Холодный пластик проводного телефона прижимается к ее уху. Но гудки не останавливаются. Помогите. Она хотела позвать на помощь. Но она не хотела не думать о том, что случится, если они придут. Анесса выстрелила в Джека дважды - два выстрела, опасных для жизни. Она знала, что один попал ему в легкие, она была уверена в этом. Второй, скорее всего, попал ему в плечо. Если придут полицейские, что они будут делать? Конечно, откроют огонь, но что потом? Миллион вопросов поднимался с земли, требуя ее внимания. Что если... что если его нельзя убить? Это был худший вариант развития событий. Она знала надёжных людей; это буквально половина тех людей, которые усердно работали с ней. Если бы они погибли, это была бы ее вина. Как будто это имело значение; придя в себя, она заметила, что телефонная линия не работает. Пальцы крепко обхватили ручку, и от досады она вырвала трубку прямо из базы. Анесса повернулась к своему мобильному телефону. Конечно, связи практически не было. Она могла позвонить, но в 9 случаях из 10 человек, которому она звонила, не получал ее. Анесса положила телефон на стойку, а ее глаза выглянули из окна верхнего этажа, чтобы увидеть небольшую часть его тела. Он все еще сгорбился над телом покойного доктора, пируя его плотью. Что-то подсказывало ей, что лучше держать его существование в секрете. Значит, она попытается его убить. Нет, она убьет его. В этом не было никаких сомнений. Потому что это будет либо он, либо она.