Счастье где-то между баров и аптек

      Онегин никогда не любил осень, особенно пасмурную. Особенно в Петербурге. Это только в стихах листья в золоте, яркий ковер на газонах, всё красиво, а на деле вводит в депрессию. Раньше Женя часто сваливал куда-нибудь в отпуск, подальше от хмурого города. Только раньше Онегин не любил, наверное, осень, потому что ему не с кем было прятаться от промозглой погоды под теплым пледом. Не было человека, который бы грел об него свои вечно холодные ступни.              Онегин обещает Володе купить самые теплые вязаные носки из мягкой шерсти, чтобы те не кололи ноги. Но лежать под пледом и ночами под одеялом, прижимаясь теснее к прячущемуся у него в кольце рук Ленскому, все равно продолжит, это уже часть когда-то раздражающей осени для Онегина.              Раньше Онегин старался не вылезать из постели, пока за окном не появится намек на солнце. Впрочем, это же Питер, детка, так что хотя бы не выползать из тепла до полудня. Только вот уже целых два месяца Женя просыпается по будильнику и даже не жалуется — его Счастье уходит на пары в девять.              — Жень, тебе правда необязательно вставать каждое утро, чтобы провожать меня в универ, — в который раз говорит Ленский, когда заспанный Женя так широко зевает, что едва не льет кофе мимо своей же кружки.              Онегин только притягивает к себе Вову за пояс и смачно впечатывается губами в щеку, на которой еще виднеется след от подушки.              — Зачем терять время на сон, если я могу провести его рядом с тобой? — спрашивает Онегин и трется носом о шею Володи.              Когда нет дождей, утром они ходят пешком прямо до здания Герцена и обратно после занятий, если Женя не занят в офисе. Иногда Женя ждет Ленского возле ворот универа в автомобиле, чтобы забрать и сразу поехать куда-нибудь, особенно в пятницу, когда наконец можно развлечься. И не спать подольше, а может, и вовсе лечь ближе к рассвету. За будние дни Женя успевает сильно соскучиться по Володе.              Они вновь едут в бар, где познакомились. Вроде акта маленькой ностальгии. Даже удается занять столик, за которым в прошлый раз сидел Женя. За которым он встретил Счастье.              — Ты куда? — удивленно спрашивает Онегин, когда Володя внезапно встает со стула.              Ленский молча, слегка улыбаясь, обходит столик, встает напротив и берет Онегина за лицо.              — Очень надо, — повторяет Володя свою когда-то первую фразу, а после игриво целует Онегина в губы, только теперь не спешит исчезнуть.              — Мне нравится ход твоих мыслей, — довольно воркует в ответ Евгений. Кладет руки Володе на талию, смотрит в слегка хмельные от выпитого глаза. — Надеюсь, мы повторим весь тот вечер?              — Если утром обещаешь накормить меня пышками с пудрой, то обязательно, — смеется Володя. Чмокает Женю еще раз и возвращается на свое место.              — Не зря я сегодня не брал машину, — хвалит себя Онегин. — Ладно, пойду принесу нам еще что-нибудь выпить.              Проходя мимо Володи, наклоняется, коротко целует в щеку и сбегает по лестнице к барной стойке.              Едва спина Жени исчезает из вида Ленского, на место Онегина резко плюхается какой-то парень и наклоняется, упираясь локтями в столешницу.              — Привет, ты один? — спрашивает, хотя Ленский почти не сомневается, что парень в курсе ответа. От того разит алкоголем, и это беспокоит чуть больше.              — Привет. Нет. В компании, — стараясь не звучать ни грубо, ни взволнованно, говорит Володя, интуитивно отодвигаясь по сиденью стула ближе к спинке.              — А как насчет меня? Не хочу хвастаться, но со мной всегда весело, — совершенно бесцеремонно продолжает парень, пристально смотря в глаза Ленского, отчего он ощущает себя словно на столе в препараторской. — Я был бы рад, если ты присоединишься. У меня день рождения, гости, но почему-то чувствую себя все равно одиноко, а тут ты сидишь, словно подарок.              Такой откровенный, беззастенчивый флирт сбивает Володю своим напором. Раньше с ним заигрывали разве что девушки, по крайней мере настолько открыто. Конечно, Женя тоже укутывает его вниманием, но они в отношениях, это разумно. И это приятно, в отличие от натиска нахрапистого незнакомца.              — Поздравляю, — прежде всего любезно произносит Ленский, стараясь улыбнуться. — И спасибо за приглашение, но я правда не могу, я уже здесь… с парой, — объясняет Володя и машинально смотрит в сторону лестницы, хотя понимает, что Женя не вернется так быстро.              Возможно, запоздало понимает Ленский, стоило сразу обозначить, что он тут именно с парнем: Женя ведь говорил, что этот бар довольно лояльная территория, поэтому здесь легко встретить кого-то их круга. Но теперь уже поздно. Ведь даже если Володя с девушкой, то ему и подавно неинтересна мужская компания. Однако его визави это явно побоку.              — Ну, пара же не стена, может и подвинуться, правда же? Пришел с одним, уйдешь с другим, разве разнообразие это плохо? — наглеет парень. Налегает на столешницу ниже и продолжает: — Тем более, я тут что-то никого не вижу. И я бы, кстати, тебя одного не оставлял. Очень безответственно. А то мало ли кто пристанет.              И ухмыляется.              У Ленского от его нахальства даже слова застревают на полпути. Обычный отказ тут явно не действует, но как-то ведь надо отвадить парня до того, как вернется Женя, не хватало еще конфликта.              — Ничего страшного, мой спутник скоро вернется, не стоит беспокоиться, — все-таки произносит Володя. Складывает на груди руки. Поза защиты, каждый психолог скажет, но она же показывает, что он явно не хочет продолжать общение. Правда, это, кажется, лишь ему одному ясно.              Парень вздыхает, демонстративно дуется, наклоняет голову набок.              — Ну, чего ты ломаешься? Если со мной не понравится, можешь продолжить со своей… парой, — последнее слово тот выделяет каким-то неприятным, мерзким акцентом. Может, и правда не видел, что Володя был не один, просто совпало, что появился сразу после ухода Жени.              — Хорошо. Если что, могу я подойти позже? — спрашивает Ленский, решив пойти другим путем. — Где ты сидишь?              Парень отодвигается и кивает в угол, где находится зона с диванами для компаний побольше.              — Но зачем откладывать? Пойдем сразу, — настаивает, заставляя Ленского нервничать. Настойчивое давление напрягает. А еще становится не то чтобы страшно, нет, все-таки вокруг еще много народа, но ситуация складывается максимально далекая от былого комфорта. — Давай.              И, встав, целенаправленно тянется к Ленскому.              Володя отстраняется, вскочив со стула, почти рефлекторно, на что парень только посмеивается.              — Ты чего такой пугливый, а? Разве в бар не за знакомством приходят?              — Я не заинтересован в новых знакомствах, — жестче отрезает Ленский. Снова виляет взглядом в сторону, но Жени, конечно, не видно. — Предлагаю на этом закончить.              Парень хмыкает, кивает, затем подмигивает и бросает:              — Ладно, не прощаюсь.              Ленский чувствует, как сердце в груди спотыкается. Ждет недолго на случай, если этот настырный парень вернется, но всё спокойно, только тогда он снова садится, а через минуту с двумя коктейлями возвращается Женя, по пути пританцовывая в такт бьющим битам музыки.              — Вов, ты чего? — мгновенно считывает и меняется в настроении Онегин, ставя перед Ленским бокал с трубочкой и чем-то синем в составе.              Вове не хочется жаловаться, выглядеть так, словно он напуганный мальчик, но Женя искренне беспокоится. Между ними нет тайн и секретов.              — Да какой-то парень прикопался. Но мы все решили уже, я просто не люблю пьяных, у которых тормозов нет, — делится Володя, поправляя волосы. Слишком нервный жест. Наклоняется, пробует принесенный коктейль и меняет тему: — Ммм, вкусно. Это что?              Но на Онегина, кажется, этот трюк с отвлечением мало действует.              — «Цунами», — мимоходом отвечает Женя. Тянется и берет ладонь Ленского, брови сходятся на переносице. — Чего он хотел от тебя? Приставал?              — Приглашал к его компании за столик, якобы у него день рождения. Я сказал, что здесь с тобой, и мы разошлись, — быстро пересказывает, хоть и сильно утрируя, Ленский, но это только чтобы зря не тревожить Онегина. — Жень, все нормально, правда. Не бери в голову.              — Ну да, я тебя оставил в одном состоянии, а обнаружил каким-то… — Онегин подбирает слово, — испуганным. Давай уйдем, если тебе некомфортно?              Володя качает головой.              — Будем мы еще отдых портить из-за какого-то нетрезвого левого парня, брось, — отмахивается и пытается принять невозмутимый, расслабленный вид.              — Малыш, мне с тобой и дома под одеялом, смотря какой-нибудь сериал, круто, — убеждает Онегин. Гладит по коже, переплетает пальцы. Вот это действительно успокаивает.              — Мы и так постоянно дома всю неделю. Так что останемся.              — Ладно, — не спорит Онегин. — Но если что-то не понравится, сразу скажи, я такси вызову.              Ленский мягко улыбается и кивает.              — Конечно.              Чья-то рука так неожиданно ложится Онегину на плечи, что сам Володя вздрагивает, хотя Женя наоборот — медленно переводит ставший очень недобрым взгляд.              — А вот и пара, полагаю, пожаловала? — гаденько тянет знакомый голос.              Кажется, за пять минут парень успел еще выпить и стать заметно пьянее.              — Руки убрал, — раздраженно цедит сквозь зубы Онегин.              — А ты дашь по-братски этого кудряшку погонять, а? — щерясь, кивает на Ленского.              Руку простреливает болью вплоть до локтя, когда Женя бьет охамевшего парня куда-то то ли в нос, то ли в зубы. Возможно, проезжается по двум точкам сразу, особо он не прицеливался, действуя исключительно на голых эмоциях и затмившей голову вспышке гнева.              Пошатнувшись, парень падает, тут же создавая около себя суматоху.              — Жень, не надо! — останавливает Онегина Ленский, когда он уже собирается поднять того ублюдка с пола и опять врезать. — Давай уйдем, хороший мой, не трогай его, он сам не понимает, что творит. Пойдем, пожалуйста.              Ленский крепко держит Женю за руку и перекрывает путь своим телом. Замечает, как внизу сквозь танцпол пробирается явно кто-то из персонала, так что лучше убраться отсюда. Толкает Онегина к лестнице, чувствуя, как тот весь натянут и в напряжении, даже челюсть так плотно сжата, что кажется слышен скрип громче музыки.              — Идем, — снова повторяет Володя, сжимая ладонь Онегина, и уводит, пока кто-то из посетителей решает наконец помочь так и валяющемуся на полу парню.              Вероятно, Женя ударил значительно, либо тот сильно драматизирует, но Володе плевать, главное, оказаться дома. Лучше действительно обниматься, лежа под одеялом. Можно открыть вино, которое осталось после встречи с подругами. Можно набрать самой вредной, но вкусной еды и включить самые глупые, но до нелепости забавные фильмы. Можно всю ночь заниматься любовью, а потом вместе купаться в ванне, прижимая к себе разморенного Женю. Им не нужна чья-то еще компания, они сами друг для друга и радость, и отдых, и развлечение.              У лестницы они успешно разминаются с парнем, который, вероятно, играет роль вышибалы, хотя по комплекции едва превосходит Ленского. Володя ведет Онегина к выходу, стараясь держаться сбоку от основной толпы и, только когда они оказываются на улице, Ленский обнимает Онегина, гладит по волосам, утыкается губами в шею и вполголоса шепчет:              — Все хорошо, успокойся. Сейчас поедем домой.              Онегин водит ладонями по спине Володи, его все еще как будто потряхивает от смеси ярости и, наверное, холода — они так и выскочили без верхней одежды. Ленский думает, что стоит вернуться, но идти внутрь совершенно не хочется, можно забрать и завтра. Или вообще плевать, это сейчас неважно.              — Извини, что напугал.              Ленский отрывается от Онегина, хватает руками за щеки и отчетливо говорит:              — Глупый, я за тебя вообще-то боялся.              Дверь заведения сбоку от них хлопает, и Володя оглядывается с настороженностью. Но это всего лишь кто-то из посетителей. А Женя, достав мобильник, уже вызывает такси до дома.              Через три минуты они садятся в теплый салон машины, и Ленский окончательно выдыхает. А ведь еще утром он переживал из-за глупой контрольной. Вот уж серьезно: все познается в сравнении.       

~~~

      Ленский усаживает Женю на край ванны, сует его руку под воду, смывает кровь — в основном не его, конечно, но все равно, вероятно, об зубы того придурка Женя поранил костяшки. Обрабатывает перекисью, чуть проходится по краям йодом — больше в аптечке ничего не находится, так что Володя делает пометку обновить ее содержимое.              — Спасибо, — благодарит Онегин. Обнимает Володю здоровой рукой за пояс, притягивает и падает лбом в живот. Шепчет ласково: — Счастье мое. Никому тебя обижать не позволю.              Целует куда-то в солнечное сплетение сквозь ткань рубашки, пока Ленский перебирает ему на макушке волосы.              — Щекотно, — хихикает Ленский, когда Женя набирает в рот воздух и дует со смешным звуком ему возле пупка. — Дурачина ты.              Обхватывает за голову и утыкается губами в темечко.              — Люблю тебя, — произносит Онегин, крепко прижимая к себе Володю двумя руками.              — И я тебя люблю, Жень.              Онегин, не отпуская его, поднимается и тут же подхватывает под попу.              — Рука же! — восклицает Ленский обеспокоенно, хотя сам уже обвивает Женю за шею.              — Царапина, — отмахивается Онегин и касается губами груди в вырезе рубашки Володи.              Укладывает его на кровать, ложится сверху, ласкаясь носом об шею, отчего Володя хмыкает: снова щекотно.              — Малыш, — зовет Женя и прикусывает ртом мочку. — Будешь сегодня сверху?              Ленский на мгновение замирает.              — Точно?              Женя кивает, уже водя ладонями по животу Володи, задрав рубашку.              — Очень хочу тебя. — Проводит кончиком языка по кромке уха. — Я подготовился, не бойся. Думал, правда, вернемся под утро, но теперь вся ночь наша.              Ленский сглатывает и закрывает глаза, когда Женя расстегивает пуговицы и поцелуями ласкает кожу, начиная от груди и медленно опускаясь ниже. Звякает пряжка ремня, а потом дыхание Жени касается бедер. Джинсы с бельем летят на пол, а затем и одежда Онегина следом.              Они долго со вкусом целуются, обжигают кожу друг друга требовательными касаниями, трутся телами, вызывая тонны искр, мурашек и сладких импульсов от макушки до пяток. Женя сам перекатывает их так, чтобы Ленский оказался сверху. Разводит ноги и притягивает к себе Володю, почти рефлекторно подаваясь навстречу бедрами.              Вове кажется, что у него слегка дрожат пальцы, когда он натягивает резинку, а затем утыкается головкой меж ягодицами Жени. Но Онегин выглядит совершенно расслабленным и готовым. Жаждущим. У Онегина глаза темнеют и с такой любовью смотрят на Ленского, что это заряжает уверенностью, и Володя толкается внутрь. Женя закусывает губу, протяжно выстанывает, но, подбадривая, просит не останавливаться.              — Все нормально, малыш, честно.              Накрывает своими ладонями руки Ленского, которыми он крепко держит Женю за талию, нежно скользит кончиками пальцев вверх по коже, ведет обратно. Володя кивает, нагибается и впивается в губы Жени. А затем вставляет до основания, ловя приглушенный выдох Онегина.              Горячая, тесная узость Жени плотно обволакивает член Ленского. Кажется, он долго не выдержит. Все еще боязно сделать больно любимому, но каждой клеточке тела сейчас настолько приятно — просто божественно! — что Володя двигается быстрее, набирая темп и слыша, как бедра шлепаются о задницу Жени. Они держатся за руки, цепко переплетая пальцы. Они в принципе сейчас настолько едины, что у Ленского от счастья и удовольствия на глаза набегают слезы.              Женя целует его, языки сплетаются, и Володя, вбиваясь последний раз, кончает. Так ярко, что в мозгу, кажется, пузырится, как после шампанского. В животе бесконечная невесомость, в руках и ногах волнами растекается слабость. Он падает лбом на грудь Онегина, и тот сразу обнимает Володю за плечи. Лишь через минуту Ленский, словно опомнившись и выплыв из захлестнувшего, нового для него наслаждения, понимает, что он еще внутри Жени, который тоже ждет своей порции финального удовольствия.              Ленский опускается и, помогая себе рукой, вбирает в рот ствол Жени. Ласкает от кончика до основания, дрочит, снова обсасывает, увлекаясь процессом. Когда-то это казалось чрезмерно пошлым, но с Женей Ленский отбрасывает любое стеснение. Когда любишь — не существует запретов.              Женя приподнимается над кроватью, чуть прогибается в пояснице и, не жалея голоса, стонет, сжимая в пальцах подушку под головой. А после кончает.              — Вау, — только лишь произносит Онегин и тут же смеется, изможденно, но с широкой улыбкой на губах выдыхая. — Иди сюда.              Тянет Володю за плечи и нетерпеливо целует, когда их лица вновь оказываются на расстоянии миллиметров. Кожа липнет от пота. Пальцы путаются в волосах, частое дыхание смешивается.              Оба пьяны от эмоций.              Утром, проснувшись первым, Ленский долго смотрит на забавно спящего Женю. Берет с тумбочки телефон и аккуратно, чтобы не разбудить, делает фото. Ложится рядом и снимает еще пару кадров, добавляя те в галерею к десяткам других общих снимков.              Онегин часто зовет Вову Счастьем.              И это до дрожи взаимно.