Не про нас

Морозный январь начался непросто, перетянув в себя все проблемы из прошлого года. Аня с Чемпионата России старалась много не рефлексировать, но выходило точно плохо. Девушка мучалась ночами, перечитывая раз за разом гневные комментарии под постами со своими фотографиями, под статьями журналистов, которые никак не унимались, пытаясь доказать всем и каждому, что Щербакова поехать на Чемпионат Европы попросту не должна. Аня каждый вечер говорила себе, что не будет делать этого, не будет читать чаты в телеграмм-каналах, не будет смотреть видео с возмущениями, не будет пересматривать конференцию после произвольной программы с провокационным вопросом от знакомого журналиста. Каждый вечер обещала, но всё равно делала. Вечером и ночью — самоуничижение и анализ, а утром и днём — изнурительные тренировки, на которых девушка старалась доказать тренерам, одногруппницам и себе, что она достойна поездки на важный старт. Никто и спорить не собирался — все прекрасно понимали ситуацию со здоровьем и нервами, но Аня всё равно билась об лёд в попытке докрутить четверной флип. Коллеги по группе уже с явной жалостью смотрели на Щербакову — особенно юниорки, которые подходили, обнимали и говорили, что Аня самая-самая лучшая. Самой Ане было на эти слова, если честно, наплевать, но она дежурно улыбалась и обнимала в ответ одной рукой. Её уже достали эти сочувствующие взгляды, но она старалась не обращать на них внимания. Фигуристка больше времени уделяла тому, что спина ноет не по-детски уже около двух месяцев, и вращения стали даваться куда тяжелее, чем в прошлом сезоне. Она не раз говорила об этом Этери Георгиевне, но та лишь пожимала плечами: хочешь — будешь и так кататься. Конечно, тренер мимолётом сказала Ане, что та может обратиться к врачу, но Щербакова успешно проигнорировала совет. Она уже привыкла к тому, что больно, что страшно, что неприятно. Но все это старалась держать у себя внутри, не показывая никому. Выходила на лёд и старалась не плакать после неудачных тренировок, приходила на хореографию и старательнее всех повторяла связки за Железняковым, врывалась чуть ли не с ноги в тренажерный зал, проводя там почти так же много времени, как и Трусова. С Сашей Аня в принципе проводила много времени и вне тренировок. Девушки были в тёплых, более, чем дружеских отношениях. Трусова и Щербакова сблизились сразу, как только Саша перешла обратно к Тутберидзе. Аня была той, кто больше всего обрадовался возвращению подруги — она безумно скучала, и когда Саша вновь начала тренировки в штабе, казалось, что Щербакова вернула ту частичку себя, которую потеряла с её уходом. Она не скрывала того, что скучала по одногруппнице, поэтому девушки начали день за днём улучшать отношения и стараться восстановить то, что разрушилось за сезон. В конце ноября произошла ситуация, которая повернула их отношения в другой вектор. Девушки сидели после тренировки, пытаясь отдышаться от тяжелых нагрузок — Саша восстанавливалась после травмы, а Аня готовилась к финалу Гран-при. Саша сидела напротив Ани, внимательно изучая лицо подруги. Вообще Трусова давно отметила для себя мысль о том, что Щербакова уж слишком милая и красивая, и это не вписывалось в рамки восхищения или эстетического наслаждения. Саша бы сделала какой-то шаг, но, если честно, не была уверена ни в своих чувствах, ни в том, что Аня воспримет это адекватно, и это не разрушит их дружбу. — Ты чего, Сашка? — Аня с улыбкой задала вопрос, увидев, что подруга уже долго смотрит на неё. Щербаковой было неловко от пристального взгляда, но от этого по коже шли мурашки. Сама Аня была слишком нерешительной, но в голове уже долго теплилась мысль о том, что их с Трусовой отношения уже выходят — и всегда выходили — за рамки дружеских: они могли часами сидеть и разговаривать, прижимаясь друг к другу дольше положенного, могли целовать друг друга невпопад, иногда, конечно, случайно, задевая уголок губ, могли обниматься слишком крепко. Аня не была уверена в том, что Саша вообще замечает это, но думать о таком — лишь иногда — девушка себе позволяла. — Думаю, как ты даже после тренировки выглядишь так хорошо, — Саша хрипло рассмеялась, взлохматив рыжие волосы, а Аня вторила ей, даже не до конца расслышав предложение. Ане было хорошо с Сашей и молчать, и смеяться, и Эллу гладить в перерыве между тренировками. — Ты вообще-то тоже красивая, — немного обиженно произнесла Аня, будто бы обвиняя Сашу в том, что она считает себя менее привлекательной. Вообще они обе сидели с выбившимися из хвостов прядями, с красными щеками и потными ладошками. Аня приблизилась к Саше, невесомо касаясь рукой её шеи. Так делать было не впервой, но сердце всё равно бешено стучалось. Трусова напряглась, стараясь сделать вид, что тело никак не реагирует на прикосновения подруги, но непроизвольно отдалилась. Щербакова улыбнулась и, получив ответную улыбку, всё же решилась на шаг, который так долго откладывала. Здесь было лишь два варианта — либо Сашка оттолкнет, либо ответит. Конечно, надеяться на второй было непредусмотрительно, но Аня девочка далеко не глупая — придумала бы отговорку в ту же секунду. Однако Трусова не сопротивлялась, наоборот, поборов в себе стеснение и страх — в итоге накрыла губы Ани своими. Их первый поцелуй, конечно, нельзя было назвать хорошим, но девушки были им довольны. И с того момента однозначно и взаимно, правда, без официальных предложений и разговоров, начали встречаться. В группе об этом, естественно, никто не знал, потому что реакцию одногруппниц и тренеров девушки даже не могли представить, но они обе считали, что отношения и не нужно афишировать. Единственная, кто знал, и догадалась сама — была Алёна. Девушка всегда замечала, когда у кого-то намечался роман, или кто-то был в ссоре. На это у Косторной был особый талант — она разбиралась в эмоциях людей, да и любила какие-то громкие новости и скандалы, если они не касались её. Алёна не общалась с Сашей, более того, у них были очень натянутые отношения, которые еле-еле держались в нейтральном состоянии. Зато с Аней Алёна дружила, и не заметить изменения в подруге попросту не могла. Она видела, как Аня начала еще больше краснеть при упоминании Трусовой, начала замечать, как Щербакова уходит с Сашей после тренировок. Косторной понадобилось две недели, чтобы окончательно убедиться в своих мыслях. Разговор с Аней был коротким. — Ты с Трусовой встречаешься? — однажды спросила Алёна абсолютно будничным голосом в перерыве между какой-то из тренировок, параллельно занимаясь своими делами. Аня от такого вопроса ненадолго впала в ступор, затем покраснела и отрицательно закивала головой. — Ты в своём уме? — Аня пыталась включить хоть какое-то актерское мастерство, но подвёл и голос, и взгляд, направленный куда-то вбок, и руки, сжатые в кулаки. — Да или нет? — Косторная не отвлекалась от просмотра ленты в инстаграме, делая вид, что задала подруге самый обычный вопрос, вроде «где ты кофту купила?». Алёна старалась не выдавать никаких эмоций, связанных с этим, но чётко стояла на своём — ответ она получить всё же хотела. — Да, — Чемпионка Мира сдалась почти без боя, осознав, что если Алёна спрашивает, то наверняка уже сделала свои выводы, — я тебя молю, никому не говори. Это не та вещь, о которой нужно распространяться. — Окей, — Алёна наконец-то посмотрела на подругу, широко улыбаясь, — не могу сказать, что рада за тебя, но, надеюсь, ты счастлива. — Алёнка, блин. Вы же нормально общались. Мы дружили втроём. Что случилось? — Щербакову расстраивало то, что её два близких человека не то, что не дружат, они и общаются раз через раз. Конечно, в их общении бывали просветления, когда у обеих было хорошее настроение, они даже могли посмеяться с одних шуток, или пообщаться на будничные темы, но такое было крайне редко. Чаще всего — они просто игнорировали друг друга, а, если сталкивались на льду, то сверлили друг друга раздраженными взглядами и часто даже не жалели выражений, чтобы выразить своё недовольство. Однажды Алёна буквально послала Сашу, когда та случайно оказалась рядом перед тем, как Косторная заходила на прыжок. — Анечка, — Алёна похлопала подругу по коленке, — не переживай. Я постараюсь свести свою неприязнь к минимуму. Но ничего не обещаю, — Чемпионка Европы засмеялась, а потом вышла из раздевалки, делая вид, что никакого разговора между ними не было. Но сейчас Алёна сидит дома в гипсе, редко посещая занятия, поэтому Аня могла не переживать из-за того, что кто-либо знает об их секрете. Щербакова, конечно, доверяла подруге, но знала, что Косторная может случайно кому-то проболтаться. Такое уже было несколько лет назад, когда за Аней активно ухаживал Грассль. Щербакова сказала одногруппнице по секрету, что они ходили гулять, а под вечер об этой новости знали все спортсмены в отеле, включая тройку тренеров. Алёна лишь виновато усмехнулась, сказав, что это произошло абсолютно случайно, да и вины её в этом почти нет — просто к слову пришлось в разговоре с Дианой и еще несколькими девочками. Однако переживания о том, что их с Сашей отношения когда-либо раскроют, откладывались в долгий ящик — были проблемы и посерьезнее. На носу Чемпионат Европы, и Аня, и Саша усердно к нему готовились. Они обе были достаточно нестабильными и моральном, и в физическом плане, но нужно было собраться и доказать всем и каждому, что они достойны поехать на Игры. За мечту нужно бороться — аксиома, которую знает каждый спортсмен. Иногда Трусова ловила себя на мысли, что её ломает от того, что состав Олимпийских еще не решен окончательно, и что все может измениться на ближайшем старте. Где-то в Петербурге активно тренируется Лиза, которая всё еще теплит надежду на свой шанс. От этого кровь закипала в жилах, от этого заходы на прыжки становились агрессивнее, движения на льду скованнее, что сразу замечал Дудаков, а потом подъезжал с советом отпустить все мысли. На льду все размышления должны быть только о программе — никаких личных проблем, вопросов. Лёд — это здесь и сейчас, а обо всём остальном можно подумать и в другое время. Алёна тем временем старалась не умереть от скуки дома — если ты профессиональный спортсмен, то не заскучать без тренировок — сложно. Косторная отвлекалась походами на прогулки с собакой, активным переездом на новую квартиру, снимала видеоролики на ютуб и старалась не читать комментарии, в которых ей советовали поскорее вернуться на лёд. Она бы и с удовольствием, но без снятия гипса и повторного рентгена этот вопрос даже не поднимался. Она бы вышла на лёд Хрустального прямо сейчас, она бы даже в первый день попробовала прыгнуть злополучный аксель, не восстанавливаясь перед этим неделю, но не могла. Алёна в принципе прошла уже все стадии принятия своей травмы — от диких истерик до полнейшего, абсолютного спокойствия. Помогало то, что иногда звонила Аня, рассказывая о том, что происходило на тренировках, какие-то забавные моменты, которые несмотря на серьезность подготовки, всё равно случались, мимолётом упоминала Трусову, но эта часть рассказов Алёне не нравилась. Уж по кому, но по Саше она не скучала. Слишком много плохого они прошли, наговорили друг другу, чтобы сейчас делать вид, что у них всё нормально. Трусова не старалась поддерживать нормальные отношения, Алёна — тоже. Всё было взаимно, и девушки старались не пересекаться, не вступать в одни диалоги и держались максимально отстраненно, когда сидели в раздевалке. Для Алёны табу — вспоминать их с Сашей путь, потому что мысли о таком причиняли боль и сразу вызывали гнев, который Косторная старалась контролировать и никогда не выпускать за рамки. Вообще Чемпионке Европы было странно, что Аня начала встречаться с Сашей — её удивляло не наличие у Щербаковой девушки, а то, что это была именно Трусова. Но такие размышления Алёна тоже старалась отгонять — она раз за разом убеждала себя в том, что это не её дело, и от наличия факта отношений с Трусовой, она Аню меньше уважать и любить не стала. Больше волновало и пугало то, что уже совсем скоро от её главного титула не останется ни следа. Через несколько дней чемпионкой Европы станет другая девушка, причем из того же штаба. Когда Камила била рекорд за рекордом, поставленных Алёной и Сашей, Косторная злилась, но это её мотивировало. Она всё ещё готова была бороться, показывать свой характер, свою силу. Но сейчас, когда то, чем она так гордилась и тщательно берегла, будет оставлено где-то в далёком прошлом, становилось не по себе. Первый взрослый сезон был будто бы в прошлой жизни: тогда они втроем, Трусова, Щербакова и Косторная, были подругами, самыми сильными спортсменками, они разрывали залы своим катанием, прыжками, программами, завоёвывали титулы и награды. Сейчас от этого — звание чемпионки Европы и победительницы Финала Гран-при, а еще — дружба с Аней. И всё. Всё остальное ушло, забылось и для тренеров, и для бомонда фигурного катания, и для самих девочек. Алёна правда старалась не отчаиваться, но мысль о том, что её турнир, её титул, её былая слава перейдет кому-то другому, приносила боль и терзания. Она бы обрадовалась больше всего, если Чемпионкой Европы станет Аня. Тогда бы, наверное, Косторная даже бы не расстроилась. Но она прекрасно понимала, что первое место, скорее всего, будет за открытием сезона, лучшей фигуристкой по мнению всех критиков и экспертов — Камилой. С самой Валиевой отношения были нормальными, но воспринимать все эти восторженные возгласы про неё в то время, как про саму Алёну выходили только гневные и неприятные статьи, было некомфортно и никак не вселяло лишней мотивации. Когда Алёна заявила, что остаётся на четыре года, она это сказала по большей части из обиды и простой человеческой ревности к тому, что не сможет поехать на Чемпионат России. Дальше девушка начала думать более объективно и реально. Посмотрев на юниорок в Питере через экран ноутбука, Косторная не могла не заметить Муравьеву, Самоделкину, да ту же Аделию, которые уже в следующем сезоне будут выходить на международные взрослые старты с целью побеждать. В их арсенале имелись четверные, стабильные тройные аксели, а еще огромное желание показать себя, забрать медали. У Алёны такое желание тоже было, но невозможно сравнить запал уже взрослой девушки с теми, кто еще не имел никаких побед и только жаждет их. Вообще Чемпионка Европы всё чаще ловила себя на мысли, что нужно быть как Лиза. Лиза сильная, Лиза старается, даже когда знает, что вокруг много тех, кто лучше её и кого выше оценивают, Лиза просто наслаждается каждой секундой на льду. Алёна так делать еще не научилась — она старается, но какой-то внутренний голос — внутренняя спортсменка — всё еще надеется на пьедестал. Наверное, Косторной такой отдых в виде пропуска Олимпиады, Чемпионатов был даже полезен. Она отыскала новые грани своего характера, своей личности, начала больше анализировать себя, свои мечты, свои цели. Когда график забит полностью, сил на это просто не хватает, а сейчас его было больше, чем просто много. Зная, что сейчас одногруппницы активно готовятся к Европе, Алёна реже посещала хореографию и ОФП, но сегодня решила пойти после всех своих ночных мыслей о недостатке мотивации и о том, что, когда ты спортсмен, ты волей-неволей будешь ломать себя ради мечты. Делать это Косторная умела, да и была готова снова и снова повторять заученный алгоритм — чем больше ты работаешь, тем больше получается. Конечно, он иногда подводил — именно из-за этого она и находилась в гипсе последние недели, но девушка продолжала в него верить. Однако уже через пару дней гипс снимут, и Алёне нужно привыкать к тому, что снова начнутся тренировки на износ. Второй причиной, по которой Алёна решила сходить на тренировку было то, что её коллеги уже завтра вылетали в Таллин, и фигуристка хотела лично пожелать Ане и, может, Камиле удачи. Теперь, от новой квартиры, дорога до Хрустального занимала намного меньше времени, чем раньше, и Алёна лишь привыкала к этому факту, поэтому пришла раньше. Ещё не было даже половины одиннадцатого, хотя обычно к Железнякову фигуристка забегала одной из последних. Сейчас же было время переодеться и посидеть в раздевалке до прихода одногруппниц. Но, зайдя в тесное помещение, Алёна удивилась, увидев там Майю и Сашу, спокойно обсуждающими какое-то видео. — Привет, — Хромых удивленно посмотрела на Чемпионку Европы, но уже спустя секунду добродушно улыбнулась, — решила сегодня позаниматься? — Почтить нас своим присутствием? — хихикнув, исправила Майю Саша, даже не взглянув на Алёну. Их отношения действительно сильно изменились у Плющенко и не восстановились до сих пор. Саша вела себя добродушно и приветливо со всеми, кроме Косторной. Алёна вела себя со всеми сносно, кроме Трусовой. Взаимная неприязнь, сформировавшаяся больше года назад, теперь портила атмосферу во взрослой группе. Несмотря на то, что девочки активно игнорировали натянутые отношения коллег, было неловко наблюдать за их словесными перепалками, если вдруг хотя бы одна оказывалась в плохом расположении духа. Сейчас таковой была Саша, которая всё больше нервничала из-за Чемпионата Европы, боясь за ногу, за свою стабильность, за решения судей, а еще из-за Ани, которая переживала не лучший период своей жизни. Трусова тысячу раз говорила своей девушке не читать статьи, не читать глупые комментарии, не смотреть бредовые тиктоки, но Щербакова не слушала, продолжая погружаться в огромное количество хейта. Не спасали ни поддержка фанатов, ни слова тренеров, ни Саша, которая всегда старалась быть рядом и поддержать. — Ага, — кивнула Алёна, широко улыбнувшись сопернице, — радуйся. У Косторной, на удивление, было хорошее настроение, и она не собиралась отвечать Саше злобой на злобу, по крайней мере сейчас. Трусова метнула на Алёну беглый взгляд, но быстро отвернулась, продолжая разговор с Майей, который прервал приход одногруппницы. Девушки обсуждали появление Жени в сериале про фигурное катание, который ни Хромых, ни Трусова не смотрели, но глянули только моменты с Медведевой, а теперь делились эмоциями по поводу актерской игры коллеги. Алёна сидела в стороне, вполуха слушая разговор. Она в него вмешиваться не считала нужным, хотя недавно сама написала Жене хвалебное сообщение, в котором писала, что очень гордится таким маленьким, но важным событием. Через некоторое время в раздевалку зашла Аня, которая, как бы ни старалась, выглядела уставшей и чрезмерно спокойной. Однако увидев Алёну, девушка немного воодушевилась и сразу подошла, чтобы поприветствовать подругу. — Я соскучилась, — Аня двумя руками обняла Косторную, — без тебя здесь тихо. Алёна положила голову Щербаковой на плечо, взглядом просверливая Сашу. Трусова сжала кулаки, она видела, что Алёна смотрит на неё с победным видом, мол, смотри, без меня никуда. Но Саша никогда не велась на подобного рода провокации, или хотя бы пыталась не вестись, поэтому, игнорируя всё ещё что-то говорящую Майю, залезла в телефон, пролистывая ленту. Хотелось ударить Алёну, да посильнее, но Саша не привыкла так решать проблемы. Она была агрессивной только когда дело касалось тренировок, но в обычной жизни всё ограничивалось лишь мыслями и словесными перепалками. Алёне нравилось выводить Сашу из себя, но так было задолго до того, как они начали плохо относиться друг к другу. Косторная обожала доводить Сашу ещё в юниорках, и в их первый взрослый сезон. Алёна могла танцевать рядом с Трусовой, когда у той плохое настроение, могла показывать отвратительные видео, когда они сидели с одними наушниками на двоих, могла завести Сашу на самый высокий этаж в отеле, закрыв глаза и обещая сюрприз, зная, что Трусова боится высоты. Сейчас же это доставляло уже меньше удовольствия, но привычка выработана, а неприязнь присутствует, поэтому при любой возможности — чтобы этого не видела Аня, конечно, — Косторная могла сгенерировать действие или шутку, или даже взгляд, который вмиг выведет Трусову. После того, как Аня обнялась с Алёной, девушка начала всем рассказывать историю о том, как сегодня, помогая готовить завтрак, случайно перепутала соль и сахар, зачитавшись комментарии под видео, и всей семье пришлось остаться без завтрака, взяв с собой лишь фрукты, потому что времени на повторное приготовление не было. Саша, Майя и Алёна одновременно захихикали. Саша не понимала, как в Щербаковой может совмещаться и предельная концентрация и такая рассеянность. Зато это прекрасно понимала Косторная — такие истории у неё часто бывали, только если Аня зачиталась, то Алёна могла просто задуматься о какой-то посторонней вещи, и испортить что угодно — от приготовления сырников до дорожки шагов. Когда пришла Камила, все девушки уже были переодетыми и готовыми идти к Железнякову. Майя осталась ждать, пока переоденется Валиева, чтобы пойти вместе, а Саша, Аня и Алёна, переглянувшись, вышли за дверь. Они шли по коридору в абсолютной тишине, слушая как периодически из разных дверей и кабинетов раздаются смех и разговоры детей. — Блин, — Аня нарушила тишину, — я телефон забыла. Заберу и приду. Идите без меня. Щербакова немного переживала, оставляя девушек одних, что они поссорятся в считаные секунды, но всё же надеялась на их благоразумие. Когда Аня ушла, тишина стала еще напряженнее и тяжелее. Алёна шла спокойно, пытаясь держать спину максимально ровной. Саша шла следом, давая бывшей подруге себя обогнать. Они будто бы и не шли вместе до этого. Им оставалось пройти несколько пролётов — буквально минута, но это время растянулось на часы по ощущениям. Алёна шла и думала о том, как они до такого докатились. Исправлять ничего не хотелось, да и не получилось бы, но чисто по-человечески Косторной было обидно. Она не придавалась воспоминаниям об их взаимодействиях, просто шла и размышляла, что забавно всё-таки жизнь работает — за год вы можете стать друг другу абсолютно чужими. Просто знакомыми, неприятелями, которые знают друг о друге всё: от любимого предмета в школе до самых потаённых страхах и желаниях. Саша шла и думала о том, что ей было бы приятнее идти так с условным Железняковым, с которым были непростые отношения, чем с Алёной. Хотелось уйти вслед за Аней или обогнать Косторную, но это было бы проявлением слабости, а слабой Саша быть не хотела. Наконец-то дойдя до зала, девушки облегченно выдохнули, увидев, что там уже находились другие одногруппники и некоторые юниорки. В компании людей всегда легче. Соня Акатьева рассказывала какие-то истории, над которыми девочки сразу же начали смеяться, не вникая в суть, потому что хотелось просто сделать вид, что они в порядке, что им несколько секунд назад не было ужасно некомфортно идти друг с другом. Занятие прошло обычно — немного растяжки, повторение танцевальных связок, а потом, как обычно, Алексей Валентинович, снимал то, что они выучили на камеру. Саша в очередной раз отметила, что у хореографа на это какой-то пунктик. После хореографии девушки толпой пошли в раздевалку, и для Алёны это было спасением — она бы не выдержала молчания. Молчать она не любит, но разговаривать с той, кто бесит — еще хуже. Алёна поправляла прическу возле зеркала, когда заметила, что Саша что-то — слишком интимно — шепчет на ухо Ане, и она просто не смогла сдержаться от ехидного комментария несмотря на то, что Майя и Камила тоже были в раздевалке. — Сашенька, ты бы аккуратнее была, а то мало ли, — у Алёны не было цели зацепить Щербакову, она хотела задеть только Трусову. — Ты за меня не переживай, — Саша улыбнулась, посмотрев на обеспокоенную Аню, которая уже понимала, что надвигается ссора, — лучше скажи мне, какого остаться без единственного нормального титула через несколько дней? Алёна ненадолго замолчала, изучая лицо одногруппницы — всё еще через отражение в зеркале. — А какого это не иметь вообще никаких титулов? Камила и Майя обеспокоенно переглянулись — они ненавидели оказываться свидетелями подобных стычек, но уйти прямо сейчас было бы странно, поэтому они просто сидели и наблюдали. — Хочу тебе просто напомнить, что я еду на Олимпиаду, — Трусова встала, и Аня попыталась взять Сашу за руку, чтобы успокоить, но та лишь отмахнулась, — а ты — нет. — Только если не завалишь всё на Европе. Стабильностью, Сашка, ты никогда не отличалась, — Алёна наконец-то повернулась, и теперь между ними оказалось лишь несколько метров. Все напряглись сильнее — девочки редко задевали друг друга по поводу спорта и достижений, обычно они просто ссорились из-за будничных тем. Сейчас же — начали задевать больные темы друг друга в фигурном катании — смысле жизни на данный момент. — У меня хотя бы есть этот шанс, — Трусова сделала шаг навстречу, — ты эту возможность проебала сама. Аня была на низком старте — она готова была в любую секунду вскочить, если что-то пойдёт не так. Девушка не анализировала слова подруг, она просто чувствовала боль и обиду, что её близкие люди относятся друг к другу так плохо. Алёна усмехнулась, горько и с надрывом — она смотрела на Сашу, а внутри закипала кровь — она готова была рыдать и кричать от слов Трусовой. Раньше Саша никогда не обесценивала чужой труд, ведь сама прекрасно понимала, что тяжело всем, что тренируются все до боли во всём теле. Но сейчас сказала то, чего Алёна никак не ожидала услышать хоть от одной одногруппницы. От тренеров — да, от элиты фигурного катания — да, от любых людей — да, но от той, кто видел, что Косторная всю себя оставляла на льду, как билась об него раз за разом в попытке исполнить аксель — нет. — Надеюсь, ты провалишься в Европе, — Алёна сказала эту фразу почти по слогам, с нескрываемой злостью и обидой. После этого Косторная ушла, захлопнув после себя дверь. Валиева с Хромых ещё раз переглянулись, им стало так некомфортно от этого разговора, и на душе остался ужасный осадок — будто бы все слова, произнесенные недавно, были сказаны им. Саша осталась стоять посреди раздевалки, переваривая то, что сейчас произошло. Она злилась, она была на взводе из-за слов Косторной, из-за её поведения. А ещё из-за своих слов. Трусова будто бы предала свои принципы, когда приплела спорт в их ссору. Но по-другому просто не могла, не сдержалась. И почти не жалела. Почти. Аня обессиленно опустила руки, которые до этого были напряжены. В глазах застыли слёзы. В такой сложный период, когда она и так держалась на грани, слышать ссоры любимых людей — причем серьезные ссоры, было невыносимо.