***
В этих коридорах почти каждый день кто-то плакал. Медсёстры отделения уже привыкли не обращать на таких людей внимания. Вот и на Маргариту Максимовну, маму Даши, тоже внимания никто не обращал. Маргарита Максимовна была сильной женщиной. Сильной от природы. Она прожила на этом свете пятьдесят шесть лет, и ничто не могло сломать её. До того самого момента. В ту ночь, когда Даша убежала из дома, Маргарита Максимовна написала двадцать страниц нового романа и легла спать. Она планировала встать попозже, ведь намечался выходной. Поспать утром не дали – около восьми разбудил телефонный звонок. Проклиная всех на свете, женщина подняла трубку: – Алло! – Маргарита Голубева? – Да! Кто это? – Это касается вашей дочери. – А в чём, собственно, проблемы?! – Маргарита Максимовна начинала злиться. Её прекрасная послушная дочка видит седьмой сон, наверняка снова завернувшись в одеяло наподобие шавермы. Какого чёрта им от неё надо? – Сегодня ночью она попала в аварию… Дальше всё происходящее напоминало кошмарный сон. Маргарита Максимовна, словно в тумане, встала с кровати, вполуха слушая то, что ей говорят по телефону. Дёрнула дверь в комнату Даши, тихо ругнулась на запертый замок. Вернулась к себе, вытащила из шкатулки в тумбочке запасной ключ. Вновь подошла к двери Дашиной комнаты и долго пыталась вставить внезапно онемевшими пальцами ключ в замочную скважину. Открыла дверь и едва не сползла по стене на пол, когда увидела разбросанные вещи и не расправленную постель. Окно не было закрыто – ветер распахнул створку, запуская февральский воздух, и заставив женщину затрястись от холода и страха. После она подошла к сигнализации, и вот тут она окончательно поняла, что происходящее – не розыгрыш, и Даши действительно нет дома: провода сиротливо торчали из главного блока, а зелёная лампочка, обычно бодро моргавшая всю ночь, сейчас словно умерла. С чувством нарастающей паники, сбивчиво прося повторить звонившему всю информацию о её дочери, Маргарита Максимовна разбудила мужа и, толком не успев даже собраться, понеслась в больницу. Там она узнала страшную новость – Даша осталась инвалидом. Три дня женщина просидела в больничном коридоре. В реанимацию её не пустили, несмотря ни на какие мольбы и ни на какие угрозы. Не пустили её туда, даже когда у Даши началась истерика – дочка очнулась, и она, судя по воплям, что доносились из отделения, была в ужасе от того, что стало с её телом. Маргарита Максимовна прикрыла глаза ладонями, пытаясь не представлять себе это. Пыталась думать о стороннем, о том, что делать дальше, куда ехать на реабилитацию и в какой стационар перевезти Дашу, когда та станет транспортабельна. Но в ушах стояли крики дочери, полные нечеловеческого ужаса и отчаяния. Она звала Генку – этот идиот уехал с места аварии в чёрном мешке, но Даша пока об этом не знает. Ей пока не к чему это знать. Подумать только, его имя она произнесла самым первым, позвала не мать, не отца, а человека, который оставил её калекой… Маргарита Максимовна выбежала прочь, не в силах здесь больше находиться. Она почти не спала эти три дня, не выезжала из больницы, отменила все запланированные встречи и мероприятия. Толком даже не ела. Кофе. Ей срочно нужен кофе. Подойдёт любая бурда из автомата, главное, чтобы крепко, сладко и мерзко. Главное, чтобы мерзко, может, хоть так станет немного лучше… У лифта она с разбегу налетела на мужа. Сергей Петрович обхватил едва не упавшую на пол жену за плечи. – Марго, Марго, тише. – Сергей Петрович прижал её крепче, потому как она, кажется, не сразу его узнала: три дня она дневала и ночевала в больнице и сейчас выглядела просто ужасно. – Кофе, – тихо ответила Маргарита Максимовна, – хочу кофе, просто до смерти. Даша очнулась. У неё врачи сейчас. Ей так плохо, Серёжа… Сергей Петрович лишь издал задумчивое «Хм». Он не очень хорошо помнил то утро – накануне он чудовищно устал на работе, потом ещё Даша знатно испортила настроение своими детскими истериками. Поэтому вечером Сергей Петрович, с трудом заставив себя дойти хотя бы до душа, хлопнулся в кровать и уснул мёртвым сном. И когда утром он проснулся под истерические крики супруги, он долго не понимал, что произошло. Этим, в сущности, всё и должно было закончиться. Он давно подозревал, что Даша общается с этим недоноском, но не мог поймать её с поличным, а строгость, с которой он воспитывал дочь, в последнее время имела всё меньший эффект. Он всё чаще чувствовал, как Даша теряет благоговейный страх перед родителем, и всё чаще видел в её глазах ненависть, обращенную к нему. Его это бесило. Он понимал, что теряет контроль над дочерью, что она перестаёт его уважать, но он и подумать не мог, что Даша способна выбраться из дома втайне от него. Отключить сигнализацию – он предъявит охранной компании такой иск, что они впредь не подпустят к его дому и блохи! – Ты слышишь меня, Серёжа? – Голос Марго вывел из транса. – Что делать? – А какие у тебя варианты? – Он не слушал жену и понятия не имел, о чём та вела речь, но годы в бизнесе научили его всё держать под контролем. Даже сейчас нельзя показать, будто он чего-то не знает. – Я совсем запуталась. – Маргарита дрожащей рукой протёрла усталые глаза и смахнула со лба прядь крашеных в каштановый цвет волос. – Я не успела переговорить с врачом, но вчера вечером он говорил, что Дашу можно будет перевезти, когда её состояние полностью стабилизируется… Маргарита всё говорила, а Сергей Петрович только кивал, прикидывая, во сколько ему выльется Дашино лечение и реабилитация. Нанять сиделку, устроить перепланировку дома – комната дочери находится на втором этаже, она не сможет спускаться самостоятельно. Хотя, первое время ей это и не нужно. – Успокойся. – Сергей Петрович доверительным жестом прервал жену, снова обнимая её за плечи. Как она постарела за эти три дня! Даша вымотала её, выжала, как лимон. У девчонки не было ни капли совести. – Не переживай о Даше. Мы можем позволить себе всё, что ей необходимо. Мы поставим её на ноги. – На ноги? – Маргарита Максимовна затряслась, и глаз её брызнули слёзы. – На ноги?! Серёжа… Она прижалась к груди мужа, потеряв остатки самообладания, и разрыдалась в голос.Глава 3
21 мая 2022 г. в 20:00
Не с первого раза Даша пришла в себя и уж точно не сразу начала соображать, но первой оформленной в слова мыслью в голове пронеслось банальное: «Свет… всё белое… я умерла?»
Ещё никогда Даше не было так плохо. Голова сильно кружилась, мысли обрывались и путались, тошнило, было трудно дышать, а всё, что находилось ниже ребер, болело так, что хотелось выть. Но память понемногу возвращалась.
«Мы ехали по трассе… Хорошо. Нас ослепил резкий свет… Что это за свет? Возможно, мы выехали на встречку…»
Дверь неожиданно открылась, и в палату вошёл немолодой доктор.
– Хм, очнулась, значит… как самочувствие?
– Сколько я здесь? – прошептала Даша, едва разлепляя пересохшие губы.
– Четвёртый день. Мы все…
Доктор говорил, но Даша не слушала. Её вдруг сильно насторожило одно обстоятельство: нижняя часть тела болела очень сильно, но ноги… Даша чувствовала какую-то странную… страшную боль. Она не могла понять, что болит.
Собрав всю волю и силы в кулак, девушка откинула одеяло… Она поняла, что так ныло – огромными глазами Даша смотрела на две перебинтованных культи.
Мир вокруг приобрёл оттенки чёрно-белого негатива, потерял краски, потерял звук, словно немое кино, и плёнка испортилась настолько, что восстановить не возможно. Врач что-то говорил. Кажется, говорил – его губы шевелились. Попытался объяснить? Поддержать? Оправдаться?
Ног не было. И это не оправдать и не исправить.
– Нет!!! – Из глаз Даши ручьём полились слёзы, она перестала соображать. – Я не хочу!!!
В палату быстро влетели две медсестры и стали держать её, не давая спрыгнуть с кровати, и доктор что-то вводил в капельницу, пока девчонка пыталась лягаться обрубком правой ноги. По руке полилась кровь – Даша вырвала катетер.
– Я не хочу!!! Не надо!!! Верните мне мои ноги!!! Отпустите… – в глазах резко потемнело, девушка потеряла сознание.