Метаморфозы

– Не бойся, я не убью его! Пусть вечно живет во тьме! Я хочу, чтобы за то немногое время, которое ему отпущено, он научился смирению. Саске Учиха станет самым ничтожным человеком, слышащим, каким образом погибают его товарищи, но не имеющим возможности им помочь. У них в роду есть такое понятие, как гордость Учиха, и я сломаю ее, – рассмеялся ей в лицо Рикудо Саннин. Саске поднял руки и сложил печать тигра. – Попытаешься провести технику – я отрежу тебе правую руку, – угрожающим тоном произнес Тоби. – Итак, вас, недобитков, полно: спящий джинчурики, каге с разорванной грудью, которому и дышать трудно; ослепленный Учиха, а для шиноби из его клана слепота – это абсолютная беспомощность. Но сейчас я думаю испытать вас, саннинов, на противостояние гендзюцу… «Сеннен но май: сто восемь имен бога Шивы: Маха-Майя»! (Маха-Майя – великая иллюзия (санскр.) – П.А.). Кабуто захрипел, схватился за горло, приоткрыл губы в немом крике. Было видно, что ему трудно дышать, и именно с этим связана та пытка, которую уготовил для него Рикудо Саннин. Якуши увидел себя, стоящим на каком-то мелком островке, а остальное пространство занимала вода. Земля уходила у него из-под ног, он заглянул в воду и увидел разверзшуюся бездну. Медик постепенно погружался в нее, захлебывался, тонул, все быстрее падая в пропасть. В этом мире, в котором оказался приспешник Оротимару, видимо, был какой-то источник света, и он медленно потухал. Тьма поглощала его. «Абсолютная тьма…Да, он повторяется, и я тогда выжил и даже ранил его…Он меня пытается похоронить заживо! Рано еще. Почему же я все время падаю? Я постоянно чувствую удушье, но оно только мучает, а не убивает…Была бы тут скала какая-нибудь, уступ, так ведь здесь и зацепиться не за что. Хотя по закону подлости должен появиться какой-нибудь риф, который разрубит меня надвое», – размышлял Кабуто. Он почувствовал, что его схватило нечто похожее на щупальце. Из бездны вынырнула Белая Змея и поплыла на него. – Ты так на самом деле погибнеш-шь, достигнув дна этого омута. Но это гендзюцу не древнее меня, и я знаю… – медик слышал змеиное шипение. – Как ты вообще смогла вырваться? Ты же была заперта в теле Оротимару-сенсея, а потом в моем, – недоумевал саннин. – Ты сдохнеш-шь скоро, а я с тобой вместе помирать не собираюсь. Твоя духовная сила ослабла, и это освободило меня, – услышал он ответ. – Даже если я умру, то хоть расквитаюсь с тобой! Чакра! – Орал Кабуто. К удивлению Якуши, на ладонях активировалась духовная энергия. Он погрузил руку, превратившуюся в скальпель чакры, в чрево Белой Змеи и рассек его: – Это тебе за то, что попыталась взять власть надо мной! Я тебя запечатал! Я! И ты никогда не одолеешь меня! – Люди удивительны, они иногда могут спорить сами с собой! Я всего лишь пробудила в тебе несколько интуитивных желаний, которые ты всегда подавлял своим разумом. А я вот считала, что мой медиум заслуживает редкого счастья воплотить свои самые тайные, самые грязные и сокровенные желания в реальность. Ты ведь хотел этого? – дерзко зашипела в ответ Змея. – Ты забыла самое главное: меня спросить! Ты просто решила унизить меня, провести еще одну попытку захвата моего сознания с такими последствиями, что я сам потом никогда себе не прощу. Тебе мало было, когда ты пытала меня в лабораториях, – все сильнее распалялся медик. – Ты ведь не будешь отрицать того, что хотел ее…Ты сорвался, ничего не соображая, и я не могла не проявить тогда собственную волю и не подтолкнуть тебя к твоей же страсти, управляя тобой…В этом было такое искуш-шение… – голос Змеи звенел в голове Якуши. – Ты обратилась к самому темному в моей душе и посчитала, что это и есть мое желание, что я – такой вот подонок! А на самом деле тебе просто хотелось управлять мной! Видеть, что я делаю все, как ты хочешь, подменять мою волю своей игрой! – Кабуто был в ярости. – Сколько яду! А какие тирады! Но, если я отпущу тебя, ты просто задохнеш-шься, и твой труп упадет на дно этого омута. Омут – очень правильная аллегория для твоей душ-ши. Никто не знает, каков ты на самом деле, – злорадствовала Змея. – Мне все равно, я отомщу тебе! – Нервы Якуши сдавали. – Знаеш-шь, почему ты падаеш-шь вниз? Твоя чакра нестабильна, а смерть близка. Веди себя подобно мудрецу, тебе нужно успокоиться. Оставь свой гнев, – советовала клыкастая собеседница. Медику показалось, что она ехидно улыбается. – У-спо-ко-и-ться? – Кабуто молотил обеими руками Белую Змею. – А я даже не знал, что можно встретиться с тобой в поединке! – Разве я мало тебе подарила? Ты, как и Оротимару, просил силы, и я дала тебе сверхчеловеческие возможности, а больш-ш-шего и не требовалось для удовлетворения твоих низменных желаний. Значит, тебе плевать, сколько еще благих или отвратительных дел я смогу сделать с помощ-щью твоего тела? – поинтересовался демон. – Да я просто спалю тебя! – разъярился в ответ Кабуто. – Катон: великий огненный шар! Одна из голов змеи была опалена. Янтарный блеск ее глаз потух. – Но, раз мое огненное дзюцу достигло цели, значит, я не в воде, значит, того озера, в которое меня все глубже затягивает, не существует. Это совершенно точно. Раньше я просто знал, что это – гендзюцу, но не мог подобрать к нему «ключа», не мог найти в нем той лжи, которая отличает иллюзию от правды. Огненные техники позволяют справиться с гипнотической техникой! Действительно, по-учиховски. Значит, здесь много воздуха и я не могу задохнуться, – размышлял шиноби. – Молодец! Начинаешь соображать! Правда, медленно. Это твой первый ш-шаг к освобождению от иллюзии – начать думать! Совсем как в дзэне. Теперь точно не захлебнешься! Кай! – шептала Змея. Кабуто почувствовал, что дышать, действительно, стало легче. – Ты разве не видиш-шь, как мы похожи? Тот же янтарный блеск в глазах! Ты – это я, поэтому я знаю о всех твоих невысказанных желаниях, о чем ты даже самому себе боиш-шься признаться! Со мной бесполезно бороться! – улещивала его заточенная рептилия. Чакрой Якуши сбрил еще одну кобру, пытавшуюся оплести его. – Я не ты, – твердо сказал Кабуто. – И докажу это, подчинив тебя еще раз, снова. Это чушь про спасение от гибели, про то, что ты – часть меня, и то, что теперь нам нужно объединить силу, или чакру, или еще хрен знает что! Ты просто скрываешь свои истинные намерения! Сендзюцу: техника мудреца Белой Змеи! Мне повезло, что в этом мире действуют ниндзюцу. – Очень интересный ход, но я бы все-таки оставила мне немного свободы… – Ни капли, – по-прежнему твердо заявил Якуши. – Все, кто попадает в это дзюцу, умирают в конце техники. Иллюзия не выпустит твою душ-шу, пока не убьет! – предостерегала Змея, заглядывая в глаза Кабуто. – Надо же! Обалдеть! – веселым от отчаяния голосом воскликнул медик. – Ты и это знаешь! У меня такое чувство, что вы с Рикудо Сеннином на пару придумали, чтоб мою душу в этой тьме запечатать! – Ну, не до такой степени, но в целом верно. Из-за подобных техник я пару раз вынуждена была искать новый сосуд для себя… – доверительно рассказывала собеседница. – Может, ты знаешь и то, как обойти это правило? – Тон Якуши стал более заинтересованным. – Эх, а жажда жизни будит в тебе здравый смысл! Обойти нельзя, но схитрить можно. Надо, чтобы кто-то умер за тебя, – ответила Змея. – И ты это… – неуверенно предположил медик. – Нет, конечно, – саркастическим голосом произнес Змей. – Я никогда не умираю из-за своих сосудов. Жертвовать чем-то для медиума, кроме собственной чакры, – нет, так мы не договаривались! Придется убить кого-нибудь еще. Например, ее… Из тела Белой Змеи вырвалась еще одна голова. Змея раскрыла пасть, и из нее, как когда-то Оротимару, появилась девушка, черноволосая, с молодыми чертами лица, действительно, немного похожая на Змеиного Саннина. – Кто она? – спросил Кабуто. – Та, которая умрет сегодня вместо тебя. Она – одна из первых реинкарнаций змеиного саннина. Это гендзюцу нельзя преодолеть, пока не принесеш-шь жертву. Ты потеряеш-шь небольш-шую часть своих способностей. Это будут те техники, которые отдала Оротимару девуш-шка из клана Сарутоби. Какая ирония! Ее благородный родственник всегда боролся с такими запрещенными техниками, а она влюбилась в ш-шиноби, который практиковал киндзюцу. – Белая змея приблизилась к лицу девушки. Глаза той потемнели и смотрели в одну точку. «Гипноз?» – подумал Якуши. Сама куноичи была оплетена змеями, поэтому освобождена она оставалась только по пояс, а тело ее захвачено Белой Змеей. – Убей ее! – прошипела Хаку Геки и, в свою очередь, вонзила в шею девушки зубы, впрыскивая яд в рану. Шиноби из клана Сарутоби закатила глаза, у нее изо рта потекла пена, а тело сотряслось в конвульсиях. – Добей! – приказывала Змея. – Она все равно умрет. Я уничтожила эту часть твоей душ-ши. Важно, чтобы ты сам нанес последний удар. – Чакрой? – почему-то спросил Якуши, как будто не все равно, чем добивать врага. – Правильный вопрос, – нисколько не удивилась Змея, – клинком. Катана – душ-ша самурая. Она должна быть всегда с тобой, даже в иллюзорном мире. – А если я тебя этой катаной зарублю? Мечом Кусанаги, который, как и клинок Татсуки, может уничтожить душу? – задал вопрос медик. – Ты же не такой дурак, чтобы убить такую даровитую сторону своей душ-ши, как я! Себя-гения! Как ты его любиш-шь, как лелееш-шь! Убей быстрее эту куноичи, иначе она умрет сама, и ее жертва будет напрасной! – повторяла Змея. Якуши вздохнул и произнес: « Кусанаги но дзюцу!» Из пасти драконьего саннина появился клинок, который пробил сердце шиноби из клана Сарутоби. – А дальше что? – спросил он у Змея. – Даже этого не знаешь? Никакой стратегии в голове? – прошептала рептилия голосом того генерала, с которым Кабуто несколько дней назад отправился вызволять Хидана. – Дальш-ше я тебя отпускаю, и ты летиш-шь в бездну. Не бойся, ты не разобьеш-шься, и не умреш-шь от удуш-ш-шья! Используй каварими. А потом победи его. Можно сказать, я на тебя поставила. Кабуто Якуш-ш-ши – ты один из самых интересных моих сосудов. Как там говорила твоя зазноба, с которой я тебя свела, ась? Выживи! Как видиш-шь, она тоже этого хочет! Якуши казалось, что Змея смеялась над ним. – Не сметь! – заорал Кабуто. – Ага, я уже…– Голос Змея звенел в ушах Кабуто каким-то зловещим, саркастически дьявольским хохотом, хотя естествоиспытатель доподлинно знал, что рептилии не могут смеяться. Оротимару не в счет. Хотя, если его посчитать за человека… Белая змея растворялась, часть ее силы запечатывалась в теле Якуши, доказывая его кровное родство с пресмыкающимися. Змеиный хвост, невиданным образом все это время державший его, истлевал, а сам Кабуто падал в бездну. *** Она бежала навстречу Наруто. Куноичи выследила его чакру с помощью бьякугана. «Сумела найти меня по чакре? Неужели она чувствует меня настолько хорошо? Да вообще, кто она такая, чтобы ей разрешили сражаться? Тоби, оказавшийся Рикудо Саннином, совершенно не соперник ее уровня, – размышлял Наруто. – Значит, все закончится так же». – Хината, нет! – закричал он. – Уходи! Узумаки увидел мелькнувшую в шуншине тень Тоби, который одними губами прошептал … Наруто не знал, что точно сказал преступник, но он был готов поклясться, что это было «котоамицуками». – Я пришла тебя защитить! – Хината протянула Наруто руку. Она резко сжала его ладонь и неожиданно ударила его по тенкецу. Чакра, до этого сконцентрированная в кулаке Узумаки, исчезала. – Хината, зачем? – Юноша смотрел на нее широко распахнутыми глазами. Девочка лукаво улыбнулась. Наруто внезапно показалось, что перед ним та куноичи с короткой стрижкой и демонскими глазами, с которой они когда-то ходили на миссии. Хината тогда еще носила такую куртку с эмблемой клана Хьюга – каплей чистой крови. Девушка сконцентрировала чакру в руках и, разорвав одежду Наруто «мягким касанием», и дотронулась до его живота, проводя сквозь тело духовную энергию и разрезая внутренности. Наруто заорал от боли, он понимал, что Хьюга находится под какой-то техникой, но не знал, как ее развеять. Лезвие чакры Хинаты рассекло кишки, смешивая с кровью их содержимое. Узумаки понял, что, если он не умрет от болевого шока, то погибнет от кровопотери или заражения. Сейчас Хината добьет его ударом в сердце или легкое, а то и вовсе снесет голову. Ее глаза были безумны, Хьюга была не в себе. Почему-то Наруто не мог не то, что сдвинуться с места или уйти от атаки, просто сложить печать активации чакры казалось для саннина невозможным. Эти белесые глаза притягивали к себе, Хината смотрела на него томным, похотливым взглядом, не давая возможности отвернуться. Рука ее копошилась во внутренностях Узумаки. – Нам ведь не надо сражаться, правда? – приторным голосом сказала Хьюга. – Нас в этих битвах просто используют. Меня – мой клан. Родители никогда не спрашивали, чего я хочу, им нужна была не только могучая куноичи, но и глава клана. А я знала, что мне нужен ты, еще в детстве я восхищалась тобой. Я захотела стать сильным шиноби так же, как ты хотел стать Хокаге, я говорила, что не сдамся, потому что ты никогда не отступал. Девушка из благородного клана и монстр-джинчуурики… Многим такая дружба казалась чем-то ужасным. А тебя ведь тоже использовали: военной организации нужно было сверхмощное оружие: Конохе нужен был девятихвостый лис. Ты думаешь, что тебя признали? Тебя никогда не признавали «просто так», к тебе начинали относиться по-человечески только тогда, когда ты стал им полезен. Но я помогу тебе. Хината обняла Наруто и коснулась его спины. Девушка пробила его легкое. – Мы станем свободными от этих мелких людишек, от их корыстных целей. Они всегда только использовали людей с особыми способностями. Коноха немногим лучше тех мест, где нас боятся, и травит людей с улучшенным геномом. Но я прекращу наши страдания, – говорила она. – Ты в гендзюцу. Ты должен поступить так, как поступают саннины. Откажись от своей привязанности, иначе она убьет тебя, – шептал девятихвостый Лис. Тем временем Хината наносила очередной удар. – Я убью тебя, Наруто-кун, и мы умрем, чтобы навсегда быть вместе, – сладострастно шептала Хината. – Убей ее! – требовал Лис.– Я залечиваю твои раны, но она слишком быстро наносит новые. – А то, что она говорит, это – правда? Что меня по-настоящему никто не признал, а все просто начали ценить мои возросшие возможности? – спросил Узумаки. – Мудрец должен отказываться от любви и привязанностям к другим людям, а ты слишком жаждешь одобрения. Это – древнее гендзюцу, но оно мне известно. Оно испытывает мудрецов на их слабость: единственный выход из него в твоем случае – научиться отделяться от мира. Односельчане – твои друзья, но если ты не предашь их сейчас, не забудешь об их существовании, то потеряешь их навсегда! – Все равно не… Это не правильно, вы не должны ставить таких условий… – Сопротивлялся Наруто, который еще в детстве обещал придумать новый закон шиноби. – Ладно, придется взять твое сознание под контроль, – сказал Девятихвостый. – Но ты не сможешь преодолеть печать, – спорил Узумаки. – Смогу! В печатях, которые накладываются на Биджу, есть лазейка: контроль над техникой ослабевает, если цель хвостатого – спасти жизнь медиума, – объяснял Лис. Тело Наруто покрылось красной чакрой. Объятый этой духовной энергией, он стал напоминать зверя с семью хвостами. – Сенздюцу: режим жабьего саннина, – орал Наруто, пытаясь увеличить контроль над демоном. – Даже не пытайся! – шептал Курама. – Когда-нибудь ты поймешь, что то, что произошло сейчас, было ради твоего же блага и прозрения. Я погублю эту демоницу! Ты не испытал столько, сколько я, и не знаешь о тонкости этой древней техники. Твоя душа в смятении, ты подчиняешься страсти, поэтому твоя собственная чакра и режим саннина слабы. – Если она – призрак, и я сейчас смогу убить ее, значит, может наступить момент, когда я не пощажу и настоящую. Я не хочу этого, и никто меня не заставит, – в отчаянии прокричал Наруто – Не заставлю. Ты готов пожертвовать собой, только бы не нарушать некоторых жизненных правил, после отказа от которых сам себя уважать не сможешь? Хочешь состязаться со мной в своем благородстве? Итак, Бомба Хвостатого! – Лис сконцентрировал чакру в лапе и разрезал Хинату духовной энергией. Девушка подалась вперед. Она прорывалась сквозь чакру Кьюби, пытаясь обнять Наруто. Духовная энергия Курамы обжигала ее, постепенно испепеляя. Хината растворялась в воздухе. Почему-то Узумаки вспомнил запах соленого морского бриза, так же легко приходящего и внезапно исчезающего. Ты его никогда не забудешь, но это будет не согревающее сердце воспоминание, останутся лишь тревожащие, обжигающие душу образы, полные тоски по утраченному морю. Хьюга легко коснулась его губами: – Не смог. Про-щаю… – прошептала она. – Я убил Хинату! – орал Наруто. – Я – убийца! – Теперь осталось только прикончить этого беспомощного человека, – произнес Рикудо Саннин. «Его сознание крайне расстроено: он не может соображать и защищаться. В конце концов, его убьют, если я не вмешаюсь, – размышлял Лис.– В случае, когда чакра нестабильна, а жизнь джинчурики в опасности, я могу сорвать печать!» – Кай! – произнес он. Чакра Наруто резко увеличилась. Тело его окончательно превратилось в Биджу. – Ну, здравствуй, Курама-сан! – приветливо улыбнулся Рикудо Саннин. – А ты думал, я просто так дам тебе убить мальчика? Этот человек – мой! – Оскалился Лис. – Да ты хитер! – признал Мудрец. – А я помню тебя совсем маленьким лисенком. Ты изменился. – А я помню тебя добрым человеком, которому не было жалко собственной силы, и он мудро ею делился с другими в созданном им духовном мире. Ты тоже изменился, Саннин-сан. – Эти твари оказались неблагодарными и использовали данную им божественную силу для своих мелких, ничтожных целей. Они недостойны жить, – разгневанно сказал Рикудо. – Ты рассуждаешь не как Мудрец: проще всего все разрушить до основания, а не совершенствовать. Так и душу труднее тренировать, а разрушение ее происходит само собой, – прорычал Лис. – Этот мир должен пройти через стадию разрушения, чтобы потом, очистившись, прийти в состояние просветления. Коматозный нирванический сон – вот истинное счастье; я принудительно приведу их к божественному неделанию, избавив моих чад от бесконечных циклов созидания и разрушения и связанных с ними перерождений. – Был ответ. – Я смотрю, ты стал еще более мудрым и достиг еще большего величия, но ты ошибаешься, не давая им времени, чтобы стать самим мудрее. Они испытывают не только мерзкие, но и благородные чувства… – продолжал Девятихвостый. – Я слишком долго ждал, ждал, пока мои дети образумятся, и вот срок вышел. Именно поэтому я пришел сюда в образе Тоби, чтобы покарать вас за извращение божественного. Это было нелепо и противно. Я надеялся, что они все-таки будут мудры, а вместо этого они развязывали войну за войной, и я решил положить этому конец. Ты мне не помешаешь. – Мудреца переполняла ярость. – Мастер Рикудо, ты больше не тот Саннин, которого я знал. В твоем сердце больше нет любви, – сделал вывод демон. – А что, собственно, такое эта любовь? Лис, ты слишком долго жил с людьми, и они тебя приручили, раз ты рассуждаешь о любви. Любовь – мерзкое чувство, вводящее нас в иллюзию, когда мы не можем отличить черное от белого в том, что любим. Грешные людишки любят других грешников и проникаются обожанием к их отвратительнейшим чертам характера. Любовь – враг истины. Мудрый Биджу, не унижай себя и не восхваляй при мне это чувство. – Рассмеялся Тоби. – Не получилось беседы, – прорычал Курама. – Что же, слушай меня, Рикудо Саннин. Ты знаешь, что количество хвостов у биджу пропорционально его прозорливости? Так вот, девятый хвост позволяет открыть Аджна-чакру, иначе говоря… – Третий глаз. – Вот именно. Большая часть твоих божественных техник связана с гендзюцу, которые видишь только ты. Но на тех, кто смог открыть чакру озарения, они не действуют. Я запечатал половину твоей силы. Мне придется остановить своего родителя. И у меня здесь больше опыта, чем у кого бы то ни было в мире шиноби. Это я убил искусительницу, которую ты подослал к Наруто, и сейчас исцеляю его раны, – говорил Девятихвостый. – Хорошо, я сам укрощу тебя! Ты забыл, кто тебя создал. Курама-тян, ты привязался к мальчишке, я не знаю, чем объяснить, что ты защищаешь его. Сеннен но май: сто восемь имен бога Шивы: Паланшер, – произнес он. (Танец мудреца: сто восемь имен бога Шивы: Защитник. – перевод с японск., последнее слово – с санскрита. П.А.) На скорости шуншина Рикудо Саннин подобрался к Лису: – Ты – создание хаоса, подверженное страстям и ненависти. Значит, можешь и любить. – Чакра! – произнес Лис, и тело Тоби было рассечено духовной энергией. Но это не стало смертельным для Мудреца: он материализовался в том же месте, а от раны не было и следа. – Ты недооцениваешь мою технику. Мое божественное дзюцу переводится как «Защитник». Оно превосходит по своей мощности и длительности Сусаноо и Идзанаги, представляя собой их комбинацию. «Паланшер» – это сверхмощный щит, но если атака все же разрушит его, то она автоматически воспринимается сознанием как иллюзия, то есть переходит в плоскость нереального, – объяснял Саннин. – Тебя очистит огонь! Катон! – произнес Лис, превращая и без того раскаленную чакру в адское пламя, которое за несколько мгновений поглотило саннина. – Ни чистая чакра, ни огонь, – начал в очередной раз возродившийся Мудрец Удар лапы Лиса снес Тоби голову. – Ни даже физический урон не могут остановить меня. Тело – только иллюзия, – продолжал основатель мира шиноби. – Но пора подумать и об ответном ударе. – Я неуязвим для твоих гендзюцу. С меня хватит твоих фокусов, – произнес Лис. – Это не иллюзия, это – то, что недоступно хвостатым. Техника печати. Ты – зло и хаос, подстрекающий к насилию, ты – зависть и боль. Ты – яд, Курама, и потому, чтобы ты не смущал моих чад, которым я даровал возможность уснуть сном Муген Цукуеми, я заточу тебя. Но сначала… Дурваса Бхаланетра: совершенная комбинированная техника, – произнес Мудрец. Тело Рикудо Саннина стало покрываться шаринганами. Большинство из них сразу слепли, это были глаза, которые потеряли свой свет из-за техники изанаги. Однако, четыре шарингана распахнулись: один на груди, два на внешней стороне каждой ладони, а последний – на лбу. – Дурваса в шарингане, – смеялся Лис. – Нелепо, но внушительно. – Ты – яд, и я поглощу тебя: Сеннин но май: сто восемь имен бога Шивы: Нилакантха! ( Танец Мудреца: сто восемь имен бога Шивы: Имеющий синюю шею – П.А.)* Тоби открыл рот и стал втягивать чакру Девятихвостого. Курама слабел, он несколько раз взрывал Саннина, но тот, всякий раз возрождаясь, поглощал все больше его духовной энергии. – Он хочет, чтобы я потерял контроль над Наруто, который только что успокоился, – понял Лис. Действительно, покров Биджу спадал, и когда у Курамы осталось только шесть хвостов, лицо Узумаки освободилось от демонической чакры. – Восстановляешься, Наруто-кун! Я вижу, Курама-сан неплохо подлечил тебя и вправил мозги. Вас всех, наверное, интересует, куда исчезли три хвоста Лиса? Он нескоро восстановит свою боевую мощь. Я поглотил треть его чакры и ее запечатал в себе. Хотите ее увидеть? – Радовался основатель мира шиноби. – Наруто, беги! – крикнул Какаши. Он сорвал повязку с шарингана. – Катон: великий огненный шар! –Только-то…– Еще не понял Наруто. – Кай! – Тоби добавил к технике еще одну печать. Какаши оттолкнул Наруто, оказавшись рядом с ним с помощью мгновенного перемещения. Вся поглощенная Тоби чакра вырвалась на свободу. Превратившись в огонь, она должна была одним ударом покончить со всеми ниндзя. Последствия от применения такой техники далеко превосходили «огненное уничтожение». – Камуи, – сказал Хотаке. Он поглотил часть огня, отправив его в междумирье, но, поняв, что чакры слишком много, он попытался исказить пространство, оставив себя без защиты. Сакура сконцентрировала исцеляющую духовную силу и заслонила спиной слепого Саске. Раненный Гаара, которому от ран в груди и дышать-то было тяжело, сжал руку, выстраивая хрупкую песчаную стену. Наруто приготовился использовать расенфуитон, чтобы рассечь мчащуюся на него огненную волну надвое. Какаши не смог отклонить удар от себя. Одежда на нем сгорела. Левая часть тела почти полностью истлела, а правая превратилась в один большой ожог: кожа вздувалась, и нарывы лопались. Боль причиняло даже дуновение ветра, с Какаши заживо содрали кожу. – Какаши-сенсей! – Сакура подбежала к учителю. Харуно опустила руки на тело Хатаке. – Не надо, Сакура… боль… – хрипел Какаши. А куноичи не знала, что восстанавливать в первую очередь: все оказалось сложнее, чем было видно на первый взгляд: обожжена была не только плоть, тяжелейшие ожоги получили внутренние органы, дыхательные пути. Сакуре показалось, что от жара треснуло несколько костей. – Глаз… Саске отдай… ему… – Молчите, учитель, – перебила Сакура. Она посмотрела на запад: за несколько километров от места сражения полыхал сильный лесной пожар. Он имел вид кратера, внутри которого бушевало пламя. Именно туда перенаправил Копирующий Шиноби технику Рикудо Саннина, но не смог защититься сам. Труп Якуши поглотило пламя. – А ваш второй даже не смог выбраться из иллюзии! Тоже мне, змеиный саннин. Скоро вас постигнет его участь. Земля рядом с Мудрецом треснула и раскололась, оттуда вырвался Кабуто. – Ты же сгорел! – недоумевал Саннин. Якуши обвил Рикудо змеями и распорол его живот катаной. – Твоя душа, она должна была погибнуть в моем гендзюцу, – уверенно говорил Мудрец. Он сбежал из змеиного плена Кабуто с помощью изанаги, и рана его исцелилась. Якуши бросился в противоположную сторону. – Это было каварими, ты сжег пустую оболочку, – сказал медик. – Но генжицу… оно точно вело к смерти, – Тоби был растерян. – Одна из моих девяти душ-ш, действительно, умерла,– признался Кабуто. – Вот оно что, значит, я тебя раздавлю, как кошку, – Рикудо смотрел на закрывающийся шаринган на левой руке. – И ты выжидал под землей, пока кончится моя огненная атака, а потом… – Размышлял Мудрец Шести Путей. – Внезапность, – закончил за него Якуши. Я больше не дам к себе подобраться: наведу на тебя еще тридцать, нет, сорок иллюзий подряд, если понадобится, – в гневе произнес Мудрец. Кабуто с помощью шуншина оказался возле Какаши: – Он вот-вот умрет, – сообщил врач свой диагноз. – Да, но я делаю все, что могу, – сказала Сакура. – Ты делаеш-шь, но не то… Ты тратиш-шь драгоценное время, – досадовал Якуши. – Помоги же мне! – попросила Харуно. – Какаш-ш-ши-сан, - обратился он к умирающему, – вы скоро ничего не почувствуете, я подготовлю вас к операции. –– Какая еще операция?! – крикнула розоволосая, – где ты найдешь такого донора?! Девушка отказывалась понимать, что сейчас будет делать Кабуто. – Донором будет Какаш-ш-ши. Его ш-шаринган нужен Учихе. У меня идея. Если хочеш-шь, можеш-шь ассистировать. Ты вроде была его девуш-шкой? – предложил драконий саннин. Сакура вспыхнула. – Ты что, идиот?! Я не позволю… Саске нужен шаринган, – Харуно вздохнула. Ей трудно было выбрать между учителем и Учихой. – Но учитель должен жить, – с новыми силами продолжила она. – У меня нет времени объяснять тебе мои поступки, девочка, и спорить об этике. Оротимару но гендзюцу! – проговорил естествоиспытатель. Перед глазами Харуно все поплыло. Она уже была джонином и не должна была попадаться на такие дешевые техники, но она потратила слишком много чакры на лечение и бой. Девушка снова чувствовала себя генином, которую гипнотизирует змей. От страха у нее дрожали коленки. – Ка-бу-то, не на… – успела произнести она. Якуши достал из медицинской сумки лекарство, ввел его в шприц, а затем вколол Хотаке. – Это обезболивающее, Хотаке-сан. Его очень много. Скоро все кончится, – прокомментировал медик свои действия, но Копирующий его уже не слышал. Кабуто взял умирающего на руки и с помощью техники мгновенного перемещения перенес его к Саске. «Будем учиться пересаживать глаза в боевых условиях», – подумал врач. – Ты думаешь, я дам тебе это сделать? – воскликнул Рикудо-Саннин. Несколько змей захватили Мудреца, но мгновенно были сожжены. – Не смей использовать против меня техники такого низкого уровня! – прокричал он. – Тройные врата Расемон! Нинпо: шиши энджин! Земляной купол! – Кабуто призвал все известные ему барьеры. – Вот это уже защита саннина. Правда, я могу пробить ее за пятнадцать минут, – улыбнулся Саннин Шести Путей. – Наруто, – крикнул Якуши из-за барьера, – у тебя есть примерно половина силы девятихвостого, поэтому займи этого ублюдка чем-нибудь на время. Мне нужно часа два. Лучше три. У Наруто не выходила из головы фраза Курамы, что тело Рикудо-Саннина – это иллюзия. С начала он создал клона для отвлечения внимания. Два Наруто неслись на Рикудо-Саннина. – Расенфуитон! – скомандовал Наруто, чем выдал себя настоящего. Его дзюцу, попав по Тоби, превратилось обратно в чистую чакру и распалось на духовные частицы. Мудрец рубанул катаной Наруто. Если бы не регенерация, доставшаяся ему от Девятихвостого, то он получил бы тяжелую рану. В это время клон метнул несколько кунаев и исчез. Оружие попало в цель… почти. На плече Рикудо появилось несколько царапин. – Значит, великий саннин сам по себе уязвим к физическим атакам, а если повезет, то и к атакам чакрой. Тогда что же поглотило мое дзюцу? Ясно… – подумал Наруто. – Расенфуитон! – прокричал он и побежал на встречу Тоби. На этот раз целью шиноби стал посох Мудреца. Наруто разнес его в щепки. С помощью шуншина Узумаки отступил, чтобы снова не попасть под катану Тоби. – Догадался, что только мой посох может поглощать техники! Похвально. Я даже расстроен, мне нужно время, чтобы восстановиться и использовать дальше божественные техники. А твой Лис заблокировал мои способности к гендзюцу. Хотя у меня все еще есть шаринган, и я могу воспользоваться всем боевым арсеналом Учих. Не буду скрывать, что сейчас я просто стану выматывать твою чакру. Ведь ты тоже тянешь время! – беседовал с Узумаки Рикудо саннин. Наруто не успел ответить: в следующие десять минут он просто уклонялся от «огненных драконов». Следующий ход сделал джинчурики: он создал сотни клонов, которые волнами накатывали на Рикудо-Саннина, иногда пытаясь пробить его броню расенганом. Мудрец был защищен Сусаноо и с помощью меча расправлялся с ними. Противники явно берегли силы. Узумаки концентрировал в руке духовную энергию. – Готовишься исполнить свой коронный удар? Этот особенный расенган… – Не угадал, – оскалился Наруто. – Бомба хвостатого! У меня еще хватит силы взорвать тебя! Прямого попадания концентрированной чакры Сусаноо не выдержало. Скелет воина раскололся, но основной удар приняла на себя защитная техника. У Рикудо-Саннина была обожжена рука. Ворота Расемон – лучшая защита Оротимару - была пробита, лекаря спасли оставшиеся целыми два последних барьера. – Отлично, Наруто. Дейдара-кун, земля ему пухом, оценил бы. Я почти закончил с операцией, – послышалось из-за барьера. *** – Сакура? – спросил Саске. – Да, дорогой! – с иронией в голосе отвечает Кабуто. Учиха тянется, чтобы поцеловать «девушку». – Не сейчас. Я сниму с тебя повязку, – ласковым голосом говорит Якуши. – Вот тогда и поцелуемся… Если захочешь, конечно. – Спасибо тебе, Сакура… – Обычно надо эту повязку снимать через три дня после операции, тогда риск, что произойдет отторжение пересаженного органа – два процента, но через три дня нас всех не будет, поэтому я сниму через десять минут. Риск в этом случае составляет двадцать процентов, но без тебя мы точно, на все сто, погибнем, и меня не волнует, что в одном из пяти случаев ты потеряеш-шь зрение. Я тебе объясню, что мы должны будем сделать… – Кабуто! Сволочь! – раздался крик из-за барьера. Спустя десять минут после взрыва Кабуто с помощью шуншина приблизился к Наруто. – Мы должны объединить наш-шу чакру, – сказал он, – тогда у нас есть ш-шанс выжить. – О, я это умею, – обрадовался Наруто. – Последний раз я это делал с бабушкой Чие. – Узумаки, умоляю, без подробностей. Просто дай нашим чакрам соединиться! – А потом она умерла, – продолжал рассказывать Наруто. – Это бодрит, – ответил Кабуто. – А что, у тебя есть секретная техника, которую мы можем выполнить только вместе? – заинтересованно спросил Узумаки. – Да нет, но Учиха над этим работает, – отвечал драконий саннин. – Ну, тогда вы пропали! Слияние вас не спасет! – услышал беседу Тоби. – Даже если вы задумали какую-нибудь глобальную технику, она меня не убьет, зато это исчерпает вашу чакру, и я вас одним ударом прикончу. К тому же, мне интересно, на что вы надеетесь. Чтобы посмотреть на это, я даже подставлюсь под удар. – Кай! – произнес Якуши, сняв два барьера с Учихи. С помощью шуншина тот присоединился к саннинам. – Я исследовал сознание Киллера Би и готов передать информацию, которая вам нужна, – он активировал чакру. Саске коснулся головы Якуши. – Я понял, – сказал Кабуто и улыбнулся. – Ну, что вы там придумали? Иначе я вас всех поубиваю. Вы тратите слишком много времени на подготовку, – произнес Мудрец Шести Путей. – Сенен но май! – произнесли одновременно Узумаки и Якуши, – сто восемь божественных техник: Ашутош! (перевод с санскр.: Исполняющий желания) – Что? Техника вечного гендзюцу! Но такого быть не может! Я не мог научить вас ей! Вы не могли так просто овладеть ей! – в голосе Рикудо слышался испуг. – Саске с помощью котоамицуками вытянул из Киллера Би информацию о той технике, которая ввела его в коматозный сон, – пояснил Наруто. Шаринганы Рикудо Саннина слепли, а его тело распадалось на частицы духовной энергии. – Тело – лишь иллюзия, – вспомнил Узумаки. – Мы победили? – спросил Саске, еще не до конца понимая происходящее, – или это – очередной его подвох? – Тело ему больше не нужно. Рикудо материализовался только чтобы погубить нас. Эта иллюзия называется «исполняющий желания»: Рикудо Саннин думает, что он уничтожил нас и переустроил мир так, как считал нужным. Это гендзюцу создает иллюзию исполнения наших желаний, поэтому оно опасно. – И он не знает, что он в гендзюцу? – спросил Наруто. – Почему? Знает, наверное. Но он в плену собственного разума: его воображение рисует ему миллиарды миров, которые нужно переустраивать, и он всегда добивается этой цели. Для него нет существенной разницы между возможными мирами и реальным, остается надеяться, что у Тоби богатая фантазия, а наша вселенная где-то в конце его списка по переустройству всего живого. – Ребята! Какой я классный сон видел! – обрадовано кричал только что проснувшийся Киллер Би. – Я его бомбой хвостатого приложил! – Нет, это уже не сон, – прошептал Якуши. – Этот-то что здесь делает? – нити чакры сковали руки Кабуто. – Еще одного Акацки в плен возьмем, – сказал Киллер Би. – Кай! – произнес Наруто. – Би, сражение закончилось. Оковы спали с Кабуто. Узумаки все еще не мог поверить в собственную победу, но вдруг его поразила прекрасная мысль: Саске больше ничто не помешает вернуться в деревню. Со счастливым криком «Саске-е-е», Наруто бросился к Учихе. – Ну что ты обрадовался, как девушка, Наруто?! Давай еще поцелуемся по старой памяти, – резко ответил Учиха. Наруто опешил. – Думаешь, после того, как мной по очереди манипулировали Какаши, Итачи, Данзо, Оротимару, Тоби, который оказался бог знает кем, я должен вас простить? Я выполнил долг перед братом и больше ему ничем не обязан… Спас вашу гребаную деревню, – сказал Саске. – И после этого ты снова хочешь ее разрушить? – недоумевал Наруто. – Не знаю. В этом есть некое противоречие, я его решить пока не могу. Может быть, мне надо самому постранствовать, немного успокоиться, пока не придет это… по-ни-ма… Эх… Обещаю, что не буду вредить вашей деревне, пока не разберусь, чего же я на самом деле хочу, – Саске схватил Узумаки за руку и крепко пожал ее. Сакура, до этого лечившая Гаару, подбежала к Учихе. – И эта туда же, – брюнет жестом остановил ее. – Хорошо, – Наруто сделал паузу, – ты реши. А ты, Кабуто? Ты вернешься в деревню? Я теперь, наверное, стану хокаге. Я бы… – Ты все еще хочешь изменить закон ниндзя? У меня нет родины. Коноха ею не стала. Воспоминания, связи, мама…. Подозрения, изгнанничество, наполовину прощеные обиды. Не хочу больше этого, – Якуши посмотрел на свои руки: на левой изменилась печать - теперь это была татуировка в виде кадзи «мудрец». – Я все-таки подавил всю чужую чакру внутри себя. Я справился с сильным противником, как того хотел, пусть даже с чьей-то помощью. Но я увидел разницу. Мы узрели вернувшегося Рикудо-Саннина и наблюдали такие техники, о которых даже не подозревали. Чтобы достичь их нужно в тренировках и медитациях провести всю жизнь. Узумаки, я только с твоей помощью смог активировать одну из них, и у нас у обоих сразу кончилась вся чакра. Рикудо-Саннин поддался, он просто ушел. Ему стало скучно с нами. Этот мир не стоит того, чтобы его завоевывать. Я уйду в деревню Звука. Её нужно восстанавливать после трех лет бойни. Мне больше не интересно уничтожать Лист, поэтому я заключу с вами вечный мир. Кабуто посмотрел на правую руку - на ней он увидел татуировку змеиного договора. – Невозможно! Я запечатал все свои змеиные способности, но призванные змеи все равно… – Меня, кажется, признала вся деревня, а тебя, что… – начал Наруто. – Наруто-сан, я все хотел спросить тебя, Рикудо-Саннин поместил нас в великую иллюзию, что ты там видел? – перебил его медик. – Так… – уходил от ответа Наруто. – Вот и я о том же. Саске, – теперь обратился к Учихе Якуши, – наконец-то мы стали похожи… – Это чем? – презрительно спросил Учиха. – Ты, как и я, теперь смотришь на мир глазами своего учителя… Кстати, какая это у тебя по счету пластическая операция? – улыбнулся Кабуто. Учиха побагровел и полез в подсумок для сюрикенов, но тот был пуст. Саске выждал паузу. - Нарываешься? – угрожающе поинтересовался он. – Ну, как я могу кого-нибудь обидеть, я же доктор, – пожал плечами Якуши. – Я не сражался с вами, я воевал за себя. Хотя нет, не совсем за себя. *** Кабуто вошел в палату Анко. Девушка поднялась и, сев на постель, выставила вперед кунай. – Не подходи! – дрожащим от злости голосом сказала она. – У меня почти не осталось чакры, и еще я полностью запечатал свои генетические способности, – успокоил он. – А мне все равно… С меня довольно баек про змей. У вас с Оротимару это наследственное. Я даже видеть тебя не могу, твое тело… Даже твои змеиные очертания вызывают у меня в памяти то безумие! – Митараши гневно смотрела на него. – Я ухожу восстанавливать деревню Звука. Вы можете оставаться здесь. Война кончилась, – у Якуши складывалось впечатление, что он читает монолог. – Катись, – бросила она. – Правда? А зачем же ты мне дважды желала выжить? – игривым тоном задал вопрос Кабуто. Анко побелела как полотно. Из рук ее выпал кунай. – Знаешь, – сказала Митараши, безумно улыбаясь, – а я ведь, оказывается, совсем не знаю тебя. Кто ты, Кабуто Якуши? Хотя вроде бы дружили с детства. Или нет? Или тот человек умер, а вместо него родился другой? Мерзкий и отвратительный, который меня насиловал? А потом что с ним стало? Оказалось, что и не было его, а во всем виновата демоническая змея. А потом Змей Кабуто увидел силу, которая превосходила его собственную, и превратился в слабую, вечно боящуюся девочку. Так? Твои воплощения два раза спасали мне жизнь, я помню тебя еще по команде Оротимару, и ты даже вроде как герой сейчас, но… Даже не прикасайся ко мне! Зачем пришел, Змей?! – Сказать. И еще… я больше не змей. – Мне-то какая радость с этого? Ты изменчивее, чем Суйгецу. Я даже не знаю, кто ты! Я запуталась в твоих воплощениях, демонических и благостных, я совсем забыла тебя настоящего! То, что ты сошел с ума, сомнений не было, и кто там виноват еще, кроме тебя, учитель или Белая Змея, мне совершенно безразлично. Но зачем было меня в этот омут затаскивать? Я же просила, чтобы ты убил меня! А ты вместо этого… У меня у самой в голове десять разных Кабуто, и они спорят, выясняя, кто из них настоящий. Ты впутал меня в свою шизофрению, только у тебя она внутренняя, а у меня внешняя, это все потому, что я раньше дорожила связью с тобой, хотела спасти, а потом все закрутилось… Может, мы вместе с ума сошли - сначала ты, а потом я? Или одновременно, просто каждый по-своему. – Вместе сойти с ума не возможно, безумными от одиночества делаются, – подумав, ответил Якуши. –Я рассудка лишаюсь, а ты все смеешься! Может, кем-нибудь еще станешь, чтоб мне стало еще больнее? – Я – Кабуто Якуши. Метаморфозы закончились. Я рад, что мы так прекрасно поговорили. – А еще… Ты все-таки должен знать: я, когда в первый раз пришла к тебе, была под гендзюцу, меня заставили говорить то, что я сказала тебе тогда. – Ты думаешь, я не в курсе? Но с тех пор, как из Конохи ушел последний Учиха, специалисты по иллюзиям там стали из рук вон плохи. Я освободил тебя от техники, когда попросил коснуться меня, так что ты была искренней, когда разговаривала со мной. - Спа-си-бо, – одними губами произнесла Анко. Когда он ушел, на лице Митараши появилась тихая улыбка. Саунд-трек последней части https://www.youtube.com/watch?v=oExqSRMbso0 *Согласно широко известному мифу, боги использовали змея Васуки (Шешу) при создании амтриты и вращали с его помощью гору Мандару. Однако змей настолько устал, что испустил яд, который грозил уничтожить весь мир. Шива проглотил яд, и его шея окрасилась в синий цвет.