Это было очень странное чаепитие. Самое странное в жизни Северуса. Он старался не смотреть на профессора Грейнджер, та явно была в гневе, хоть и пыталась держать себя в руках. Северус вдруг понял, что ничего не знает о ней.
Он ходил за ней хвостом. Караулил возле кабинета. Выдумывал дурацкие предлоги для разговора. Невольно ревновал её к Долишу. Он говорил с нею больше, чем с любым другим человеком в стенах Хогвартса… во всяком случае с тех пор, как Лили перестала быть его другом. Северус видел такие сны с участием профессора Грейнджер, по сравнению с которыми журнал «Горячие ведьмочки» показался бы невинной газетой для первокурсников. Но сегодня впервые Северус вдруг осознал, что Гермиона Грейнджер – живой человек. Не преподаватель, не функция и не эротическая иллюзия, а живой человек со своим прошлым, своими чувствами, своими принципами и своими ошибками. Разумеется, Северус понимал это и раньше – разумом, а теперь вдруг прочувствовал всей душой.
Чай был вкусный и ароматный. Профессор Грейнджер добавила себе в чашку сливок, и Северус машинально последовал её примеру.
Северус почти ненавидел её за этот пугающий разговор, в котором она даже не дала ему объяснить свою точку зрения. Грейнджер словно впала в яростное безумство, выкрикивая обвинения... и вдруг стала такой
живой. Такой близкой, неидеальной и настоящей.
Северус ненавидел её и хотел одновременно. Он рассеянно помешивал чай серебряной ложечкой
и представлял, что взял бы Гермиону Грейнджер прямо на этой парте. Девственник Северус Снейп, который к своим восемнадцати годам целовался ровно четыре раза, превосходно представлял, как он вошёл бы
в неё, задрав её желтое платье… и плевать, что в школе Грейнджер ходила в наглухо застегнутой учительской мантии.
- Мистер Снейп, - раздался голос настоящей профессора Грейнджер, а не той, что в мечтах стонала под ним.
- А? Что?
- Вы льете сливки мимо чашки, - мягко сказала она.
Северус вздрогнул:
- Извините.
Поплотнее запахнул свою мантию и, достав волшебную палочку, поспешно очистил скатерть. Потом мысленно проделал упражнение для концентрации внимания, которое вычитал в книге по окклюменции, и уже осознанно посмотрел на Грейнджер.
Та не спеша доела пирожное, аккуратно облизала ложку – отчего Северус сглотнул – и произнесла:
- Я прошу прощения за свою недавнюю несдержанность. Я уверена в каждом своем слове, но мне следовало сказать всё это спокойно.
Заколка не могла удержать её густые волосы, и они вновь выбились из пучка. На трогательно тонком запястье поблёскивал какой-то браслет.
- Ничего, профессор, однажды мы поговорим на эту тему, - наконец, осторожно промолвил Северус. Ему казалось, что он идет по краю пропасти. Требовалось все как следует обдумать, чтобы принять решение с холодной головой.
- Но не сегодня? – проницательно заметила Грейнджер.
- Не сегодня.
Они в молчании допили чай. Отчего-то обсуждать проект и зелье не хотелось. За окном давно уже сгустились сумерки.
- Скоро отбой, мистер Снейп. Вам пора.
- Спасибо за чай и пирожные, профессор.
Он встал. Подобрал свою сумку с пола. Вновь отметил, какая та кошмарно старая и уродская. Его замутило: о чем он вообще думает?!
Злость всколыхнулась и закипела в легких: Грейнджер ничего не понимает! Он не хочет быть на задворках, не хочет быть вечным замызганным изгоем… Нюниусом.
Снейп мрачно посмотрел на профессора, которая убирала со стола. Злость придала ему решимости, и он тихо сказал:
- Можно задать вам один личный вопрос?
Грейнджер замерла, потом повернулась к нему:
- Можно, но не обещаю, что отвечу.
- А что мне
сделать, чтобы вы
ответили? – напряженно спросил Северус, с ужасом понимая, что не может отвести взгляд от её лица.
Гермиона чуть нахмурилась:
- Вы что, предлагаете мне сделку?
- Да!
- Как по-слизерински.
Она приблизилась к нему на несколько шагов. Его сердце так колотилось в груди, что казалось, стук слышит весь Хогвартс.
- Ладно, - помедлив, произнесла профессор Грейнджер. – Обещайте, что, когда перед вами встанет сложный выбор, вы не будете принимать поспешных решений, а придете ко мне. Ну или хотя бы вспомните мои слова.
Северус скривил губы в ухмылке:
- Как по-учительски.
- Что вы имеете в виду?
- Всё - для студентов, ничего - для себя. Я вот не столь альтруистичен.
К его удивлению Гермиона издала странный смешок:
- Когда сами станете профессором, вы измените свою позицию.
- Я учитель?! – ужаснулся Северус. – Ни за что! Ненавижу детей.
Гермиона фыркнула еще раз, а потом сказала уже серьезно:
- Так вы обещаете?
- Обещаю, - кивнул Северус.
- Ну хорошо, помните, вы дали слово. Какой там был у вас вопрос? Говорите, а то до отбоя осталось пять минут, вам и так придется бежать в подземелья.
Северус набрал воздух в легкие:
- Что у вас с Долишем?
Гермиона недоуменно приподняла брови:
- В смысле? И с «профессором Долишем», Северус, он пока еще ваш преподаватель.
- Вы с ним встречаетесь? – чувствуя, как на щеках начинает гореть мерзкий румянец, процедил Снейп.
- Какой странный вопрос. Не думаю, что это ваше дело. Зачем вам?
Снейп мрачно посмотрел на неё.
- Ну ладно, раз у нас сделка: нет, не встречаюсь, - и профессор Грейнджер сурово поджала губы, совсем как Макгонагалл.
Северус почувствовал, что его отпускает – дышать стало легче, он вдруг подумал, что пирожные были очень вкусные. А еще сегодня он стал намного ближе к профессору Грейнджер.
- Ну, я пойду?
Гермиона рассеянно посмотрела на него и кивнула.
***
Несколько дней Северус ломал голову над словами профессора Грейнджер о равенстве боли, о рабской метке и о выборе. Разумеется, он и прежде слышал всякие нелепые сказочки якобы гуманистов, но теперь, когда эти слова произнесла Гермиона Грейнджер, живая и настоящая, они уже не выглядели пустым бредом.
«Если вы ударите меня, мне будет так же больно, как было бы больно вам, если бы я ударила вас». И рядом не оказалось блистательного Люциуса Малфоя, который бы гладкими речами развеял его сомнения. Не оказалось и взрослого, мудрого Августа Руквуда, который столь высоко ценил интеллект Снейпа. И в голове Северуса раз за разом звучал звонкий голос:
«Я грязнокровка и горжусь этим». Такого не говорила никогда даже Лили.
- Грейнджер – исключение. Просто она исключение, которое только подтверждает правило, - бормотал Северус.
«А Лили?» - тут же спрашивал мысленный голос.
- Ну хорошо, два исключения на толпу тупиц – это не так уж много!
Если вы ударите меня, мне будет так же больно, как было бы больно вам, если бы я ударила вас… Чёртова Грейнджер!
Северусу всегда казалось, что цель оправдывает средства. Да и вообще: он сам не раз представлял, как направляет волшебную палочку на поганца Поттера или сволоту Блэка и произносит: «Круцио!» - и наслаждается их криками боли и бессилия. Но сейчас вдруг вообразил, что ему придется поднять палочку против профессора Грейнджер или против Лили. Сможет ли он?..
Люциус сказал бы, что всё это глупости. Что порочные грязнокровки умеют обольщать. Но Северус сильно сомневался, что ему можно так уж просто задурить голову. Он же не поддался на речи Лили.
«И к чему это привело?» - мрачно спросил внутренний голос.
Северус восхищался профессором Грейнджер, уважал её и даже хотел её, но льстил себя надеждой, что критически принимал все её высказывания.
- Я смогу выдержать баланс, - решил Снейп, - я же слизеринец.
И приняв сие в высшей степени мудрое решение, он наконец-то смог спокойно поужинать, а не механически пережёвывать еду, плавая в собственных сомнениях.
***
Больше эту спорную тему они с профессором Грейнджер не поднимали. Работали над проектом, варили Феликс Фелицис, иногда обсуждали статьи в научных журналах.
Последние майские дни растекались топленым сливочным маслом, соблазняя прекрасной погодой, но выпускники корпели в библиотеке, готовясь к ЖАБА. Даже чёртовы Мародеры притихли. Зато к Северусу стал частенько подсаживаться Регулус Блэк. С ним неожиданно оказалось интересно общаться. К тому же, в отличие от своего брата, Регулус не был идиотом и имел манеры получше, чем у бабуина в период гона.
Северус с удовольствием проводил с младшим Блэком то небольшое количество свободного времени, что оставалось у седьмого курса, и искренне удивлялся, почему они не общались прежде.
А однажды за завтраком в Большом зале случился фурор. Точнее апофеоз гриффиндорской наглости и хафлпаффской тупости… по мнению Снейпа, конечно. Старший Блэк демонстративно (ну как же мы без зрителей-то?!) пригласил на выпускной бал старосту Хафлпаффа Джейн Дэвис. Та отличалась пышной грудью и полным отсутствием мозгов, впрочем, с такими формами ей они были не слишком нужны – это признавал даже сам Северус. Блэк, ведя себя словно кретин, упал на одно колено, извлек из-за спины букет наколдованных золотых роз и проорал на весь зал свое приглашение. Девица захихикала так, что даже третьекурсники поняли: Блэку
обломится… возможно, даже до выпускного.
Девочки за столами Гриффиндора и Хафлпаффа и даже некоторые райвенкловки взбудораженно зашептались, явно завидуя счастливице. Слизеринки как по команде скорчили презрительные гримасы, впрочем, у некоторых они получились откровенно натянутыми.
«Неужели им нравится, когда парни так себя ведут?» - изумленно подумал Снейп.
Позер Поттер. Наглец Блэк. Денди Малфой. Их всех объединяло одно: они не знали отказа.
Северусу всегда казалось, что в их с Лили разрыве виноват проклятый Гриффиндор, её упрямство и излишняя принципиальность, его собственный злой язык… Но сейчас Северус вдруг подумал: она ведь ненавидела Поттера! А теперь целуется с ним. Ладно Блэк, у того хоть рожа смазливая. Но Поттер… Поттер был настойчив как баран. Год из года он ломился в закрытую дверь, и у него получилось!
Осознав это, Северус понял: он добьется Гермионы Грейнджер, чего бы ему это ни стоило!
Он не допустит той же ошибки, что и с Лили. Исключительная настойчивость. И Северус вдохновенно ухмыльнулся
такой улыбкой, что случайно взглянувший на него впечатлительный первокурсник подавился тыквенным соком.
А Гермиона Грейнджер, которая в этот день решила пропустить завтрак и подремать лишние полчаса, уютно спала в своей постели, даже не подозревая, что вскоре ей придется познакомиться с новым,
настойчивым Северусом Снейпом.
