Вишнёвая тень

Забывшись на час перед рассветом и заставив себя подняться с гамака каким-то поистине нечеловеческим усилием, Бруно спустился с армадой тарелок и кружкой в столовую, где Джульетта как раз расстилала белоснежную скатерть. Вид у целительницы был встревоженный. – Доброе утро, – полувопросительно поздоровался с сестрой предсказатель, размещая стопку керамики на рабочей поверхности. – И тебе, – женщина быстро улыбнулась, – Кажется, я её видела. – «Её»? – Тень. То, что шебуршит тут по ночам. Бруно почувствовал, как по спине пробежал холодок: – И… и на что она была похожа? – Кажется, я застала её… растворение или вроде того, – женщина кивнула на одно из окон, и предсказатель заметил спешно накинутый на пол вязаный коврик. – Следы? – Да, там, где она сидела. Или оно… не знаю, как правильно назвать. – Так на что оно или она была похожа? – не собирался отставать Бруно. – Представь себе… – Джульетта задумалась, – Вытянутое грозовое облако или очень густой туман, из которого выныривают конечности, похожие на звериные лапы. И всё это такого… багрового, или, скорее, вишнёвого цвета. Не то чтобы большое, наверное, со среднюю собаку. Стоило мне моргнуть – и она исчезла. – Прямо в воздухе? – Хочешь, верь, хочешь, нет, – сестра неизвестно для чего вытерла руки закреплённым на поясе полотенцем. – Ты очень испугалась? – не зная, что делать, Бруно положил руку Джульетте на плечо. Очень некстати в голове зазвучало «Ты единственный мужчина в семье, и должен защищать сестёр». Почти сработало, мамита. Защитник хоть куда, особенно в последний момент. – Я даже не сразу поняла, что передо мной. Я не видела ничего подобного. И оно выглядело не опасным, а, скорее… потерянным. Сидело тут в ожидании рассвета, а потом исчезло. – Понятно, – произнёс Бруно, хотя готов был поклясться, что в данном случае это слово не имело совершенно никакого значения. – Ладно, не будем портить всем утро, – сестра потёрла указательным пальцем залёгшую между бровей морщинку и пару раз хлопнула себя по щекам в попытке собраться с мыслями, – Скажу после завтрака. Поскольку решение было принято, Бруно тоже уговорил себя не смотреть на коврик, пусть ему и было любопытно, какие отпечатки оставила гостья на этот раз. – Мама, я проспала, прости, – на кухню, шаркая обувью, словно древняя старуха, вошла Мирабель. – Mi linda, я бы пожелал тебе доброго утра, но у тебя сегодня мешки под глазами круче, чем мои. – А всё, поздно опомнился, теперь я главный полуночник дома, – торжествующе выдала девушка, не глядя ему в глаза. – Милая, ты что же, всю ночь вязала? – ужаснулась Джульетта, загребая лицо дочери в ладони. – Нет… ну, не совсем. Но это того стоило, – Мирабель улыбнулась, обнимая мать, – Будет очень здорово смотреться, вот увидишь… У нас наметилась презентация тарелок? – Да, а кое-кому ещё и с кружкой, – Бруно кивнул в сторону изделия, вышедшего из-под рук Антонио. – Здорово, очень здорово, – медленно кивнула племянница, – Пойду я в двери поломлюсь, чтобы вставали уже. – Ты хотя бы на ногах стой, – Джульетта насильно усадила дочь на стул, – Я сама схожу. – Ладно, – Мирабель откинулась на спинку, положив голову на рабочую поверхность кухни, – У нас опять что-то стряслось? – Нет… да. Откуда ты узнала? – Да вы стояли тут как два гробокопателя, – усмехнулась девушка, – Ничего серьёзного, надеюсь? – Джульетта видела её. Ту тень. Сказала, что она вишнёвая. – Вишнёвая тень, – Мирабель пошевелила в воздухе пальцами, – И как, она страшная? – По описанию твоей матушки, страшная как моя жизнь. Девушка усмехнулась, скрещивая руки на груди: – Что ж, тогда надо подождать. – Подождать чего? – Когда родичи обвинят в её появлении кого-то из нас двоих. Бруно поразил тон, с которым племянница озвучила это предположение. Было в этом что-то глубоко неправильное, и наряду с этим сквозила и своя правда. Предсказателя так и подмывало упомянуть про табличку, но слова так и остались топтаться возле голосовых связок, никому не нужные. Прервал тягостное молчание заливистый лай Уго, который уже изучил дом и безошибочно отыскал маршрут на кухню, ожидая момента познакомиться с ещё одним человеком. – Это же откуда взялась такая прелесть? – ахнула Мирабель, загребая щенка на руки. – Это Уго. Подарок Луизе от Паоло. Кстати, у меня для тебя тоже подарок. Впервые за утро к предсказателю обернулись карие глаза, опушенные густыми ресницами, и Бруно проклял и одновременно благословил себя за это «тоже». – Подарок? – Да, – он кивнул, с удивлением чувствуя, что смутился и сам, – Лак ещё не до конца высох, и… надеюсь, ты не сильно обидишься, что я расписал вазу без твоего ведома. – Обижаться? Да я вся в нетерпении от того, что хочу её увидеть! – Я нарисовал ей модную одёжку… Что такое? – Ни… ничего! – Мирабель стремительно отвернулась. Образ, который она убаюкала в памяти перестуком спиц, всплыл в самый неподходящий момент. – Лад-но, – с расстановкой проговорил Бруно, – Будь по-твоему. – А когда мы будем посвящены в тайну того, что за отпечаток у окна? – После завтрака, – ответил предсказатель и замер, мигом очнувшись от полусонного состояния, – Мира. – А? – Откуда ты знаешь, что у окна отпечаток? – Ну так, – девушка встала, указывая в нужном направлении, – Там коврик… Почему ты так на меня смотришь? – Ты не могла видеть окно и коврик, когда шла сюда. Твоя комната в другой стороне. – Кажется, – она опёрлась о столешницу, вставая прямо напротив дяди, – У кого-то паранойя. – Мне можно, я самый параноидальный из всех Мадригалей. И я волнуюсь. – С чего бы? – За тебя. – Хотелось бы больше подробностей. – А, вот ты где, Уго! Иди сюда! – сцену на кухне разбавило появление Луизы, разыскивающей своего ненаглядного питомца, – Доброе утро… О, я помешала? – Не, – Мирабель двинула плечом, – Мы обсуждали паранойю. Очень увлекательно, да, дядя Бруно? Силачка перевела на предсказателя недоумённый взгляд. – Просто мы не выспались, вот и всё, – ещё не договорив фразу, Бруно понял, насколько эпично та звучала. Луиза застыла на месте, а затем, развернувшись с щенком на руках, тихо ушла к столу. Предсказатель обернулся к Мирабель. Та стремительно краснела прямо на глазах. Поняла суть оговорки. О, Боже. Допустила вероятность. О, Господи. Прямо сейчас что-то представляет. Madre de Dios! Не оборачиваясь, Бруно зачерпнул воды и подал племяннице без лишних слов. – Спасибо, – пробормотала она, ныряя носом в кружку, – Куда ты? – Собирался отдать тарелки. – А, хорошо, – насилу допив воду и кое-как оклемавшись, девушка последовала за ним. *** Одаривание тарелками прошло на «ура», отдельно Бруно порадовало попискивание Антонио, на кружке которого был изображён ягуар: – Это же Гато! Гато, гляди где тебя нарисовали! Ягуар на секунду оторвался от пятнашек с Уго, придавив довольно визжащего щенка увесистой лапой. – Ага, – предсказатель поворошил копну кудрей младшего племянника, а тот, не сговариваясь, встал на стуле, обнимая дядю за шею: – Ты замечательный, спасибо большое! – Пеппа, облако, – Алма вовремя пересекла появление дождя, вызванного переизбытком чувств дочери. – Не буду, не буду, – спохватилась мать Антонио, шмыгая носом и поглаживая обеими руками рыжеватые волосы. – Ты тоже замечательный, – отойдя от изумления, Бруно приобняла мальчика в ответ. – У нас новые крутые тарелки, давайте все пообнимаемся с Бруно! – предложил Агустин. Услышав это предсказатель словно уменьшился вдвое: – Я как-то не привык… – Да иди сюда! Ты отличный парень! – ловко сгрёб его сутулые плечи муж старшей сестры, – Даже Мирабель тарелку сделал. Это луна на ней? – Ага, я захотел, чтобы у моей драгоценной племянницы тоже был собственный знак, – Бруно перевёл глаза в нужном направлении. Взгляд девушки потеплел, и она, поняв, что от неё ждут, тоже подошла ближе, обнимая его одной рукой: – Спасибо, дядя Бруно. Предсказатель не знал, не хотела она или же не могла задерживаться дольше пары секунд, но чувство, что из него выворотили кусок мяса, не исчезло даже после того, как остальные родственники обняли его по очереди. А на что он рассчитывал? Сам вчера похлопал её по плечу, чтобы не прилипала, вот, научил. Да и правильно всё… Верно? Пострадать подольше не дал сам приём пищи и последовавший за этим рассказ Джульетты о том, что она видела. – Эта тварь… – начала было Алма, как с другого конца стола раздалось: – Вишнёвая тень. Голос принадлежал Мирабель. Она без особого аппетита догрызала початок кукурузы, клыком вытаскивая остатки зёрен. – Поясни, mi vida. – Я дала ей имя. Она вишнёвого цвета и похожа на тень. Должны же мы как-то её называть, – тон девушки оставался спокойным, что, впрочем, отчасти объяснялось недосыпом. – Хорошо, пусть так, но ей недолго осталось бегать по Касите, – строго произнесла глава семьи. – Непохоже, чтобы она куда-то собиралась, – пробормотал Камило, но его сразу же заткнул тычок локтем от Долорес. – Я покажу, – Джульетта встала со своего места и откинула коврик. Новый отпечаток, по форме напоминавший огромного, свернувшегося в калачик головастика, раскинулся на целый метр плитки. В очертаниях угадывалось тело и длинный, лёгший полукругом, хвост. – Антонио, ты у нас разбираешься в животных, – Бруно пропустил племянника вперёд, – Что за зверь мог оставить такой отпечаток? Брови мальчика взметнулись вверх: – Но другие животные её не чуют. – Знаю, малыш, но, быть может, это… не всё животное, а только тень? Пеппа бросила упреждающий взгляд, но её младший сын не выглядел напуганным. Он с интересом обошёл отпечаток и даже постоял в центре, примериваясь, и, наконец, произнёс: – Очень похоже на тайру. Только я никогда не видел настолько больших. Бруно приложил все усилия, чтобы его лицо не отразило пришедшую в голову мысль: «А ведь она станет ещё больше, хотим мы этого или нет».