I am a Shadow

      Произошедшее на перекрёстке Сибуя было, безусловно, странным. Даже необъяснимым. Акира мог бы списать это на усталость с дороги, но он не помнил, чтобы даже после бессонных ночей ему хоть раз казалось, что время останавливается. Или что вдалеке что-то горит. Но, когда он вместе с толпой сел в совершенно обычный вагон, он уже был готов поверить, что все увиденное на перекрёстке он просто нафантазировал, слишком углубившись в свои мысли. И он надеялся, что назойливое приложение на телефоне тоже было частью его воображения, но, достав его из кармана, он с легким разочарованием убедился, что неизвестная красная иконка действительно там была. На этот раз приложение самопроизвольно запустилось, и Акира раздраженно постучал пальцем по экрану, пытаясь закрыть программу, но телефон перестал реагировать на какие-либо его действия. Вместо этого по экрану стали расплываться красные и чёрные пятна. Вздохнув, Акира стал пытаться перезагрузить телефон, но тщетно.       Поезд остановился, но объявления станции не прозвучало. Акира бы не обратил внимания, сочтя это технической остановкой, но услышал, как открылись двери. Он поднял взгляд от телефона, но всем, что встретило его любопытство, был абсолютно пустой вагон и странная, жутковатая темнота за распахнутыми дверями. Куда они приехали? Точнее, куда он приехал? Первая мысль: он слишком долго возился с телефоном и проехал до самого депо. Но как такое может быть? Он смотрел в экран не дольше минуты и не был так уж сосредоточен. Он бы заметил, как выходят люди, и как, в конце концов, объявляют остановки. Этот день из странного стремительно стал совершенно непонятным, как будто Акира спал наяву. Убрав всё так же горящий красным телефон в карман, он вышел из вагона на едва освещенную платформу и вздрогнул — двери за ним тут же закрылись. Обернувшись, он смог только беспомощно наблюдать, как поезд, слишком быстро разогнавшись для метро, уехал прочь от платформы, забирая с собой единственный источник яркого света. По спине пробежал холодок. Воздух, однако, холодным не был — наоборот, тёплым, даже душным. Обернувшись, Акира убедился — он здесь совсем один. Не было ни других пассажиров, ни работников метро, никого. Лампы над платформой тускло светили красным. Акира бы пошёл на звук, чтобы найти помощь — но звука не было. Абсолютная, жуткая тишина будто проникала внутрь вместе с непривычно громкими вздохами и медленно скручивала нутро волнением. Акира снова посмотрел на телефон. Сети, разумеется, не было. Но его внимание зацепило другое: вместо расплывающихся пятен на экране наконец был текст. «Мементос» — гласила надпись большими белыми буквами. Что это? Название вируса, который он каким-то образом скачал? Раздраженный, он снова осмотрелся. Эта станция явно давно не использовалась — искать кого-либо здесь не имело смысла. Но куда идти? Не пытаться же вернуться обратно прямо по путям? Без особой веры в то, что это сработает, Акира выкрикнул в пустоту тоннеля:       — Здесь кто-нибудь есть?       Единственным ответом было укатившееся в темноту эхо. Вздохнув, Акира оперся на стену, успокаивая себя надеждой, что его заметит машинист следующего поезда. Но минуты, мучительно долгие, шли, и ничего не происходило. Ничего не звучало в ватной тишине, ничего не двигалось на пустой, едва видимой платформе. Вся эта абсурдная ситуация натолкнула его на мысли о том, что он это заслужил. Если бы тогда он просто прошёл мимо, сделав вид, что ничего не услышал, то сейчас не стоял бы где-то посреди подземных туннелей, глотая бедный на кислород воздух. Должен ли он быть благодарен за то, что он хотя бы не в колонии? Он знал, что нет. Он знал, что не был виноват. Но, возможно, он был неправ. Возможно, правильнее действительно не лезть в чужие проблемы. Он уже пообещал себе залечь на дно и закрыть глаза на всё, что происходит вокруг. Так будет лучше. Для него же.       Из тоннеля донесся, прорезав тишину, странный металлический звук, будто кто-то подбрасывал мешочек с монетами. Очнувшись от оцепенения, Акира посмотрел вглубь тоннеля, но не увидел ничего помимо кромешной темноты. Звук медленно приближался, становился чётче. Всё тело Акиры непроизвольно напряглось. Он не представлял, что это было. Что, кроме поезда, может быть в тоннеле метро? И почему оно движется так медленно? Вдруг он увидел, как в темноте что-то забелело. Он поморгал, не уверенный, что ему не показалось, снова всмотрелся в ту же точку и, к своему удивлению, различил в белом пятне человеческую фигуру. Неизвестный шел медленно, странно держа перед собой руки, будто что-то в них нёс. Акире стало совершенно не по себе. Это точно не был работник станции. Мог ли это быть какой-нибудь бездомный, живущий в метро? То, что должно было стать его надеждой, его внезапно пугало. Безусловно, он хотел найти здесь кого угодно, чтобы хотя бы не сойти с ума, но не верил, что ему сможет помочь некто с такой странной походкой и одеждой. Одежда… была тюремной робой. Теперь Акира различал её. Ещё несколько шагов неизвестного — и он увидел, почему тот так странно держал руки. Они были скованы цепью. Акира больше не мог врать самому себе — ему было страшно. Он никак не мог объяснить, что здесь делает так странно выглядящий человек. Кто он? Сбежавший псих или заключенный? И, судя по цепям, были причины сковать ему движения. Но осколок здравого смысла, ещё остававшийся в его ватном мозгу, говорил: что-то здесь не так. Никто сейчас не использует такие цепи. Тюремная форма выглядит не так. Всё в этом человеке… не имело никакого смысла. Сглотнув, Акира сделал несколько шагов назад, будто надеясь, что так ему не придётся иметь с ним дело. И это стало ошибкой. Услышав его шаги, неизвестный поднял на него взгляд.       Акира замер, чувствуя, как в горле застрял крик. С рельс на него смотрел пустым, как у куклы, взглядом, он сам.       Теперь Акира убедился окончательно: то, что сейчас происходило, не могло быть реальным. Он чувствовал, что его вот-вот начнёт лихорадить — настолько всё это было похоже на приходящий в болезни бред, от которого сейчас он не мог очнуться. Всё, на чём он сейчас мог сосредоточиться — это подходящая к нему копия самого себя. Другой он не спускал с Акиры взгляда неподвижных, горящих жёлтым глаз. Неизвестный сложил руки на краю платформы, звякнув цепями — и Акира шагнул назад.       — Не ожидал увидеть тебя здесь.       Голос, идентичный его собственному, словно его же слова записали на диктофон, донёсся от двойника — и в то же время прозвучал прямо в голове, как будто эту запись проиграли прямо в мозгу Акиры. От неожиданности он схватился за голову, не сводя напряженного, шокированного взгляда с незнакомца. У того же взгляд стал более осмысленным, и глаза, до этого мертвенно-пустые, слегка сощурились, изучая его лицо.       — Так вот, что меня привело сюда. Я почувствовал твой зов, — снова отозвалось безразличным эхом в голове.       — Зов?.. — сдавленно переспросил Акира, только сейчас ощутив, как у него пересохло в горле.       — Ты думал обо мне, — двойник неожиданно усмехнулся, положив подбородок на свои сложенные руки.       Акира ничего не понимал — и это начинало его раздражать даже в большей степени, чем пугать. Он не знал, где он. И сильно сомневался, что это всё ещё токийское метро. Это непонятное место явно подчинялось некой собственной логике, и сопротивляться ей не было смысла. Ведь он все равно не мог объяснить себе, что это за человек с его лицом, о чём он вообще говорит, почему так нагло улыбается, почему, в конце концов, его желтые глаза так ярко горят. Акире нужны были ответы, и он шагнул обратно навстречу незнакомцу, отбросив опасения. Двойник поднял голову, не спуская с него спокойного взгляда слегка сощуренных в полуулыбке глаз.       — Как я мог о тебе думать, если я не знаю, кто ты? — спросил он, усилием воли придав голосу твердость.       — Сейчас, когда ты вспоминал ту женщину, которую ты защитил…       Напряжение холодной пульсацией разлилось по венам. Теперь невозможно было не понять — человек перед ним знал, что творится у него в голове. Поэтому его голос звучал где-то внутри, между ушами, поэтому он знал, о чем Акира думал несколько минут назад.       — …и когда думал о том, что больше в жизни подобного не сделаешь, — продолжал голос, пока окружённые свечением зрачки хищно вглядывались в широко раскрытые глаза Акиры, — ты на самом деле думал обо мне.       — Я не понимаю, — растерянно покачал головой Акира, неотрывно глядя на собственное лицо, такое знакомое и чужое одновременно. — Как это все связано с тобой?       — Я — Тень, истинное «я». Твоё истинное «я», Акира.       Собственное имя, прозвучавшее собственным же голосом, пронзило его нервы. Он открыл рот, пытаясь найти слова, но их не было. Тень усмехнулась.       — Удивлён? Не ожидал встретиться со мной лично после того, как отказался от меня?       Сквозь пелену шока до Акиры стал добираться смысл этих слов. Да, он отказался. Отказался от своего наивного героизма, потому что жизнь дала ему понять, что этого от него никто не просил. Глупо делать то, что может отправить себя за решетку.       — Я понял, что мне нужно измениться, если я хочу спокойной жизни. Поэтому…       — Спокойной жизни? — с издевкой переспросила Тень, и на этот раз голос в голове стал громче, заставив Акиру непроизвольно вздрогнуть. — О, нет. Ты никогда её не хотел. Ты хочешь быть особенным, Акира. Ты хочешь быть героем, хочешь доказать всем свою правоту, даже если для этого потребуется разрушить все на своем пути. Ты ведь не такой, как все, — саркастичные нотки резанули прямо по мозгу, — ты особенный, и уж ты-то можешь что-то изменить в этом мире, и тогда люди заметят тебя, будут восхищаться тобой…       Громкость нарастала. Чем больше Акира не хотел это слышать, тем отчетливее звучало в голове каждое слово. «Нет, нет, нет», — тщетно пытался он мыслями их заглушить. Он зажмурился, отвернулся, заткнул уши, но голос, насмешливый, но отвратительно привычный, продолжал звенеть:       — К черту эту рабскую систему, в которой мы живем — ты не хочешь быть её частью. Ты хочешь, чтобы тебя замечали, чтобы ты выделялся, чтобы…       — Замолчи! — выкрикнул Акира в злобном отчаянии.       Все, что говорила Тень, его ужасало. Это именно то, от чего он так хотел избавиться. Что чувствовал, но отказывался принимать в себе. Но двойник нагло проник в самые темные глубины его души, вытащил оттуда самые потаенные желания и теперь осмеивал — громко и безжалостно. И, пусть Акира пообещал себе больше никогда никому не перечить, сейчас он хотел спорить. Может быть, в последний раз в жизни позволить себе не принимать покорно чужие слова. Пожалуй, только здесь и сейчас, в этом странном месте, у него была последняя возможность высказаться. Он опустил руки и снова повернулся к Тени, на лице которой теперь была гримаса едкой насмешки.       — Да, возможно, ты прав, — с трудом сдерживая дрожь в ногах, он присел на корточки, чтобы ближе рассмотреть самого себя. Себя, который сейчас так его раздражал. — И что с того? Все, о чем ты говоришь, только принесёт мне неприятностей. А я не хочу оказаться на твоём месте, — он приподнял пальцем цепь, сковывающую руки Тени, и снова отпустил, позволяя ей удариться о платформу с глухим звоном.       — Но ты уже на моем месте. Я — это ты. И ты добровольно запер меня — и себя заодно.       Двойник вздохнул — внезапно невраждебно, даже сочувствующе, и посмотрел на Акиру серьезно, будто проверяя.       — Ты пытаешься сохранить свою свободу, я это понимаю. Но неужели ты думаешь, что когда-либо будешь по-настоящему свободен, отказавшись от всего, во что веришь и чего хочешь?       — Я…       Акира замешкался. Все последние дни он только и думал о том, чтобы никогда больше не допустить того, что с ним случилось. Чтобы просто пережить этот испытательный срок и вернуться домой — уже относительно порядочным гражданином. После того, как он чуть не лишился свободы, она была единственной ценностью, о которой он мог думать. Но, действительно, к той ли свободе он так стремится? Сделает ли она его счастливым?       Внезапно он почувствовал прикосновение к щеке. Мигом сфокусировав расплывшийся от размышлений взгляд перед собой, он увидел, что Тень улыбается — ободряюще, мягко, кончиками пальцем едва касаясь его скулы. Акира почувствовал себя… спокойнее. Как если бы его поддерживал кто-то близкий.       — Ты жалеешь о том, что сделал тогда?       Акира поджал губы, посмотрел вниз и, медленно вздохнув, покачал головой.       — А сделал бы так ещё раз? — Тень убрала руку и заглянула снизу в опущенное лицо, как будто обращаясь к расстроенному ребёнку.       Его истинный «я» задавал непростые вопросы. Вопросы, на которые Акира уже заставил себя ответить раньше. Но сейчас он чувствовал ярче обычного, как всё его существо противится сделанному под гнётом обстоятельств выбору. Он больше не мог соглашаться с тем, что ему было навязано.       — Да, — Акира поднял голову и твёрдо посмотрел в желтые глаза. — Я бы все равно не смог пройти мимо.       На лице напротив заиграла широкая, радостная улыбка.       — Вот теперь я тебя узнаю.       Тень протянула ему руку — и Акира без слов понял, чего она хотела — их мысли совпадали. Крепко взяв его ладонь, он помог второму себе забраться на платформу. И, когда они оба встали на ноги, Тень, перекинув цепь через голову Акиры, сжала его в крепких объятиях, подобно старому другу, с которым они давно не виделись. Чувство умиротворения разлилось в груди Акиры, когда он обнял его в ответ. Будто он наконец-то вернулся домой.       — Я так скучал, — эхом выдохнул у уха собственный голос. — Я люблю тебя, — руки сжали его крепче. — Больше всего на свете. Прошу, прими меня.       — Ты — это я, — произнёс Акира медленно, как заученное заклинание, — а я — это ты.       Фигуру в его объятиях окутало свечением, но Акира этому не удивился. Тень отстранилась и посмотрела на Акиру с открытой улыбкой.       — Мы встретимся снова, — сказала она, и Акира заметил, что лицо перед ним становится прозрачным. — И когда это произойдёт, я сделаю все, чтобы помочь тебе.       Руки, прикосновение которых уже было едва ли ощутимо, легли на его щеки, и двойник, потянувшись вверх, мягко поцеловал Акиру в лоб. И, когда свечение почти испарилось вместе с ним, слабым отзвуком в голове прозвучало:       — До встречи.       В груди осело чувство, которое Акира давным-давно забыл. Чувство полноценности.

***

      Сдирая маску вместе с кожей и крича в агонии, он уже знал, чей голос только что слышал. И знал, что сейчас снова увидит его. Снова увидит второго себя.