Темно-синяя ночь Пеленала меня в полусон Крыльями книг, Мыслями рыб, Шепотом про тебя.
Портал за нами закрылся. Рядом стоял Хеймдалль и сурово смотрел только на меня. Да уж, как и обычно, меня совсем не рады здесь видеть, но могли бы и сделать вид ради разнообразия. Стража подошла к нам — Сигюн посмотрела на меня. В этот раз я видел в ее глазах тревогу и беспокойство. Беспокойство за меня. Даже на Земле не было таких переживаний, как в Асгарде. — Иди, со мной все будет в порядке, — я постарался улыбнуться ей так, чтобы увидела только она. Юн только едва кивнула и последовала за стражей. А что ей оставалось? — А что ждет меня? — обратился я к Тору. — Не знаю, честно говоря. Но сначала встреча с Одином. Ну а чего я ожидал? Что они просто отпустят мне все грехи и забудут про меня? Черта с два. Асы довольно злопамятный народ, не говоря уже о Ванах, которые после случившегося точно будут люто ненавидеть меня, хотя, честно, куда уж больше? Мне дали немного времени прийти в себя, а после повели к Одину объясняться, хотя что я мог ему сказать? Что я выбрал свободу вместо плена? Что мне вовсе не жаль? В зале ждали Фрейя, Фрейр и Сигюн, которой, видимо, уже досталось от сестры. Она сделала довольно рискованный шаг, отправившись на битву, ведь она принцесса голубых кровей и марать руки ей не стоит. К тому же воевать совершенно не в ее компетенции, как и рисковать жизнью. А я втянул ее во все вышеперечисленное. Стража подтолкнула меня вперед. Я был готов услышать неутешительный приговор, осознавая серьезность собственных поступков и решений. — Всеотец, позвольте мне сказать пару слов. — Конечно, еще бы Фрейя промолчала. Обязательно нужно быть в каждой бочке затычкой. Один кивнул и расположился поудобнее, как будто бы наслаждался каким-то шоу. — То, что случилось, это непозволительно! Наши персоны неприкосновенны, и это знают все. Стоит ли мне упоминать о том, что моей сестре угрожали несколько раз, а после Локи держал ее в Мидгарде? — Я осталась добровольно! — робко возникла Сигюн. — Молчи! — шикнула на нее сестра. — А если бы Сигюн пострадала? — Но Локи один раз уже спас ее, верно же? — неловко заступился за меня Тор. — Еще бы нет! У него не было выбора! Если бы он не спас Сигюн, Свартальвы забрали бы и его, и скипетр, и тогда света белого он больше не увидел. В любом случае, — ее голос перестал дрожать, а руки в гневе больше не сжимали друг друга до белесых костяшек, — Локи должен быть наказан — вот мое последнее слово. Я сглотнул. Фрейя в чем-то была права. Я сделал много глупостей, находясь на Земле, но спасение Юн очевидно в это не входит и никогда не будет входить. И дело не в скипетре и боязни наказания. Дело в ней. — Что ж… — Один тяжко вздохнул, а стража окончательно вытолкала меня вперед. — Локи. Ты украл скипетр, сбежал, позволил смертным использовать камень, устроил в Мидгарде апокалипсис, подверг жизнь ньердовской дочери опасности. — Я невольно зажмурился, ожидая неутешительного вердикта. — Но ты не будешь наказан. Что? Все немногочисленные присутствующие пришли в ужас, а на лице Фрейи вообще было написано, что это вопиющая несправедливость и я должен получить по заслугам. Но этого не случилось. Интересно, что повлияло на решение Одина? — Получается, я могу идти?.. Всеотец кивнул. — Можешь идти. Все чудесатее и чудесатее… Я, до сих пор удивленный, прошел мимо Сигюн, которая ненадолго бросила на меня свой взгляд. Да, жизнь приятно удивляет меня, но не стоит забывать, что во всем есть подвох.***
Дни снова медленно тянулись друг за другом. Я и не заметил, как время было на исходе. Точнее, пребывание детей Ньерда. Сорок дней вот-вот должны были истечь. Оставалось меньше семи дней. Все в Гладсхейме были наслышаны о пиршестве, которое устраивалось в честь удачного закрепления договора и присутствия Ванов. Я, признаться, давно не был на таких мероприятиях. Последние года меня толкают из темницы в темницу, называя их покоями, а на деле я просто заперт в четырех стенах. Но я чувствовал, что с недавнего времени что-то в моей жизни непоправимо переменилось и как прежде уже не будет никогда. В дверь постучали. — Да? — я приподнялся на кровати, пытаясь разглядеть нежданного гостя. — Это я, — Тор закрыл за собой дверь. — В общем тут такое дело… Сегодня вечером пир. Ты придешь? Я удивленно вскинул брови. — А меня приглашают? — Ну да… я для этого и пришел. Так ты придешь? Раздумывал я, кажется, меньше секунды. Ответ был очевиден. — Разумеется. — Отлично. Тогда увидимся, брат, — Тор кивнул. Я угукнул и снова откинулся на кровать. Когда Тор ушел, я снова погрузился в раздумья, но уже совершенно иные. Теперь меня волновало в чем я пойду, надолго ли это и будет ли там Сигюн? А если и будет, то сможем мы хотя бы поговорить? Время близилось к вечеру, так что я стал готовиться к пиру. Удивительно, но это даже доставило мне удовольствие. Рубашка, брюки, неудобные накидки — все как предписывает высший свет. Причесав волосы любимым способом, я отправился в тронный зал. Стража без возражений пропустила меня. Как только я пересек порог, я тотчас же погрузился в атмосферу, присущую торжествам и Асгардским богам. Отовсюду доносилась трель кантеле, ленгелейка, звон бубнов, так что я аж вспомнил детство, которое предпочитал не вспоминать, и маму, которая удивительно красиво играла на арфе. Но сегодня торжество, так что меланхолить буду завтра. В зале удивительно ароматно пахло травами, мясом и… лавандой. Хохот, голоса, музыка, звон приборов — все смешалось в один знакомый мне гул. Признаться, не то чтобы я любил эти застолья, пьяные речи и пляски, но что-то в этом было особенное и близкое сердцу. За столом валькирии и викинги громко обсуждали победу Тора в Мидгарде, хотя работа была командной и заслуги остальных там не меньше, вот только кого это волнует? Ближе к окнам стояли богини и обсуждали… тоже Тора! Кроме него здесь, что ли, других богов нет? А самого Тора здесь пока что и не было. За столом, возле Одина, я заметил ньердовских отпрысков. Все трое картинно сидели и пили вино, одна только Сигюн едва скрывала свою скуку и пыталась не зевать время от времени. И тут она заметила меня, хотела улыбнуться, но не стала, видя, как Фрейя неотрывно смотрит прямо на нее. Наверное, я стал причиной возникшего между ними напряжения, как и всегда. Я присматривал место, чтобы оно находилось напротив Сигюн и было удобнее смотреть на нее. Но дорогу мне перегородил Тор. — Ты пришел! — он был действительно удивлен. — Ну да… ты же пригласил меня, — я по-прежнему смотрел ему за спину на Юн. — Еще что-то? Я могу идти? — Постой… — он остановил меня снова. — Локи, я это… Когда ты сбежал, отец попросил обыскать твою комнату и я нашел это, — Тор продемонстрировал жухлый альбом, который мне не хватило смелости выкинуть. — Наш детский альбом. Это имеет отношение к тому разговору? Или я ошибся? Не хотелось ему объяснять всю ситуацию, которую я практически забыл. Я прятал взгляд. — Кое-что произошло… Извини за тот вечер, — выдохнул я. — Я правда хотел прийти на ужин, но у меня была веская причина не сделать этого. Тор почесал по привычке голову. — Ничего, все в порядке. Жаль только, что с этим такая беда приключилась, — он потряс альбомом. К тому моменту, как мы закончили говорить, Сигюн наконец-то отделилась от своих сиблингов, и теперь стояла в компании приглашенных альв, разодетых в какие-то воздушные полупрозрачные одеяния, пытаясь не выпадать из разговора. Только сейчас я понял, что она пытается вписаться туда, куда никогда не впишется из-за собственной натуры. Все они без исключения восхищались ее красотой, скромностью и манерами, но никто почему-то не говорил о ее доброте, искренности и храбрости. Разговор их был о чем-то незначительном, касался то недавних событий, то замужества, то банальных сплетней. В этом боги очень похожи на людей. Мы снова переглянулись. Затихшая музыка зазвучала с новой силой. И тут я понял, что более удобного момента пригласить Сигюн на танец у меня не будет: она будет занята весь вечер то сестрой, то болтливыми богинями, то надоедливыми кавалерами. Я поправил волосы и сделал уверенный шаг, как мне перегородила путь какая-то незнакомая богиня. Черт бы побрал этих всех гостей! — Локи, неужели ты? Я слышала, как ты в Мидгарде помог смертным, это невероятно! Окажи мне честь — потанцуй со мной! Всего разок, прошу! Она схватила меня за руку, и мы безнадежно оказались в кругу танцующих, откуда можно выбраться только с окончанием музыки, а иначе было бы очень некультурно. Не то чтобы я был в восторге… Просто сейчас Один более-менее благосклонен ко мне, и пока что хотелось сохранить все таким образом. — Я Лови! Хороший сегодня вечер! Кстати, может, тебе не с кем провести вечер? Я могла бы составить тебе компанию! Мы кружились в каком-то незамысловатом танце, отплясывая и прыгая вместе с волной других танцующих. Я даже и забыл, что умею такое вытворять — так давно я не танцевал. Но мне не приносило это никакого удовольствия, потому что спутница была совершенно не та — она слишком крепко сжимала то мою руку, то плечо, то прижималась, будто боясь, что я с места сорвусь и убегу, что с такими темпами вполне вероятно. С трудом дотерпев до конца, я отошел подальше от этой богини и схватился за бокал. Да уж, и как Тор терпит такое каждый день? Несколько крупных глотков вина отрезвили меня. Теперь было полегче. Я снова начал искать глазами Сигюн, которой больше не наблюдалось в компании альв. Зато ее кружил какой-то заносчивый бог. Это просто какое-то издевательство! Она извиняющимся взглядом посмотрела на меня, но тоже ничего не могла сделать: ее бы просто не так поняли. К тому же ее статус обязывает принимать приглашения высокопоставленных богов, к коим я не отношусь уже давно. Музыка оборвалась. Я оставил бокал, утер губы и направился к ней. Рядом с ней и тем богом уже стоял еще один. С такими темпами скоро перед ней образуется очередь. Они как будто соревновались, кто потанцует с ней, будто она трофей, а не женщина. Я демонстративно взял ее за руку. — Прошу прощения, леди Сигюн уже обещала мне танец, — я нахально улыбнулся и, не дожидаясь ответа, повел ее в центр залы. Ее золотое шелковое платье ослепительно переливалось на свету, бесшумно шурша, и подчеркивало все очарование ее ореховых глаз и веснушек. Я положил ладонь ей на талию и надавил, так что она оказалась совсем близко ко мне. Отдельным удовольствием было сжимать ее руку в своей, смотреть в глаза, улыбаться и молчать. Признаться, я никогда не любил танцевать, а к нынешнему моменту забыл все движения, а их названия и подавно, но с Юн мне хотелось бы танцевать постоянно. Музыка заиграла с новой силой, и мы закружились с остальными, образовывая незамысловатый узор. Сигюн с удовольствием крутилась, делала наклоны, повороты и несложные прыжки. Мы отдалились друг от друга, встав друг напротив друга, а с началом нового такта я снова взял ее за руку и закружил. Мимолетная улыбка на ее губах заставила меня самого улыбнуться. В нос ударил цветочно-медовый запах волос Юн, и она мягко упала спиной мне на грудь. Музыка оборвалась. Я чуть тяжело дышал, касаясь щекой ее виска. Ее рука сжимала мою. Мы отошли к столу, я подал ей бокал с медовым вином. Юн была так рада, что это настроение передалось и мне. Приняв бокал, она сделала несколько жадных глотков, а я лишь молча наблюдал за тем, как вздымается ее грудь, усыпанная веснушками. Она со звоном поставила бокал, положила в рот несколько виноградинок и загадочно посмотрела на меня. Что-то подсказало мне, что она замышляет что-то. Я наклонился к ней, коснувшись виска щекой. — Что задумала? — Предлагаю сбежать! — заговорчески сообщила Юн. — Я натанцевалась, напилась и наелась, выполнив все свои формальные обязанности. В конце концов они в такой толпе никогда не заметят моего отсутствия. Моего уж подавно, додумал я. Решено. Мы тихо покинули залу и, как нашкодившие дети, быстро помчались по коридору мимо стражи, которая не удосужилась даже спросить, куда это мы. Она потянула меня за рукав, и мы оказались на балконе. Все в итоге сводится к нему. Я плотно закрыл за нами дверь и подошел к перилам, глядя вниз. Больше не хотелось сигануть вниз, и во многом это была заслуга Сигюн. С юга дул теплый ветерок и приятно бодрил. — Ты хорошо танцуешь, — она встала совсем рядом и посмотрела на небо и Луну. — Да? Я был противоположного мнения о себе. Но рад, что ты оценила меня по достоинству. Она отчего-то тихо засмеялась, прикрыв очаровательную улыбку кончиками пальцев. Нет, ее смех ни капли не раздражал меня и я не боялся показаться идиотом, наоборот, слышать ее смех было для меня наградой. — Что? — Такой вежливый. И не скажешь, что ты тот самый Локи, о котором все вокруг с ужасом говорят. Я усмехнулся. Вокруг все правильно говорят, а вежливый я исключительно для одной-единственной богини в этом мире, хоть она об этом вряд ли догадывается. Я повернулся к ней, наблюдая, как лунный свет стекает по ее профилю и теряется в золотых складках ее платья. Мне захотелось улыбнуться. — Ты стал больше улыбаться, знаешь? — она повернула голову в мою сторону. И вечно она все замечает. — Не без твоей заслуги. Сигюн смущенно опустила глаза, уронив незаметную улыбку. Я был честен с ней. Нет, с ней хотелось быть честным. Я коснулся ее плеча рукой, на котором врассыпную лежали рыжие кудри. Я никогда не касался ее волос прежде. На ощупь они были именно такими, какими я их и представлял: мягкие, шелковистые, как у богини. Юн молча наблюдала, как я наматываю на палец прядь золотистых кудрей, и не шевелилась, позволяя мне эту фривольность, которую вряд ли бы позволила сделать кому-то другому или даже мне минутами ранее. Лунный свет, очерчивающий правую сторону ее лица, нос и верхнюю губу, стекал по полосам и плечам, теряясь в складках платья. Как в ту ночь. В те ночи. Юн улыбнулась, как улыбалась только мне. И это невероятно льстило. — Тебе идет золото, но зеленый больше. — И почему же? — с искренним любопытством спросила она. — Потому что я люблю сочетать то, что мне нравится. Минуточку, это сказал я, причем вслух? Сигюн усмехнулась, но вопреки этому между нами не повисла та неловкость, какая обыкновенно появляется в такие моменты. Я сделал еще один полушаг. Теперь между нами было меньше фута, но я все равно хотел быть ближе. Глаза Сигюн блестели при лунном свете загадочным сиянием, и лицо ее в этот момент купалось в шлейфе лунного отблеска. Я хотел быть ближе к ней, я хотел понять ее, как она понимает меня, я хотел быть причиной ее улыбки и никогда причиной ее слез. И плевать я хотел, что мы разные, что ее семья этого не оценит, что меня, возможно, высекут, а то и вовсе казнят — плевать на это все. Я не мог не сделать этого. Не выдержав, я притянул Юн за шею, чуть сжав волосы на затылке, и с жадностью поцеловал ее, будто бы больше никогда не смогу сделать этого. А, наверное, так оно и было. Клянусь, в этот момент у меня земля действительно ушла из-под ног. Я почувствовал, как Юн сначала растерялась, но не отталкивала, а потом сдалась и ответила мне с той же настойчивостью, чего я не ожидал от нее. Никогда прежде мне не хотелось никого прижимать себе с такой жадностью, никогда и никого я не хотел отпускать из своих рук, никогда я не чувствовал ничего подобного, что чувствовал рядом с ней. Мы целовались до тех пор, пока я не понял, что Юн едва стоит на ногах, обмякнув в моих руках. Вероятно, помада размазалась на ее губах и осталась на моих, но мне было так плевать… Отстранившись на несколько дюймов, я прижал Юн к перилам с обеих сторон, не дав ей пространства. Она тяжело дыша стояла, опустив глаза и чуть разомкнув губы. Ее подрагивающие руки сжимали рубашку на моей груди, а после неуверенно забрались на плечи и коснулись шеи кончиками пальцев, а потом и волос. Это ее смущение, коричневые ресницы и веснушки совершенно растопили мое сердце. Я впервые смело провел рукой по ее талии и остановился на спине. Кончики кудрей защекотали кожу. — Локи… — прошептала Сигюн, но так, будто бы продолжения не будет, будто она сказала все, что хотела сказать. Я коснулся рукой ее щеки, придвинулся, за чем она неотрывно наблюдала, и коснулся губами ее лба, а после крепко обнял, боясь, что больше не смогу обнять ее вот так, больше не коснусь ее волос и не почувствую цветочно-лавандового запаха. Она тоже обняла меня. И ничто не пугало меня так, как та мысль, что она не захочет обнять меня в ответ.