Adversa Fortuna

Быстроногий гнедой конь уносил молодого всадника в самую чащу леса. Время от времени, то слева, то справа, то где-то издали - раздавалось весёлое гиканье и перезвон золотых рожков. Эхом отражаясь от прохладного лесного воздуха, до охотников доносился собачий лай. Весенняя королевская охота была в самом разгаре. Молодой наездник припустил коня ещё быстрее. Ветер нещадно бил ему в лицо, но это лишь раззадоривало всадника. Он мчался вслед за другими охотниками, стараясь обогнать их. В тот миг всё, чего так хотелось юному наезднику - полное одиночество. Без всяких звуков. Без веселья. Без той светловолосой девушки. Непрошеная слеза скатилась по раскрасневшейся щеке всадника, но вместо того, чтобы закричать от избытка тех чувств, которые пожирали его изнутри, он лишь привстал в стременах и, крепко сжав в кулаках поводья, звонко рассмеялся. Низкая ветвь засохшего кедра молниеносно стянула с его головы алый берет, но всадник и не думал остановиться. Однако некоторые охотники от удивления попридержали собственных коней. Они увидели, что в седле восседает не молодой юноша, а прелестная девушка лет пятнадцати-шестнадцати. Две толстые, черные косы обвивали её тонкую шею. Гибкий стан её был словно создан для постоянного движения, но вернее будет сказать - для охоты. Анидаг рвалась вперёд на своём любимом коне, стараясь теперь обогнать своего отца и юную придворную даму - леди Ирбилок. Охотницу совсем не тревожило, что сегодня убьют нескольких лис и волков. Единственное, о чём сейчас действительно стоило переживать, так это о странном поведении той девушки, по отношению к Нушроку. Воспоминания о лёгком прикосновении губ леди Ирбилок к щеке главного министра, о том взгляде, которым она одарила его и двусмысленной улыбке - заставляли Анидаг гнать своего быстроногого коня всё дальше в темную чащу. Оторвавшись от своих слуг, девица не заметила того, как очутилась в незнакомой части леса. Придержав коня за поводья, она постепенно сбавила набранную за четверть часа погони скорость, и теперь осматривалась вокруг и прислушивалась. Гнедой конь беспокойно повёл ушами, а затем уставился широко раскрытыми глазами на тропу, ведущую во тьму. – Венг, мальчик, ты что-то чувствуешь? - тихо зашептала Анидаг, наклонившись к его уху. Она припала грудью к его мощной шее и принялась нежно поглаживать его. Но конь не реагировал на ласковые уговоры хозяйки. Он, подобно каменной статуе, застыл на месте. Анидаг решила было спешиться для того, чтобы, заглянув в умные глаза своего скакуна, успокоить его. Но всё случилось иначе. Девушка, будучи уже готовой к тому, чтобы спешиться, внезапно услышала со стороны ведущей в глубь леса тропы какой-то шорох. Через секунду она услышала точно такой же шелест, но позади себя. Конь беспокойно озирался. На поляне показались шестеро волков. Их хищные взгляды устремились прямиком на Венга и его хозяйку. Ощерившись, они двинулись вперёд, попеременно клацая зубами и издавая тихий скулёж. Конь не выдержал и молниеносно рванул прямиком в лесную тьму, не заботясь об испуганной хозяйке. Больше ощущение погони не приносило ей прежнего удовольствия. «Веселее, когда гонишься ты, а не за тобой» - судорожно думала Анидаг, стараясь удержаться в седле. Она могла бы поклясться всеми зеркалами королевства, что в тот миг чувствовала у себя за спиной тяжёлое дыхание зверей, собиравшихся её растерзать. Конь быстро вильнул влево и очутился на освещенной солнцем дороге. Всадница в нерешительности обернулась назад и тут же об этом пожалела. За ними до сих пор гналась волчья стая. Анидаг посильнее прижалась к шее коня, чтобы прийти в себя от недавноувиденной картины. Её левая рука соскользнула вниз и вдруг коснулась охотничьего рожка, который торчал из дорожной котомки. Девушка, не колеблясь и секунды, быстрым движением руки выхватила из сумы золотой рожок, при этом посильнее ухватившись свободной рукой за поводья. По всему лесу прокатился короткий гудок, затем ещё один и ещё - таким был призывной сигнал на весенней охоте. Спустя несколько секунд ему вторил звон ещё четырёх рожков. «Только бы эта светловолосая кукла не увидела моего позора!» - взмолилась Анидаг. «Какой же стыд оказаться в таком наиглупейшем положении, ещё и перед ней вместе с отцом!» Волки, не чувствуя усталости, гнались за скакуном. Временами вожак стаи тихо завывал, и его свора подхватывала протяжную песнь. Оторвавшись от влажной шеи загнанного коня, девушка с ужасом увидела, куда именно он её мчит. Впереди - скалистый обрыв. До него оставалась всего лишь минута. Анидаг вскрикнула. Смерть поймала её в свою ловушку и не хочет выпускать. Где-то сбоку раздался топот ещё одной лошади. Сделав над собой усилие, девушка повернула голову. Возле неё, на своём чёрном, как ночь жеребце, мчался отец. Взгляд его больше не был холодным и сдержанным, нет, то был взгляд безумца. Поровняв своего скакуна с конём Анидаг, Нушрок, громко прикрикнул: – Отпусти поводья и прыгай! Девушка со слезами на глазах взглянула на него и также прокричала: – Я разобьюсь! – Глупая девчонка! - с укоризной воскликнул Нушрок. – Я поймаю тебя. Смотреть вперёд Анидаг себе запретила, ведь если случайно взглянет, то чего доброго испугается, и, оступившись в стремени, разобьётся на тысячу осколков. Поэтому, судорожно вздохнув, она послушалась приказа Нушрока. Разжав холодные от страха ладони, которые по прежнему удерживали поводья, девушка в одно мгновение развернулась в своём седле. С прикрытыми от волнения глазами, прыгнула в раскрытые руки отца. Этот прыжок длился всего миг, но для неё он длился до сих пор. Крепко схватившись за широкие плечи Нушрока, Анидаг припала к его груди и тихо всхлипнула, надеясь на то, что он не услышит этого. Теперь они вдвоём мчались в другом направлении, туда, где нет ни скал, ни волков. Девушка сильнее прижалась к груди отца и приглушённо застонала, когда услышала позади себя жалобное ржание своего любимца, летящего прямо на скалы и жалкий скулёж отправившихся за ним волков. Отцовский конь остановился и тихо засопел. Анидаг боялась и слово сказать, ведь она, буквально несколько секунд назад, показала своему учителю и наставнику всю ту глупость и слабость, на которой она раньше никогда ему не попадалась. – Скажите мне, зачем вы погнали коня в самую чащу? - глухо произнес Нушрок. – Я... - вполголоса пробормотала Анидаг, ещё не пришедшая в себя после всего, что с ней произошло. – Я не хотела. То была ошибка. - она подняла печальные глаза на своего отца. – Вы, должно быть, осуждаете меня за мою глупость. - и с горечью добавила: – Я заслужила ваше презрение, отец. Девушка коснулась ладонью своего горячего лба, пытаясь привести себя в чувства, но беспокойные мысли не давали ей полного контроля над эмоциями, которые разрывали её сердце на части. Всё чего она так боялась - произошло. Учитель, который хвалил её за умение сдерживать эмоции и не показывать их на людях, только что увидел, как ученица, не совладав с внезапным порывом, чуть не разбилась. «Я вспыхнула от гнева, едва леди Ирбилок заговорила с отцом. Я поддалась чувствам, когда загоняла коня. Я могла погибнуть из-за своей выходки!» Прикосновение шершавой ладони к нежной кожи щеки вырвало Анидаг из плена невеселых мыслей. – Душа моя, ошибаться свойственно всем нам, однако, не стоит доходить до крайностей. Вы и представить себе не можете, как напугали меня, - прохрипел Нушрок, удерживая дрожащую девушку в своих руках. Анидаг решилась взглянуть на него и обомлела: по щеке отца скатилась крупная стеклянная слеза. Никогда раньше Анидаг не видела, чтобы Нушрок горевал или плакал. Даже на похоронах своей жены он не позволил себе проявления такой слабости. Она никак не могла понять его, но всё же внутри что-то защемило. – Отец, - встревоженно позвала его Анидаг. – я клянусь, что извлеку из сегодняшнего дня урок, и буду впредь сдержаннее. Мне не хотелось бы навлечь на себя беду, тем самым потревожив ваше душевное равновесие. Она ощутила, как Нушрок ещё крепче прижал её к себе. Но Анидаг была не в силах понять этого поступка со стороны отца. Раньше она не ощущала объятий ни со стороны матушки - покойницы, ни со стороны батюшки, ни уж тем более со стороны слуг. И она с трудом призналась в том, что ощущение надёжных отцовских рук на её плечах было очень приятным. Спустя минуту к ним на встречу через лес выехала процессия, состоящая из короля Топседа и его свиты, в том числе и леди Ирбилок. Повелитель, блаженно улыбаясь, подвёл свою клячу к важно шествующему жеребцу главного министра. – Не убилась ли ваша деточка? - беззаботно спросил Наикоролейший из всех королей. Анидаг, одарила и его, и собравшуюся вокруг неё свиту - хищным взглядом, которому она выучилась у Нушрока. Под этим взором король затрепетал. – Благодаря отцу, я цела и невредима. Однако лошадь моя - убилась, Ваше Величество, - серьёзно проговорила она. Король расценил всё это как некую шутку и захлопал в ладоши. Свита подхватила веселье государя, и только Ирбилок чуть отстала от гудящей процессии, лишь для того, чтобы справиться о самочувствии дочери главного министра. Анидаг метнула в её сторону наполненный желчью и ядом взгляд, а затем мило улыбнулась и кивнула головой, будто бы приветствуя и подзывая к себе. Дама внезапно опешила от столь неожиданной перемены в настроении девушки. Ирбилок так и не решилась подъехать к ним, и поспешила вслед за свитой, по дороге стараясь отогнать от себя видение этого холодного пронизывающего взгляда зелёных глаз. Вороной конь двигался спокойным шагом к лагерю, в то время как Нушрок, в своей голове, успел дюжину раз уничтожить жалкого идиота, которого все отчего-то именовали «Король». «Анидаг чуть было не лишалась жизни, а после спасения стала свидетелем гибели преданного друга. Как только посмел он насмехаться над ней?!» – Отец, - мягко позвала девушка, и дыхание её опалило его щёку. – не правда ли, король Топсед - туп, как пробка? - небрежно заметила она. За эту дерзость Нушрок лишь легонько щёлкнул её по остренькому носу. Анидаг будто бы сумела почувствовать ход его мыслей. «Она так молода, а уже сумела понять кто есть кто».