***
Спустя неделю Гарри попытался убедить себя в том, что смирился с новыми фактами об отце. Это, конечно, ненормально, но кто сказал, что его отец вообще когда-либо входил в рамки нормального? По крайней мере, принять то, что Норман Озборн гей или би было проще, чем смириться с присутствием разыскиваемого преступника в доме. Ему всегда было сложно понять своего отца, а теперь и подавно. В любом случае, он старался не думать чем Октавиус мог привлечь внимание Нормана помимо своего блестящего ума. Гарри предпочитал обманываться мыслью, что они просто коллеги, а Октавиус пытается встать на исправительный путь, подпольно работая на Оскорп. Да уж, звучит неправдоподобно, но куда лучше, нежели думать об ином. Хорошо, что Гарри был лишён возможности видеть хоть какие-либо взаимодействия между этими двумя. Октавиус вообще редко появлялся на глаза, если не считать утреннего ритуала с кофе, на который Гарри теперь приходил немного позже, дабы не видеться с неуравновешенным ученым вовсе. Да, так будет лучше — делать вид, будто у них в подвале нет никакой лаборатории, где живёт разыскиваемый опасный злодей, из-за которого Гарри ещё совсем недавно потерял уйму денег… Что касается Нормана, так он был зол на Октавиуса за всё, что тот устроил первым утром. Всю неделю он не знал, как смотреть в глаза сыну, стараясь не задевать эту тему вообще. А Отто попросту был занят работой и новой лабораторией, поэтому не показывался кому-либо на глаза днём. Норман лишь три раза спускался вниз, чтобы ввести в курс дела нового проекта, над которым Отто должен будет работать. Остальное время Норман либо отдыхал, давая своему телу время на восстановление после аварии, либо работал отдалённо, в основном сидя на телефоне в поисках новых инвесторов. А спустя ещё неделю уже мог позволить себе небольшую поездку в здание Оскорп по делам. Работы хватало, поэтому он старался не забивать голову нелепыми мыслями о том, как бы заговорить с Октавиусом. В плане разговоров не на рабочую тему. Стоит ли вообще такие начинать? Как понять, что Октавиус вообще хочет с ним о чём-либо говорить, или иметь дело вне работы? Норман устало опустился на край кровати, застёгивая последнюю пуговицу на спальной рубашке. Он совершенно точно не был настолько смелым, чтобы сделать ещё один шаг в сторону…в сторону чего? Док слишком сложный в этом плане и довольно опасный, если подумать. Кто сказал, что они встречаются? Даже звучит нелепо. Потому что никто такого не говорил. Октавиус просто делает то, что хочет, вот и всё. Когда-то Норман тоже мог себе позволить делать всё, что хочет, но только не сейчас и не в отношении Октавиуса. Чем дольше они не общались, тем больше Норман опасался того, что Отто пойдёт на поводу своих приводов и что-нибудь взорвёт. Поэтому идея сконструировать новый чип-ингибитор не казалась уже столь далёкой к воплощению. — Чёрт, — он покачал головой, будто убеждая себя отложить подобные мысли на потом. Снова. Сейчас он должен лечь спать, чтобы завтра продолжить работать. Ещё столько незавершенных дел впереди. Согласившись с данной мыслью, он забрался под одеяло и спустя десять минут заснул. — Доброй ночи, — раздался голос в тишине комнаты. Гоблин открыл глаза и злобно заулыбался. Это был слишком долгий и утомительный отпуск на пассажирском сидении, пока Норман наслаждался свободой тела. Сыворотка сработала, но не так, как рассчитывал чёртов Паук. Не удивительно, ведь даже малыш Норми не знал, что Гоблин не является побочным эффектом. Он был всегда, просто сыворотка давала ему больше сил. Поэтому он так долго не мог «сесть за руль» после той битвы на статуе Свободы. Он поднялся с кровати и подошёл к стене, чтобы собрать оставшиеся силы в кулак и ударить. Боль вмиг пронзила его костяшки, а на лице отразился гнев. — Каким слабым они тебя сделали, Норман, — раздражённо прорычал Гоблин, рассматривая на стене тонкую трещинку. Раньше он мог запросто проделать там дыру, но теперь был вынужден мириться с тем, что имел. Норман уничтожил все запасы сыворотки, которые только нашёл ещё на первой неделе после возвращения, а Гоблин только и мог, что наблюдать за этим со стороны. Малыш Норман настолько боялся соблазна снова стать сильным, что уничтожил все пути отхода, а Паук только с радостью ему в этом помог. Гоблин ещё раз ударил в стену кулаком, упиваясь болью и тем, что трещины стали глубже. — Чёртов Паркер! — прорычал он, тяжело дыша. Его лучший враг, драться с которым было то ещё весельем, но теперь этому не быть. Гоблин не был дураком и знал, что без сыворотки, которая усилила физические способности этого тела, а заодно и его, ранее тихую и незаметную вторую личность Нормана, он не сможет больше драться на ровне с Пауком. Он умён, но не настолько, чтобы воссоздать сыворотку самостоятельно, если только… — Формула! — воскликнул Гоблин с кровожадной улыбкой на лице. — Так-так-так, Норми, это ты да не учёл! — промурлыкал он, обращаясь к самому себе, поскольку знал, что Норман сейчас спит и находится слишком глубоко в подсознании, чтобы хоть что-то понять или вспомнить после пробуждения. — Или Учёл? — удивлённо переспросил он, после чего весело воскликнул: — Ты не сжёг чертежи формулы! Оставил лазейку на чёрный день? Ох, маленький слабый Норман, слишком напуганный для того, чтобы лишить себя последней защиты. Тебе повезло, что есть я! Гоблин закончил свой монолог, когда остановился возле двери в гардеробную. Включив свет и порывшись в вещах, он нашёл нехарактерный для себя наряд. — Первым делом мы должны расположить к себе наш главный козырь, Норми, не зря же ты привёл его к себе в дом!***
Октавиус все две недели был занят изучением чертежей и записей новых проектов. Это отвлекало приводы и давало Отто возможность отдыхать, как бы парадоксально ни звучало. Ведь только такой отдых абстрагировал его от реактора, завершение которого может вновь привести к взрыву, если он поспешит и что-то упустит. А также благодаря работе его разум не страдал от болезненных воспоминаний и назойливых мыслей. Таким образом, он даже не общался с Норманом с момента въезда в этот подвал. Озборн тоже был занят работой и своей безопасностью, не говоря уже о том, что его телу требовался длительный отдых для восстановления. Октавиус это понимал и не был против минимального общения между ними. Так что появление бизнесмена в лаборатории посреди ночи стало для него неожиданным сюрпризом. — Что-то новое, — хмыкнул он, слегка удивлённый новым образом Нормана. Тот был одет в облегающую чёрную водолазку и классические слегка зауженные брюки, а завершали образ лакированные туфли и зализанные наверх идеально уложенные волосы. Не говоря уже о том, что Озборн больше не ссутулился, как последние две недели из-за медленно заживающих ушибов. Спина ровная, как вытянутая струна, какая-то странная слишком дерзкая ухмылка и несвойственные тому движения тела. — Октавиус, — сказал Норман немного не привычным для него тоном. Он двинулся к столу, за которым сидел Доктор и тот довольно быстро сообразил, что к чему, сложив очевидные факты. — Ты ведь не Норман, — озвучил он свою догадку, когда мужчина оказался перед ним и запрыгнул на край стола, игриво сложив ногу на ногу. Приводы за спиной Отто взметнулись вверх, угрожающе зависнув над головой создателя, готовые атаковать по приказу. — Чтобы понять это большого ума не надо, — игриво протянул не Норман. — Меня называют Гоблином, но ты можешь звать меня как хочешь, дорогой. Октавиус нахмурил свои густые брови и наклонил голову так, что очки слегка сползли на нос, давая возможность взглянуть на так званного Гоблина исподлобья. — Сыворотка не помогла, — спустя пару мгновений тишины озвучил он свою догадку. — От меня невозможно избавиться, — пожал плечами Гоблин, изобразив на лице разочарование. Ведь это было очевидно. Тем временем его взгляд открыто прошёлся по телу Октавиуса и остановился на оголённой груди. — Сыворотка лишь ослабила меня, как второго пассажира, и это тело, — он с брезгливостью посмотрел на свою ладонь. Октавиус с любопытством окинул взором мужчину с ног до головы и пришёл к выводу, что всё это довольно странно. Два года назад он только в новостях видел Гоблина, в зелёном костюме и той странной маске. Затем он услышал рассказ Нормана после чудесного воскрешения. Теперь же перед ним, восседая на столе и бесстыдно выгибая спину, этот странный альтер Нормана пытался… Заигрывать с ним? Для чего? — Что ты делаешь? — безразлично спросил Отто. Хотя он должен был согласиться с тем, что тело Нормана в таком образе выглядит недурно. — Я всегда делаю то, чего хочет Норман, — пожал плечами Гоблин, не переставая коварно улыбаться. — Хочет, но боится воплотить в жизни, — добавил он перед тем, как одним ловким движением перекинуть одну ногу через бедро Октавиуса и довольно проворно спуститься вниз, оседлав чужие бёдра. Отто не ожидал подобного поворота событий, в особенности, когда почувствовал остриё ножа, что упёрлось в кожу на рёбрах. — Я мог проткнуть тебе сердце только что, — прокомментировал свои действия Гоблин, похлопав по щеке Дока второй рукой. Его позабавило то, как от раздражения и нарастающей злости дёрнулась жилка на лбу учёного. — Нет-нет-нетушки, — быстро добавил он, слегка надавив на рукоять ножа, чтобы затем пояснить: — Я хотел намекнуть, что, не смотря на весомые потери, могу быть полезным или…Опасным. Октавиус сдержанно выслушал угрозу и ровным тоном ответил: — Вторая подобная уловка у тебя не пройдёт, поэтому советую закончить начатое. — Вообще-то в моих планах на ночь не было убийств, — промурлыкал Гоблин, когда наклонился к уху Доктора. Кончик его языка лизнул щёку мужчины. — Я же уже сказал, что всегда делаю то, чего хочет Норман, а этот трус хочет тебя, Док Ок. Думаю, ты в курсе, верно? Октавиус напрягся, испытывая отвращение. Пока что Гоблин показался ему чрезмерно дерзким и противным, не считая единственного приятного бонуса в виде упругой задницы. — Тогда верни его, — потребовал он, героически сдерживая свои приводы от атаки. Их искусственный интеллект был недостаточно очеловечен, чтобы понять, почему создатель позволяет этому человеку так с собой разговаривать и терпит прямые угрозы. Всё было гораздо сложнее, ведь Отто не имел желания причинять вред Норману, чьё тело только-только начало восстанавливаться после многочисленных неприятностей. — Всему своё время, дорогой, — промурлыкал Гоблин почти что в губы мужчины. — Сначала выслушай мои условия… В этот момент Отто искренне громко засмеялся, не дав тому закончить. — Условия? — его ладонь в собственническом жесте легла на бедро Нормана. Он не чувствовал себя в ловушке или опасности, так как ему особо нечего было терять, не говоря уже о том, что Гоблин казался не настолько глупым, дабы совершить убийство. Поэтому Отто смело продолжил: — Ты пришёл сюда, чтобы ставить мне какие-то условия взамен на что? Судя по тому, как ты вырядился и ведёшь себя, ответ очевиден, но я забегу наперёд и спрошу: с чего ты взял, что мне это интересно? — он сжал ладонь на чужом бедре, обозначая, что имеет в виду. — Конечно, Док Ок слишком умён для простых людей, верно? Но я совершенно не тот, кого можно сбрасывать со счетов! — губы Гоблина растянулись в неестественной для Нормана широкой улыбке, а ладонь, что всё ещё касалась щеки Доктора, переместилась на затылок, дабы сжать кудри в кулак и оттянуть назад. О да, Октавиусу вряд ли такое понравиться и Гоблин знал это, но видеть, как тот терпит было приятно. Он думал, что его выслушают, потому что из них двоих Октавиус не был более безумным учёным. — Ты поможешь мне выкрасть кое-что из лабораторий Оскорпа, а взамен я помогу тебе в любом твоём начинании, будь то ограбление банка, какой-либо теракт или просто убийства ради развлечения! Сам он не мог такое провернуть, потому что уже начинал чувствовать, что его контроль над телом слишком слаб. Если бы Норман не спал, то, скорее всего, смог бы вытолкнуть его обратно на пассажирское сиденье. — Убивать ради развлечения? — в недоумении переспросил Отто. — Что за идиотизм, — устало проговорил он, после чего рывком встал на ноги и швырнул Гоблина спиной на стол. Нож слишком легко выскользнул из руки. Конечно, Гоблин поддался, потому что запросто мог вогнать лезвие под рёбра или в грудь. Отто воспринял данный факт как должное, и при помощи приводом зажал руки существа у того над головой. — Я не убиваю ради забавы, — прокомментировал свою реакцию Отто, наслаждаясь видом. Тело Нормана выглядело слишком привлекательно в тусклом свете лампы, обтянутое этими узкими чёрными тряпками и распростёртое на его, Отто, столе. Гоблин, очевидно, на это и рассчитывал, продолжая довольно улыбаться. Его колени медленно раздвинулись в стороны, как бы приглашая Отто придвинуться ближе. — Ты просто не пробовал, — фыркнул Гоблин, продолжив гнуть свою палку. — Вот Норман, например, ни разу не трахался с мужчиной, но твоя грубая натура, Док, вызывает в нём такие желания, которые он даже боится произносить вслух, не то, что осуществлять. Понимаешь о чём я? — он задрал подбородок вверх, отчего умудрялся выглядеть слишком дерзким даже в подобном положении. Отто пришёл к выводу, что ему это не нравится. Поведение Гоблина и то, что внешне он выглядит, как Норман. Такой раздражительный, чрезмерно уверенный в своем превосходстве. Отто не был заинтересован предложением. Напротив, он не имел никакого желания давать Гоблину власть над телом Нормана, воровать у Оскорп и рисковать своей без того дерьмовой репутацией. — Давай кое-что проясним, — сказал он, вжав костлявые запястья сильнее в лакированную поверхность деревянного стола, ножки которого заскрипели от превышенного нормой веса. — Как я понял, ты не в том положении, чтобы ставить кому-либо условия, силёнок у тебя маловато и восседать за рулём в этой голове ты можешь не так часто, как хотелось бы. Один из приводов снял очки с Доктора, а второй скользнул по груди Гоблина вверх, высунул из клешни острый штырь и дотянулся до лба. Своей органической рукой Отто сжал жилистую шею, лишая возможности нормально дышать. Гоблин захрипел, но не перестал улыбаться, определённо наслаждаясь подобным раскладом событий. — Не списывай меня со счетов так просто, — хрипло выдавил из себя тот, после чего резко сжал кулаки и дёрнулся вверх. Вырваться, он, конечно, с захвата приводов не сумел, но ощутимо пошатнул стол и заставил Дока, ослабив хватку, отодвинуться назад. Это дало Гоблину возможность продолжить говорить: — Да, я слабее себя прежнего, но куда сильнее, быстрее Нормана и любого другого человека, даже тебя, Октавиус. Твои приводы могущественны, но будь у меня сыворотка, ты мог бы получить такого союзника, о котором и мечтать не смел. — Верни Нормана, — потребовал Отто, проигнорировав всю пламенную речь, из-за чего Гоблин разгневано прокричал: — Для тебя же лучше, Октавиус, чтобы я был твоим союзником, а не врагом! После этих слов Гоблин завопил от боли, потому что один из приводов выкрутил ему запястье до хруста костей, а затем действие повторилось, но уже в обратную сторону. — Мои дети не любят, когда их отцу угрожают, — хладнокровно прокомментировал свои действия Октавиус, списывая всю вину на искусственный интеллект за его спиной. — Они подсказали мне, что без рук ты будешь спокойнее, но я не уверен, что этого окажется достаточно и могу увлечься отрезанием конечностей. — Ты этого не сделаешь, — угрюмо ответил Гоблин. Заигравшие на лбу желваки выдавали его нервозность и неуверенность в том, чего действительно стоит ожидать. — Это тело Нормана… — Норман будет огорчён, согласен, думаю, это не совсем то, чего он хочет, но мои мальчики лишены сострадания, — сказав это, Октавиус кровожадно заулыбался. Один из приводов сильнее сжал целое запястье Гоблина и вытянул его вверх, давая понять, что вот-вот повторит сделанное с предыдущей рукой. Глаза Гоблина сощурились, он будто пытался увидеть Октавиуса насквозь, его грудь быстро вздымалась и опускалась, а по всему телу выступили вены от перенапряжения мышц. — Давай так, — продолжил Отто, — ты будешь хорошим мальчиком, и я подумаю над твоим предложением. Гоблин вмиг сменился в лице, уголки его губ дёрнулись в намёке на улыбку, а глаза заискрились от восторга. Конечно, он не был рад сломанному запястью, но от боли и давления со стороны Доктора определённо возбудился. Октавиус заметил его состояние, ведь Гоблин не пытался этого скрыть. — Хочешь трахнуть меня, Док? — ехидно поинтересовался он. — Только если этого захочет Норман, — совершенно серьёзно ответил Отто. — Так что верни его или я заставлю тебя силой. — Я могу быть таким же послушным, как Норман и даже лучше, — парировал Гоблин. Подтверждая сказанное, его тело резко расслабилось, а ноги обвились вокруг талии Доктора. Лицо Октавиуса выразило недовольство, а взгляд высказал без слов понятный приказ. Он не имел желания играть в эту игру дальше и мог воплотить свою угрозу в реальность, если Гоблин не примет своё поражение. А Гоблин не любил проигрывать, но и глуп не был. В его интересах доказать, что они могут быть полезны друг для друга, поэтому дальнейший спор лишь отталкивал от конечной цели. — Хорошо, — согласился он, изобразив на лице смиренную улыбку. — Твоя взяла, Октавиус, но помни, что я всегда здесь и могу доставить куда больше неприятностей, если захочу, — после этих слов он закрыл глаза, мысленно удаляясь на пассажирское сиденье и выталкивая сонного Нормана за руль. Он мог бы его не будить, но так было бы не интересно. Октавиус недоверчиво наблюдал за тем, как Гоблин закрыл глаза и расслабил лицо, а спустя мгновение прозвучало сонное мычание. Как только глаза вновь распахнулись, Отто в первую очередь обратил внимание на то, что их цвет поменялся с зелёного на голубой. Затем в них отразился страх и растерянность. — Октавиус? — голос Нормана дрогнул, после чего он занервничал и попытался пошевелить руками, но те всё ещё были прижаты к столешнице. Боль пронзила его правое запястье, а в горле запершило. Отто сразу убрал свою ладонь с тонкой шеи, сообразив, что выглядит всё это со стороны Нормана, должно быть, весьма пугающе. — Это был Гоблин, — кратко пояснил Отто, медленно отстраняясь, чтобы не напугать мужчину резкими движениями. — Ты говорил, что он больше не беспокоит тебя, Норман, какого чёрта это было? Норман не знал, что ответить и как вообще заговорить, потому что ни черта не понимал. Как оказался в лаборатории и почему Отто нависал над ним, не давая возможности пошевелиться. Не говоря уже о том, что его правое запястье будто находилось в огне. Он мог бы попытаться встать, когда Отто медленно начал отстраняться, но паника настигла первой. Ещё большего стресса прибавил тот факт, что он чувствовал возбуждение и был пристыжен данным обстоятельством. — Хорошо, разберёмся с этим позже, — прокомментировал ситуацию Октавиус, решив для начала дать Норману возможность успокоиться и понять, что произошло. Спустя пятнадцать минут тишины, Норман стих. Он всё ещё сидел на краю стола, едва касаясь ступнями пола, его правая изнывающая от боли рука была прижата к груди, а взгляд упирался в колени. — Мне очень жаль, — расстроено ответил он на краткий пересказ произошедшего. — Не стоит извиняться, — сказал Отто. Он вложил в историю лишь сведения о том, что Гоблин пытался стать его союзником для личных целей, но получил отказ, поэтому решил померяться силами, а затем исчез и оставил Нормана расхлёбывать последствия. Октавиус предпочитал недоговаривать, чтобы иметь контроль над ситуацией. — Нужно зафиксировать твоё запястье, — добавил он, мысленно приказав своим приводам достать из тумбочки эластичный бинт. Норман кивнул и тихо проговорил: — Это… — Да, это сделал я, — ответил Отто быстрее, чем прозвучал вопрос. К его удивлению, Норман снова кивнул, продолжая смотреть на свои колени. — Это было необходимо, — сказал поникший учёный. Прозвучало как убеждение, а не вопрос. Октавиус не понял, что имелось в виду, но решил не переспрашивать. Взяв бинт в свою ладонь, он снова подошёл ближе и заговорил: — Думаю, с утра тебе следует съездить в больницу, скорее всего там перелом. Норман удивлённо моргнул, затем впервые поднял взгляд. — Думаю, всё не настолько плачевно, — в подтверждение он вытянул перед собой руку, дабы пошевелить пальцами и самой кистью. Да, было больно, но не так, как если бы был перелом, хотя ещё пятнадцать минут назад ему казалось иначе. — Возможно, — согласился Отто. — В любом случае, с утра будет виднее. Норман не стал спорить, позволяя поухаживать за собой. Было приятно чувствовать касания тёплых рук, пусть даже это относилось к одному участку кожи. Конечно, известие о возвращении Гоблина всё ещё нагнетало обстановку и тревожило его мысли, но он не мог игнорировать тот факт, что ему нравилось то внимание, которое Октавиус уделял в эту минуту. Немного зациклившись на руках мужчины, он вспомнил о том, что был возбуждён, когда поменялся с Гоблином местами. На мгновение его одолела ревность, но стоило подняться взгляд вверх, как в горле пересохло. Он невольно облизал губы, осознавая, что Октавиус закончил бинтовать руку и наблюдает за ним. — Вы можете быть свободны, мистер Озборн, а можете остаться, если хотите, — лукаво протянул Док, заметив минимальные изменения в позе мужчины. Норман невольно выровнял спину, не в силах отвести взгляда от глаз Октавиуса. Он только сейчас сообразил, что на носу Доктора нет привычных тёмных очков. Эти глаза будто видели его насквозь, а давящий бархатный тон не оставлял никаких шансов. По крайней мере, для Нормана. Выбор снова за ним, но в этот раз он не слышит голос в голове и лишь нервно сглатывает, собирая в себе последнюю смелость, чтобы сказать: — Я не хочу выбирать. — Это ваше единственное условие, сэр? –обходительно спросил Док. Вежливое обращение означало, что игра началась. — Да, — быстро ответил Норман, толком даже не понимая, на что подписался. На губах Октавиуса растянулась широкая улыбка, обозначающая победу. Он до последнего не ждал, что эта ночь может закончиться чем-то приятным. Норман снова удивил, своей сговорчивостью и явным желанием отдать контроль над собой. Для Октавиуса это было просто. Он давно понял, чего жаждет Норман, но боится признаться даже самому себе. Гоблин сегодня подтвердил эту теорию. Оставалось просто совместить тайные желания Нормана и возможности Октавиуса. Тишина создавала напряжение, заставляя мысли нагнетать обстановку. Только один из них всё ещё сомневался в себе и своих поступках, а второй просто наблюдал за страхами первого. Октавиус не мог понять почему, но ему нравился такой Норман. Он хотел видеть, как тот краснеет и паникует от прикосновений. Теряется в словах и с нетерпением ожидает большего, боясь торопить. Поэтому Отто специально тянул время, наслаждаясь моментом. Не спеша он снял перчатки и бросил их на стул. Ноги сделали два шага вперёд, бедро коснулось края столешницы, там, где колени Нормана с лёгкостью разъехались в стороны. Так открыто и непринуждённо, словно тело жило отдельно от разума. Отто смотрел на Нормана пронзительным взглядом, наслаждаясь тем, что видел. Директор самой известной компании в городе краснел и отводил взгляд в сторону, медленно осознавая, на что подписался. — Смотри на меня, — приказал Октавиус. Слова ударили будто хлыст по спине. Норман заставил себя вернуть взгляд обратно. Он почувствовал, как горячая ладонь коснулась его щеки, а шершавые пальцы начали медленно вырисовывать круги. Одновременно с этим один из приводов скользнул к ноге, будто змея поднимаясь до коленки и выше по бедру. Норман понятия не имел, что делать со своими руками, вернее одной, которая не была забинтована. Конечно, ответ мог быть прост, но дело не в том, чего коснуться, а куда и когда было позволено прикоснуться. Сгорая от стыда, он ждал приказа. И чёртов Октавиус это видел, понимал, наслаждался своей властью, чего Норман ещё больше стыдился, осознавая, что возбуждение только нарастает от такого открытого взаимопонимания. — Хороший мальчик, — сказал Отто и вызывал тайфун в груди Нормана. Слишком рано, чертовски необычно и притягательно. От этой фразы глаза Озборна блеснули зелёным цветом. Возможно ли, что Гоблин тоже наблюдал за процессом, — пронеслась мысль в голове Отто. Он не был против, если только эти двое не поменяются местами в самый неподходящий момент. Раздвоение личности вообще странная штука. Большой палец, что поглаживал нижнюю губу постепенно начала проталкиваться вглубь. Лицо Октавиуса не выдавало всех эмоции, но взгляд мог сказать о многом. Он внимательно наблюдал за тем, как его палец исчезал во рту Нормана. Просто картина маслом: Озборн послушно расслабил челюсть, в его глазах горели два огонька и оба жаждали внимания. Не говоря уже о том, что удерживать зрительный контакт ему давалось с трудом. — Шире, — приказал Октавиус, и Норман не задумываясь раскрыл рот. Это было так просто — делать то, что говорят. Конечно, никто иной ни в любой другой ситуации не смог бы так обращаться с ним. — Я бы не позволил, — прокомментировал Гоблин, решив вновь показать себя. — Но Октавиус другой, верно? — за вопросом последовал смех, который мог услышать только Норман. В это время один из приводов уже взобрался на бёдра и задел край водолазки. Холодный металл коснулся живота, что заставило Нормана поёжиться. Он сделал глубокий вздох, из-за чего рот слишком быстро наполнился слюной, которая потекла по губе к подбородку. Клешня от привода раскрылась, издав странный звук, похожий на скрежет шестеренок, и продвинулась по левому боку к спине. Ткань водолазки натянулась, задираясь вверх. На участок открывшейся кожи легла горячая, по сравнению с металлом, ладонь, что скользнула вначале к рёбрам, изучая территорию, а после опустилась на бок. Это было больше похоже на проверку поверхности, как если бы Отто работал с новым изобретением, а не ласкал любовника. Пальцы надавили на бедренную кость, слишком резко и грубо. Норман почувствовал, что его подтянули к краю стола. Теперь лицо Октавиуса находилось ближе, а взгляд тёмных глаз стал почти невыносим. Норман глухо простонал, чувствуя, что по его ноге начал взбираться второй привод. Вот теперь точно слишком много касаний, он никогда раньше не испытывал ничего подобного. Ни одна женщина не имела столько рук и подобную наглость. Звучит, как бред, но брюки в районе паха стали натягиваться и вызывать дискомфорт. Он не мог попросить вслух, чтобы Октавиус прикоснулся к нему там. Тому было две причины: его рот всё ещё занят, а голос в голове не забывал напоминать: — Понравилось, когда хвалят? Тогда будь послушным и получишь больше, Норман. Не стесняйся своих желаний. Октавиусу это тоже нравится и я уверен, что он сумеет воплотить все твои грязные мечты. Только не облажайся, иначе мне снова придётся подменить маленького беспомощного Нормана, — с этими словами Гоблин снова зашёлся смехом, а Норман понятия не имел, как бы это выглядело со стороны. Вот он позволяет Октавиусу всё подряд, а в один момент Гоблин захватит власть и…попробует остановить это? — Мистер Озборн, вам так идёт подчинение, — серьёзный тон Октавиуса отвлёк Нормана от нелепой мысли. Подобное заявление лишило его сил в поддержке зрительного контакта. Взгляд опустился вниз. Слюна с подбородка капнула на водолазку, вынуждая Нормана сделать попытку сглотнуть, но палец мешал. Чёрт, он, должно быть, выглядел нелепо. Из горла вырвался стон, переходящий в невнятное мычание. Два привода продолжили обвивать тело, иногда щекоча своими шестеренками, а порой царапая кожу чрезмерным давлением. Эти штуки вообще можно использовать в подобных целях? Если он спросит, то умрёт со стыда, потому что в голову лезли всевозможные варианты применения этих механических рук. Октавиус вообще задумывался об этом при их создании? Норману было любопытно по большей части в научных целях. Его также отвлекала слишком тонкая и узкая одежда, он чувствовал себя в ней развратно. — А палец во рту тебя не смущает? — захихикал Гоблин. — К тому же, я могу с уверенностью в сто процентов сказать, что Октавиусу понравился выбранный мною наряд. Норману было сложно понять, он не видел себя со стороны, но испытывал скованность в движениях. По крайней мере, сидеть на твёрдом столе и чувствовать, как натянутая ткань пережимает яйца, нельзя было назвать лучшими из ощущений. — Так значит, я у вас первый, мистер Озборн, — Октавиус выглядел довольным, когда говорил всё это. — Какая честь, аж завораживает. Его рука плавным движением переместилась под водолазку, шершавые пальцы коснулись затвердевшего соска. Он был польщён тем, что Норман возбудился от столь незначительных действий. Такая реакция, отзывчивость и желание в смущенном взгляде что-то ломало внутри Октавиуса. Его приводы чувствовали это и только усиливали эмоции, порой даже искажая, не в силах понять то, что не всегда может понять даже сам человек. Это дезориентировало и отчасти раздражало, заставляя Отто злиться. Его разум не мог согласиться с тем, что он злиться на самого себя, искусственный интеллект не позволял, поэтому злость перерастала в нечто другое. Он видел перед собой Нормана, человека, которого последние два года считал мёртвым, а ещё ранее — высокомерным ублюдком. Приводы пользовались этой информацией и заставляли его быть настороже. Таким образом, у него было два желания: убить Нормана и воспользоваться тем, что ему так любезно предлагали. Конечно, всегда можно было воплотить в реальность оба варианта, но по очерёдности. Обманывать себя не было смысла — Норман Озборн сохранил свою привлекательность со времён колледжа, но никогда нельзя было даже предположить, что человек с подобной репутацией имеет столь увлекательный секрет. Октавиусу ничего не мешало воспользоваться им сейчас, когда тот так открыто предлагал себя. В какой-то степени он даже спасает Нормана от самого себя, подавляя ту часть подсознания, которая жаждет совершить убийство ради мести. Ни это ли называется милостью? Норман даже не подозревал, что на самом деле творилось в голове Октавиуса. А если бы узнал, то что бы изменилось? Данный вопрос отвлёк его от контроля над ситуацией, но через камеру привода, что нависал над головой, он успел заметить изменение цвета в глазах Нормана. Голубой сменился зелёным, и в тот же момент жёсткая рука вроде бы хилого бизнесмена резким движением выбила руку Октавиуса. Тощее тело подалось вперёд, а губы столкнулись в требовательном поцелуе. Это было похоже на обвинение, попытку упрекнуть в том, что Отто медлит. Очень любопытно и необычно. Отто был готов тянуть время ещё, дабы понаблюдать, что будет дальше, но всего мгновение потребовалось на то, чтобы мышцы Нормана расслабились, а глаза распахнулись в испуге. Снова голубые и дезориентированные. — Просто помогаю тебе, — прозвучал раздражительный голос в голове Нормана. Октавиус быстро сообразил, кто это сделал, но интерес не потерял. Гоблин ему не понравился отчасти из-за излишней болтливости и высокомерия, присущей Норману в прошлом. Однако, если заткнуть этот рот чем-либо, то присутствие второй личности в одном теле только поджигало интерес к сексу. Поэтому он просто улыбнулся, продлевая поцелуй. Два его привода обвились вокруг них, не давая возможности отстраниться, а остальные извивались, как змеи, за спиной. Норман довольно широко расставил ноги и прогнулся в пояснице, будто возраст для него ничего не значил. Возможно, без Гоблина он не смог бы так держаться, но Октавиус оценил это и пришёл к выводу, что перемещаться на кровать не обязательно. Секс на столе — что может быть веселее? В их возрасте такое чревато последствиями, но они не обычные люди, поэтому на риски можно наплевать. Тем более, когда Гоблин вмешивался в закрытую игру, куда его не приглашали. Ладони Доктора в неспешном темпе блуждали по телу под водолазкой, изучая жёсткие изгибы. Приводы же постепенно захватывали в плен ноги и руки Нормана, обвиваясь кольцами, будто хищники. Отто почти их не контролировал, всё его внимание было отдано мужчине на столе. Он мог бы восхищаться им в прошлом, просто за изящество и ум. Мог бы наполнить его жизнь своим вниманием и заботой. Если бы Норман не был козлом и хотя бы намекнул на то, чего хочет. Всё могло сложиться иначе, но теперь это в прошлом и Октавиус не имел желания думать наперёд или заботиться о ком-либо. Его интересовало только то, что происходит сейчас, без планов на будущее. А сейчас перед ним и его приводами был Норман и для человека, который ни разу не имел интимной связи с мужчиной, Норман довольно неплохо справлялся. Октавиус оценил его труд на семь из десяти, только за очевидное желание угодить. В это всё ещё сложно поверить, но Норман так отчаянно нуждался в нём, что даже не пытался освободить руки. А ведь два привода уже обвились вокруг его предплечий, ограничивая в движении. Он целиком и полностью доверился партнёру, глухо постанывая прямо в губы. Их языки столкнулись и, несмотря на первоначальную мягкость со стороны Нормана, Отто пару раз ощутил порыв настойчивости. Возможно, это Гоблин периодами пытался направить Нормана к более смелым действиям. Для Октавиуса такой опыт был впервые и он пока не мог понять, насколько ему нравится это подобие секса втроём. Хотя заулыбался, когда почувствовал зубы на нижней губе. Укус был лёгким, будто случайный, а затем последовала растерянность в глазах напротив. Это очень странно, но почему-то завораживало — поведение Нормана. Отто вырвал из него протяжный стон, когда вновь углубил поцелуй, почти что отбирая воздух из лёгких. Кто-то из них зарычал и, судя по виноватому виду Нормана, это был Гоблин, тоже жаждущий внимания. Проклятая узкая водолазка оказалась задрана до самой шеи и впивалась в подмышки. Норман позволил приводам развести его руки шире в стороны, выпятив оголённую грудь вперёд. Его уши уже давно залились красной краской, но когда Отто разорвал поцелуй, чтобы пройтись взглядом с головы до паха, алым цветом покрылась ещё и шея. Норман почувствовал себя загнанным в угол. Тем временем, от увиденного в глазах Доктора засветилась жажда. Он провёл большим пальцем по затвердевшему соску, любуясь мгновенной реакцией: ещё один стон вырвался из уст Нормана, а сквозь узкие брюки легко можно было заметить пульсирующую плоть. — Пожалуйста, — с отчаянием в голосе прозвучала просьба. Норман хотел расстегнуть ширинку, но руки были в плену приводов, поэтому всё что оставалось, это просить об одолжении. — Конечно, сэр, любой каприз за ваши стоны, — довольно ответил Отто. Он наклонился к оголённой груди, одной рукой крепко вцепился в тощий бок, а губами коснулся соска, обвёл розовый ореол кончиком языка и зацепил зубами. Реакция была незамедлительной. Норман в его власти невольно дёрнулся, снова вытянулся, как струна, и запрокинул голову вверх. — О, чёрт…ты… — раздалось невнятное мычание куда-то в потолок. Это не совсем то, чего хотел Норман, но теперь ему стало жизненно необходимым коснуться затылка Отто своей рукой. Он хотел бы сжать эти непослушные пряди в кулак и не отпускать. Держать голову до тех пор, пока Отто не вылижет каждый сантиметр кожи. Норман простонал громче, краснея от красочной картинки в своей голове. Гоблин увидел его мысли и решил посодействовать: — Оо, а может, ты хотел бы поменяться с ним местами? Как насчёт такой фантазии. Норман едва не задохнулся, когда его ненадолго оторвало от реальности. Перед глазами появилась картина, где он стоит на коленях, полностью голый, а Отто сидит перед ним на кресле и вальяжно возит пальцами по макушке. На лице Октавиуса хмурое выражение, но когда он произносит «хороший мальчик» — его губы изгибаются в зловещей ухмылке, больше похожей на Гоблинскую. Норман зажмурился и замотал головой в знак протеста, на что голос в голове быстро ответил: — Да брось, тебе бы понравилось. Хотя бы сейчас не обманывай себя, Норман, ты тот, кто ты есть и тут нечего стыдиться! Норман яростно тряс головой, пытаясь игнорировать Гоблина и сосредоточиться на горячем языке возле своего соска. Отто укусил его. Если бы не жёсткая рука на бедре, что контролировала каждое движение, Норман бы подскочил вверх. Он был полностью во власти Доктора и от осознания этого едва не хныкал. Гоблин был прав. Отто мог делать с ним всё, что захочет, а он будет рад отдать контроль и выполнить любоё желание. Единственным условием должен быть Октавиус. Норман готов был принять свои грязные фантазии здесь и сейчас, но только рядом с вышеупомянутым учёным. — Вернись обратно, — прорычал Отто, в этот раз прямо в губы. Норман в испуге открыл глаза, толком не соображая, насколько долго был выдернут из реальности. В груди образовался комок стыда. Пришлось отвести взгляд в сторону, чтобы хоть немного собраться мыслями. Его член всё ещё требовал внимания, но Отто ни разу не прикоснулся к нему. Очередной поцелуй заставил его захныкать. Он отдал всего себя в этот поцелуй, отчаянно пытаясь показать покладистость, только бы получить хотя бы маленькое вознаграждение. Октавиус целовал грубо, но страстно, с каждым мгновением становясь всё более требовательным. Возможно, подобное поведение вызывали приводы, а быть может, он понял нужду Нормана и старался угодить. — Пожалуйста, — вновь попросил Норман сквозь поцелуй. Октавиус издал что-то наподобие недовольного рыка, что вызвало дрожь в теле Нормана. Не от страха, а от удовольствия. Он был в восторге и не мог поверить, что не попробовал этого раньше. Не принял предложение Октавиуса во времена колледжа и не догадался пригласить того на свидание после. Потому что был и остаётся трусом. Гоблин прав… — Сейчас ты не трус, а идиот, Норман! Потому что не в ту сторону направляешь ход своих мыслей! — в этот раз голос кричал громче, чем обычно, чтобы Норман вернулся в реальность и отдавал всего себя партнёру. За что тот в кои-то веки был благодарен Гоблину. Тем временем Октавиус, продлевая поцелуй, потянулся за рукой Нормана, чтобы высвободить её из пут привода и направить вниз, между их телами. Норман затаил дыхание, почти замер, когда его пальцы коснулись ширинки чужих брюк. Это не совсем то, чего он хотел в данный момент, но мысль о том, чтобы прикоснуться к члену Отто вызывала в нём панику вперемешку с восторгом. Звучит глупо. Гоблин даже засмеялся, ведь для него вся эта ситуация своего рода развлечение, от которого он не в силах отказаться. А Норман мог смутиться из-за постороннего присутствия в столь интимном моменте, но всё его внимание, как и тело, было отдано Октавиусу. — Ну же, мистер Озборн, ваша очередь, прикоснитесь ко мне. Норману не нужно было повторять дважды, не тем железным тоном, который заставлял отключать голову и просто плыть по течению. Рука сама нашла молнию от ширинки и с мимолётным замиранием проникла под резинку чужих боксёров. Не задумываясь, Норман начал поглаживать член Отто так, как если бы ублажал сам себя. Это было не просто, когда всё остальное его тело находилось под полным контролем рук и приводов Октавиуса. Однако низкий стон, прозвучавший прямо в губы, прибавил ему уверенности в своих действиях. — Вы сводите меня с ума, мистер Озборн, — прорычал Отто, опускаясь поцелуями к жилистой шее. — Извиняюсь за поведение моих мальчиков, но их не так просто контролировать в подобных ситуациях. Норман не сразу сообразил, что приводы на его ногах, руке и талии сжались сильнее, доставляя небольшой дискомфорт при попытке двинуться. Затем один вовсе вцепился в край водолазки и потянул назад. Ткань с треском разорвалась. Норман ахнул, кусок кожи в районе правой лопатки вспыхнул острой болью. — Опасно играешь, Норман, — промурлыкал голос в голове, явно заинтригованный событиями. — Но тебе это всё ещё нравится. Лёгкий аромат боли на грани с удовольствием…ммм…это настоящий Норман. Ты хоть понял, что Октавиус теряет контроль над своими приводами из-за тебя? — ненавистный смех заставил Нормана поморщиться. На самом деле, он не совсем понимал, что происходит, но осмелился спросить хриплым от волнения голосом: — Ты их не контролируешь? Не самый подходящий момент для разговоров. Рука Нормана на члене Отто замедлилась, из-за чего тот подался бёдрами вперёд, сердито рыча куда-то в оголённое плечо партнёра. — Если бы я их не контролировал, то они бы уже давно вырвали тебе сердце от перевозбуждения, — кровожадно ответил Отто, что напугало Нормана. — Они не понимают, что со мной происходит. Хорошо мне или плохо. Не видят разницы между желаниями убить и трахнуть. Согласен, порой эти желания могут совпадать. Норман прикрыл глаза, стараясь не останавливаться. Хриплый смех из уст Октавиуса оказался слишком привлекательным. Раньше он думал, что больным ублюдком в его голове был Гоблин, но оказалось, он недалеко ушёл. Слова и поведение Октавиуса только приближало его к вершине сексуального возбуждения. А ведь к его члену ещё даже ни разу не прикоснулись. Это что, новый вид пытки, над которым экспериментирует Док? Если так, то у него неплохо получается, потому что Норман готов молить о пощаде: — Прошу… — Вы что-то сказали, сэр? — переспросил Отто. Его руки блуждали по оголённым участкам тела, изучая невероятные изгибы своего босса. — Прошу…мне нужно… Норман поморщился от звучания собственного голоса. — Всё ещё не понятно, — промурлыкал Отто в углубление между ключицей и плечом. — Прикоснись ко мне, прошу, Октавиус, — Норман не мог контролировать звучание своего голоса. Да и выглядел он жалко, сидя на этом чертовски твёрдом и слишком высоком столе, с разведёнными коленями, связанный роботизированными щупальцами и с рукой на чужом члене. Постанывая от жарких поцелуев и горячих больших рук, что лишали свободы, но внушали надёжность. — Я уже прикасаюсь к вам, мистер Озборн, — Октавиус сделал резкий толчок бёдрами вперёд. Его пальцы правой руки с грубой силой впились в оголённый бок партнёра, чтобы притянуть к себе максимально близко. Их грудные клетки столкнулись. Норман рефлекторно сильнее сжал пальцы на чужом члене, а Октавиус вонзился зубами в напряжённую шею. Раздался всхлип вперемешку с рычанием. — Норман-Норман-Норман, ты даже не представляешь с каким трудом я сдерживаю себя. Голос Октавиуса звучал сипло и зло. Сложно было предугадать его следующий шаг и что вообще происходит в этой обезумевшей черепушке. Норман трепетал в ловушке, но, несмотря на угрозу и невнимательность к одному единственному важному органу, он был готов хныкать и молить о большем. Отдавать себя целиком и лишь надеяться на ответную услугу. Его рука не останавливалась даже в том положении, когда едва могла двигаться, будучи зажатой между телами. Сила и власть, исходящие от Октавиуса, заставляли его тело дрожать. Он бы упал перед ним на колени и тихо просил. Просил бы любых ласк, коих только мог заслужить. Показать, что готов на всё. Отдать себя целиком и полностью во власть Доктора и поклясться в своей преданности. — Мы могли бы, — согласился с его мыслями Гоблин. В этот раз его голос звучал без насмешки, с нотками восхищения и будто задыхаясь. —Я могу разорвать тебя на куски, — голос Октавиуса был похож на рычание дикого зверя. Кусаясь и сжимая меньшего мужчину в болезненно крепких объятиях, он убрал руку со своего члена, чтобы при помощи приводов расстегнуть ширинку узких брюк Нормана, вырвав молнию с мясом. — Могу задушить одной рукой, — будто в подтверждение он вцепился пальцами в тонкую шею. — Могу отпустить в любой момент. Норман машинально раскрыл рот, чтобы сделать глубокий вдох. Затем почти сразу выдохнул с протяжным низким стоном, когда маленькие шестеренки из клешни привода обхватили его давно требующий внимания член. Он почувствовал холод металла и жар от пульсирующей плоти, с которой его соединили. Перед глазами вспыхнули искры, а стоны, что вырывались из горла, будто не принадлежали ему, но он точно стонал. Просто в унисон с Гоблином, который параллельно умудрялся что-то говорить, но уже не в голове, а в голос: — Блять! Ты можешь делать всё, что захочешь, только позволь нам кончить! Радужки глаз Нормана меняли цвет со скоростью движения привода между двух тел. Октавиус заметил это, когда прошёлся взглядом по искажённому в экстазе лицу. То ли Норман то ли Гоблин попытались дёрнуть бёдрами в такт его движений, но потерпели поражения. Октавиус всё ещё крепко удерживал их в неподвижном состоянии. — Умоляй меня, — сказал Отто. Его губы едва касались губ Нормана, голова которого была запрокинута вверх. Октавиус нависал над ним, а одна из ладоней покоилась на покорно подставленной шее. Большой палец поглаживал выступающую жилку, а губы ловили тяжёлые вздохи и выдохи. Он улыбался в то время, как Норман заставил себя хныкать в голос: — Умоляю. Затем цвет глаз поменялся на зеленый, а лицо исказилось в подавляемом гневе. — Просим! Бери всё, что хочешь! — голос Гоблина звучал одновременно разгневанно и опустошённо. Он уже жалел, что решил воспользоваться состоянием Нормана, чтобы испытать на себе всё это. Да, он был сильнее своего оригинала, но, как и Норман, впервые ощутил близость другого мужчины. Того, кто был неподалеку почти всегда, но они его не замечали раньше. Октавиус улыбался как чеширский кот, чрезмерно довольный собой. — У нас секс втроём? Это дико, но мне нравиться, — прокомментировал он. — Такие податливые, разбитые и совершенно разные. Скажите, вы там договаривались между собой в этой рыжей черепушке, кто первый мне угодит и как? Ваши желания сходятся или мне каждого придётся поиметь по очереди? Такие хорошие мальчики снаружи, но что там внутри? Этот монолог довёл их всех до предела. Отто застонал в унисон с хриплым ответом из уст Нормана: — Даааааа. Они кончили почти одновременно, а потом испачкались в сперме, когда Октавиус навалился на меньшего мужчину сверху. Норман снова был прижат спиной к столу, приводы постепенно отпускали его конечности, а грудь тяжко вздымалась и опускалась. Тело Дока в тот момент чувствовалось невероятно тяжёлым, но он не мог ни слова выговорить, пока отходил от вершины удовольствия. Зато Гоблин мог: — Ты разбит не меньше нашего, Октав… Один из освободившихся приводов сжал его челюсть, захлопнув рот. — Заткнись, — лениво проворчал Отто. С улыбкой на губах он поцеловал кожу на шее, где начинали проявляться его отметины. Один из приводов приподнялся над ними, чтобы запечатлеть вид: едва освободившиеся руки Нормана легли на широкие плечи, сжимая пальцами жёсткую ткань плаща, голубые глаза прищурены, а лицо расслабилось. Октавиус неохотно подвинулся, дабы Норман не задохнулся под тяжестью его веса, это максимум который он смог осилить в тот момент. Ему нравилось лежать на этом столе, уткнувшись носом в покрасневшую вытянутую шею и вдыхать запах Нормана Озборна, его бывшего и нынешнего босса, а теперь ещё…любовника? Он подумает об этом позже, а пока его вполне устраивало то, что у них было.