Не про нас

Саша всегда знала, что Олимпиада меняет, но не думала, что настолько. Она стала взрослее, мудрее. Она стала той, кем — думала — никогда не станет. Трусова с восхищением смотрела на другую — после олимпиадную — версию Жени и понимала — ей такой никогда не стать. Но сейчас она была на пути к той версии, которая всегда была немыслимым идеалом. Слом личности — казалось, что поражение способствует возрождению. И Саша, и Женя, подобно фениксу, смогли возродиться из пепла еще более сильными, более замотивированными. Медведевой хватило на два года. На сколько хватит Сашу — она не знала и сама. Мрачные мысли всё еще иногда посещали её голову — периодически она смотрела на Этери Георгиевну, которая кричала что-то про цели, что-то про медали и статусе в общества, и Трусовой становилось мерзко и противно — она бы сбежала из этого штаба, но знала — будет хуже. Но зарекаться Саша не собиралась — главное, дожить до трансферного окна — там и видно будет. В начале апреля Трусова смогла поговорить с Аней — не на повышенных тонах, без обиды, которая, казалось, никогда не отступит. Они поговорили, охладившись и отстранившись от гнёта победы и личного поражения, от обсуждений их спортивных достижений, от происходящей в мире ситуации. — Ты же знаешь, что ты мне всё еще нравишься, — Аня привычно склонила голову набок, улыбнувшись так, будто между ними не было недосказанности, вранья, боли. Она долго продумывала, что же скажет Трусовой, когда они решатся поговорить — сомнений, что разговор состоится — не было. — Мы можем попробовать, — после вечеринки у Алёны, Саша начала отпускать не только адские, дико мучительные ощущения внутри от второго места, но и отношения с Косторной. Это давалось сложно — везде были напоминания о девушке. Саша, как назло, видела видео, фотографии, статьи, какие-то упоминания. Когда этого всего не было, Даша или Камила, или та же Аня в раздевалке начинали говорить о Косторной. Будто бы специально. Но с каждым днем становилось легче — не видеть Алёну лично было удобно. Не было никакого соблазна для того, чтобы ненароком дотронуться, сказать что-то. Вторая масштабная проблема — Саша еле сдерживалась, чтобы не написать Алёне. Хотелось написать про то, как прошел день, как Тина смешно упала, как Камила пошутила, как она ждет номер Косторной, который ставила Радионова. Поводов отправить сообщение было так много, но каждый раз Трусова силой воли, чуть ли не через боль останавливала себя, мысленно железным кнутом себя ударяя. Саша реже плакала — всё чаще улыбалась, всё больше контактировала с другими людьми, у неё появились те, с кем она могла гулять по вечерам, те, с кем можно было сходить в торговый центр, те, с кем она переписывалась, отправляя друг другу смешные стикеры с собаками. Аня улыбнулась — она не была уверена, что у них что-то получится, но попробовать очень хотелось. — Я постараюсь быть лучшей версией себя, Саш, — Щербакова подалась вперед, крепко обняв Сашу. Трусовой стало даже немного неловко — у неё таких эмоций и чувств не было — но она готова была дать им второй шанс. Иногда так нужно делать — этот вывод пришел сам собой. После того как они решили восстановить отношения, Аня писала постоянно, на тренировках давала советы и пыталась смешно шутить, после — спрашивала о самочувствии, постоянно приглашала куда-то, но Трусова чаще всего тактично отказывалась — ей хватало их общения и без регулярных свиданий. — Ань, я сегодня с Марком погуляю, — Трусова дежурно целовала Аню в щеку, сразу же объясняясь, — ты же знаешь, ему сейчас тяжело. И Щербакова верила — она знала, что Марк совсем недавно расстался с Артуром, решив остаться друзьями. Об этом Аня узнала от Саши, которая, во время вечернего звонка по видеосвязи, грустно сообщила новость. Не то что бы Аня не сочувствовала — ей всегда было грустно узнавать о каких-то ссорах или разрывах, но Саша уже почти месяц выбирала Марка. Аня каждый раз мирилась с отговоркой — она обещала себе и Трусовой, что будет хорошей девушкой. А заставлять делать выбор — не то, что соответствовало этому обещанию. Как и всё то, что она делала до и во время Олимпиады. — Хорошо. — Не обижайся. Каждый раз одно и то же. Щербакова не была глупой — она понимала, что компания Марка давно стала приятнее, чем компания Ани. Но возмущаться или возражать не хотелось — у Ани новая тактика — она просто ждала момента, когда Саша поймет, что Щербакова была всегда рядом, что она терпела все выходки и поддерживала, как могла. Кондратюк был до безумия не похож на тех людей, с которыми привыкла общаться Саша. Если честно, она никогда не могла бы даже и подумать, что с парнями может быть так комфортно, так просто, так легко. Они начали общаться после вечеринки у Алёны — почему-то Марк начал писать, звонить, уделял время. И Сашин айсберг из недоверия и сложности открытия малознакомым людям, начал таять. Это был постепенный процесс — сначала Саша просто начала смеяться над шутками фигуриста, затем — согласилась на то, чтобы созвониться, но только тогда, когда родители вместе с братьями уехали на дачу, а еще одним условием было — без камеры. Трусова не стеснялась своей внешности, ей было неловко перед Марком. Но парень был слишком понимающим, слишком милым, с дурацкими шутками и философскими разговорами. Технарь и художник. Кажется, Трусова уже попадала в такую ловушку. И всё закончилось плачевно — отходила Саша и до сих пор. Темы, касающиеся Алёны, были у Марка и Саши под необсуждаемым запретом. Он появился сразу после того, как Кондратюк от Артура — они тогда еще встречались — узнал историю отношений девушек. Артуру полностью эту историю рассказала изрядно пьяная Камила. А откуда знала молодая фигуристка — выяснять не хотелось. Да и первоисточник сама Трусова не знала — она искренне считала, что Марку рассказала сама Алёна. Они не обсуждали Алёну даже когда говорили о понятии любви, когда говорили о воплощении искусства, когда они говорили про людей и характеры. Саша думала о Косторной постоянно, но говорить — не думать. Говорить — еще хуже. Сказав что-то — ты признаешь поражение, признаешь, что всё еще тонешь в человеке, тонешь в чувствах. Быть слабой перед кем-либо не хотелось. Но Марк смог растопить лёд. Расставшись с Артуром, Марк начал еще больше времени проводить с Сашей. Сначала парень говорил только о своем бывшем — но уже через какое-то время всё изменилось — парень понял, что они с Трусовой похожи намного больше, чем могло показаться на первый взгляд. Было неловко, когда мать Саши начала замечать, что дочь глупо улыбается телефону примерно так же, как два года назад, что дочь увиливает от ответа, с кем она ходит гулять. Но самое неловкое — официальное знакомство Марка с мамой. Это произошло в момент, когда Трусова и Кондратюк спокойно гуляли недалеко от дома Саши, и её мама шла из магазина с двумя огромными пакетами. Увидеть дочь с парнем — не то, что ожидала увидеть Светлана, но радость расплескалась где-то внутри, потому что подозрения, которые были у неё с мужем, подтверждались уже несколько раз. Мать никогда не заводила разговоров про ориентацию дочери, никогда не спрашивала про причину ссор с Алёной, отворачивалась, когда видела, как Аня нежно смотрит на Сашу. Игнорировать легче, чем узнать правду. Марк Светлане понравился сразу — она видела его и до этого момента, но даже не предполагала, что дочь с ним общается. А когда Кондратюк учтиво предложил донести тяжелые пакеты до квартиры — сердце матери растаяло окончательно. Конечно, после этого — она предложила ему чай, долго расспрашивала про то, чем Марк занимается, про Олимпиаду — хотя от дочери и так слышала все подробности. После этого Марк стал частым гостем в доме Трусовых — отец, улыбаясь, пожимал ему руку, мать суетилась у плиты, угощая парня разнообразными, братья уговаривали поиграть Кондратюка с ними в плейстейшн и настольные игры, а Саша неловко смотрела на всё это и понимала — ей комфортно. Комфортно не только из-за того, что семья девушки была расположена к Марку, а в целом. Ей было комфортно разговаривать с ним, комфортно молчать, лежать на кровати и смотреть тиктоки, просто быть рядом. Ани в мыслях Саши не было уже давно — Трусова давно думала о том, чтобы поставить все точки над i. Но как-то всё не срасталось. Не срасталось, пока Щербакова, после одной из тренировок, не вытянула Сашу на разговор. — Что происходит? — Ничего. — Саш. — Что? — Что происходит? — Ничего. Саша не врала — у них ничего не происходит. Вообще ничего. Она не могла себя обманывать — между ними уже давно ничего не происходит. Возможно, уже с января. Может быть, у них и никогда ничего не было. Саше просто было удобно. Сейчас даже это удобство было вовсе не удобством, а обузой. — Что у вас с Марком? — Дружим. — Я видела, как вы дружите. Аня недавно видела видео, как Марк садится в машину к родителям Трусовой — вместе с Сашей на заднее сидение. Она не знала, что чувствовала по этому поводу — было больно, было неприятно, но не было неожиданно. Где-то внутри она знала, что так будет. Где-то внутри она понимала, что они с Сашей попросту не подходят друг другу. Аня бы кричала в голос, толкала бы Трусову в грудь, спрашивала за что она так с ней, но в реальности Щербакова только молчала и думала — где была ошибка? Ошибка — это то, что она уделяла Саше мало времени? Ошибка — в том, что Аня какая-то не такая? Но ошибка была только в том, что Аня думала, что Трусова любит. Трусова любила фигурное катание, семью, своих собак, фанатов, Алёну, сейчас, возможно, Марка. Но она никогда не любила Аню. — Давай решим раз и навсегда. Я не могу давать тебе столько внимания, сколько ты требуешь. Аня горько улыбнулась — если бы она вообще что-то требовала. Она просто хотела любить и быть любимой, лишилась ради этих отношений дружбы с Алёной, своих принципов и гордости. — Расстаемся? — Щербакова никогда не думала, что скажет это первой, но было невыносимо — она больше так не могла. — Да. У Ани — дыра в душе, у Саши — облегчение. После этого разговора Аня ушла в работу с головой — уделяла всё время на подготовку к шоу, билась об лёд, задерживалась на тренировках, ходила на интервью, а еще начала восстанавливать дружбу с Алёной. Приглашала девушку гулять, приходила к ней домой, много шутила и делала вид, что всё в порядке. Она видела в Алёне то же самое. Она видела в Алёне ту же боль, которая была внутри и у неё. Алёна подписала контракт на разные шоу, хоть и выбора у неё особого не было. Много общалась с Аней, Дашей, Артуром и Каролиной. А еще она радовалась тому, что наконец-то выбрала правильного тренера. Елена Германовна была строгой, была справедливой — была не такой, как Тутберидзе. Алёна не могла поверить, что можно найти общий язык с тренером так легко, что мотивация на самом деле — процесс, а не результат работы. Алёна взрослела. Становилась правильнее, осознаннее и ответственнее. Вечное ребячество в глазах куда-то пропало, и появилось что-то другое — что именно, она еще не понимала, но точно могла сказать — она изменилась. Ника ушел из жизни Алёны так же быстро, как и появился — он не смог принять того, что Косторная встречалась с Сашей. Не смог принять того, что попросту был заменой. Через какое-то время Даша рассказала, что Ника теперь встречается с Камилой — девушка быстро смогла утешить горюющего парня. — Представляешь, она ему рассказала про вас с Сашей, а потом сама же утешала его, — Даша, попивая чай, шепотом — даже как-то загадочно — говорила Алёне про главные сплетни Хрустального. — Я так и думала, — Алёна мягко улыбнулась — она ни в чем Валиеву не винила — она еще маленькая, а такой способ добиться парня — самый верный и простой. — Тебе всё равно? — Усачева повысила голос — она чуть ли не больше всех возмущалась такому поведению Ками. — Да, — девушка пожала плечами, — я благодарна ему за то, что он был со мной в самый сложный период, помогал, поддерживал. Но я бы не смогла дать ему и части того, что он заслуживает. Может, Камила даст. Даша долго молчала — она не могла понять такого. Она вообще многого сейчас не понимала — не понимала, почему Саша и Алёна не вместе, если им больше ничего не мешает, не понимала, как Камила могла так поступить с Алёной, как Аня и Алёна снова дружат, какие отношения между Сашей и Марком. Спрашивать мнение Алёны было глупо, но она всё же завела разговор. — А как ты думаешь, Марк и Саша вместе? — Не знаю. — Тебе всё равно? — Нет, но это их дело. — А Артур что думает? — Так же. — Блин, Алён. — Что? — Косторная улыбнулась, вдруг поняв, что Даша, даже при всём желании, не сможет понять, что происходит у неё на душе. Она и сама не понимала. Она бы приняла то, что Саша встречается с Марком, приняла бы любой исход этой истории, но на душе всё еще было тяжело и больно. — Ничего, — буркнула Даша, но резко вновь заговорила, вспомнив одну интересную деталь, — а что тебе тогда Сашка подарила? — Когда? — Ну на вечеринке. Алёна хлопнула себя по лбу — во всей суматохе событий, со всеми проблемами и их решениями, она совсем забыла про записку, которая шла к золотому браслету. — Я не знаю. — Серьезно? Посмотри скорее. Вдруг там что-то важное. Алёна посмеялась, вспомнив звук из тик-тока, но, увидев раздраженный взгляд Даши, всё же полезла за подарком. Он лежал на одной из полок в гостиной — всё в том же пакете. Конверт из крафтовой бумаги аккуратно лежал на дне — будто бы ждал распаковки. Косторная бережно взяла его в руки — открывать не хотелось, будто бы если она прочитает, то снова и снова будет открывать ящик Пандоры. «Я никогда не писала писем. Но с тобой у меня всё впервые. Алён, я знаю, что мы никогда не будем вместе, но также я знаю, что опыт с тобой — самый ценный опыт, который у меня только был. Я благодарна тебе за каждую эмоцию, за каждый поцелуй, за каждое «люблю», за каждую ссору и каждое примирение. Спасибо. Я хочу быть в твоей жизни, хочу знать, как у тебя дела. Когда мы обе будем готовы отпустить — давай попробуем быть друзьями или хотя бы хорошими знакомыми. Я всегда буду любить тебя в любом статусе.

Твоя А.Т»

— Ну что там? — нетерпеливо спросила Даша, но, увидев, как поменялась в лице Алёна, девушка тут же замолчала. — Просто письмо. — Всё нормально? — Да. — Алён, у вас скоро шоу совместное. — Знаю — Поговорите? — Надо бы. Но первое шоу прошло без разговоров. Второе тоже. Третье, четвертое. Алёна была сама по себе, Саша — с Марком. То, что между ними отношения, уже даже не скрывалось. Саша улыбалась, смеялась и шутила — такой Алёна не видела девушку не то что давно — она не видела её такой никогда. Трусова, конечно, замечала взгляды Алёны, замечала, но игнорировала. Если бы она осмелилась подойти, сказать хоть слово — она бы сломалась. Марк был рядом всегда, он брал за руку, целовал под трибунами, шутил и пытался отвлечь. Он понимал всё. Он всегда понимал всё. А еще он тоже был сломлен. В этом они были похожи, если не одинаковы. Он не хотел давить, он не хотел заставлять Сашу делать выбор. Ему и самому, если честно, всё еще было невыносимо больно смотреть на Артура — на то, что у парня всё хорошо, что он живет дальше. Вообще Кондратюку казалось, что они с Сашей очень вовремя нашли друг друга. Очень вовремя помогли, утешили и сошлись. Будто бы сами звёзды подсказали им, что они — хорошая пара. У них было мало общего, но одна проблема — и вместе её решить было гораздо проще, чем по одиночке. — Мы с тобой будто спасатели друг друга, — сказал однажды Марк после какого-то из шоу. — Это точно, — Трусова улыбнулась и прижалась к парню. — Это плохо? — Это правильно. Правильно — это в принципе про них. Их любили фанаты, ими восхищались коллеги, от них были без ума и родители Кондратюка, и родители Трусовой, их обожали журналисты, даже тренеры не были против отношений Саши и Марка. Они были правильными и нарушать эту правильность не хотелось. — Если бы она предложила тебе возобновить всё, ты бы согласилась? — Марк не боялся услышать ответ, он знал его и так. — Нет, — парень немного отодвинулся с непониманием смотря на Сашу. — Правда? — Ты мне нравишься, Марк. Не так как Аня, но и не так, как Алёна. По-другому. С тобой всё по-другому. Саша не хотела лукавить, не хотела врать, она говорила честно и будто бы вытягивая из себя все слабости и чувства. — Ты мне тоже нравишься, — парень улыбнулся и поцеловал Трусову в висок. — А ты бы ушел, если бы Артур позвал? — Думаю, что тоже нет. Мне нравится с тобой. Не потому что ты — замена, а просто. Мне комфортно с тобой рядом. Трусова хихикнула, услышав уже родное картавое «комфортно». — А ты бы, — Марк продолжил, — ушла бы от меня к Ане? После этой фразы ребята засмеялись уже вдвоем — возможно, это было подло и некрасиво, но Марк прекрасно знал, что Саша никогда не выбирала Аню. А Саша прекрасно знала, что Марк это понимает. На одном из шоу «Союз чемпионов» — Алёна честно перестала считать, какое именно оно было. Девушка была сама не своя — голеностоп болел как никогда раньше — накануне она сильно повредила ногу. Она то и дело кривилась после каждого прыжка, после вращений и после дорожек. Однако было ощущение, что никому не было до этого дела. Здесь и понятно — все профессиональные спортсмены. Было бы удивительнее, если бы ни у кого ничего не болело. Но Алёна правда не могла нормально двигаться — нужно было срочно принять обезболивающее, иначе конфуза на шоу не избежать. Она бы не хотела потом читать заголовки, что Косторная не способна даже упрощенную программу откатать. Во время перерыва девушка сидела в раздевалке и думала о том, что не любит Сочи, как бы не пыталась. До шоу оставался один день, и нужно было привести себя в порядок, чего бы это не стоило. — Едешь в отель? — Лиза уже переоделась и, хоть и пыталась не торопить Алёну, но в голосе было явное недовольство. Туктамышева делила номер с девушкой почти во всех городах, и у них было негласное правило — ждать друг друга, но сейчас Лиза явно не была настроена на любезную беседу. — Помоги ногу из ботинка вытащить, — Алёна неловко улыбнулась. Лиза хихикнула и потянула за ботинок, но нога не поддавалась. — Блять. — Давай ещё. — Я пытаюсь. — Лиз, ну резче. — Да не получается. — Ещё немного. — Мне даже неловко было заходить в раздевалку — мало ли чем вы тут занимаетесь, — Саша внезапно появилась за спиной Туктамышевой, громко смеясь. Это была чуть ли не первая фраза за все шоу, которую она сказала Алёне. Но Косторной впервые было не до шуток. — Саш, — Косторная жалобно протянула, — Лиза мне ногу сейчас оторвёт. — Алён, давай сама, — Туктамышева всё-таки психанула, — у меня сегодня свидание, я хотела поскорее в отель попасть. Извини. Тебе, вон, Саня поможет. Лизы как и след простыл — она взяла свои сумки и закрыла за собой дверь. — Вот уж соседушка — никому не пожелаешь. Убивать будут — а она уйдет, даже глазом не моргнет, — Алёна громко возмущалась, пытаясь игнорировать, что в раздевалке есть кто-то еще. Но была Саша. Саша, которая смеялась, прикрывая рот рукой. — Тебе помочь? — Да, — буркнула Алёна еле разборчиво. — Что? — Трусова сделала вид, что не услышала. — Да, — Алёна сказала это уже громче. — Что «да»? — Александра Трусова, помогите, пожалуйста, больной и слабой. Саша аккуратно присела, расшнуровала ботинок насколько это было возможно, и — почти с лёгкостью — сняла. — Что с ногой? — Болит. — Я вижу, — Трусова покачала головой, — что случилось? — Упала неудачно. — Давай лёд приложим. — Здесь? Вопрос остался без ответа. Саша написала Марку, чтобы тот вызывал такси, и сразу предупредила — с ними едет Алёна. Кондратюк обошелся тремя непонятными смайликами, но ничего против не сказал. Ехать в такси с Марком и Сашей было странно — Алёна села на переднее пассажирское сидение, решив, что неловко разлучать сладкую парочку своим присутствием. Вообще Косторная делала всё, чтобы не смотреть в зеркало заднего видения — листала ленту инстаграма, тиктока, переписывалась с Артуром, ответила на сообщение Даши, но в итоге всё равно смотрела — и видела, как Марк нежно держал Сашу за руку, а Трусова что-то шептала парню на ухо. От этого зрелища на душе было странно — она радовалась, что Саше так комфортно, она радовалась, что Марк забыл Артура, но с другой — было очень обидно за себя. Алёна будто бы недостойна счастья. Все вокруг достойны, а она — нет. Но ничего кроме обиды Косторная, к своему удивлению, не чувствовала. Марк помог Алёне дойти до номера, и, поцеловав Сашу в губы, оставил девушек наедине. — А ты почему не ушла? — Я же обещала помочь. Саша достала лёд, и, когда Алёна уже лежала, нежно положила её ногу к себе на бедра, прикладывая повязку из льда. — Расскажи про ваши отношения. — Алён, ты серьезно? — Саша внимательно посмотрела на Косторную, пытаясь разглядеть подвох, иронию или злость, но нет — Алёна лишь с интересом смотрела на девушку, как смотрела когда-то в предвкушении сплетен. — У нас всё нормально. Даже хорошо. Он забывает Артура, я — тебя. — И как, получается? Саша замолчала. Она посмотрела в когда-то любимые глаза и улыбнулась. — Да. — Я чувствую это, — Алёна говорила чистую правду — сначала она и думала, что Саша притворно смеется, специально показательно берет Марка за руку, целует так, чтобы все видели. Но нет. Сейчас Косторная убедилась, что их отношения — не фальш, как было у Саши с Аней, уже не такой спасательный круг, как у Ники с Алёной. Марк и Саша действительно были счастливы друг с другом. — Ты любишь его? — Да, у нас с ним не так, как было с тобой. По-другому. Но да. А у тебя кто-то есть? Их разговор был похож на разговор давних друзей, которые узнают друг у друга новости. Но они обе знали, какой путь прошли, какая история у них за плечами. — Пока нет. Я хочу немного разобраться в себе, восстановить карьеру. — Правильно. Ты молодец. — Ты тоже. — Расскажешь о планах? — Трусова перевела тему. — А ты о Марке. И они разговаривали до самого вечера. Смеялись и шутили, будто бы между ними не было ссор, криков, боли, разговаривали обо всём на свете. А когда Саша уходила в номер, Алёна подвинулась ближе, заглянула Саше в глаза, посмотрела на губы. Трусова вторила движениям. Косторная приблизилась еще — между ними было пару сантиметров, не больше. Саша улыбнулась и поцеловала Алёну в лоб — о большем и речи быть не могло — обе это понимали. — У тебя температура. — Переболею. И обе знали — это правда. Переболеет так же, как переболела Сашей. Они знали, что не будут подругами, что не будут поддерживать связь, но, если нужна будет какая-то помощь, они обязательно друг другу помогут. Переболеть или вылечиться. После — Саша позвонила Марку. Алёна — Артуру. И это было правильно. Без вопросов и запятых.