***
Поручик деревни не то, чтобы не любит, он их, мягко говоря, ненавидит. Ну нет там ничего такого, что может привлекать. В детстве удалось вдоволь насмотреться на злых гусей и коровьи лепёхи. И в своём возрасте Щиголев никогда бы не сунулся в деревню, даже под предлогом хорошей пьянки. Только вот у жизни иное мнение, по этому она подкидывает «охрененный подарочек» — больную бабку. Та упала, когда пыталась починить крышу сарая. И Александр, как хороший внук, был отправлен следить за здоровьем родственника. Радовало только то, что уезжать пришлось не на год, а всего на пару месяцев. Ведь некий чудо-врач сказал, что переломов нет. Радость проходит, стоит только въехать в деревню. Местные смотрят на машину Поручика так, будто у того не обычный автомобиль, а как минимум, лимузин. Подобное внимание ни капли не радует, только даёт понять, что теперь ты стал местной достопримечательностью. И обязательно бабка пригласит в гости своих подружек и попытается сосватать внука с чьей-то внучкой. Только вот имелась одна небольшая, нет, огромная проблема: он предпочитал не женскую грудь, а мужскую задницу. И бабушке об этом знать не обязательно. В деревне никто не поймёт и не примет. Здесь существует только одна ориентация — гетеросексуальная. Поручик выходит из машины и закрывает её. Ключи от калитки находятся там же, где они были в детстве, в клумбе под тюльпанами. Щиголев заходит внутрь и запирается оттуда. Не хватало, чтобы какой-нибудь алкаш припёрся и устроил скандалище. Двор бабушки сильно изменился. Тут, будто кто-то основательно решил взяться за оформление и конкретно запарился. Явно не сама Щиголева, та постоянно не находила времени на украшение двора. В голову прокрадывается мысль, что у женщины появился ухажёр. Тогда становится ещё непонятней зачем Поручик тут, вообще, нужен. Пусть этот мужик и заботится о бабке. А её внук вернётся обратно в свою квартиру, где нет никаких петухов и коров. — Саня, дак как же ты исхудал бедненький! — С громким выдохом произносит женщина, встречая внука, зашедшего в дом. — Я в порядке, ба, правда. А вот тебе вставать нельзя, иди давай, ложись, — Щиголев снимает свои кеды и ставит их в угол. — Да как мне терь лежать-то спокойно? Я же вижу, в какой ты скелет превратился! Вот сидишь за своими кампуктерами и худеешь из-за фай-вайных волн! — Щиголева разводит руками и тут же хватается за спину. — Ба, я помогу, — «скелет» доводит старшую до её спальни и осторожно укладывает в кровать. — Прости ты меня, свою бабку, — громкий стон напоминает китовый. — Я же накормить тебя не смогу! Ничегошеньки не успела тебе приготовить! — Не надо, я поел перед отъездом, — качает головой Александр и прикасается к чужому лбу ладонью. — Температуры нет. — Её у меня и не будет, милый. Мне Саня таблетки нужные прописал. Хороший он, вам б встретиться, — улыбается Щиголева. — Увидимся ещё, сейчас главное обустроиться здесь и тебя на ноги поставить, — Поручик совершенно не хочет видеть местных врачей, да даже просто соседей. Все слишком любопытные и просто отталкивающие. — Не хочу с кем-то без надобности общаться. — Тьфу, ты! Нельзя же так! — Шипит женщина и громко цокает языком. — Один ж останешься! А как девушку искать будешь? В интернетиках своих? Да там же не ясно кто: мальчик иль девочка. И перепутать можно ведь… И Поручик в самом деле путал. Вот постоянно и каждый раз. Если его друзья жаловались на то, что их отшивают девушки, то у него было всё ещё хуже. Щиголев постоянно натыкался на парней, которыми притворялись девушки, чтобы найти себе друга гея. Тупые стереотипы твердили всем, будто вместе с членом в жопе приходят и любовь к магазинам, розовому и маникюру. Не подружку со всем этим искал себе Поручик, а крепкое мужское плечо. —Ба, не беспокойся за меня, всё хорошо. Я просто не встретил ещё своего человека, — Александр гладит себя по голове. — Не жениться же на первой встречной. Он не отличается красотой или силой, поэтому все его анкеты игнорируют другие ценители мужских задниц. А попытки написать кому-то в личные сообщения, почти всегда оканчиваются крахом. Не везёт ему на личном фронте. Будто чёрная кошка перешла дорогу и навлекла на Александра несчастье. Или всему виной то зеркало, которое он разбил в далёком детстве. — Дак как же не беспокоиться, когда все мои внуки своё счастье разыскали уже. И только ты, Сашка, до сих пор один и работаешь со своими компуктерами и фай-ваями, — женщина шумно бормочет и поворачивается на бок, лицом к внуку. — Не хочу я, шоб ты мучался в одиночестве, солнце моё. Нельзя же жить без поддержки. — А я не мучаюсь, — улыбка расплывается на лице. — Мне, действительно, хорошо и без человека рядом. Меня поддерживают друзья. Щиголева тяжело вздыхает. И Александр сразу понимает — она ему не верит и считает сказанные слова отмазками. Он бы и обиделся, но почему-то этого чувства нет. Наверное, потому что так всё и есть. Поручику в свои двадцать с хвостиком удалось достичь высот в написании книг и статей. Его приглашают на различные мероприятия. И даже там не удаётся ни с кем познакомиться. Только девушки на шее виснут и уши облизывают, а мужчины завидуют. Поручик не чувствовал бы себя настолько плохо, если бы перед его глазами не был пример Миши. Тот имел самый скверный и противный характер, но даже у такого человека было крепкое мужское плечо. — А ты, эт самое, точно один приехал? — С надеждой спрашивает старушка. — Ой, нет! Я же с Матильдой приехал! Совсем позабыл! — Поручик, чуть не позабыв обуть тапки, выбегает к машине. Там, на переднем сиденье, переноска с серой кошкой. Александр настолько сильно злился на деревню, что позабыл о своей любимице. А она, наверное, единственная девушка, которая не раздражает своей прилипчивостью. Такую определённо точно нужно ценить и любить. А ещё обязательно на руках носить. Вскоре Щиголев заходит обратно в дом с переноской в руках. Там кошку выпускают, она тут же выбегает из «заточения» и прижимается к ногам хозяина. Тот шагает обратно в комнату родственницы, а Матильда топает следом, быстро-быстро перебирая своими лапами. В спальне зверёк не отходит от Александра. — Это шо за зверь такой масенький? А где Матильда? — Женщина смотрит на кошку, как на непонятно кого. — Она позже подойдёт? —Это Матильда, ба, она со мной здесь, — гордо заявляет Поручик и садится на стул. На колени в ту же секунду запрыгивает кошка. — А я уж обрадовалась, шо ты девочку сюда привёз, — цокает языком Щиголева. Александр неоднозначно пожимает плечами. Ему удавалось избегать вопросов о женитьбе благодаря отсутствию походов в гости к родственникам. Он периодически перечислял им деньги и звонил, чтобы поздравить с праздниками. И даже тогда спрашивали больше про написание книги, а не личную жизнь. А теперь же от неудобных вопросов не убежать. —Что ты всё обо мне? Давай о себе, — переводит тему Александр, поглаживая мурчащую кошку. —Дак ничего нового, всё по-прежнему, — Щиголева громко кряхтит, укладываясь поудобнее. — Только вот Саня недавно появился… Точнее, он тута всегда был, только вот в ваш Петербург уезжал учиться. Дак вернулся, у его отца сердце-то больное. Вот Саня и боится за него. Поручик периодически кивает, слушая про некого Саню. Рассказ бабки ощущается, как какая-то издёвка. Мол, вон, какой Саня молодец, а ты ничего не достиг в этой жизни. Желания встретиться с тёзкой не прибавляется. Наоборот, с каждым словом всё больше и больше уменьшается. Поручик и так знает — он не самый лучший, а лишний раз убеждаться нет желания. Для этого можно в любой момент зайти на сайт знакомств и посмотреть, сколько человек поставили лайк на анкету. На радость бабке там будет около двух девушек, на несчастье Александра — ни одного мужчины, не желающего «разбить морду грязному педику». — Он хороший, на гитаре умеет брынь-брынькать этот ваш рок, — продолжает Щиголева. — Ты же тоже стучал на барабанах. Забросил шо ли? Не забросил, просто группа так и не смогла добиться таких успехов, о которых мечтает каждый музыкант. Коллектив, где играет Поручик, давно перестал так дышать своим делом. Никто музыку не бросил, просто все смогли найти другое дело. Для Александра таковым стало писательство. С каждым годом книги Щиголева продавались всё лучше и лучше. И благодаря этому удалось бросить душную работу на заводе. — Нет, ба, мы до сих пор играем и выступаем. Просто я больше работаю, у меня же книги и встречи фанатами, другими авторами, — Поручик не перестаёт гладить кошку. — Ты хоть-то отдыхаешь там? А точно скелетом станешь, — Обеспокоенно спрашивает Щиголева и смотрит на внука грустным взглядом. Ей и больно, и радостно, а ещё жутко беспокойно. За свою долгую жизнь женщина ни один раз видела, как её близкие страдали. — Конечно отдыхаю, не беспокойся, — будто в подтверждение слов Александра Мотя громко мяукает. — Мы с Мотей часто кино вместе смотрим, да и с ребятами я гуляю. Воцаряется молчание, все думают о своём. Щиголева о том, что от неё опять что-то скрывают и снова что-то важное. Алису злит то, что к ней относятся так бережно, будто она умрёт от правды. Иногда хочется наорать на всех, кто ведёт себя так снисходительно. Поручик чувствует чужое напряжение, но ничего не говорит. Он никогда не убивал, не был наркоманом или алкоголиком, не делал ставки на спорт, не мучал животных, не поджигал дома и не спал с людьми за деньги. Зато Александр любил и любит представителей своего пола. И непонятно кто в этом виноват: отсутствие в детстве журналов с голыми девушками или чёртов Арнольд Шварценеггер со своим накаченным телом в фильмах. Хотя, возможно, всему виной гены, о последнем всё чаще стали писать в различных научных статьях. В любом случае, Александр обречён на одиночество. Да, он пробовал переспать с девушкой. Только вот в тот вечер ничего так и не случилось. У Поручика просто тупо не встал, даже когда девушка попыталась возбудить руками. В итоге она ушла, помахав этой же ручкой. — У тебя крыша сарая сломалась? Давай я починю? — Александр внимательно смотрит на Алису, дожидаясь ответа. — Скажи только, где инструменты и лестница. — Это завтра, а сёдня лучше отдохни после дороги и обустройся. Можешь в комнате Толика пожить. Там-то сё чисто, я тока недавно убиралась. И там на кровати до сих пор лежит твоя кошечка, — заботливо произносит Алиса. — Я её никому не отдавала и не выкидывала. Она тебя всё эт время ожидала. Александр говорит с ней ещё почти час. Они обсуждают всякую мелочь, и это успокаивает Поручика. Он чувствует себя так, будто ему снова лет пять-шесть, все спят, и только он и Алиса сидят вместе и открывают друг другу мелкие секреты. На короткое мгновение кажется, словно вся взрослость ушла, а вместе с ней и работа, и глупые критики, и другие проблемы. В бывшей комнате отца Поручик быстро раскладывает свои вещи по полкам. Кровать же оказывается такой же мягкой как и была в далёком детстве. А игрушка кота так же хорошо обнимается. Александр засыпает быстро, прижимая плюшевого зверька к себе. Тот пахнет стиральным порошком и бабушкиными духами. Целый букет запахов детства и ностальгии. Утром Щиголев готовит завтрак на двоих, кормит кошку и почти силой заставляет Алису лечь в кровать. На часах всего час дня, а Поручик безумно сильно устаёт. Он совершенно не привык заботиться о ком-то и так хлопотать по дому. У себя Александр обычно нешибко парится. В его квартире нет срача, всё цивильно и очень чисто, просто Поручик убирается раз в неделю. А в огороде, вообще, не работает, в городе его нет, всё можно купить в супермаркете. Именно из-за непривычки к деревенской жизни Поручик выматывается так, что не находит в себе силы на починку крыши. Так проходит почти неделя, а потом Алиса начинает спрашивать про сарай. И Поручику всё же приходится взять ящик с инструментами и залезть на несчастную крышу. И всё идёт хорошо, первые минут десять. А потом Поручик, поверив в себя, решает починить ещё и края крыши. И самооценку свою поднять, и любимой бабушке приятно сделать, как говорится. Только вот ни первого, ни второго не получается: Поручик срывается с сарая и падает вниз. Но столкнуться с землёй не дают. Кто-то ловит Александра на руки. Последний растерянно оглядывается, рвано дыша, по сторонам. Глазам предстаёт самое настоящее чудо. Похоже, что Поручик всё-таки упал на землю и сломал себе шею. Иначе не объяснить то, что на руках держит никто иной как ангел во плоти. — Вы как? — Незнакомец не опускает на землю и смотрит прямиком в глаза, чуть ли не в саму душу. Голос басистый и приятно бьёт по ушам. В голове пробегает мысль, что «ангел» прекрасно поёт. — Нор…нормально, — чудом выдавливает из себя Поручик и лишь прижимается к чужой груди, как маленький котёнок к своему хозяину. Слышится громкое сердцебиение и спокойное дыхание. — Вы эт не ушиблись там-то? Высоко же! — Её владелец берёт Поручика чуть поудобнее, дабы тот не соскальзывал. — Н…нет, — мотает головой Поручик. Он понимает, что, похоже, теперь любит не только крепкие мужские задницы, но мужчин в розовых футболках. Именно в такую одет обладатель столь прекрасного голоса. — Эт хорошо, а то тётя Алиса тоже полезла чинить, да упала, — на обкусанных губах расплывается неловкая и смущённая улыбка. — А вас звать-то как? Меня Сашей Леонтьевым зовут, а ещё Лосем и Ренегатом. Вы эт самое, не боитесь, я нож в спину не кину, — Ренегат говорит быстро-быстро, а потом коротко смеётся. Звук по-настоящему прекрасен и заставляет забыть о всех своих несчастьях и трагедиях. — А я тоже Саша, но чаще зовут просто Поручиком, — ежу понятно, что пора слазить с рук здоровяка, да вот не хочется. Слишком хорошо и уютно так вот лежать. — Значит мы тёзки! — Лыба Лося растягивается только шире. Будто не своё имя услышал, а сто тысяч на улице нашёл. — Эт о вас тётя Алиса всё время говорила? — Да-да, наверное, — становится неловко — бабка непонятно, что растрещала такому красавцу и, наверняка, создала самое отвратительное впечатление, какое только может быть. — Не трясися ты так, я не уроню, — смеётся Ренегат и начинает шагать в сторону дома. А отпускать тёзку Саша явно не собирается. Поручик только после сказанных слов осознаёт, что, действительно, дрожит от неловкости. Одновременно хочется и спрыгнуть с рук тёзки, пока из-за таких прикосновений не встало. И вместе с тем есть желание обнять за шею и попросить больше никогда не отпускать. Внутри дома Саша всё же опускает Поручика на пол. К ним почти в ту же секунду выбегает Мотя. Она боязливо обнюхивает гостя и фыркает, после чего начинает тереться о чужие ноги. Слышится громкое и довольное мурчание. На лице Поручика расплывается глупая улыбка. Не верится — этой своенравной кошке понравился Леонтьев, она даже мурчать начала. Хотя, тут и Поручик муркать готов. Ведь Мотя никогда не подводит. Она липнет только к хорошим людям. Значит — Леонтьев не только телом хорош, но и душой, если можно так выразиться. — А…а как вы в дом попали? — Щёки горят, как у малолетнего мальчишки после бега. Но Поручик не носился, а просто продолжил говорить с тёзкой. — Дак у меня же ключи есть. Тётя Алиса дала, шобы я каждый раз в калитку не дубасился, — Саша разувается и ставит свои ботинки рядом с Поручиковыми. — Я тута очень частый гость, чуть ли не каждый день прихожу. —И зачем вы сюда приходите? — Александр вспоминает бабкины слова про никого Саню, но не верит, что прямо сейчас перед ним он. Не может быть этот «внук бабкиной подруги» быть таким хорошим. — Дак я же тута местный доктор, лечу всех и помогаю во дворе убираться. Видали какой красивший у вас теперь двор? Эт я всё очистил и украсил, — Гордо заявляет Ренегат и по-хозяйски заглядывает на кухню. Там он наливает себе стакан холодной воды и осушает за пару глотков. Поручик смотрит, как прозрачные капли стекают по чужому подбородку. Зрелище получше всякого порно и других фильмов. Этот Саня хорош даже в питье воды. Поручик в жизни не видел, чтобы кто-то делал такое простое действие настолько красиво. — А вы не слишком молоды для врача? — Александр так же набирает себе стакан воды, но пьёт его медленно. — Вы медбрат? Или фельдшер? — А я и не медбрат, и не врач для людей, на самом деле, — усмехается Леонтьев и снимает свои очки, после чего дышит на их линзы. Он протирает их своей ярко-розовой футболкой. — Я ветеринар по диплому, но тута пришлось учиться и людей лечить. Зверюшки здешние крепкие, их редко лечить надо. Езжу только роды у коров принимать. А деньги-то нужны, вот и стал кем-то вроде людского врача. Не боитесь тока, я не калечу никого, у меня все пациенты на ноги встают. Поручик внимательно слушает. Воображение вырисовывает тёзку в одежде врача. А ещё то, как Леонтьев сидит в каком-нибудь кабинете и смотрит на пациентов таким взглядом, от какого можно в лужу растаять. Разум в добавок подкидывает ещё картинку того, как Леонтьев с важным видом говорит: «Снимайте футболку». А после начинает щупать тело. — У вас свой кабинет? — Александр наблюдает за тем, как Леонтьев поправляет лямки своего чёрного рюкзака. Вещь сильно контрастирует с футболкой. Удивительно, как Саша спокойно ходит в подобной одежде в таком месте. А потом до Поручика доходит, что все просто ссут сказать Леонтьеву, что-то про его внешний вид. Или все просто бегают в туалеты снимать напряжение от такой красоты. —Нет, я на дома хожу. А на кабинет средств нету, — Ренегат облизывает губы и направляется в комнату Алисы. — А вы хотели бы? — Поручик идёт рядом. — Ес честно — нет, я так меньше заработаю. А мне отца вылечить надо, — голос звучит очень устало. — Дак и не люблю я с людьми возиться, мне звери ближе к сердцу. Больше Александр не успевает ничего спросить, тёзка уходит осматривать Алису. А после приёма Леонтьев быстро убегает на новый вызов. Топот от его ног ещё долг звенит в ушах. И с того дня Поручик начинает искать любой повод, чтобы встретиться с соседом, коим и оказалось семейство Леонтьевых. Александр бегает к ним, чтобы помочь родителям Саши, пока тот занят с пациентами. Щиголев терпеть не может огороды, но воюет с сорняками в чужом и про бабкин не забывает. Но поймать Сашу удаётся редко, он постоянно на вызовах. И то в те нечастые свободные минуты Ренегат говорит мало из-за сильной усталости. И Александр чувствует вину за каждое своё слово. Желание забрать Лося с собой в город растёт с каждым днём. Ну, не заслуживает Саша так мучаться в своём возрасте. Ему бы по клубам ходить, да на рок-концерты, а не ставить алкоголикам уколы и утки менять старухам. Но поговорить нормально удаётся в один не очень прекрасный день. А поганым он стал от того, что Мотя сбежала. Ладно бы просто ушла гулять, так она к Леонтьевскому коту утопала. И Кокоса приходится стаскивать с неё. Поручик матерится, держа в руках свою любимицу. Он не стерилизовал её только, потому что надо было срочно ехать к бабке. — Александр, стойте! — подбегает Леонтьев и берёт на руки орущего Кокоса. — Чего? — Приходится прикусить язык, чтобы не наорать на тёзку. — Простите, у меня не было времени, чтобы кастрировать Кокоса, я не думал, что он полезет к Моте, паршивец эдакий, — тот говорит быстро-быстро, постоянно делая паузы. — Может он только запрыгнул и не успел сделать эт самое, ну, котяток? Поручик истерично гладит шерсть Моте. Сейчас у него внутренняя борьба со своим гневом. Тот велит начать вопить об изнасиловании породистой кошки. — Надеюсь, что нет, — Александр смотрит в глаза Моти. Та громко мяукает, ей ни черта не стыдно. — Если шо, существует прерывание беременности кошакам, но там до семи-восьми дней делать надо, — Ренегат даёт щелбан Кокосу, и тот громко фыркает. —Я разберусь с этим, — настроения говорить с Леонтьевым нет. Хочется поскорее прийти домой и начать изучать статью, чтобы узнать все признаки беременности у кошек. —Александр, простите, — вновь виновато произносит Саша. Складывается впечатление, будто это он собственноручной запрыгнул на Мотю. Видать очень любит своего кота и готов его защищать до конца. — Забейте, это же кот, вы не могли его контролировать, — Поручик удивляется сам себе. Если бы на месте тёзки был кто-то другой — Щиголев бы устроил самый грандиозный скандал в мире. — Может будет лучше, ес я извинюсь на прогулке? — Вдруг произносит Ренегат и поднимает бровь. — У нас фонтан новый поставили. Хотите зыркнем? Александр теряется. Его приглашает пройтись не абы-кто, а объект его снов и мечтаний. Сам, а не под дулом пистолета. — А я вас с работы не украду в таком случае? — Осторожно спрашивает Поручик, по-прежнему прижимая к себе уже притихшую кошку. —У меня завтра выходной, честный и заслуженный, — Саша говорит очень неуверенно, крика ждёт и проклятий в их с Кокосом сторону. — У нас, конечно, не Кремль этот ваш, но тож оч красиво. Просто поверьте, нет, убедитесь сами. —Тогда можно и сходить, — пожимает плечами Щиголев. — Я только поговорю с Ба, чтобы она больше не выпускала Мотю на улицу. В доме Александр ссорится с Алисой. В ходе разговора на повышенных тонах становится ясно, что это она выпустила Мотю на улицу. Поручик звереет с каждой секундой и в итоге обещает уехать вместе с кошкой из деревни к чёртовой матери. Алиса, скрепя сердце, обещает больше не выпускать Мотю на улицу. И только после этих слов Александр уходит вместе с любимицей в уже свою комнату. Но там Щиголев не спит и даже не садится за ноутбук. Писать третью главу новой книги нет сил и желания. Поручик прекрасно понимает, что просто взбесится, если компьютер зависнет хоть на секунду. Осадок после произошедшего давит и не даёт отвлечься. Даже Мотя, решившая поластиться, не успокаивает. Поручик смотрит в потолок, пока его питомец лежит на груди и громко мурчит. А на следующий день Поручик сталкивается с новой проблемой: он не знает как одеться. Костюм в деревенский парк не напялишь, но и выйти в коротких шортах нельзя. По-хорошему надо спросить об этом у Леонтьева напрямую, но показаться глупым не хочется. В итоге выбор падает на тёмно-зелёную футболку, широкие штаны и синюю кепку. Не слишком вычурно и не слишком бедно. На улице Щиголев видит Леонтьева. Тот снова в ярко-розовой футболке и синих штанах. На лице Саши сияет широкая и воодушевлённая улыбка. На неё Поручик смотрит, чуть ли не две минуты. Настолько сильно она притягивает к себе внимание. В голове пробегает мысль, что такую хочется видеть каждое утро. — Здрастуйте, Александр, — Леонтьев перепрыгивает через забор. Ограда между двумя домами была очень низкой и служила скорее формальностью, чем по назначению. — Прошу вас, зовите меня просто Сашей или Поручиком. Я не настолько старый, — Поручик открывает калитку и выпускает тёзку. — Тогда и ты тоже зови меня Сашкой иль Ренегатом, иль Лосем. Тута как тебе нравится больше. Тока Саней не надо кличать. Чувствую себя клоуном, — неловко произносит Саша. — Извиняюсь, ес обидел. — Всё нормально, мне тоже не нравится такое сокращение, — калитку закрывают, а ключи прячут в клумбу. Дорога до парка проходит в разговорах. Ренегат говорит о своей жизни и учёбе в Питере. Поручик узнаёт, что тёзка отказался от жизни в городе, чтобы быть рядом с родителями и обеспечивать их. Щиголев ловит каждое слово, поэтому и замечает насколько чужой голос усталый и грустный. Поручик подставляет себя на место младшего и приходит к одному выводу: он бы не справился. В возрасте Леонтьева не было мыслей о том, чтобы содержать родителей. Хотелось поскорее пробиться в ряды более-менее известных писателей, и чтобы группа стала популярной. А Саша похож на человека, который тоже мечтает жить без масштабных проблем. От этого становится грустно, и Поручик думает, что обязан помочь. О себе он говорит мало, ибо не любит подобное. Ему привычнее слушать, а свои мысли выносить на страницы книг. О писательстве Поручик упоминает вскользь, но Леонтьеву и этого хватает. Он начинает робко выпрашивать прочитать, хотя бы одно произведение. И Щиголев, тяжело вздохнув, начинает перечислять книги, написанные им. Он сперва говорит о самых своих любимых и только потом о популярных. С каждым словом брови Леонтьева полезли вверх. Щиголев невольно сравнивает их с чёрными волосатыми гусеницами. — Дан нет! Не мог ты написать это! — Разводит руками Саша, а его очки сползают на кончик носа. — Это почему? — Поручик улыбается чужой реакции. — Эти книги написал Александр Щиголев, а не Поручик, — Леонтьев поправляет окуляры. — А я и есть Александр Щиголев Анатольевич, — с усмешкой на губах говорит молодой человек. — На обратной стороне обложек обычно печатают моё лицо. Ты просто не обращал внимания. Или брал от другого издательства, там ничего такого, к сожалению, нет. — Брешешь ты, — Ренегат громко цокает языком. Поручик берёт тёзку за руку и усаживает его на скамейку возле нового фонтана. Пока Лось смотрит на построение, Щиголев успевает найти в интернете свою фотографию. А когда на неё смотрит Леонтьев, то кажется, будто у него челюсть сейчас отпадёт от шока. Реакция очень смешит и улыбает. —Какая стыдоба, — Саша закрывает голову руками. — Я ж с то…вами так обращался, а вы… — ему не дают договорить. — Прекрати вести себя так, будто я какой-то царь-горох. Мы же так хорошо общаемся, а ты заводишь шарманку о том, что со мной так нельзя так говорить, ведь я писатель, — перебивает Щиголев и щёлкает младшего по носу. — Ты меня спас от падения с крыши сарая — можешь общаться со мной так, как только душе угодно. Леонтьев глядит растерянно и недоверчиво. Он явно не ожидал таких действий от одного из любимых писателей. Да ещё нормального и даже хорошего отношения по отношению к «простым» людям. Становится ещё более неловко. — В…ты подарил мне столько эмоций. Я и улыбался, и восхищался, и боялся, и плакал, когда читал «Девять жизней», — Саша неловко улыбается и облизывает свои обкусанные губы. — И счас даришь… Теперь уже Поручик удивляется: до него не стали докапываться по поводу новых и старых книг. Обычно даже близкие друзья прилипают. Особенно Миша, который всегда лез со своим, дохрена важным, мнением. От драки всегда спасал Андрей, он чуть ли не силой заставлял своего парня заткнуться. — Я не про книжки счас говорю, последнюю я прочёл ещё неделю назад. А завоза нету, он будет тока в конце месяца, — продолжает говорить Саша. Поручик давится воздухом и смотрит прямо на тёзку. Мозг вовсю кипит в попытках понять притворяется ли Леонтьев. С одной стороны, ему совершенно ничего не мешало сказать о своей радости раньше. С другой, Леонтьев изначально был добр и пытался помочь, да и Алисе бесплатно двор украсил. Саша, точно не мог знать фамилии Алисы, ведь та никогда не произносит её вслух. — С тобой хорошо, ты не используешь меня, як коня для вспашки поля. Обычно со мной говорят, тока шобы попросить сделать шо-то для них. Знаешь как обидно? — Пытается объясниться Леонтьев. — А ты и родителям моим просто так помогаешь… Не представляешь как я охерел, когда увидел, шо сорняков нет! — Я же не слепой, вижу какой ты усталый всегда ходишь, — слабо улыбается Щиголев. Он говорит тихо, звук почти тонет в шуме воды фонтана. Вокруг того собрались чуть ли не все местные дети и подростки. Для них всех новый фонтан — как для питербуржцев концерт каких-нибудь «Rammstein». Поручик не смеётся над местными, ведь сам же и припёрся сюда. — Спасибо, — Леонтьев неожиданно обнимает тёзку, прижимая того к себе. И Щиголев чувствует, как на секунду всё его тело перестаёт функционировать. Сердце бьётся безумно быстро, будто его владелец пробежал целый марафон. К щекам приливает кровь, и Щиголев прижимается к чужому телу и обнимает в ответ. Благодаря последнему Александр в который раз убеждается в том, что чужие плечи крепки. Саши обходят парк раз пять, если не больше. Щиголев покупает себе и тёзке мороженое. Первый съедает сладость быстро, а второй медленно, растягивая удовольствие. Мороженое тает и стекает по рукам Леонтьева. Тот слизывает сладкие следы и мычит от удовольствия. А Щиголев едва сдерживает себя от того, чтобы самостоятельно провести языком по чужой коже. Даже пальцы у Саши чертовски красивые и язык тоже. Поручик пытается представить, как Леонтьев целуется. Мозг говорит, что, наверняка, хорошо и обязательно надо попробовать. А последнее всё же говорит не разум, а тело. Леонтьев рассказывает чуть ли не про каждое дерево. Видно, что он пытается показать всю красоту деревни. Саша любит это место всем сердцем, от этого рассказ и интересный и отдающий уютом. Поручик готов слушать про каждый куст вечно, если Саша продолжит так искренне улыбаться и говорить с теплотой в голосе. —Саш, а тут сколько школ? — Пытается показать свою заинтересованность Щиголев. На самом деле, он не знает что и спрашивать, поэтому и выдаёт фразу про школу. Леонтьев удивлённо поднимает брови и вновь кусает мороженое. Становится приятно от чужой заинтересованности. — Всего три, а ещё есть два техникума. Тута больше не деревня, а посёлок городского типа. Его стали так кличать, когда построили кинотеатр, — Ренегат доедает пищу и вытирает рот рукой. — Там редко новинки, тока старые фильмы. Часто на заказ крутят. — А ты ходишь туда? — Поручик не сводит глаз с тёзки. Ничего, кроме того, не интересно. Всё деревья кажутся скучными и даже кинотеатр, о котором сейчас идёт речь. Мир Поручика сосредоточен исключительно на одном из местных жителей. Тот дарит спокойствие и желание наслаждаться каждым мгновением жизни. —Мне некогда и не с кем, — пожимает плечами Леонтьев. — А одному смотреть в зале скучно, легче дома посидеть. Не так одиноко будет. —А ты хотел бы сходить с кем-нибудь? — В голове созревает просто идеальный план. —Очень, дак все сразу заняты, когда я зову, — в голосе отчётливо слышится обида и печаль. —Тогда пошли, ты только покажи дорогу, — Поручик внимательно смотрит в чужое лицо. —Ты шутишь? — Недоверчиво спрашивает Ренегат и поднимает свою «гусеницу» вверх. — Нет конечно. Мы, Щиголевы, никогда не врём. Честность заложена у нас в крови, — с максимально серьёзным выражением лица произносит Щиголев, а после громко смеётся. Леонтьев подхватывает веселье и так же заливается гоготом. Саша касается плеча тёзки и, кажется, собирается уткнуться лбом, но вовремя опоминается. Леонтьев тут же начинает делать вид, будто ещё секунду назад не хотел уткнуться в старшего. Последний очень опечален тем, что этого так и не произошло. Слишком уж прикосновения Лося походили на приятный бархат. Его хочется трогать двадцать четыре на семь. В кинотеатре единогласно выбирается фильм с Арнольдом Шварценеггером «Терминатор 2: Судный день». Щиголев оплачивает всё и покупает себе и тёзке лимонад. Тот выпивается быстро, чуть ли не в первые пять минут фильма. Последний смотрят только двое Саш, никого более в зале нет. Поручик подозревает, что сегодня все ушли смотреть на новый фонтан. Ренегат сидит совсем близко на этом диване, покрытом покрывалом. Привычных сидений тут нет. Скорее всего, на них просто не было денег, или владельцы посчитали, что диваны будут лучшим решением. В любом случае, Поручик рад этому. Теперь у него есть лишний повод, дабы прикоснуться к тёзке. Арнольд Шварценеггер, конечно, невероятно хорош в роли терминатора. Но даже такой мужчина просто меркнет на фоне Леонтьева. Он в свете прожектора кажется ещё красивее, чем при дневном освещении. Лучи от экрана падает на загорелую кожу, придавая той странный шарм. Теперь она похожа на неземную, ту что бывает у загадочных мистических принцев из сказок и легенд. — Обожаю Шварценеггера, — тихо шепчет Саша и отпивает своего лимонада из бутылки. — Он мне детство подарил. Помню в детстве, чуть ли, не дрался со сверстниками за право быть терминатором в игре. — Я первых двух терминаторов раз пятьдесят посмотрел, — Поручик лениво переводит взгляд на экран. — До сих пор половину диалогов наизусть знаю. Когда-то давно Щиголев смотрел фильм с Арнольдом не из-за сюжета, не из-за превосходной актёрской игры, не из-за спицефектов, не из-за культового статуса и не из-за тех самых диалогов. А из-за самого мужчины. Тот был хорош настолько, что полностью сформировал вкусы Щиголева на всю оставшуюся жизнь. Иногда тот жалел, что наткнулся именно на первого терминатора, а не какую-нибудь Гаечку из мультика. Если бы так произошло, то сейчас перед глазами был бы сюжет фильма, но никак не Леонтьев на месте одного из главных героев. Воображение у Щиголева работает очень хорошо. И оно быстро вырисовывает образ Леонтьева в этих охеренных штанах, чёрной кожаной куртке и в солнечных очках. Фантазия, будто, решает окончательно замучать своего хозяина. Она показывает картинку того, как Саша берёт за щёки и смотрит прямо, а после целует, прижимая к себе. От подобного щёки Александра вспыхнули, а по коже пробегает целый табун мурашек. На плечо опускается чужая рука, и Щиголев вздрагивает всем телом от неожиданности. На секунду кажется, будто тёзка умеет читать мысли. — Тихо-тихо ты! Я спросить тебя хотел. Ты хош ещё лимонада? Я своего не буду больше, — невинно улыбается Леонтьев. — Давай, — неловко кивает Щиголев и берёт пластиковую бутылку в руку. А Леонтьев в одежде Арнольда не выходит из головы. Ради интереса Александр готов купить тёзке всё нужное и подарить, дабы тот приоделся. Если Ренегат так поступит, то Щиголев точно словит тройной инфаркт. Домой Саши приходят только спустя почти три часа. И они не сразу расходятся. Леонтьев затаскивает тёзку к себе во двор и убегает на пару минут. Саша возвращается обратно с гитарой в руках. Он садится на скамейку и подмигивает Щиголеву. Тот смотрит с интересом. Ожиданий по поводу хорошей музыки нет. И, как оказывается, зря. Стоит только Саше начать петь, перебирая струны старой гитары, как у Щиголева вновь замирает сердце. — И каждый шаг, и каждый миг — всё было в тоннах старых книг, и каждый взмах крыла одних другим мешал легко и вольно дышать, — тихо поёт Леонтьев, а пальцы скользят по инструменту так, будто созданы только для этого. — Мы долго ищем среди звёзд ответы на простой вопрос: зачем нам быть; куда бежать? Щиголев глупо улыбается, внимательно смотря на тёзку. Тот в глазах Поручика становится ещё прекраснее. Хотя казалось бы куда больше. Леонтьев поёт просто превосходно, играет тоже. Это какое-то восьмое чудо света, а не реально существующий человек. Где-то под конец песни Леонтьев чуть наклоняется к чужому лицу. Щиголев теряется на несколько секунд, а после сам тянется к тёзке. Саши почти целуются друг с другом, но их нагло прерывают: — Саня! Саня! — Кто-то громко стучит в калитку. — Саня, едридь Мадрид, открой уже! Я знаю, шо ты дома! Леонтьев быстро отстраняется, откладывает гитару и подбегает открывать ворота. Щиголев же кусает свои губы, чтобы не заорать от целой бури разных эмоций. Его только что, чуть не поцеловал самый лучший мужчина в мире. Даже потянулся сам, его никто не заставлял. Ещё бы секунда и сегодняшние мечты частично бы исполнились. — Шо орёте, дядь Вить? — Ренегат натянуто улыбается, глядя на пожилого соседа. — Кто-то умер или дом горит? — Шо-шо?! Моя корова, Мурка, рожает! Спасай, Саня! — Старик размахивает руками в разные стороны. — Дядь Вить, у меня выходной… Я сёдня только отдыхаю, — Леонтьев поворачивает голову в сторону тёзки. Последний кивает, мол, скажи, что сегодня ты не работаешь, никто не имеет права использовать тебя. — Она ж помрёт! Тока ты можешь нормально всё сделать… Я заплачу втройне, тока помоги! — Мужчина хватает собеседника за плечи. — Был у нас новенький докторишка… — следует короткая пауза. — Так этот гадёныш телёнка погубил! — Саш, прости, пожалуйста, — виновато произносит Леонтьев и убегает вместе с соседом в другой дом. Александр уходит к себе домой, там он запирается в комнате вместе с Мотей. Последняя всё время загадочно смотрит в окно и мяукает. Она тоже хочет к Леонтьеву, точнее, к его коту. Щиголеву вся эта ситуация на секунду кажется смешной. Но эмоция быстро проходит, стоит только вспомнить про так и неслучившийся поцелуй. Сердце быстро-быстро бьётся, а из горла всё же вырывается нервный истерический смешок. Мотя реагирует на него мяуканьем. Поручик меряет комнату шагами. Сейчас бы сесть за главу или посмотреть фильм, но мысли уже в миллиардный раз крутятся вокруг Леонтьева. Интересно, а тот так же думает о Щиголеве? Тоже переживает и сравнивает с известными актёрами? Последнее наименее вероятно, слишком Поручик серый и неприметный. Таких в кино не берут, там только красивые и накаченные. Другие же пишут сценарии. И Поручик занимается примерно тем же. По крайней мере должен, но сейчас их-за «актёра» не получается выдавить из себя ни одного слова. Тоже самое происходит и на следующие прогулки. Нет, Саши говорят друг с другом, чуть ли, не каждый день, но так и неслучившийся поцелуй не обсуждают. Ренегат откуда-то вынимает свободное время и всё его посвящает тёзке. Тому становится даже стыдно от такого внимания. Но Леонтьев быстро успокаивает, говоря, что благодаря родам Мурки, он ближайшие дни может не пахать, как конь. И однажды, рано-рано утром, Поручик не выдерживает и подкидывает в почтовый ящик Леонтьева конверт с деньгами. Что с ними стало Щиголев не знает, но машина семейства снова встаёт в строй. Теперь Ренегат не бегает по всей деревне, а лишь разъезжает на машине. А в ней играет русский рок и «Metallica», любимые группы Щиголева. Однажды Саша берёт у отца его внедорожник и отвозит тёзку на местный пляж. Там молодые люди рыбачат и говорят. На этот раз Поручик рассказывает о своей группе и объясняет, почему не любит проводить с её участниками больше трёх часов вместе. Леонтьев внимательно слушает и потом просто, как-нибудь, дать послушать, хотя бы одну песню. Щиголев включает самую популярную на телефон, и Леонтьев хвалит её. А после рассказывает про то, как в школе постоянно играл на всякие юбилеи учителей. Ренегат заразительно смеётся и улыбается. И Поручик чувствует, как его ноги подгибаются от такого зрелища. Рыбы Саши почти не поймали. Но это не портит настроения. Ренегат по-прежнему широко и ярко улыбается, а Щиголев всё ещё готов раствориться в чужих глазах. Рыбу он готовит на кухне Леонтьевых и получает за блюдо похвалу от всего семейства, даже от Владимира. Александр говорит с ним о книгах и старых фильмах. Ужин напоминает знакомство с родителями, какое обычно бывает в глупых ситкомах и мультфильмах. Потом Леонтьев затаскивает тёзку в свою комнату. Там Лось включает «Nautilus Pompilius» — «Дыхание» и приглашает Щиголева потанцевать. Последний двигается неловко и неумело, постоянно не попадая в такт музыке. И Леонтьев ничем не отличается. Он точно так же двигается без грации. Саша хватает тёзку за руку и вынуждает кружиться в импровизированном вальсе. Такой сильно отличается от тех, что показывают в романтических фильмах и мультиках. Но Александр всё равно считает их с тёзкой танец самым лучшим и прекрасным. Сейчас как никогда хорошо и спокойно, хочется записать этот момент на плёнку и пересматривать его в особо грустные вечера. Последних в жизни Поручика было чересчур много. Именно поэтому он всё чаще пытается сбежать подальше от реального мира в выдуманный. Там царят только правила, которые придумал сам Щиголев. Ренегат снова наклоняется к чужим губам, а Поручик встаёт на носочки, чтобы достать до чужого рта. Голос Бутусова по-прежнему звучит из магнитофона. Песня «Дыхание» слышится, будто через огромную толщу воды. Весь окружающий мир «тонет» рядом с Леонтьевым. Тот будто огромный кит, который ударил хвостом по воде и вызвал этим волну. А та в свою очередь затопила небольшой корабль. Поцелуя вновь так и не случается. От него отвлекает громкий стук в дверь. Леонтьев открывает её и впускает в комнату отца. Владимир, держит в руках одну из книг Щиголева. Начинается долгая болтовня, в ходе которой старший Леонтьев утаскивает гостя обратно на кухню. Поручик уходит к себе домой только поздно вечером, Ренегат не дождался его и уснул прямо в кресле. Щиголев чувствует острую вину за произошедшее и думает извиниться следующим вечером. Но Александр встречает Ренегата рано утром. Щиголев чудом успевает спрятать конверт с деньгами в карман. — Привет, ты чего так рано встал? — Улыбка быстро сходит с лица, стоило только понять, что Леонтьеву ни черта не весело. Поручик перелезает через забор к соседям и садится рядом с тёзкой. Тот только лениво поворачивает голову в сторону подошедшего. Саша быстро уводит взгляд в землю и обнимает себя за плечи. Дыхание тяжёлое и рваное, такое обычно бывает после долгого плача или едва сдерживаемой истерики. — Ты в порядке? — Поручик осторожно кладёт свою ладонь на чужое плечо. — Ты можешь выговориться мне. Я выслушаю и никому не скажу. Снова воцаряется тишина. Щиголев даёт тёзке время обдумать всё и принять нужное решение. Саша же мечется в своих мыслях, как дикий зверь в клетке. Ренегат привык быть сильным, опорой для матери и отца. Те рассчитывают на сына и верят в то, что он им обязательно поможет. И Лось не имеет никакого права подвести их. Поручик обо всём этом знает и без лишних слов. Он не тупой и не слепой. Легко сложить два плюс два и понять, что ещё пару месяцев такой напряжённой жизни и Саша просто напросто морально сломается. — Я устал, Саша. Почти всю неделю бегаю по домам, как окаянный, и лечу ссаных алкашей. Я ненавижу всё это, не хочу больше заниматься этим. Понимаешь? — С тяжёлым вздохом произносит Саша и нервно кусает свои губы. — Я хочу как моя сестра жить, в городе, с семьёй и не знать ничегошенки о чужих проблемах… Вся моя учёба полетела коту под хвост, да жизнь моя там… Щиголев приобнимает Ренегата одной рукой, пытаясь оказать хоть какую-то поддержку. — Хочу свалить отсюдова, куда тока глаза глядят, дан нет, нельзя ведь. Сердце отца не выдержит, и он умрёт из-за меня. Его над в больницу по-хорошему. Дак денег на эт нет. В нашу опасно, не полечат, а тока покалечат, — качает головой Леонтьев. — Пашу, как конь, а денег ни черта нет. Всё уходит на эти вечные таблетки и походы к нормальным врачам. Ренегат поворачивается и утыкается в тёзку, прижимаясь к тому. Саша дрожит и едва сдерживает поток слёз. Таких беспомощных и стыдливых. Они бывает только у маленьких детей. Поручик молчит несколько секунд, качая Леонтьева, как маленького. Александр помнит, что подобное способно немного успокоить людей. Последнего Щиголев не умеет от слова совсем. С возрастом этот навык так и не выработался. — У меня есть знакомые врачи в городе, они смогут сделать скидку. Отправим твоего отца туда, выйдет, как новенький, — начинает говорить Александр. —Дак, на полное лечение у меня денег ни-ни, — шепчет Леонтьев и тихо всхлипывает. — Я оплачу всё, и работу мы найдём тебе, не здесь, а в городе, — уверенно заявляет Щиголев. — И маме твоей новую сковородку купим, и машину вашу окончательно починим. А то она такими темпами снова сломается и снова превратится в неработающую перделку. — С чего такая доброта ко мне, а, Поручик? Я ж оплатить не смогу, тока не в этой жизни, — стыдливо говорит Леонтьев и вновь всхлипывает. — У меня и в будущем не будет стока денег. Тока ес почку свою не продам… и не одну… —А мне и не нужны от тебя деньги, —Поручик берёт тёзку за подбородок.—Мне твоя улыбка нужна. Да и я не имею права оставить тебя без внуков, Мотя же беременна от твоего. Ты скоро дедушкой станешь. Ренегат вытирает слёзы рукой и прикасается к чужим губам своими. Кажется, оба Саши облегчённо выдыхают. Их больше никто не прерывает. Все сейчас спят и видят десятый сон. А Александр чувствует себя так, словно находится в нём. Губы тёзки несладкие, они отдают сигаретами. Такими дешёвыми и простыми. Поручик для себя решает, что обязательно купит для Леонтьева целый блок нормальных табачных свёртков. Для Саши ничего не жалко, никаких денег и богатств этого мира. Щиголев отстраняется от тёзки, а после крепко на крепко обнимает того, прижимая его к себе. Весь противный утренний холод убегает на второй план. Александр чувствует только тепло. А где-то рядом Мотя, вырвавшаяся из «плена» вылизывает шерсть мурчащего Кокоса. Тот выглядит безумно счастливым и гордым. Зверьки не рискуют издавать лишних звуков. Мотя понимает, что Поручик обязательно утащит её обратно домой.***