Soldier, Poet, King

— Знаешь, Сяо, ты очень скучный, — Венти, как кот, потягивается на траве, перекатывая соломинку в уголок губ. Беззаботно щурится от ярких летних солнечных лучей, безжалостно ослепляющих глаза. Сяо смотрит на всё это с откровенным недовольством и усталостью. Его напряжённая фигура, возвышающаяся над Барбатосом, распространяет мрак и пахнет опасностью. Бард предпочитает не замечать этого. — Я и не должен быть другим, моя задача — защищать Ли Юэ и жителей этого города. Я здесь не для того, чтобы валяться на траве и развлекаться. Ты тоже, между прочим, — янтарные глаза гневно блеснули, но сам Сяо внешне оставался таким же спокойным и равнодушным. Венти недовольно стонет в голос: — Ещё и душный, — приподнимается на локтях, игриво склонив голову вбок и весело смеётся, когда адепт смотрит на него, как на жалкое насекомое, — не обижайся, Сяо, я не хотел тебя оскорблять. — Мне всё равно, — монотонно, будто содержание судебного приговора зачитывает, отзывается якша. В его нечитаемом взгляде не меняется ничего от слова совсем. Барбатос беззаботно улыбается, бесстрашно глядя на эту страшную картину. — Да, да, — машет рукой, — тебе всегда всё равно, — хитро мерцает аквамарином, закидывая одну ногу на другую, покачивая стопой в воздухе, — но ты знаешь, — безмятежно и беззастенчиво разглядывает строгие черты лица адепта. Яркие, но безжизненные глаза цвета янтаря или кор ляписа, как вам удобнее, сжатые в бледную полоску губы, которые могут сложиться в прекрасную улыбку или красиво, развратно припухнуть, если их зацеловать, но Венти не решается на это пока что, таинственный фиолетовый ромбик, обрамлённый аккуратно уложенными иссиня-изумрудными прядями волос. В этот ромбик всегда хочется тыкнуть пальцем, но Венти слишком дорожит им, чтобы лишаться его после такой вольности, — веселиться тоже иногда полезно, — отворачивается от невозмутимого якши, устремляя свой взгляд на пещеру, в которую им ещё сегодня предстоит зайти. — У нас нет времени на веселье, — монотонно бубнит Сяо, и бард вздыхает, яростно желая его заткнуть. — Ох, Сяо, — смеётся, — времени у нас как раз предостаточно, нам же неделю дали только на путь, а ты так спешил, что мы с ним за день расправились. Так что сейчас времени у нас вагон и маленькая тележка, — адепт смотрит на него, как на хиличурла перед тем, как разрубить его на две части. То есть убийственно-безразлично. — Значит, закончим раньше, — Венти на этих словах снова стонет и переворачивается на живот, уткнувшись лицом в траву. Бормочет что-то нечленораздельное, но однозначно несчастное. Якше кажется, что ещё секунда, и бард начнет вопить, как ребёнок, и колотить кулачками землю. — Тебе так не терпится вернуться и продолжить убивать заражённых порчей тварей, я не понимаю? — Барбатос приподнимает голову и оборачивается назад, смотрит так по-щенячьему грустно, что Сяо всё равно. Якша молчит. Не соглашается, но и не отрицает. — Да ну тебя, — вскакивает на ноги, отряхивая одежду от травы, — что ты, что Моракс, оба абсолютно одинаковые, скучные и до жути правильные. Лучше бы со мной этого отправили, — задумывается на секунду, а потом вскидывает указательный палец вверх, — а, Чайлда, он хотя бы весёлый, — Сяо так и видит загоревшуюся над его головой лампочку, мигающую ярким, жёлтым цветом. — Он предпочел бы подраться с тобой, а не повеселиться, — решает проинформировать его якша. Так, на всякий случай. — Так ты со мной даже не дерёшься, стоишь, как каменное изваяние, и только и делаешь, что молчишь или ворчишь, — весело отзывается на его слова архонт. Сяо спокойно призывает копьё и приставляет его остриё прямо к груди Венти. — По… — тот запинается на секунду, его лицо забавно вытягивается от удивления, а сам он поднимает руки и отскакивает, как ошпаренный, в сторону, — пошутил, пошутил, шучу, — машет ладошками, — шутка! Сяо пожимает плечами и отзывает Нефритовый коршун обратно. Венти облегчённо выдыхает и снова, хиличурлы бы его побрали, смеётся. У якши истерично дёргается глаз. — Ладно, признаю, не такой ты и скучный, — призывает лиру, нервно пробегая по струнам пальцами, — иногда очень даже весёлый, — кидает игривый взгляд на Сяо. Сяо вскидывает бровь в немом вопросе. Венти не удостаивает его ответа. — Давай поспорим? — у адепта что-то беспокойно сворачивается в комок в животе, когда он видит яркие, хитрые смешинки в аквамариновой бездне барда. — Что? — этот голос вполне может сойти за истеричный. Как минимум, потому что он уже не такой равнодушно-спокойный, убийственно-безразличный, совсем чуть-чуть, но не такой. — Поспорим, — Венти смотрит так открыто и лучисто, что якша теряется на секунду. — Это я услышал, — стискивает зубы до скрежета и руки в кулаки до хруста, чтобы не надавать подзатыльников этому дурацкому барду. Дурацкий бард заливисто смеётся и раздражает якшу. — Давай поспорим, — зачем-то повторяет, и Сяо клянётся, что если Венти ещё и третий раз это скажет, то он… — если за три встречи у меня получится тебя развеселить, то ты ответишь на любой мой вопрос. А если не получится, то я отвечу на любой твой вопрос, — теребит пальцами кончики косичек, будто действительно нервничает. Сяо набирает в грудь побольше воздуха. Кажется, что он сейчас заорёт на Барбатоса, что есть сил, но нет, тот насильно сдерживает мимолётный порыв, шумно выдыхает и кидает очень красноречивый взгляд на Барбатоса: — Ты и так отвечаешь на все мои вопросы. — Значит больше не буду, — бард моргает и даже не улыбается, смотрит серьёзно, будто душу высасывает. Если бы она у Сяо была, давно бы украл, съел, отравился и умер бы. — У меня нет к тебе вопросов, — пытается зайти с другой стороны адепт. — Ну-у-у, — Венти перекатывается с носка на пятку, задумчиво приложив палец к губам, — тогда я больше не буду тебя беспокоить, даже если снова придётся вместе идти на миссию, честно, — даже руки поднимает, — буду нем, как рыба, — застёгивает губы на импровизированную молнию. Сяо смотрит на это со скепсисом и недоверием. Чтобы Венти и молчал? Да это же невозможно. В его глазах сейчас пляшут маги бездны на горе трупов тех несчастных, которых Барбатос заманил в ловушку своим красноречием и очарованием. Якша думает, что если, помимо известных, были бы маги бездны с элементом под скромным названием «Венти», или «Барбатос», или менее уважительно «болтун», то они были бы самыми сильными, захватили бы мир и правили бы им, дёргаясь в своих диких плясках на пепле разрушенных ими же городов. Адепт вздыхает и выдыхает. Раза три. Рассматривает Венти, пытаясь понять, в чём подвох. Но тот смотрит так открыто и невинно, опять же, если не считать пляшущих магов бездны в его ужасно красивых глазах, что у адепта не остаётся выбора: — Хорошо, три встречи, если мне не будет весело, то ты больше не разговариваешь в моём присутствии, — складывает руки на груди, внимательно следя за реакцией барда. Тот весь загорается, как рождественская ёлка, сияет своей улыбкой и кивает, как болванчик. — И задаёшь мне любой вопрос, — дополняет, протягивая руку, а ощущение такое, будто он ластится, как обделённый вниманием кот. — И задаю любой вопрос, — удручённо повторяет Сяо, скрепляя всё это рукопожатием. Смотрит вслед чуть ли не танцующему от радости Венти и искренне не понимает, за что ему, помимо кармы, такие страдания? Почему все обладатели анемо глаза бога адекватные и уравновешенные, а вот анемо архонт будто из дурки сбежавший, гиперактивный и с подвешенным языком шут гороховый? Как Чжун Ли вообще мог доверить ему усмирение Аждахи? Этот коротышка же ещё больше выведет его из себя. Тем не менее, адепт устало трясёт головой, выкидывая ненужные мысли, и спешит за напевающим какую-то очередную мелодию Венти. Следующие три встречи ему нужно будет просто не смеяться, да? Звучит просто, учитывая то, что Сяо вообще не помнит, когда он на своём веку хотя бы улыбался. Именно так он успокаивает себя перед тем, как зайти в пещеру и с головой нырнуть в предстоящую им обоим миссию.