Жрёт

— Ванитас, прости пожалуйста за мои манеры, но позволь мне узнать, куда ты решил съебаться? — Ной стоял в проёме у входа, облокотившись на дверной косяк.       Он наблюдал за тем, как с дрожащими руками в какой-то непонятной спешке одевался его спутник жизни. И так понятно, что он куда-то собрался.       Только в голове возникал ну очень кричащий вопрос «куда?». Хотя, наверное, и так понятно, куда он пойдёт. Опять сходит на какую-нибудь ярмарку, затарившись дешёвым пойлом и в компании кого-то там будет распивать его до посинения непойми где. Так ещё и с температурой! Только что же лежал в кровати под одеялом и умирал непойми от чего, а сейчас уже собирается. Это разве нормально? Нет. По крайней мере, вампир не считал это нормой. Но вот для наследника книги это вполне себе привычное явление, и старший уже должен был привыкнуть, но до сих пор не получалось. — Ого, наш аристократ такие слова знает? — в шутку усмехнулся второй, накидывая на себя пальто, которое явно больше Ванитасу на несколько размеров.       Да какая вообще разница, какое у него пальто? Обычное оно, абсолютно обычное чёрное пальто. Только Ной сейчас не обращал на это внимания.       Он только вылез из ванной в пижаме, собирался укладываться спать в обнимку с болеющим даже не боясь заразится. От того он и очень сильно удивлён, ведь не ожидал, что у любимого настолько нет мозгов. Ему нельзя сейчас пить! И вообще, ему надо дома сидеть, а не по холоду шляться. В Париже зима не такая, как например в Африке, поэтому ему лучше остаться дома. Но кто же будет слушать первого, правда? — Ванитас… раздевайся и ложись спать. Быстро. Это не обсуждается, — тяжело вздохнул обладатель фиолетовых глаз, потерев двумя пальцами переносицу.       Если честно, то за день он уже очень устал лечить брюнета и не хотел волноваться и думать, как же он там, а со спокойной душой лечь в кровать.       Но видимо покой отменяется. Причём надолго. Эти гулянки у него продолжаются часов до трёх, если не до четырёх. И всё это время Архивист должен сидеть и накручивать себя? Ну нет уж! Он уже натерпелся за сегодня. С него уже хватит этой мозгоёбки. — Ной, сегодня вообще-то ярмарка…я… — Ничего страшного, пропустишь один раз, — перебил младшего вампир. Он явно не хотел слушать никаких дурацких оправданий. Они уже толком заебали. Он уже даже не пытается делать вид, что верит. — С тобой и Данте не случится. Тебе же полезнее будет. Позволь напомнить тебе — ты болеешь. Причём сильно, и минут сорок назад просил меня принести тебе воды. Всё? А теперь иди спать, быстро. — какой упрямый. Но вот на несчастье Ноя, Ванитас ещё более упрямый. Даже если этому коту сказать «нет», для него это всё равно значит «да». — Мне уже лучше. Не стоит беспокоится, я в норме, честное слово. Я в час уже буду дома, обещаю. — этим обещаниям верить уже бесполезно. Даже наоборот. Когда наследник книги так говорит, он всегда приходит где-нибудь часов в шесть — семь. Потому верить этим словам мулат не очень уж и спешил. Сегодня он не в настроении бегать с утра пораньше и искать этого придурка в такое время, в какое нормальные люди только просыпаются. И как тут не беспокоится? Просто Архивист ещё ничего не знает. И Ванитас бы предпочитал, чтобы его любимый и дальше оставался в неведении. — Да что Вы говорите? — поднял одну бровь обладатель белых волос. В его глазах ясно читалось недовольство, а взгляд пронизывал насквозь, от чего по рукам начинали бегать мурашки. Голубоглазый отвернулся от вампира, поджимая губы. Стало страшно, если честно, но останавливаться он не собирался. У него какой-то секрет. — Ванитас, что с тобой? Ты что-то от меня скрываешь? Ты же знаешь, что я вижу тебя насквозь. Даже не вздумай врать мне. — Тебе кажется. Ну, я пошёл, — младший вновь повернулся к Архивисту лицом. Вампир всё ещё стоял у проёма, скрестив руки на груди в знак своего недовольства, но даже это не остановило парня. Он сделал пару шагов вперёд, хотел выйти. Но не тут-то было. Рука Ноя перегородила проход дальше, как бы «тонко» намекая на то, что из этой комнаты второй не выйдет не под каким предлогом. — Куда? Обойдёшься. Я тебе что сказал? Спать, бегом, — голос мулата звучал очень серьёзно, а брови сместились к переносице, создавая ту самую небольшую морщинку, которая так нравилась брюнету. Но было пока не до неё. Наследнику книги было жизненно важно сейчас уйти. Просто надо. И пусть вампир думает, что хочет. Пусть он идёт бухать, пусть идёт просто гулять или сидеть на крыше. Ванитасу очень надо. — Да почему?! Ной, я не маленький ребёнок! Я сам знаю когда мне нужно идти, а когда надо остаться дома! Пропусти меня! — поведение у наследника книги сейчас больше походило на то, что маленького мальчика наказали и не дают выйти гулять, вот он и вредничает. Но и его тоже можно понять. Если бы кого-то не выпускали, то наверное, любой бы вёл себя так же. Брюнет смотрел на вампира сверху вниз, но в глазах была какая-то непонятная злоба и обида. Ему уже лучше, а его никуда не пускают. Беспредел какой-то… — А ведёшь себя ты именно так, как ребёнок, — вздохнул Архивист, но его голос был абсолютно спокоен. Да, они полные противоположности друг друга. Ванитас вспыльчивый и помнит каждый косяк до самой смерти, а вот Ной может уже через секунду забыть о их ссоре и не понимать, почему же возлюбленный дует губы и жалуется Мурру. Этому коту можно пожаловаться в любое время суток, ведь ему похуй абсолютно на всё происходящее. Он готов выслушать абсолютно любые сопли, лишь бы потом второй погладил его за ушком. И может быть даже начнёт мяукать в ответ, подтверждая, что его хозяин тот ещё мудак. И вообще, если уж совсем похвалить этого засранца, то потом Ной может найти у себя не очень- то и приятный сюрприз в ботинках. А что? Нечего обижать младших! — Так, это не обсуждается. Не заставляй сейчас меня самого раздевать тебя и укладывать в кровать. Ma douce *, я же не просто так тебе это говорю. — Да что тебе стоит просто взять и пропустить меня?! — Как минимум, моих нервных клеток. Не кричи, я же спокойно с тобой разговариваю. — но надолго ли это? Ванитас почему-то сомневался, ведь не первый день живёт с вампиром. И если сейчас они поссорятся, то это уже не в первый раз.       Стабильно хотя-бы раз в месяц они поругаются по какой-нибудь откровенной херне, и это уже традиция, как минимум, если не обряд. И один раз Ной даже переборщил, доведя любимого до слёз. Но он ведь не специально. Тогда он ещё часа три сидел рядом и успокаивал наследника книги, который честно говоря, бился в истерике. Его тогда ну очень сильно обидели слова мулата, что его не прощали ещё неделю, может две. Ещё раз такое оба ну очень не хотят пережить, потому впредь старший сильно старается следить за своим языком. Пусть по брюнету и не видно, но он уж слишком ранимый. — Ной, ну что за детский сад то?! Я не могу что ли сам решать, куда мне идти, куда не идти?! — фиолетовые глаза на такое заявление только закатились. И продолжать этот концерт не было ни малейшего желания, потому старший нагло поднял Ванитаса на руки, перекидывая через плечо, тем самым показывая, кто в этом доме хозяин. А ведь он обещал, что так и сделает, если брюнет не прекратит этот концерт. — Эй! Ты что делаешь?! Быстро опусти меня на место! — сразу начал возмущаться парень. Видимо, слова на этого шпалу не действуют, что ещё больше злило наследника книги. В попытках выбраться, или хотя бы добиться справедливости, он начал дёргать ногами и бить Ноя по спине. Может хоть это поможет. — Это не смешно! — Никто и не смеётся, mon chéri**, — вздохнул Архивист, посадив второго на кровать.       Первым делом он забрал с его плеч пальто, и только хотел развернуться, как брюнет подскочил с места. Он хотел выйти, как услышал от старшего тихий смешок, а потом звон ключей. Проверив свои карманы, голубоглазый тихо сматерился.       Ключи то он оставил в своём пальто, а их номер так же можно легко закрыть на них изнутри. Они всегда так делают перед сном из-за паранойи самого Ванитаса. Ему просто так спокойнее, а теперь эта тупая привычка сыграла с ним злую шутку. Он теперь точно отсюда не выйдет. Хотя… почему же? Ещё есть окно. Но не пойдёт же он на улицу вот в таком виде, да ещё и без пальто. Ещё и больным… значит, нужно срочно что-то придумать. — Даже не думай, — вновь тихо хихикнул старший, повесив пальто болеющего на стул. Нормальный человек бы уже давно смирился, а голубоглазый разве похож на нормального? Не очень — то. — Я спать не лягу, пока ты не уснёшь. — Ну, что это блять за цирк то, Господи! — громко начал возмущаться Ванитас, возвращаясь обратно.       Такое поведение только ещё больше смешило спутника жизни голубоглазого. Он будто бы маленький мальчик, который наслушавшись ругательств от взрослых ходил и прибеднялся, пытаясь казаться взрослее. И вообще, правильнее бы сейчас дать по губам этому мальчику, а не тихо ржать над его поведением. Но видимо, Архивист считал, что ему можно себе такое позволить. — У тебя отвратительные манеры, Ванитас, — сквозь смех произнёс он, глазами следя за небольшой фигурой, которая заходила вглубь комнаты. — Ложись наконец спать, не мельтеши перед глазами. — мулат наблюдал за тем, как брюнет поднял на руки кота, смотря прямо на его морду. Тот только мяукнул, и понеслась пизда по кочкам. — Мурр, а ты знал, что твой хозяин мудак, которых ещё надо поискать? — на это снова было одобрительное «мяу». Вампиру даже показалась, что белый предатель даже немного кивнул головой, будто бы он понимал, о чём сейчас говорил этот мешок с костями, который сейчас держал его на руках. И может быть, искренне сочувствовал ему из-за такого придурка, как Архивист. Да он тот ещё дебил! Не пускает никуда бедного юношу, изверг. — С чего это я опять плохой? — поинтересовался он у человека, видя, как голубые глаза с немного строгим взглядом взглянули на него. В них так же было видно небольшую обиду, и даже маленькое отчаянье, от чего парень напрягся.       Всё-таки, он действительно что-то скрывает. Вот только непонятно — что же? Наследник книги не спешит рассказывать, да и видимо не будет.       Какие у него вообще могут быть секреты от Ноя? Вполне себе могут быть, самые обычные. Как минимум, о его детстве есть до сих пор множество секретов, которые частенько по ночам не дают ему нормально заснуть. Они заставляют его думать, что же такое могло произойти в далёком прошлом, от чего любимый стал таким. Но они оба молчат. Аристократ не задаёт вопросов, а номер 69 не спешит на них отвечать. — Потому что опять меня никуда не пускаешь, — фыркнул он, снова отворачиваясь к коту. Иногда обладателю белых волос кажется, что из них двоих больше любят всё-таки пушистого зверя, чем его самого. Но он так же понимает, почему возлюбленный иногда вот так себя ведёт. А ещё он прекрасно понимает, что между Мурром и Ноем отдадут предпочтение ему, а не блохастому. — Я сегодня тебя никуда не пускаю. Ты только из-за этого решил на меня обижаться? — в ответ тишина. Если честно, то терпение у юноши тоже не железное, и оно постепенно начало выходить за рамки. Вот тогда точно будет плохо и ему, и голубоглазому, и возможно даже Мурру. Ему наверняка не нравится слышать крики этих обоих, раз после них нападает на хозяина, царапая и кусая его. А вот на второго он никогда не нападает. — Ванитас… — Что опять «Ванитас»? — тёмноволосый на упрямого подростка, который обижен жизнью, да и не только. — Я не пойму, тебя опять что-то не устраивает? — ну всё, Ной снова начал злиться. А это ой как не к добру приведёт. Они оба упрямые как бараны, и один не собирается уступать другому. Вот это уже действительно какой-то детский сад. А ведь всё начиналось так безобидно. И вот так каждый раз. Они сами то не устали до сих пор от криков друг друга? И они всё не могут поделить, какие порядки тут всё-таки будут соблюдать. — Меня всё устраивает… — на самом деле понятно даже пушистому коту, что нихера его не устраивает. И первого это бесило только больше. Его в принципе частенько раздражает, когда брюнет вот так себя ведёт, но старается терпеть. А тут уже не хватает терпения, и всё начало превращаться в очередную ссору, которая началась то с ничего. — Я вижу, как всё устраивает. Прекрати уже так себя вести. Я говорю тебе всё это не просто так, а ты опять начинаешь! — А ты то как себя ведёшь?! Так это я оказывается всегда начинаю, да, Ной? — оба были возмущены до ужаса.       От этих непонятных криков, если честно, у вампира уже разболелась голова. Мурр в руках младшего уже куда-то успел убежать и спрятаться, а то мало ли что. Кинут ещё что-то тяжёлое, и тогда будет плохо именно коту. А такого исхода Мурру не хотелось. Эти ссоры у них будут бесконечны. И от этого уже даже смешно: они всё ссорятся и ссорятся. Без конца только и делают, что ссорятся. Им самим то ещё не надоело ссорится? — Да когда ж ты уже закроешься то, а! Голова уже от тебя болит, а ты всё наораться не можешь! — только через секунду Архивист понял, что только что сказал. Повисла звенящая тишина. За пару секунд парень уже успел миллион раз пожалеть о том, что сказал. Теперь захотелось самому закрыть себе рот, но только уже поздно.        От этой тишины зазвенело, как вдруг младший сдвинулся со своего места. Он продолжал молчать, но медленно, с тихим стуком подошв подошёл к одинокому стулу, на котором сейчас весело его пальто. Он лёгким движением вновь накинул его на себя.  — Ты куда опять забрался? — уже тихо спросил его вампир, смотря, как второй забирается на подоконник. — От тебя подальше. Чтобы голова не болела, — фыркнул брюнет, после чего он скрылся в окне.       Мулат как-то не особо сообразил, что произошло только что, но его переполняли какие-то не очень- то и нормальные эмоции вперемешку: и обида, и злость, и вина, сомнение и какая-то непонятная тревога. И он не знал, как на всё это реагировать. Он не знал, что с этим вообще нужно делать. Он только подошёл к окну, выглядывая, и скривив не очень- то и довольное лицо, крикнул вдогонку:  — Ну и вали!

Центр города.

      На улице Парижа зима. Все вокруг веселятся, радуются. Ведь уже совсем скоро в дверь будет стучатся Рождество. И уже можно ставить ёлку и писать письма Санте.       Ах, зима — это волшебное время года. Сейчас по улицам ходило не много людей, ведь уже скоро будет утро. Одни только пьяницы, да какие-нибудь бездомные тут ходят. Сейчас большинство города спит. На землю медленно падал снег, набирая рост сугробам. А Ной всё ещё ждёт…       Ванитас как кот. Он упрямый, вредный и всегда следует так, как считает нужным. Слушает только себя, и больше никого. В общем, кошачья натура у него. И умереть он тоже решил тихо, незаметно.       В каком-то тёмном переулке сейчас лежало это тело, закутанное в собственный плащ. Окоченелые руки сжимали его, чтобы найти хоть какую-то защиту от холода. Он сжимал так, будто бы это могло его как-то спасти. Снег успокаивающе падал на труп, создавая небольшую горку на нём. И наследнику книги уже не больно. Он больше ничего не чувствует. Он больше не болеет.       Брюнет не хотел наводить суету. Хотел умереть тихо, незаметно. Он же знает, что Ной бы перенёс это тяжело. А так, пусть хоть не винит себя.       Зато теперь «оно» наконец-то сожрало его, больше не причиняя боли. «Оно» сожрало собственного хозяина, и теперь затихло вместе с его сердцем навсегда. Больше это нечто никому и никогда не причинит боли.       А Архивист всё ещё ждал возвращения своего любимого. Он слепо надеялся, что Ванитас просто набухался и, где-то ходить. Вампир уже начал одеваться, чтобы снова пойти искать своего непутёвого, зато очень любимого Ванитаса. И он надеялся, что сейчас встретит его гуляющим среди домов. Надеялся, что он снова начнёт улыбаться, а когда приведут домой, то расскажет какой-нибудь тупой анекдот. Но всего этого не будет. Зато теперь «оно» сыто.