***
Двенадцать часов спустя в соседней палате Павел придавил во сне разбитую руку и, вздрогнув, проснулся, а повернувшись на другой бок, окончательно растерял остатки сна. Самочувствие было паршивое, хоть лекари и говорили об обратном. И магией он пользоваться не мог – пальцы ещё не срослись, и бесхозное кольцо лежало рядом на тумбочке. Дёсны болели и неимоверно чесались; стоматолог заходил пару часов назад, сказал, что вырастить новые зубы не проблема, но вот осколки сломанных придётся удалить. Теперь язык непривычно проваливался в пустоту, где раньше были резцы, а теперь торчали лишь крохотные пеньки новых зубов, и Павел был бы и рад, подобно младенцу, погрызть какую-нибудь хрень, чтобы хоть немного унять зуд, да только сломанная челюсть ныла при малейшем движении вверх-вниз, на корню отметая любое жевательное движение. Оставалось только пить бульон через трубочку, хотя, к слову, если и искать какие-то плюсы, то бульон довольно вкусный. Но Павел плевать хотел и на бульон, и на все плюсы в целом, потому что ещё никогда в жизни он не чувствовал себя настолько униженным и несчастным. Хотя, утром было в разы хуже. В ночь, когда Воронцов избил его, лекари накачали Павла зельями, отключив больше, чем на сутки. Окончательно Гохману удалось прийти в себя лишь сегодня часам к восьми утра, когда выветрились пары снотворного, а от регенерирующего перестала кружиться голова. Примерно в то же время и появился первый посетитель. К слову, единственный, если не считать медперсонала. – Утро доброе, Павел Андреевич. Мамонов вошёл, предварительно постучав в дверь. Тон его звучал любезно, спокойно и официально – Павлу это не понравилось. Он догадался, о чём будет просить преподаватель, но отступаться от своей цели не планировал даже под давлением и угрозами. – Какое же оно доброе? – пробурчал Павел, едва ворочая толком не сросшейся челюстью. – Ну, смотря с какой стороны на это утро взглянуть. – Мамонов, отодвинув край шторы, выглянул в окно, но раскрывать его окончательно не стал. – Погода прекрасная, этого не отнять. А что до событий… о событиях нам с вами предстоит ещё поговорить. – Я знаю, о чём вы собираетесь говорить. – Павел аккуратно приподнялся на подушке повыше. – И сразу нет. Я намерен письменно доложить ректору об избиении, сразу же, как только лекари позволят мне отсюда выйти. – Считаете себя жертвой? – Мамонов пододвинул стул, сев почти вплотную к кровати. – Да, считаю! – Глаза Павла налились гневом – за кого этот престарелый осёл его держит? – Я чуть концы не отдал! А вы его даже удержать толком не смогли, только панику наводили! Так что да, я – жертва. Я напишу официальное заявление на имя ректора, приложу медицинские справки. И я не успокоюсь, пока этот урод не уедет отсюда навсегда! На его месте я бы радовался, что заявление ляжет на стол только в ректорат, а не прямиком в отделение ОБТС! Мамонов выслушал пламенную речь студента с поразительным спокойствием. После чего он наклонился к Павлу и так выломал тому и без того травмированную руку, что Гохман едва не закричал. – Какого… да ты… вылетишь отсюда… без пенсии… Павел чувствовал, как по вискам катится холодный пот, а сам он едва не теряет сознание. Но Мамонов не собирался ни отпускать, ни даже ослаблять хватку. – Не скули, мразь. – Светлые глаза преподавателя напоминали пару холодных льдинок, а сеточка морщин, что обрамляла веки, выдавала нелёгкую жизнь со всеми потрохами, напомнив Павлу, что Мамонов, в первую очередь, – ОБТСовец с многолетним стажем, и уж только потом преподаватель. – Что вы хотите сделать? – прохрипел Павел, стараясь не акцентировать внимания на пламенеющей в сломанных пальцах боли. – Я тебя, гнида, хочу в бараний рог скрутить. Но вместо этого дам кучу полезных наставлений, хоть и сомневаюсь, что они отложатся у тебя в голове. А вот боль отложится, боль ты запомнишь. Так что совет первый: когда выйдешь отсюда, то иди прямиком к себе в общагу. Не к ректору. Лучше вообще больше не подходи к ректору, чтобы я, не приведи Создатель, не принял тебя за стукача. Совет второй: закончи Стандартные Курсы Колдовства и вали отсюда, потому что отныне ты в моём личном чёрном списке. Совет третий: не смей приближаться к Даше. Чтоб на расстоянии арбалетного выстрела тебя рядом с ней не было, ты понял меня? – Какой ещё Даше? Павел чувствовал, что уже начинает путаться с мыслями, когда Мамонов внезапно вывернул руку с новой силой, заставив слёзы, стоявшие на глазах, покатиться по щекам. – То есть ты даже имени её не знаешь? Я просто поражаюсь, насколько мразотными бывают человеческие существа! Даша, семнадцать лет, первокурсница. Рыжие волосы, худенькая, с хорошенькой мордашкой – ну, вспомнил?! – Даааа! – прокричал Павел, когда рука снова изогнулась ивовым прутом, а едва начавшие регенерировать пальцы затрещали, как сухое печенье. Мамонов же наклонился к Павлу, почти приблизившись лицом к лицу. – Ты так настаивал, чтобы именно игроки команды пошли отрабатывать с Тишманским – ты знал. Знал, что старик уходит в лес, и знал, что он потащит с собой и студентов. Знал, что большая компания наверняка привлечёт к себе какую-нибудь нечисть. И знал, что в этой компании наверняка окажется Игорь Воронцов, а ведь ты его терпеть не можешь. Так вот, поздравляю, мы на рассвете принесли останки Тишманского в больничный морг – один скелет в лоскутах вонючего костюма. Приходи, посмотришь, он обглодан почти насухо. На твоей совести труп, парень. Ты виновен в смерти человека. Павел не смотрел в глаза преподавателю, с трудом сдерживая поток новых слёз, а Мамонов продолжал напирать: – А знаешь что? Трупов могло быть пять. Четверо студентов сегодня ночью пострадали из-за тщеславия старого идиота и из-за твоей паскудной мстительности. Лежишь тут, ноешь о том, как у тебя болит ручка – Воронцову ночью пол ноги обглодали, я лично отнёс его на стол хирургу. А на плечо Каратеева хочешь посмотреть? Может, тебя носом ткнуть в его рану, полюбуешься?! Ты же ему жизнь сломал!!! Мамонов оттолкнул от себя Гохмана, вскочил на ноги и пнул табурет к окну, принявшись мерить палату широкими шагами. Никто из медперсонала не появился – Павел подумал, что их предупредили об этом разговоре и попросили не вмешиваться, а может, магия Мамонова защищала дверь, и лекари просто ничего не слышали. – Никто из них ведь не погиб… – Павел сделал робкую попытку оправдаться, когда перед его носом заискрило кольцо Мамонова, заставив сжаться в комок. – А ты думаешь, они забудут эту ночь?! Мамонов зажал левой рукой кисть правой, дабы не выстрелить в студента. Он понимал, что ему нужно быть сдержаннее, что никто, ни одна душа, кроме тех, кого решено было посвятить в тайну, больше не должен узнать о Ромином проклятии. Но его буквально трясло, когда он видел перед собой Гохмана, трясло от понимания, что все беды двух последних ночей произошли из-за этого мелкого говнюка. – Ни один человек не заслуживает того, во что ты втравил ребят. Желать смерти, да ещё и от лап нечисти… Великое Открытие, да что ты за тварь-то такая? – Я тварь? Я? Он три года меня достаёт, никому и дела не было! – Павел передёрнулся от боли, когда челюсть сделала движение чуть больше, чем на пару сантиметров. – А вчера избил! Избил до полусмерти, я даже поссать не могу встать без посторонней помощи! – Да если б тебя с поличным я застукал, я б тебя вообще убил! – Мамонов ударил кулаком по спинке кровати. – Что такое? Забыл? Ты забыл, ЗА ЧТО тебя избили?! Павел похолодел, так как он действительно забыл. Это был он, один из его, так называемых, аффектов, когда он действовал на инстинктах, когда не отвечал за поступки. Как загнанное в угол животное, которое идет в атаку лишь потому, что оно в ужасе, так и Павел действовал глупо в тех ситуациях, когда боялся, что что-то пойдёт не по плану, боялся, что он что-то может потерять. Испугался потерять хлипкую дружбу – прожёг Игорю руку. Испугался, что Игорь его ударит, потому ударил его первым. Испугался, что Даша приведёт Воронцова для дальнейших издевательств, потому и накричал на девушку, чуть не вывернув ей локоть. Испугался, что не сможет обладать Дашей, что она ускользнёт от него навсегда. И потому ранил её и попытался изнасиловать. Павлу вдруг снова захотелось оказаться под ударами Воронцова, чтобы тот не просто бил его по голове, а проломил череп, а ещё лучше - снёс голову. – Я сомневаюсь, что история с Тишманским задела хоть одну струну в твоей гнилой душонке. – Мамонов покачал головой, снова отойдя к окну. Спустя десять лет завязки преподавателю снова захотелось закурить, но желание было задавлено ещё на подходе к головному мозгу, так и оставшись неоформленным в мысль порывом. – Однако есть струны, на которых я тебе сейчас симфонию сыграю. Тебе понравится. Павел лежал на кровати, похожий на мешок с костями, без чувств и эмоций. После того, что он вспомнил о прошлой ночи, ему было уже всё равно, что с ним будет. – Я тебе это уже говорил, повторю ещё раз: не смей приближаться к Даше, – продолжил Мамонов зловещим полутоном. – Не смей даже разговаривать с ней, смотреть на неё. И Игорь – его ты тоже не тронешь. А знаешь почему? Потому что тогда на свет выползет вся история. Полностью. Сатиров, может, и закроет глаза на то, что ты по незнанию отправил старого дурака в лапы вер… вероломной нечисти, но вот на историю с попыткой изнасилования – нет, такого ректор тебе не простит. И в этот раз он будет не на твоей стороне, потому что трое преподавателей под присягой готовы будут рассказать всю историю, как они её помнят и знают. Слова подтвердит и Воронцов – ректор его не выносит, но пацан, думаю, будет готов даже на сыворотку правды, чтобы ему поверили. Обо всём расскажет Даша, а потом её слова подтвердят медики и баллистики ОБТС. Два последних заклинания твоего кольца – ожоговое и кислотное, именно они ранили Дашу с Игорем. На Даше полно синяков – легко сопоставить с твоими граблями, сама бы девочка таких на себе и при желании не смогла оставить. А теперь гвоздь в гроб: все наши слова подтвердит призрак. Иван видел вас, но он не может воздействовать на живую материю, он ведь не полтергейст, потому и позвал на помощь. Он видел тебя ещё на подходе к третьему общежитию и невидимкой проследил за тобой – ты ему подозрительным показался. Он видел всю историю, и повторит её, если потребуется, а ведь призраки не лгут никогда, ты это знаешь. С такими показаниями в ОБТСовском изоляторе окажешься ты, и надолго. Что ты понял из того, что я тебе сказал? – Всё, – глухо отозвался Павел. – Я не буду давать делу ход. Просто вылечусь и буду учиться дальше. – Чтоб так и было, – кивнул Мамонов. – Иначе я сделаю всё возможное и невозможное, но я тебя сгною. Даже если это будет стоить мне карьеры, даже если я, как ты говоришь, вылечу отсюда без пенсии и без малейших перспектив на дальнейшую жизнь. Преподаватель встал, направившись к выходу. – Обычно, человеку, находящемуся на лечении говорят «поправляйтесь» или «выздоравливайте». Тебе не скажу. Лежи тут как можно дольше, ублюдок, чтоб у тебя всё болело. После Мамонов вышел, хлопнув дверью. Уже после одна из медсестер подтвердила все слова преподавателя. Ночью действительно произошло нападение, четверо раненых, один погибший. Девушки легко отделались, парням повезло меньше. Уже приходила Шольцева с инспекцией, Сатиров осмотрел останки Тишманского. Определить, какая именно тварь стала причиной трагедии, так и не удалось. Днём тело, а вернее то, что от него осталось, должны были отправить в столицу, в центральный штаб ОБТС на экспертизу. Павлу, впрочем, было совершенно не до того. Воронцову оторвали ногу – заслужил. Жалко, что целиком его не съели. На Каратеева было плевать, кто был третьим, Павел и понятия не имел. Но Даша… Павел действительно не знал её имени до сегодняшнего утра. Он вытащил девушку в коридор в надежде познакомиться, подружиться, надеялся, что его дар она найдёт хотя бы интересным, а порыв извиниться – искренним. Да только всё пошло наперекосяк. Он зачем-то схватил её, теперь уже и сам не знает, зачем это было нужно, а потом просто потерял над собой контроль. Всё, как в тумане. Она, кажется, пыталась убежать… о, Великое Открытие! Гохман схватился за голову, да только лишь с силой приложил себя гипсом, подскочив от новой вспышки боли и в руке, и в звенящей колоколом голове. Паша, что же ты наделал? Ты чуть не изнасиловал её! Какие теперь чувства? Да она теперь, подобно Воронцову, будет издеваться над тобой до самого выпускного! А может, попробовать извиниться? Парню даже смешно стало от одной мысли. Нет. Всё кончено. Она никогда его не простит.Глава 21
8 июня 2022 г. в 18:00
– …смотри, кажется, очнулся…
Сквозь сумрак сознания Игорь разобрал слова. Попытался пошевелиться, но тело налилось свинцовой слабостью, и парень не сумел удержать стон. Приоткрыл веки: Даша, Рома и Белла, их лица Игорь смог различить даже несмотря на то, что картинка перед глазами ужасно раздваивалась. Все трое уже переоделись в больничную пижаму, и в лучшие времена парень бы отпустил пару колкостей насчёт нелепого внешнего вида, но сейчас шутить он был не в состоянии.
Рома подошёл ближе к кровати. Рука на перевязи, в глазах читалась тревога.
– Ну как ты, Бобик?
– Как дебил... – буркнул Игорь, снова пытаясь приподняться. У него не получилось. – Как будто трын-травы обкурился.
Даша, сидевшая на краю тумбочки, засмеялась:
– Чего-чего ты обкурился? Эта фигня что, существует?
– Ты не поверишь, но её действительно собирают зайцы. – Только Белла, выросшая в параллели, поняла, над чем смеётся подруга.
Игорь сделал новую попытку встать, но Белла мягко прижала его к подушке:
– Ты лежи. У тебя кровопотеря очень большая, сейчас отдыхать надо.
– Нет, не надо… – Игорь отстранил руку девушки, приподнялся на локтях и затем резко сел. Он понял, что сделал это зря, когда его шатнуло в сторону, и исчезло чувство равновесия.
– Тихо, тихо, – Рома едва успел подхватить, прежде чем Игорь свалился на пол. – Куда ты, псих, от наркоза, что ли, не отошёл? Даша, подушку.
– Спасибо, – сказал Воронцов, когда Рома помог ему облокотиться на спинку кровати.
Взгляд Игоря упал на ноги, скрытые под одеялом: силуэт правой ноги угадывался не полностью. Он хотел откинуть одеяло, но Даша остановила его.
– Не советую. Это… – она подбирала слова, вспомнив себя, когда впервые увидела свои ампутированные ноги – …может шокировать.
– Твою же… – прошептал Игорь, часто дыша и став ещё бледнее, чем он сейчас был, а после чуть громче добавил: – Они мне ногу отрезали? Какого чёрта? Почему не нарастили мышцы?!
Даша попыталась вякнуть что-то про сложность и болезненность процедуры, но Игорь лишь обессилено сполз вниз, не особо слушая девушку.
– Всё, хана…
– Игорь, не принимай так близко к сердцу. Это временно. Лекарь обещал, что примерно через три недели ты поправишься.
– Ага, конечно, побегу, как лошадь.
– Поверь мне на слово. Я знаю.
– Откуда же? – Игорь скорчил презрительную гримасу.
– Да потому что была такая фигня, только на обе ноги и выше колен!!! – крикнула Даша, не выдержав нервного напряжения, давившего всю ночь.
Лица друзей мгновенно обратились к девушке; Даша уже жалела, что рассказала.
– Даш? – Игорь смотрел недоверчиво. – Мы о тебе настолько ничего не знаем? Это что, правда?
– Тебе шрамы показать? – вздохнула Даша. – У меня так колдовская сила пробудилась. Прабабка была колдуньей, она дочери всё передать не сумела, и сказала, что когда родится правнучка, то она после сильного потрясения унаследует дар. В семнадцать лет я попала в автокатастрофу, потеряла обе ноги. Потрясение было сильным. И я здесь.
Белла с сочувствием посмотрела на подругу:
– Даша… почему ты раньше не рассказывала?
– Как думаешь, каково такое вспоминать? – Даша протёрла усталые глаза. – В той аварии погиб мой лучший друг.
– Даша… Я не хотела, прости. – Белла потупила взгляд, но затем снова заговорила: – Но если твоя прабабка была колдуньей, это значит, что ты не простачка. Ты последыш. Колдунья через поколение. Такие маги бывают очень сильными…
Все замолчали. Каждый думал о своём. Первым тишину нарушил Игорь:
– Как плечо, Романыч?
По взгляду, полному вины и сожаления, Даша поняла, что Игорь видел, как укусили Рому. Видел и, по какой-то причине, не сумел или не успел помочь.
– Заживёт. – Рома просто кивнул, без укора.
– Я не… – тихо начал Игорь, но Рома оборвал его жестом.
– Ребят? – Белла поочерёдно смотрела то на Рому, то на Игоря, не понимая ровным счётом ничего из того, что сейчас происходило. – Вы о чём? Что не так?
Игорь молчал, глядя в потолок и крепко стиснув челюсти, словно боялся, что слова сами могут вылететь из его рта. Молчала и Даша – не её это была тайна, не её.
– Ладно, что уж там. – Рома судорожно сглотнул. – Мы все там были, кому, как не вам знать об этом. Это вервольф. Такими огромными бывают только вервольфы. И он меня укусил. О том, что будет дальше, всем, думаю, известно.
– Боже, Рома… – Шокированная Белла стала бледнее, чем был сейчас Воронцов. – Кто-нибудь знает?
– Немногие. – Парень нарочито равнодушно пожал плечами. – Игорь, он всё видел.
– Друг, прости… – Игорь снова подал голос. – Я не успел.
– В чём твоя вина? Я и заклинаний таких не знаю, каким ты в него запулил, а ему хоть бы что! – Рома повернулся к Даше и Белле: – Отскочило. Дерево на пути разломало, а от вервольфа просто отскочило, ни царапины! – Рома снова посмотрел на Воронцова. – Ты единственный из нас пытался отговорить этого старого идиота, тогда как мы стадом пошли за ним в лес. Так что нет, Игорь, даже не думай винить в случившемся себя.
Игорь глубоко вздохнул, но всё же кивнул в знак согласия.
– Я не видела этого. – Белла потерла заклеенный пластырем лоб. – Отключилась, когда вервольф откинул меня в сторону. Как вы с ним справились?
– Никак, – ответил Игорь. – Он убежал. Внезапно закрутил головой, как будто бы потерял ориентир, а потом просто убежал. Возможно, услышал вой себе подобных.
– Нам повезло, я считаю. – Рома подошёл к окну. – Всё могло быть намного хуже.
– Рома, это тайна, я понимаю, – Белла внимательно посмотрела на парня, – но кто-то кроме нас должен знать. Я имею в виду, кто-то из ректората. И лекарь – тебе понадобится помощь медика, когда… когда.
– Лекарь знает, – Рома показал на мерцающую серебряным пятном повязку на плече. – Догадался сразу; спросил в лоб, мол, укусили или нет. Измазал всё какой-то серебристой дрянью, после зашил. Сказал, что потом проконтролирует моё первое полнолуние.
– Кто ещё знает? – спросил Игорь.
– Мамонов. – Даша нарушила своё молчание. – Он тоже догадался сам. Но он надёжный человек. Думаю, что ему мы и можем довериться. Кто-то из ректората, ну? Одному ему такое не разгрести, как по мне, он подключит Шольцеву. Но Сатиров об этом не узнает никогда.
Рома застонал и ударился лбом в стену:
– Блин… ну за что!
– Эй! – тихо позвал Игорь, криво улыбнувшись и бросив в друга подушкой. – Прорвёмся, брат.
Он бросил на Рому пристальный взгляд, – «Обменялись мыслями», догадалась Даша, – но Рома лишь горько усмехнулся, кинул подушку обратно и отрицательно покачал головой.
– О чём речь? – Белла поочерёдно посмотрела на парней. Она уже ничего не понимала и начинала чувствовать себя дурочкой в этом молчаливом диалоге.
– Нет. – Даша так же обвела Игоря и Рому взглядом, поймав нелепую догадку. – Нет, Воронцов, ты же не собираешься идти в полнолуние за Ромой? Рома, он же не собирается?
Ответ был излишен.
– Вы вообще адекватные?! – Белла смотрела на парней, как на клинических идиотов, она явно разозлилась. – Игорь, какая компания? Ты же знаешь, что вервольф неопасен лишь для животных!
– Или оборотней, – добавила Даша внезапно пришедшую ей в голову новую, дикую мысль. По тому, как вздрогнул Игорь, она поняла, что попала в цель. – Ты оборотень, Воронцов. Я слышала рычание – было ещё одно животное. Зверем был ты?
– Я пытался помочь, – хрипло ответил Игорь, опешив настолько, что и не пытался отнекиваться. – Отогнать вервольфа, в животной шкуре я намного сильнее.
– Собака? – спросила Даша. – Прозвище, клыки.
Игорь только кивнул.
Белла, в который раз за эту ночь, разинула рот от удивления:
– Серьёзно? Оборотень? С ума сойти, Игорь, ты умеешь превращаться в собаку?! Что же ты не сказал?!
– Тихо ты! – шикнул Игорь. Хоть в палате их и было только четверо, Воронцов всё же осмотрелся, словно их могли подслушать. – Это незаконно, ясно? Превращаться друг научил, а мне было пятнадцать, и плевал я на последствия. Я никому не рассказывал, ни одной живой душе. Дашка первая, кто сам догадался.
– А Рома? – спросила Даша.
– Он случайно узнал, так получилось.
– Невербалка, – пояснил Рома, сев на стул рядом с кроватью Воронцова. – Мне стукнуло девятнадцать, и я начал слышать голоса, как будто мысли людей – это их слова. Это сейчас я всё контролирую и при желании могу даже отправлять человеку свои мысли, а в то время был настоящий кошмар. Самая тихая комната превращалась в ярмарку, если в ней находились хотя бы двое. И чем ближе ко мне был человек, тем яснее я слышал его мысли. Не надо пояснять, каково было жить с этим типом в одной комнате? – кивнул Рома в сторону Игоря.
– И о том, что Игорь оборотень, ты просто прочёл в его голове? – возможно, это было и ни к чему, но эта новость заставила Дашу ухмыльнуться.
– Да, – кивнул вместо Ромы Игорь. – И ведь скажи он сразу, что у него телепатия, я бы как-то осторожничал, но ведь этот гад смолчал!
– Честно говоря, испугался, – признался Рома. – Боялся, что схожу с ума, с походом к лекарю тянул до последнего. Но ё-моё, Бобик, какой же у тебя навоз в голове!
Игорь вскинул брови:
– Ну, спасибо, дружище, обласкал! – парень вновь посмотрел на Дашу: – Теперь понимаешь, чего я так труханул? Фактически, я наполовину собака, у меня все процессы и чувства изменились. Зрение, слух, обоняние – всё иное, на пределе, выше выносливость, раны заживают быстрее, и даже не все таблетки на меня теперь действуют в полную силу. И где гарантия, что нога отрастёт, как положено?
По спине Даши пробежал холодок, но она постаралась мыслить хоть немного логично:
– Я не знаю, как делают тут, но в простой параллели первые испытания часто проводят на животных. Если всё успешно, то потом пробуют лекарства на людях. И даже в ветеринарии большинство препаратов аналогичны людским. – Даша развела руками. – Я знаю, что всё это звучит, как пустой разговор, попытка успокоить, но я не думаю, что мышцы и кости собаки сильно отличаются от мышц и костей человека.
– Надеюсь на это. – Игорь нерешительно дотронулся до укрытой одеялом культи. – Иначе мне придётся пересмотреть жизненные приоритеты.
– Подождите, мы все сейчас совсем не о том! – перебила Воронцова Белла. – Игорь оборотень – это же здорово! Рома, серьёзно, тебе ведь и правда не придётся превращаться в одиночестве. А мы с Дашей попробуем найти какое-нибудь заклинание или зелье, которое… не знаю… может, и мы как-то сможем превратиться? Да о чём вы? В академии огромная библиотека – наверняка есть хоть какое-то средство! И, Игорь, что за собака?
– Ротвейлер.
– Вот! Это большая и сильная собака! Ты, в случае чего, сможешь дать Роме отпор!
– Стоп, стоп, стоп! – Казалось, что у Ромы сейчас закипит мозг. – Да вы спятили? Никто такое не проворачивал, мы не знаем, чем это может обернуться! И я не позволю вам…
Игорь со всей силы, какая только была в его обескровленном теле, ударил друга кулаком в колено, заставив того даже вскрикнуть от неожиданности.
– Романыч… пошёл ты! Мы что, по-твоему, оставим тебя одного в такой момент? Да ты должен превращаться в барана, если всерьёз так думаешь!
– Ром, ты сам сказал, что мы все там были, – сказала Даша. – Мы теперь вместе, нравится тебе это или нет. Один ты это разгребать не будешь.