***
— Какого хуя, Поттер? Гавейн Робардс относился к категории больших шавок. И даже не шавок, а грёбаных бойцовских псов, только слюну не пускал, но взглядом мог прожечь дыру в чьей-нибудь излишне упёртой башке со шрамом, не желающей подчиняться приказам начальства. Поттер сопротивлялся прожиганию, смотря куда угодно, только не на Робардса. И руки скрестил на груди, и ногой барабанил, стоя перед огромным дубовым столом Главы Аврората. Но его воинственная поза не впечатлила начальника, поэтому начальник нахмурился и повторил свой вопрос яростнее, громче, насыщеннее: — Какого хуя, Поттер, я тебя спрашиваю! — Малфой не подготовлен! - в бешенстве воскликнул Гарри, взмахнув руками. — Я не возьму на себя ответственность за его тощую задницу! — Поттер, блять, здесь я определяю, за чьи задницы ты несёшь ответственность, понятно?! - Робардс ткнул в него пальцем так же, как Малфой пятнадцать минут назад, и Гарри закатил глаза: вот где Хорёк понабрался идиотских жестов. — И я охуеть, как не понимаю, Поттер, почему должен вдалбливать тебе прописные истины. Почему приходится объяснять, что надо следовать уставу во время операции? Что надо слушаться приказа?! Не жмёт корона, Золотой мальчик? - Робардс выдал эту яростную тираду и ухмыльнулся, а Поттер сжал кулаки так, что короткие ногти впились в ладони. Сука. Он. Это. Просто. Ненавидел! Эту кретинскую кличку и то, что и дня не проходило без её упоминания! Раньше Поттеру казалось, что со смертью Волдеморта его жизнь станет обычной, нормальной, спокойной, но ничего подобного: змеемордый сдох тринадцать лет назад, а покоя как не было, так и нет. И не предвидится. И чёртов Робардс проходится по его героическому прошлому при каждом удобном и неудобном случае. Робардс знал, как Гарри с этого бесится, и сидел теперь, с садистким наслаждением впитывая его гнев, горячим воздухом вырывающийся из раздутых ноздрей. Давно пора научиться не реагировать так, и Гарри говорил себе это каждый раз, когда снова пускал пар из всех отверстий после фразы "Золотой мальчик". Робардс откинулся на спинку кресла, сцепив руки в замок, самодовольно глядя на Поттера, искрящего яростью. — Малфой пойдёт с вами, - сказал он не терпящим возражений тоном. — И точка. Ой, блять, да и ладно. — Если он сдохнет, с меня не спрашивай, - процедил Гарри. Робардс хмыкнул. — Ещё как спрошу, Поттер. Когда Гарри вышел из кабинета Главы Аврората, хлопнув тяжёлой дверью, в приёмной его встретила ухмыляющаяся рожа Хорька, копошащегося в бумагах. Крыса бюрократическая. Проходя мимо, Поттер показал ему средний палец.***
На Гриммо, 12 было как всегда угнетающе тихо. Настолько, что возвращаться не хотелось, и поэтому Поттер вышагнул из камина только в девятом часу, когда эльф-уборщик выгнал его из кабинета, чтобы Гарри не мешал мыть пол. У Поттера эльфа не было. Зато были виски и одиночество. Ещё он папку с делом прихватил, чтобы посидеть перед сном над бумагами, пропустить стаканчик, крепко заснуть после, а на следующий день прийти на работу первым и уйти последним. Так он делал все два года с тех пор, как ушла Джинни. Уже на третьей странице Поттер с мыслей о деле переключился на мысли о Хорьке, и стакан с виски в руке опасно нагрелся. Малфой, сука, невероятно бесил, вот просто невероятно. Гарри начинало потряхивать, как только вдали показывалась белобрысая башка, а уж если башка двигалась в направлении его кабинета, то встречал её уже полноценно трясущийся от злости Поттер. Малфой стал ещё более мерзким, чем в Хогвартсе. Ещё более хитрожопым, скользким, изворотливым гадом, и Гарри не понимал, как Робардс этого не видит. Возможно, он видел, но ему нравилось, как Хорёк мастерски подлизывает его высокопоставленный зад. Гарри же старался пересекаться с Малфоем по минимуму, ибо каждая их встреча непременно начиналась с подначки, продолжалась препирательствами и заканчивалась оскорблениями. Как в старые недобрые времена. Поттер был уверен, что когда-нибудь запустит в Малфоя проклятьем. Ещё не решил каким, но склонялся к Сектумсемпре - на этот раз прямо в рожу. Хорёк на каждом углу ныл, что Поттер подпортил шрамами его чудесную тушку, поэтому подпортить шрамами ядовито ухмыляющуюся физиономию, Гарри точно знал, будет чертовски приятно. Вот только повод бы дал, козлина. Тёплый виски был омерзительным, пришлось охладить заклинанием. К дьяволу Хорька. Завтрашнее дело - вот, что важно. Аврорат ещё в прошлом месяце нашёл подозрительную подпольную лабораторию, но, казалось, их не на чем было взять. И тут подарок судьбы - на выходных у какого-то дегенерата изъяли зелье: незарегистрированное, а значит нелегальное. Этот придурок так переживал из-за запрещёнки в кармане, что шёл по улице, оглядываясь и обсыкаясь от страха. Естественно, им заинтересовались. Даже давить не пришлось - парень выложил всё сразу: зачем купил, у кого и почём. Оказалось, у тех самых, и вот Поттер весь день готовил операцию по захвату: отправил самолетики Мартину и Макбрайд, чтобы были готовы выступать завтра, набросал план операции, который, он знал наверняка, всё равно пойдёт через известное место, написал Робардсу прошение на применение Непростительных, получил в ответ ожидаемый отказ, но не разозлился - его вообще мало что злило: как магловский Халк, он был зол постоянно. Но было кое-что, всё ещё способное вывести его из себя – это бледная морда Малфоя. Гарри надеялся, что Малфою хватит мозгов во время операции не соваться в мясо, хотя соваться в мясо было в принципе не в хорьковом характере: хорьковый характер диктовал сидеть по кустам и не отсвечивать. Вот пусть в кустах и остаётся, шкура трусливая. Уже ложась спать, Гарри думал о том, как будет писать в рапорте, почему не уследил за Малфоем, а тот взял и так некрасиво скончался, попав под проклятие. С мечтательной улыбкой на лице Поттер провалился в сон, и сон был прекрасный: Хорёк там раз за разом сгорал в костре инквизиции, возрождаясь из пепла, как феникс. Он сладко вопил и извивался, а для Гарри его вопли были подобны музыке, и он, весело посвистывая, подкидывал в костёр дров.