Джесси - Психопат

      В игривом настроении Барри заявился в 406–ю, едва ли не с ноги открыв дверь.              — Развлекаешься?              — Ты в курсе? Это было весело.              — И смело.              — Я крутой, знаю. — он принёс с собой пистолет, чтобы немного привыкнуть к нему и потренироваться в обращении. Он предусмотрительно вынул магазин, чтобы не случилось, как в прошлый раз. Джесси лишь покачал головой, поняв его намерения. — Что?              — Ничего. Просто эта пушка и без магазина будет стрелять при наличии патронов в кармане.              — Я, видимо, должен восхищаться?              — Не то чтобы.              — Ну, ты же не провернёшь со мной это снова?              — Как знать.              Барри положил пистолет на пол, присев перед кроватью.              — Как знать?              — Я не лезу в твои мысли, Барри. И я не всегда могу предугадать твои действия. Иногда мне кажется, что ты планируешь ещё что-то помимо плана, но даже не могу предположить — что. — Барри улыбнулся на эти слова. — Ага, значит, я прав.              — Никаких планов.              — Ну да, конечно.              — Просто мне бы хотелось, чтобы ты успел немного порадоваться жизни. Мы с Катриной очень хотим взять тебя к себе. Я понимаю, сделать это практически невозможно, пока Хайдэн жив, но что, если всё закончится благополучно? Ты об этом не думаешь, но такая вероятность есть.              — Один процент из ста. Я не говорил бы, если бы не был уверен в этом. Помнишь? Если услышишь…              — Да-да. Если услышу «В последний путь», не будет никакого «После». Я помню. Но я до последнего буду верить в лучшее. Мы обо всем подумали. Ты отлично вписываешься в нашу семью. Катрина уже запланировала кучу дел. Мы займёмся твоим лечением, а потом…              — Не говори так. — Джесси стало не по себе от этих слов. Он сказал это с ноткой угрозы в голосе. Барри был мечтателем, вечно витал в каких-то там облаках с мыслями о прекрасном. Но сейчас он говорил серьёзно, реально понимая, что именно говорит. Чувство, которое Джесси испытал сейчас, было ему знакомо. Он уже имел семью однажды пусть и не очень благополучную. Но он постарался об этом забыть. Он мог бы совсем вычеркнуть эти воспоминания из своей жизни, но они были ему ещё нужны для дела, поэтому пришлось убрать их в самый дальний ящик. А Барри так любезно всякий раз напоминал ему, что значит быть в семье, в которой о тебе заботятся. И каждый раз это вызывало у Джесси панику за своё эмоциональное равновесие. — Ты сделаешь только хуже, если продолжишь говорить о таких вещах.              — А ты уже не сможешь изменить нашего мнения. Это совершенно естественно, когда друзья говорят о тебе хорошее, — его телефон зазвонил, отвлекая от мысли. — Да, Билли. Сейчас?.. Но зачем?.. — он выслушал эмоциональную речь мистера Джонсона, а затем отключился. — Он требует меня в свой кабинет. — Барри посмотрел на часы. Смена почти закончилась, что Ему было нужно на этот раз? Он поднялся на ноги, убирая пистолет за пояс. Оружие было тяжёлым и большим в сравнении с другими, но под свитером и халатом его не было заметно. — Я, вероятнее всего, уже не приду сегодня. Если что-то случится, ты всегда можешь мне позвонить. — с этими словами он покинул 406–ю.              Билли ждал его на четвёртом этаже возле лифта.              — Мэлтон, ты здорово постарался за сегодня. — начальник похлопал его по плечу, пропуская в лифт.              — О чём это ты?              — Ну как же! Столько зацепок. Хайдэн тобою доволен.              — Зацепок? — это он про скрепки и крошки? Но это же полная чушь. — Да, Билли, не пора бы уже сделать для меня пропуск на пятый? Тебе не пришлось бы всякий раз встречать меня.              — В процессе. Напряжённая неделька выдалась, скажу я тебе.              Они прибыли на пятый, и Билли оставил его одного. Барри уверенно постучал в дверь.              — Да-да! Проходи! — когда он вошёл, увидел и впрямь довольного Босса. Он сидел за рабочим столом и над чем-то смеялся. Просматривал, судя по всему, одно из своих дел. Барри прошёл и сел на диван, который ему ещё в прошлый раз захотелось сжечь. — Ты отлично поработал, Мэлтон. Немного поразмыслив, я, кажется, понял, что к чему. — это было просто невозможно. — Сплошные намёки. У него действительно есть план. Он собирается отомстить мне. Хлебные крошки говорят о том, что в ход пойдут наши «звери». Мы кормим их пропавшим хлебом. Ты нашёл их на втором этаже. Этаж, на котором нет пациентов. Четвёртый этаж тоже таковым считается условно, именно там мы их и держим. Не знаю, как именно он собирается их использовать, но это интересно. Скрепки, согнутые в двойку. Очевидно, я не первая жертва в его списке. О да, я думаю, у него есть список. Значит — вторая. Первая, не трудно догадаться, скорее всего, Чарли… ты сказал, что вторая скрепка была у пациента Чарли. Это прямая угроза. Значит, я прав. Им есть, что вспомнить на двоих. — он снова улыбнулся. Барри побледнел. Эти случайные улики выводили Его в точности на их план. Да как это возможно! Всё было настолько нелогичным. — Ты нашёл их в рисовой каше, он любит рисовую кашу, я точно помню. Отсылка к дому. Пока не понял — зачем. С вилкой несколько сложнее. Я до сих пор не знаю, зачем они ему. Но оставленная на общей территории вилка говорит нам о том, что у него есть сообщники среди обычных пациентов или персонала. Воткнутая в землю. Намёк на месть за всех погибших, закопанных под газоном. Он знал их всех. — он бил в цель с каждой новой догадкой. Барри не хотел этого. Его идеей было, напротив, отвлечь его, запутать, отвести подальше от их плана, но вышло всё в точности наоборот. Хайдэн Саннэрс был умнейшим человеком. — Помню пару забавных моментов из нашей совместной жизни. Не переношу маленьких детей. По причине болезни Кэри, её назойливая глупая мать всё время находилась где-то поблизости, чтобы заниматься этим куском дерьма. Однажды ночью я решил зашить ему рот, пока он спал в колыбели, чтобы больше не слушать его визги. Успел сделать пару стежков. Я не учёл того, что он, оказывается, чувствует что-то, нужно было сначала вколоть чего посильнее. На плач прибежала полоумная бабка и забрала его. — он начал громко смеяться после своего рассказа и выглядел при этом совершенно невменяемо. — Видел бы ты её лицо при этом! Вот это было нечто! Сейчас мы оба взрослые люди, и такие детские развлечения остались в прошлом. — он немного успокоился. — Да-а, весёленькое время было. Мы жили как не очень хорошие соседи. Он никогда не называл меня отцом, потому что я никогда не называл его своим сыном. Я мечтал изуродовать его лицо, в нём проскальзывали её черты. Он был похож на мать по счастливой случайности. Но Симус не дал мне этого сделать. Не хотел портить эстетическую составляющую своих развлечений. И где он теперь? Хах. Ну, что ж. Хорошего понемногу. Продолжай наблюдение, Мэлтон, это интересно. Посмотрим, что он выкинет дальше. — он махнул рукой, отпуская Барри, который так и не произнёс ни слова. Он был немного ошарашен его безумием. Выходит, он причинял вред ребёнку с самого рождения. И гордился этим теперь. Но даже после своих догадок, он не собирался что-либо предпринимать. Либо ему очень нравилось играть в эту игру, либо он был слишком уверен в своем плане, либо всё знал и просто ждал подходящего момента. Барри спустился в подсобку за вещами, а спустя двадцать минут покинул работу.

***

      Дома его ждала весёлая компания. Дэйли не был занудным, скучным человеком, любил повеселиться и развеяться, в отличие от самого Барри. По крайней мере, Катрине не было одиноко. Он снял обувь в прихожей, слыша шумную беседу этих двоих. Катрина вышла навстречу, обнимая и целуя.              — Ты как раз к ужину. У тебя всё хорошо?              — Неплохо, неплохо. Позже обсудим.       Поужинав в душевной обстановке и обсудив насущные дела, Катрина и Барри отправились к себе, оставив Джорджа в гостиной. Он спал на диване перед телевизором и любил работать на ноутбуке допоздна. Как только они остались вдвоём, Барри удобно расположился на постели, положив голову на её колени. Катрина заботливо начала гладить его по голове.              — Расскажи мне. Я вижу, как тебе невыносимо грустно. — Барри обнял её колени и прикрыл глаза. Ему нравилось так проводить своё время. Все тревожные мысли покидали его голову, и становилось очень хорошо. В детстве он жаловался таким образом своей маме. — Ты говорил с ним?              — Говорил.              — Неужели всё напрасно?              — Напрасно. Он не хочет слышать ничего хорошего в свой адрес. Должно быть, эта реальность была настолько невыносимой, что ему пришлось адаптироваться под неё. Эта жизнь единственно возможная, его словно не существовало до всех этих экспериментов.              — Ты сказал, что мы хотим, чтобы он жил у нас?              — Сказал. Он попросил больше не говорить на эту тему.              — Ему больно. Семья предала его. И ему сложно поверить в это снова. А мы ведь и правда успели его полюбить.              — Да, — он обнял её ещё крепче.              — Не волнуйся. Ещё есть немного времени.              — Если ты уедешь, я не справлюсь один со всем этим. Спасибо, что ты есть у меня, Катрина. Я люблю тебя.              — А я тебя, — она немного помолчала, а затем выдала мысль: — Послушай, а если устроить ему тёмную и увезти подальше.              — Я уверен, с ним так уже поступали. Отличный повод, чтобы возненавидеть меня.       — Он мне очень нравится. Нужно что-нибудь придумать. Ты должен подавить всю его ненависть и агрессию. Добро всегда побеждает. Я попробую поговорить с ним. Я уже как-то тоже свыклась с мыслью, что он теперь в нашей семье. Обидно будет потерять такого человека. Этот Хайдэн заведомо от него отказался; теперь он наш, и мы никому его не отдадим. — эта женщина была если не святой, то точно великодушной. Барри ещё раз в этом убедился. Способность проявлять сострадание и заботу по отношению к другому живому существу, чужому ребенку, чужой собаке, комнатному цветку, была той вещью, которую они оба имели в своём характере. Наверное, это была одна из важнейших причин, по которой они сошлись. Никто не мог понять и поддержать его лучше неё. Вся эта история только больше сплотила их. К их команде присоединился Дэйли, с которым Барри не общался в течение всего учебного времени. И напрасно. Он оказался очень даже занятным и добрым человеком, стоящим внимания.       «Я вёл его по коридору сквозь всю эту шумную скандирующую толпу. Я вёл его на смерть».       Барри резко проснулся с невыносимым чувством тревоги. Неясный сон, связанный с работой. Теперь это не было редкостью. Неяркий утренний свет ударил по глазам. Он прищурился, глядя на будильник. Должен прозвенеть через полчаса. Катрина ещё спала, и он осторожно выбрался из-под одеяла, начиная собираться на работу. Джордж неуклюже сполз с дивана наполовину, пока спал. Его ноутбук был открытым. Барри отставил его в сторону, чтобы никто за него не запнулся, и отправился на кухню завтракать. Он всё думал о вчерашнем. О том, как мог теперь повлиять на ситуацию. Катрина права. Он должен что-то сделать. Допив кофе, Барри взял ключи и покинул дом.       Её поддержка вселила в него уверенность и спокойствие относительно работы. Он больше не волновался из-за гибели Спэнса, не думал о Патрике. Его ум был холодным. Он не беспокоился теперь даже по поводу самого Доктора Саннэрса, который прежде вызывал в нём тихий ужас. Он спокойно зашёл в подсобку, закинул вещи в шкафчик и отправился работать.              Майкл полностью пришёл в себя. Но он так и не вспомнил ничего о том вечере. Очень жаль, ведь теперь некого было наказывать за содеянное. Он отвёз его в столовую, предварительно проверив завтрак на наличие посторонних веществ. Позже к Майклу присоединилась и Нора. Барри попросил их пока приостановить воровство вилок, чтобы подозрения не упали на его пациентов. Пусть ищут среди прочих, проверяют и так далее.              Возле лифта с ним вежливо поздоровался Нэйт. Барри всё хотел спросить его мнение насчёт всего, что происходит, но решил заняться этим позже. Он так же спокойно прошёл к 406–й, пару раз обернувшись на закрытые двери, где держали «зверей». Пока Хайдэн не выдвинул свою теорию, Барри и предположить не мог, что Джесси подумает использовать их как-то в своих целях.              — Доброе утро, Джесси, — Джесси не ответил, внимательно изучая его взглядом, пытаясь угадать его настроение. Что-то изменилось в его поведении. Барри первым делом подошёл к окну, оценивая обстановку на улице. — Как ты себя чувствуешь?              — Нормально.              — Послушай, твой день рождения в ноябре, не так ли?              — Наверное. Я не помню.              — Когда тебе в последний раз дарили что-то на день рождения?              — М-м-м, я не знаю, был ли это день рождения, но последний раз Он поздравил меня и даже подарил подарок, когда я ровно год пробыл здесь.              — Правда? — Барри заинтересованно посмотрел на него, отойдя от окна и усевшись напротив. — И что же Он подарил тебе? — Джесси открыл первый ящик тумбочки и достал свёрнутый документ в файле.              — «Земельный участок».              Барри взял документ в руки, чтобы ознакомиться.              — Что? Место на кладбище?!              — Ага, я получил его вместе с комплектом своей униформы. Он сказал, что это мой будущий дом, и что он закопает меня в этих вещах.              — Боже… — он вернул листок обратно, ещё больше разочаровавшись в Хайдэне. Сложно было даже предположить, что у такого безумца может быть такой вполне нормальный ребенок. — Как же я его ненавижу. — прошипел Барри, опираясь на согнутые руки. Он всё думал о чём-то, но не озвучивал этого. Но это чувствовалось. Он всё меньше говорил и всё больше просто смотрел, но то, как он смотрел, говорило о многом. Он тоже изменился с момента начала работы. Его некогда аккуратно уложенные волосы теперь торчали хаотичным ворохом, ему было совсем не до этого. В его некогда спокойных и невинных глазах читалось безумие и самоуверенность. Нет, он по-прежнему внешне оставался спокойным, но требовалось совсем немного, чтобы это изменить. Одно нелестное слово Чарли, одна нелепая шутка Патрика. И он был готов доказать свою ненависть на деле. — Мне остался всего один маркер.              — Я знаю. Заверши это. И тогда тебе многое не придётся делать.              — Что, например?              — Ну-у, знаешь, предоставив тебе время, он в первую очередь пользуется этим сам. Тебе кажется, что всё в порядке, но он не бездействует. Он всерьёз хочет перетащить тебя на свою сторону. Он знает, что ты откажешься, поэтому это будет недобровольно. Все через это проходят, Барри, рано или поздно. Он «попросит» тебя сделать кое-что. И ты это сделаешь. У тебя не будет выбора.              — Это «кое-что» касается тебя? — Джесси промолчал. Было и так ясно, что речь шла об участии в экспериментах. — Я не стану. — его взъерошенный вид дополнил затравленный взгляд и угловатая жестикуляция.              — Тебя не спросят.              — Нет. Можешь избавиться от меня прямо сейчас, я не смогу поступить с тобой так.              — Я предупреждал об этом сразу! Я не глупый, я всё понимаю. Я вижу, что ты ввязался в это по самое не хочу. Все твои эмоции у тебя на лбу написаны! Неужели тебя не учили в институте? Нельзя, нельзя так привязываться к людям! Ты слышишь меня? Как вообще такое случилось? Подумай о последствиях! Подумай о Катрине! О себе, чёрт возьми!              — Замолчи! — он выдернул из-под него подушку и грубо ударил ею. Это был первый раз, когда Барри вообще на кого-то сорвался. Джесси даже за грубость это не посчитал. И Барри снова сдался. — Не смей так говорить. Пусть ты тысячу раз прав, этого уже не изменить. Смирись. Нам не важно, насколько ты опасен, и нам плевать на всё плохое, что ты совершил. Ты искренне нравишься нам. Как человек, не заслуживший всей этой поганой жизни! Мы хотим это изменить. И ты не можешь обвинять нас в этом. Это чисто человеческий фактор. Просто прими это, как должное, и успокойся! — завершив свою пылкую речь, он встал и сделал несколько нервных кругов по палате, ероша волосы. — Да чёрт бы тебя побрал! — он резко смахнул настольную лампу с тумбочки вместе с остальными лежавшими на ней предметами на пол. А затем покинул палату, громко хлопнув дверью.              Это было так на него не похоже. Джесси прибывал в некотором потрясении от случившегося. То, что он сказал, задело Барри. Вероятно, он не мог поверить в то, что Джесси не понимает такого проявления человечности по отношению к себе. Но разве он не прав? Он был посторонним, чужим и при этом имел нарушения психической составляющей своего здоровья, не говоря обо всём прочем. Нельзя было допустить, чтобы Барри колебался перед поставленным выбором. Если дело затянется, Хайдэн доберётся до Катрины. Он должен быть готовым с лёгкостью пойти на жестокость.              Ни у кого до Барри не возникло с этим никаких проблем.              Барри же вернулся через несколько минут. Он молча прошёл и поставил завтрак на тумбочку.              — Я не должен был кричать на тебя, извини. — он поднял всё упавшие предметы и снова сел на кровать, тяжело вздыхая, что отозвалось неприятной болью в области сердца.              — Всё нормально.              — Ты прав. Я знал, на что шёл, выбрав профессию. Мы должны относиться к работе предметно. Находим проблему, ставим задачу, решаем её. Но ещё никому не удавалось вызвать такую бурю эмоций в моей душе. — он посмотрел на него своим привычным максимально печальным взглядом. — Джесси, — а вот это было зря. Как ножом по венам.              — …зачем ты так? — всего лишь обращение, сломавшее последний рубеж. Это было произнесено с интонацией, которую он уже знает. Слышал однажды. И прекрасно знал, где именно. — Всё было хорошо, пока ты не затронул эту тему. — голова закружилась. Он опустил ноги на пол, пытаясь нормально дышать, видимое изображение помутнело из-за влажной пелены перед глазами. «Только держись…»              — Ты в порядке?              — Тебе лучше на время покинуть меня. Иди, я не знаю, выпей кофе, сделай что-нибудь, только оставь меня.              Барри понял. Дословно означало — убирайся к чёрту. Он обеспокоенно посмотрел на него, но всё же решил уйти. Да что за день? Почему он вёл себя так? Накричал, навёл беспорядок, ещё и оскорбил походу. Планы на сегодня были явно другими. Он хотел весело провести время. В итоге расстроил и себя и Джесси.       Как только дверь закрылась, Джесси беспомощно заполз на кровать, уткнувшись в подушку. Он мазнул ладонью по щеке, понимая, что потерял контроль над ситуацией. Когда он в последний раз вообще это делал? Своим обращением, интонацией и посылом энергии Барри напомнил ему о самом дорогом, когда-либо существовавшем в его жизни. Единственный человек, который когда-то любил его по-настоящему. Такая любовь была ему знакома. Так любила его Кэролайн. Всю себя отдала. Интонация сожаления. Она не могла повлиять на ситуацию, видя жестокость Хайдэна. И каждый раз, когда маленький Джесси показывал маме свои израненные руки, она называла его по имени, прося тем самым прощения за эту реальность, в которую она привела его. Она любила его безмерно, как способна была любить мать своего ребенка. А ему даже не дали с ней попрощаться. В тот день он прежний перестал существовать. Он похоронил в себе все светлые воспоминания, чтобы они не давали повода для проявления слабости. Он воспринял жестокий мир. Адаптировался. Научился выживать. Стал сильнее. Практически неуязвимой личностью, энергией, сущностью, не чувствующей эмоций и боли, способной хладнокровно мстить. Она умерла, но продолжала жить где-то глубоко в его сердце. Это её голос Барри услышал, когда Джесси показывал ему свой мир. Она пыталась уберечь его от зла жертвенно, сквозь время и обстоятельства. Барри всё боялся показывать ему украденную фотографию, но так нелепо легко смог напомнить, нарушить эмоциональный фон, ранить воспоминаниями, всего лишь обратившись с таким же чувством сожаления и преданности.              «Помоги мне, Нора… помогите… кто-нибудь…» — но у него не было сил, чтобы выйти на связь. Никто его не услышал. Его защита рушилась, словно ломая кости. Тонна игнорируемых им все эти годы переживаний обрушились, добивая. Он тихо страдал в одиночестве, пока сознание не начало покидать его.