Всё, что ты мне дашь

      Хотя с момента их последней встречи прошло более года, те события Саурон вспоминал так ясно, как будто это было не далее, чем вчера. Оставив израненную Лютиэн валяться в тюрьме, он потратил уйму времени на то, чтобы забыть глупую девчонку, используя для этого все известные методы. Самогон, танцовщицы, перепалки с Готмогом и безжалостное уничтожение всех, хоть в чём-то провинившихся… Это продолжалось день за днём, пока даже окружающие не заподозрили, что у их начальника откровенно поехала крыша.       - Пьянство и бабы, - ворчал предводитель балрогов, постоянно нашёптывая Мелькору разную дрянь. – Вот до чего доводит получение важных должностей!       И тогда тёмный майа наконец-то понял, что нужно что-то менять. Пытаясь направить собственную ярость в более конструктивное русло, наместник Моргота запросил последние войска для захвата побережья Фаласа и обрушил весь свой гнев на живущих там эльфов. А заняв побережье, увлёкся разработкой самого новейшего корабля без парусов. Так сказать, чтобы окончательно прийти в себя.       Но едва был изготовлен корпус того судна, как эксперимент пришлось закончить, ибо Саурона срочно вызвали в Ангбанд. Вот тут-то и оказалось, что его эльфийка сбежала, поскольку Мелькор и Готмог всё же разрешили ей петь и танцевать.       - А я предупреждал, что она опасна! – орал тогда майа в ответ на все нападки. – Вы же сами и виноваты! Думаете, я зря посадил её в тюрьму?!       - Ты сказал, что она опасна, но не пояснил насколько! – орал в ответ его владыка, невероятно разгневанный тем фактом, что какая-то девка усыпила всю его крепость. – Вся крепость, Майрон! Ты хоть, понимаешь, что за тварь сюда притащил?! Мы уснули, будто кучка идиотов!       - Вы и есть – кучка идиотов! – Саурон быстро сообразил, что единственный способ оправдаться – просто всех переорать. – Вы испортили весь мой план по обретению важного союзника! Только потому, что вам захотелось поглазеть на голые сиськи!       - Важного союзника?! Тогда зачем ты посадил её в тюрьму?!       - Потому что так было надо! Согласно моему плану! Метод кнута и пряника вам о чём-нибудь говорит?!       Орали они ещё долго, но выбранная тактика оказалась верной. Успешно отбрехавшись и свалив всё на них самих, майа сохранил должность, а заодно избавил себя от каких-либо подозрений. К тому же Фалас он всё же захватил, что нельзя было проигнорировать.       Только после этого Саурона вновь ожидали опустевшие покои и непрекращающееся ощущение полного одиночества, которое совершенно не проходило. Поначалу мужчина прямо решил, что так оно и лучше. Эльфийка теперь далеко, а значит, общение с ней наконец-то сведётся к нулю. И если девушка найдёт себе новый дом, то и беспокоиться за её судьбу ему больше не придётся.       Но время шло, и Саурон всё чаще впадал в какую-то тоску. Дрянной самогон уже не лез в его глотку, женщины опротивели все до одной, и даже наведение порядка перестало доставлять прежнее удовольствие, превратившись в скучную рутину.       А потом произошло нечто странное. Однажды майа проснулся посреди ночи от чувства внезапной тревоги. Он знал, что с Лютиэн что-то случилось. Где бы девушка ни была, она явно испытывала сильнейшую боль. Откровенно напуганный наместник Моргота не находил себе места целый час, но чувство это только возросло. Что если эльфийка умирает? Или кто-то её убивает?       Именно тогда душевная броня Саурона серьёзно треснула. Проклиная самого себя, майа даже попытался дозваться до девчонки через осанвэ. И это почти получилось. Но поняв, кто лезет в её разум, Лютиэн испытала настолько дикий страх, что тут же прервала этот контакт. Ощущение боли и тревоги не проходило ещё полдня. Девушка была жива, мужчина это знал, но сам факт произошедшего вызвал у него такое сильное беспокойство, что впервые после их разлуки главный приспешник Моргота начал её искать.       Делал это Саурон совершенно незаметно, просто потихоньку летая, где ни попадя, да глазея своими всевидящими глазами. И чем дольше искал, тем чаще его взгляд упирался в завесу Мелиан. Душа тёмного майи неосознанно стремилась именно туда. Что если эльфийка вернулась домой? И как бы это проверить?       А главное, откуда такая боль? Разве Тингол практикует пытки? Хотя, кто его знает… С этих эльфов станется. Вечно строят из себя добро, а на деле не лучше Моргота.       Впрочем, «пытки» больше не повторялись, и Саурон даже хотел про это забыть. Но вскоре в его душу закралась тревога новая. Не такая явная, как та. Без боли и без кошмаров. Только майа остро ощущал, что девушка в серьёзной опасности. Ей требовалась помощь, и чем быстрее, тем лучше. Вот поэтому наместник тёмного валы и заявился туда, куда не решался соваться ещё ни разу. Преодолеть завесу Мелиан мог лишь тот, кто был равен ей по силе или превосходил. Саурон вполне соответствовал подобному описанию. Незаметно долетев до границ Дориата в образе летучей мыши, мужчина долго стоял прямо у невидимого глазу барьера, будто завершая последний спор с самим собой, а потом всё же набрался храбрости и сделал шаг вперёд.       Королеву Мелиан утешало только одно. После того, как Лютиэн наконец-то разрешилась от бремени, Тингол её так и не казнил, переключив всё внимание на родившегося ребёнка. Ведь ребёнок однажды вырастет. Вырастет и спросит о судьбе своей матери. И возможно, возненавидит деда, если узнает о её казни. По-крайней мере, именно этим муж и объяснял королеве своё бездействие. Правитель Дориата забыл о дочери вообще, даже не поинтересовавшись её здоровьем, и только постоянно сюсюкался с внуком, будто бы этот ребёнок был от него.       По сути дела он просто нашёл ей замену. Лютиэн же продолжала жить в своей комнатушке, и её состояние вызывало у Мелиан всё большее беспокойство. Потому что условием дальнейшей жизни бывшей принцессы стало полное отсутствие общения с сыном. Мальчика забрали сразу после рождения, не позволив матери ни подержать ребёнка на руках, ни приложить к груди. И даже его имя, Диор, было придумано дедом без какого либо совета с кем-то ещё.       - Позвольте хотя бы его увидеть! – умоляла дочь, когда королева всё же приходила её навестить. – Хотя бы один раз прикоснуться! Неужели я о многом прошу?!       - Как ты это себе представляешь? – оправдывалась королева, сочиняя всё новые отговорки. – С ребёнком постоянно сидит кормилица. Никто не сможет забрать его втайне от твоего отца. И приказ короля не нарушу даже я. Тингол прямо сказал, что подобное действие сразу приведёт к твоей казни. Ты слишком мне дорога, чтобы так рисковать.       - Зачем мне эта жизнь?! – с каждым днём речи Лютиэн всё сильнее отдавали отчаянием. – Зачем всё это, если у меня забрали единственное, что имело значение?! Лучше заберите это жалкое существование, только дайте увидеть моего сына!       Но как Мелиан не жалела свою дочь, выбор был сделан не в её пользу. Мудрая майэ хорошо понимала те узы, что связывали представителей собственной расы. Душа дочери принадлежала истинному чудовищу, и различные истории про бедненького Майрона, перешедшего на сторону Моргота исключительно из-за бездействия валар, вылетали из уст эльфийки с завидной регулярностью. В каком-то смысле, с Лютиэн было уже покончено. Спасти её не представлялось возможным. Другое дело маленький Диор.       Защитить ребёнка от воздействия зла Мелиан теперь считала своим долгом. Пускай даже это будет включать защиту от его же матери. И поэтому с решением мужа королева была полностью согласна. Дочь оставалась в живых, а внук – в надёжных руках. Разве не это - самый хороший расклад?       Однако день за днём состояние Лютиэн становилось откровенно пугающим. В первый месяц после родов это были постоянные слёзы и мольбы, во второй эльфийка перешла на истерики и ругань, в третий месяц всё это соединилось, а потом… Потом в её душе будто что-то лопнуло, и несчастная девушка начала погружаться в состояние полной апатии.       Это пройдёт, убеждала себя королева, но ситуация продолжала ухудшаться. Дочь сильно исхудала и побледнела. Чаще всего она сидела на кровати и просто смотрела в одну точку. Что последует за этим, Мелиан примерно знала. Рано или поздно Лютиэн истает от горя. И что самое страшное, всем на это было наплевать.       Майэ долго размышляла, как ей поступить. Но вариант с возвращением ребёнка она отмела сразу. А других просто не имелось. Даже если устроить дочери побег, это не решит ровным счётом ничего. Помочь Лютиэн могли только двое. Сын и то чудовище, которое она умудрилась полюбить.       Вот поэтому, ощутив внезапный прорыв своего колдовского барьера, женщина тотчас устремилась туда, игнорируя все опасности, что могли её подстерегать. Врагов, способных пройти через завесу, в Средиземье было только два. Но Моргот исключался сразу. А значит в Дориат наконец-то пожаловал сам Саурон.       Их встреча состоялась у кромки древнего эльфийского леса, почти в том же месте, где год назад пробиралась Лютиэн. Тёмный майа стоял возле дерева и просто ждал появления королевы. Сейчас он был без доспехов, лишний раз подчеркивая мирные намерения. Чёрная мантия с золотым шитьём дополнялась таким же плащом, капюшон которого скрывал янтарные глаза. Саурон прошёл сквозь чары Мелиан, но это делало его слишком уязвимым. Штурмовать в одиночку Менегрот он просто не мог. Так что выбор был невелик. Переговоры оставались последним шансом хоть что-то разузнать.       - Зачем ты пришёл? – спросила майэ, остановившись на безопасном расстоянии.       Наместник Моргота слегка склонил лицо, стараясь проявить хоть чуток, но всё же уважения.       - Я ищу твою дочь.       - Для чего?       Мужчина не ответил. Для чего? Если бы он знал это сам…       - Моя дочь сбежала из Ангбанда, разукрашенная шрамами от твоих плетей, - напомнила королева Дориата. – Так почему же ты решил, что я тебе помогу?       При этих словах Саурон слегка пошевелился. Воспоминания о собственном поступке причиняли ему боль даже сейчас.       - Это глупо – оскорблять владыку на глазах у его слуг, - попытался оправдаться майа, хоть и понимал собственную вину. – Я прощал ей это, но Мелькор решил иначе. Или же твой муж позволяет подчинённым говорить о нём всё, что угодно?       - Нет, не позволяет, - честно призналась Мелиан. – Но с такой жестокостью искалечить любящее тебя существо…       - Разве ты не любишь свою дочь? – тут же парировал Саурон. – Так скажи мне, почему она страдает прямо сейчас, находясь в твоём доме? Кажется, ваш король собирался её казнить…       Женщина запнулась, поскольку сочинять оправдание теперь приходилось ей.       - Я просто… Выбрала то, что казалось лучшим на данный момент.       - Вот и я выбрал то, что казалось лучшим на тот момент.       Мужчина ненадолго умолк. Умолкла и Мелиан. Какое-то время они так и продолжали стоять на месте, будто взвешивая все за и против. А потом королева Дориата всё же решилась на первый шаг.       - Мой муж держит Лютиэн взаперти. Но она совершенно ему не нужна. Тингол даже не желает о ней вспоминать. И у меня есть серьёзные основания полагать, что дочь может вскоре истаять от горя. Подчёркиваю, это очень серьёзно.       Саурон явно напрягся. Суть нависшей над Лютиэн опасности становилась ему ясна.       - Истаять, значит? Есть ли шанс, что Тингол согласится её отдать?       - Тебе? – Мелиан пожала плечами. – Этот вопрос нужно адресовать ему. Всё зависит от того, что ты сможешь предложить взамен.       - Хм… Я понял, - тёмный майа согласно кивнул. – Надеюсь, ты не против проводить меня к нему?       - Против, - призналась королева. – Но я тебя провожу. Только не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость. Иди впереди меня, держи свои руки на видном месте и сними этот капюшон. Сделаешь хоть шаг не туда – испепелю не хуже балрога!       - Один такой уже испепелил, - тихонько прошептал тёмный майа, но капюшон всё-таки снял.       С подозрением покосившись на его красивое и благородное лицо, Мелиан заглянула в янтарные глаза и презрительно фыркнула:       - Неплохо выглядишь для морготовой твари. Твоя внешность смогла обмануть даже мою дочь. Но я вижу то пламя, что пожирает тебя изнутри. И ты не сможешь сдерживать его вечно.       - Давай без нотаций, - попросил Саурон, просто пройдя мимо и повернувшись к ней спиной. – Лучше говори, куда идти.       - Прямо, - проворчала майэ, пошагав вслед за ним по узкой лесной тропе.       Всю дорогу до дома Мелиан пыталась понять, правильно ли она поступает. И о том же размышлял тёмный майа. Что если эльфийка даже не захочет с ним разговаривать? Но будущее упорно ускользало от обеих стихий, и оставалось только одно – продолжать свой путь. Внешность Саурона вполне позволяла довести его до тронного зала, но яркие глаза вкупе с редкими среди синдар золотыми волосами вызывали у встречных лёгкое любопытство.       - К королю для переговоров, - только и сообщила женщина, когда проводила своего спутника через главные ворота Менегрота. – Он безоружен.       - Судя по росту, посол от нолдор, - тихонько предположил кто-то из стражей. - И разубеждать его никто не стал. Истинную личность странного гостя Мелиан предпочла раскрыть только своему мужу.       - Жди здесь, - шепнула она, проводив мужчину до тронного зала, а потом прошмыгнула туда, закрыв за собой дверь.       Внешне наместник Моргота представлял из себя оплот спокойствия, но внутри него бушевала настоящая буря. Менегрот казался ловушкой, выбраться из которой будет очень трудно. Но если спалить стоящего у двери стражника и выхватить у него меч… Или попытаться скрыться в подземных галереях, превратившись в кого-то из местных эльфов… Сможет ли он изменять собственный облик?       Мелиан не возвращалась довольно долго. Острый слух тёмного майи даже уловил за дверью какие-то громкие голоса. Пальцы Саурона нервно стиснули собственную мантию, и тогда он сделал вид, что рассматриваяет гобелены на стене. Гобелены, кстати, весьма приличные… Если Глаурунга запустить сюда…       Но от размышлений над перспективами добычи диванов и ковров мужчину отвлекло учтивое «кхе-кхе». Из тронного зала вышла королева, и на ней буквально не было лица.       - Входи, - пригласила она, раскрыв перед ним дверь.       Майа прошёл внутрь, быстро отмечая расположение трона и возможных путей к отступлению. Тронный зал уступал Ангбандскому в разы, но был богато украшен, что прекрасно отражало эльфийскую любовь к блестящим побрякушкам. Сам трон, однако, оказался деревянным, а на голове Тингола красовался обычный венок из полевых цветов. И выглядело это, по меньшей мере, глупо. Лицо эльфа было обманчиво спокойно. Похоже, что данный тип контролировал себя не хуже, чем его посетитель. Мелиан прошествовала к мужу и заняла такое же кресло возле него.       - Приветствую тебя, король Дориата, - начал Саурон, отвесив учтивый поклон. – Я…       - Я знаю, кто ты, наместник Моргота, - перебил его Тингол, всё же не сумев полностью скрыть свой гнев за стеной показного безразличия. – Странных же гостей нынче приводит моя жена. Ты похоронил наше войско под руинами собственной крепости и обесчестил нашу дочь, но всё же нашёл в себе наглость заявиться сюда. Иногда мне жаль, что мы не убиваем безоружных парламентёров. Хотя так ли ты безоружен? Говори, зачем пришёл, и проваливай.       - Осмелюсь напомнить, король, - майа отвесил ещё один поклон, выбрав ту же манеру поведения, какую часто использовал на Морготе, - что это ваше войско пришло в мою крепость, а вовсе не наоборот. Никогда я не нападал на вашу страну и не совершал никаких враждебных действий. Что же до твоей дочери, то и она заявилась в мою крепость по собственной воле. Более того, перебила уйму моих волков. Я был просто вынужден отправить её в темницу.       В тот момент Саурон был даже рад, что перед ним не Моргот. Тингола одолевала ярость, но в отличие от тёмного валы, он предпочитал общаться более спокойно.       - В темницу? Или в собственную кровать?       - Для начала в темницу, - майа пожал плечами. – Но разве это гостеприимно – держать принцесс в настолько неподобающих условиях? Я выделил для вашей дочери отдельные покои. Какая жалость, что вы их сожгли во время вашего первого вероломного нападения.       - Неплохо стелешь, - фыркнул король Дориата. – Ещё расскажи нам, что просто желал ей счастья.       - В каком-то смысле, это правда. Но, хорошо, давай говорить прямо, - согласился наместник Моргота. – Я знаю, что в традициях вашего народа принято испрашивать разрешения родителей девушки и дарить им какие-то подарки. Только так уж вышло, что когда у нас с ней дошло до чего-то большего, нежели игра на лютне, ты, король, от дочери отрёкся. У кого же я должен был испросить разрешения, кроме как у неё самой? И заметь, король, что я его спросил. И получил. Так о каком бесчестии тут может идти речь?       Взгляд Тингола заметно потемнел. Что-то в словах Врага как будто и было правдой, но признавать всё это совершенно не хотелось.       - Так зачем ты заявился сюда, коли моё разрешение тебя вовсе не волнует? – поинтересовался король, опять продемонстрировав полнейшее пренебрежение ко всему, что было произнесено.       - Ты отказался от прав на свою дочь, но всё же держишь её взаперти, - пояснил слегка разочарованный этим майа.       - Я держу её взаперти, как опасную преступницу, перешедшую на сторону врага! Добровольно, с твоих же слов!       - Я понимаю, - Саурон догадался, что самое время переходить к торгу. – У меня и у самого ломятся темницы от разного рода… кхм… преступников. Разных идиотов, усомнившихся в величии владыки Мелькора. А после захвата Фаласа их стало ещё больше. Так как насчёт обмена, король? Разве фалатрим не твои родичи? Я готов освободить их всех в обмен на одну единственную эльфийку.       - Тингол… - шепнула Мелиан, но король поднял руку, заставив её замолчать.       - Это что? Внезапная любовь? – из уст сидящего на троне эльфа вырвался едва ли не смешок.       - Ты не веришь во внезапную любовь? – майа как будто удивился.       - Не у таких, как ты. Мой ответ – нет!       - Слишком малая цена? Как на счёт сокровищ Фаласа? Это вдобавок к его населению…       Но Тингол опять покачал головой.       - Ты хочешь расплатиться с нами нашими же богатствами. Разве это честно?       - Ладно, - согласился Саурон. – Я готов отдать и свои.       - Нет, нет и нет! На все твои предложения!       - Хорошенько подумай, король. Будет не очень красиво, если остальные эльфы узнают, что ты не пожелал выкупать сородичей, имея такую возможность.       - Будет не очень красиво, если твой владыка узнает, какими переговорами занимается его верный слуга, - парировал хитрый Тингол. – И сколько сокровищ Фаласа присвоил себе, если так вольно ими распоряжается.       Тёмный майа криво усмехнулся, хотя усмешка эта и была скорее средством прикрыть своё поражение.       - Что ж… - протянул он, просто не в силах придумать хоть что-нибудь ещё. – Тогда назови свою цену сам. Или же айнур, готовые выполнять всё, что ты захочешь, ломятся в твой дом каждый день?       - Нет, не каждый, - признался король Дориата. – А вот разные проходимцы, претендующие на мою дочь, уже приходили. И я дал им слово. Я всегда держу своё слово, прислужник зла.       - Как и я, - не преминул вставить Саурон.       - Ну, тогда ты меня поймёшь. Я поклялся, что отдам Лютиэн лишь тому, кто добудет сильмарил из короны Моргота. И принесёт мне его в своей руке. Вот тебе моя цена. Только готов ли ты её заплатить?       - Тингол, - вновь попыталась вмешаться его жена. – Ты опять просишь невозможного! По-моему, предыдущее предложение было гораздо более разумным!       - Нет ничего более разумного, чем то, что я запросил. Ты ведь не отрекалась от своей дочери? Или же тебе совершенно не интересно, так ли эта тварь её любит, как пытается тут изображать?       - Любым проверкам есть своя грань! Нельзя требовать отдать свою жизнь как доказательство любви! Твоё требование к тому человеку было просто…       - Не волнуйся, королева, - прервал её Саурон, тут же изобразив на лице свою любимую ухмылку. – Сильмарил… Всего лишь дурацкий светящийся камень. Не слишком большая цена за королевских дочерей.       - Принеси его сюда, и мы посмотрим, - усмехнулся Тингол, чувствуя себя победителем. – В своей руке, наместник Моргота. А иначе это будет совершенно не то.       - Как пожелаешь, король, - майа опять поклонился. – Мне уйти самому, или же меня проводят?       - Я провожу, - пообещала Мелиан, поднимаясь с трона.       - Сидеть, - приказал ей Тингол, ухватив жену за тонкую изящную ладонь. – Полагаю, что наш гость вполне способен убраться отсюда сам.