***
– Только не говори, что что-то ему сделал, – голос Чонгука из гардеробной в спальне звучал приглушенно, но настороженность, сквозящую в нем, чуткий слух оборотня мог разобрать без труда. Тэхён, который, в отличие от мужа, успел принять душ и переодеться, опустился на кровать и лег на спину, закинув руки за голову и уставившись в потолок. Чонгук только недавно вернулся с работы, но альфа не утерпел и ничего лучше не придумал, как начать прямо с порога, ну… жаловаться? Сам он, все же, решил, что всего-навсего рассказывает любимому человеку, как провел свой день. В том числе, и как встретил рядом со своим маленьким любимым сыном какого-то наглого альфача! – Что я, совсем ненормальный – причинять вред ребенку? – ответил он возмущенно, – …при стольких-то свидетелях. – Тэ… – Ты просто не видел, как этот кобель смотрел на Лисоля! – Луна, им всего по четырнадцать! Чонгук, появившийся из гардеробной в одном коротком халате, выразительно посмотрел на хмурого мужа и показательно шумно вздохнул. – Знаешь, я, кажется, теперь начинаю понимать твоего отца. Омега усмехнулся, не сумев удержать серьезную мину от услышанных слов. – Свершилось. Ему смотри об этом не проболтайся. Чонгук подошел к мужу, и тот привстал, помогая ему разместиться у себя на коленях. Руки альфы принялись играть с завязками халата, а глаза встретились с другими – ярко-зелеными, смотрящими с нежностью и любовью, как и все минувшие шестнадцать лет, которые Чонгук с Тэхёном прожили в браке. Тонкие пальцы омеги зарылись в мягкие белые кудри, и он наклонился, прижавшись к Тэхёну нос к носу. – Лисоль знает, что делает. К тому же, у него есть Лихён, который ни за что не допустит того, чтобы кто-то причинил вред его брату. Да и в конце концов, омеги нашей семьи очень даже способны постоять за себя. – Я переживаю не из-за этого… – Знаю, – шепнул Чонгук, мягко перебивая его, а затем тут же легко прижался к губам напротив в теплом поцелуе. – Попробуй довериться своим детям. Они – твои сыновья, кому как не им двоим понимать, что значит ответственность? – Ты прав. Но еще они – и твои сыновья. И кому как не им понимать, что значит баранье упрямство и борьба за свою независимость? – Договоришься сейчас у меня, мистер злой белый волк. Чонгук прищурился, приготовившись защищаться, но Тэхён среагировал быстрее и резко поменял их местами, уложив мужа под собой на лопатки. Руки омеги он прижал к постели по обе стороны от головы и навис сверху так, чтобы смотреть глаза в глаза. Омега игриво зарычал, но вразрез тому развел ноги шире, позволяя альфе удобно устроиться между ними, и тут же послушно распахнул губы, встречая жаркий напористый поцелуй и пропуская в свой рот чужой язык. Вечера, подобные этому – когда дома не было детей – случались, но не так часто, как хотелось бы обоим родителям, потому дедушки и их гостеприимство казались настоящим подарком. Можно было не сдерживаться и не думать о том, насколько чуток слух их волчат, а просто наконец насладиться друг другом именно так, как обоим хочется. Одежда небрежно скидывается прямо на пол у кровати, а сама кровать жалобно скрипит от сверхъестественной силы двух голодных друг до друга тел. После стольких лет вместе ни в одном из них не осталось стеснения, зато нежность, трепет и пылкая любовь не только смогли сохраниться, но еще и приумножились во сто крат. Чонгук изящный, хрупкий и чувственный, его загорелая кожа так притягательно контрастирует с белой простынью, что ладони Тэхёна горят от желания скорей прикоснуться, сжать пальцы, ощутив мягкость и упругость, провести по груди, задевая бусины напряженных сосков, талии и бедрам, обхватить икры, чтобы позволить Чонгуку окольцевать альфу за пояс ногами и еще сильней раскрыться под ним. Губы танцуют на губах, язык ласкает другой, и из нутра у обоих уже прорываются глухие стоны. Шелестит постельное, дыхание судорожно обрывается и на вдохе, и на выдохе, глаза безотрывно смотрят друг на друга, потому что во взглядах – в бирюзе и изумруде – все. Так и задумано было судьбой, на то их и благословила когда-то Луна. Так им приказала любовь. – Я люблю тебя, ты слышишь, Чонгук? Омега выдыхает, расслабляясь всем телом и обмякая в чужих руках, когда чувствует, как в его тело осторожно вторгаются, заполняя своим естеством. Его бросает в жар, и хочется нетерпеливо податься навстречу, но он знает, что сильные руки мужа держат крепко и не позволят себе навредить. Потому что Тэхён правда любит – его поступки и действия всегда говорят громче любых слов, даже если те прокричать. – И я тебя, Тэ, и я… Они часто бывают нетерпеливы в постели, потому что голод до тел друг друга, как правило, сложно терпеть, сегодня все равно иначе, сегодня обоим хочется медленно, чтобы оттянуть пик болезненного удовольствия, насладившись друг другом на максимум. Они глубоко дышат в унисон, двигаясь плавно, как будто в океане держатся на утренних волнах. Страсть не горит, а тлеет в них, разгоняя по телу тепло, купая их в неге. Поцелуи долгие, глубокие, такие, что губы начинают болеть. А когда терпеть это уже у обоих нет сил, очередной танец губ заканчивается тем, что Чонгук легонько кусает Тэхёна за нижнюю, оттягивая ее, когда альфа пытается отстраниться. И сразу в него толкаются уже более ощутимо, заставляя простонать и разжать острые зубы. Хватка на бедрах омеги крепкая, и Тэхён так тесно соединяет их тела, что грудные клетки льнут друг к другу. Чувствительное возбуждение Чонгука, зажатое между их животами, болезненно вздрагивает от постоянного трения. – Ты уже скоро, – не спрашивает, а, скорее, утверждает Тэхён, ускоряя толчки и опуская губы на чонгукову шею, где нежно целует шрам собственной брачной метки. – Я так хочу тебя на своем узле… до твоей течки же еще далеко?.. – Ах!.. помнится… Т-Тэ!.. помнится, ты говорил то же самое, знаешь… лет пятнадцать назад. Н-Напомнить, что из этого получилось? Тэхён тяжело выдыхает, но не настаивает, принимая правоту своего мужа. Они – истинная пара, и это значит, что прибавление в семействе с великой долей вероятности может ждать их в любой, даже самый невыгодный для этого момент… Что уж сказать, именно таким образом они и зачали близнецов, когда Чонгук был всего лишь на третьем курсе университета. Кихён тогда их обоих чуть не убил. Омега изгибается, все-таки вопреки хватке мужа подается навстречу, и их бедра встречаются друг с другом резко, до шлепков, заставляя Чонгука стонать, жмуря глаза, он чувствует, как внутри у него все сжимается, как собственные мышцы тесно обхватывают собой толстый член альфы, и это становится последним пределом – он задыхается в оргазме, обнимая Тэхёна обеими руками, впиваясь ногтями в бледную кожу. Тэхён низко рычит, тычась лицом в его шею и глубоко вдыхая их смешанный запах. Собрав всю волю в кулак, он выходит до того, как самому кончить, и горячая сперма пачкает чонгуков живот, смешиваясь со следами удовольствия самого омеги. Тэхён так и не поднимает головы, просто остается лежать сверху, чуть смещаясь набок так, чтобы не давить на мужа своим телом. Чонгук вплетает пальцы в его белоснежные волосы, немного влажные от пота, целует в висок и, прикрыв глаза, медленно выдыхает. Этой ночью они оба спят крепко и спокойно, как и каждую ночь, что проводят в объятиях друг друга.***
Обычно всякий раз, когда они планировали наведаться в стаю, дорога занимала всего несколько секунд – Ханыль любезно открывал для всего своего "пушистого" семейства портал, и спустя мгновение их уже встречали на той стороне. Но сегодня у Верховного мага были неотложные дела, да еще и на другом конце земного шара, так что волкам предстоял долгий путь сначала до леса, а затем и сквозь его чащу. Для поездки получилось взять всего одну машину: в салоне ехали Чонгук с Тэхёном, Лисоль, Джин и Кихён. Рядом же по степи, рассекая высокую траву и ничуть не уступая по скорости автомобилю, бежали два молодых красных волка. Один из них был Лихёном, а другой – шестнадцатилетним Лираном, родным младшим братишкой Чонгука. – Хорошо, что дождей давно не было, и земля сухая – до леса доедем быстро, – улыбнулся Сокджин, и Чонгук, сидящий на переднем сидении рядом с мужем, улыбнулся ему в ответ, ловя взгляд в зеркале заднего вида. – Дядя-Юнги и Хосок-ши уже там? – Да, они в стае уже примерно с неделю, уехали туда, как только дождались возвращения Минсока из Америки. Чимину скоро рожать, он сам с ума сходит и остальным не дает покоя. – Ничего необычного, – тихо хмыкнул Тэхён себе под нос, зарабатывая злобный взгляд Чонгука. – Что? Скажешь, нет? – Его можно понять: они столько пытались, а после того неудачного раза… – Такое бывает, Чонгук. Даже с оборотнями и даже в идеально подходящих друг другу парах, – папа, потянувшись, сжал ладонь на плече поникшего омеги. – Иногда гены разных волчьих видов бунтуют, это генетика… Даже люди, казалось бы, проще простого – все одинаковые, но тоже порой не могут зачать. – Ну хватит вам, сейчас же все хорошо, – напомнил Кихён, сам начиная волноваться от того, что чувствует расстройство нежной половины своего семейства. Альфа обнял одной рукой притихшего Лисоля за плечи, и, все же, фыркнул, не удержавшись: – У некоторых, например, проблем нет… даже чересчур. – Вспомнил свои молодые годы? – ухмыльнулся Тэхён, и старший альфа прищурился, взглядом обещая еще отыграться. Их мужья на это лишь синхронно вздохнули: за столько лет таким уже никого не удивишь. Только Лисоль, казалось, даже не слышал, о чем говорят взрослые. Омега смотрел в окно машины, туда, где совсем рядом бежал его брат-близнец, играя в догонялки с их дядей, который был им почти что ровесником, поэтому они втроем очень хорошо дружили. Лисоль наблюдал за альфами, но едва ли их видел. Вместо этого он вспоминал еще одного мальчишку, тоже семью, которого он не видел уже очень долго. А все потому, что Минсок – младший сын Юнги и Хосока, – последние два года учился за границей и вернулся на родину лишь неделей ранее. А, вернувшись, сразу уехал в стаю, к дедушкам и старшему брату, у которого вот-вот должны были родиться первенцы. Все скучали по Минсоку… и Лисоль скучал, в этом не было ничего необычного… правда? Маленький омега разжал ладони, которые до этого прятал в кулаках, и потер их о свои джинсы, чтобы избавиться от выступившего пота. Он не заметил, как папа осторожно наблюдает за ним через зеркало. Чонгук же, закусив губу, перевел взгляд с сына на мужа. Тэхён с Лисолем были очень-очень похожи: в характере, в отстраненности, какую другие могли с легкостью принять за гордыню, они оба со всей серьезностью подходили к ответственности, держали слово и были честны с близкими. Даже доминантный ген красного волка в Лисоле дал слабину, и среди красной меди в волосах затерялась белоснежная прядь, а в зелени большущих глаз, если приглядеться, у внешнего края можно было заметить голубой контур. И кое-что еще у омеги было общее с отцом: Чонгук их обоих мог с огромной легкостью прочесть. И сейчас в глазах своего сына папа читал что-то, что от своей догадки заставляло слегка волноваться.***
– Хэй, кто-нибудь дома? – выкрикнул Чонгук, заходя в домик лекаря. Вопрос, конечно же, был дежурным: он прекрасно слышал, что несколько волков находятся на кухне, и к нему уже направляются лёгкие шаги. – Чонгук-а! Ты посмотри, еще красивее стал, негодник! – Ухён потянулся к нему, и омега послушно пригнулся, обнимая дедушку в ответ. – Мы ждали вас еще утром. – Ханыль не смог нас подбросить, поэтому пришлось добираться до вас своим ходом. – Ничего, детям не помешало размяться, – вмешался Тэхён, появляясь вслед за мужем в небольшой прихожей и тоже получая свою порцию приветственных объятий. – В нашем доме никого. Вы их всех у себя прячете, Ухён-ши? – Проходите к столу, – рассмеялся старший омега, указывая в сторону кухни, – Вам с дороги нужно поужинать… К слову, а где же дети? – Сейчас оденутся и тоже придут. – Это хорошо, наконец-то все в сборе, так старикам хоть скучать не придется… – То есть, наличие рядом Минсока, Чимина и любимого сына тебя уже не устраивает, папа?! Хорошо, я запомнил! – раздалось из глубины дома, и Ухён закатил глаза. – Юнги с возрастом становится ещё более невыносимым. – Это, между прочим, твои гены! – Проходите, – напомнил омега, – а то он ведь так и не уймется. Чонгук с Тэхёном, посмеиваясь, прошли на кухню, чтобы встретиться с ожидающей их родней. Позади раздались голоса Джина и Кихёна, тоже подошедших к дому. Гук по очереди обнял дедушку-Намгёна, Минхо, Юнги, Хосока и наконец сжал в объятиях Чимина, которого обхватить в этот период оказалось ой как не просто. – У тебя там что, личная маленькая стая? – присвистнул Тэхён, тоже обнимая лучшего друга и звонко целуя в пухлую щеку. – Может быть… Стоит "поблагодарить" ваш ген близнецов, Тэхён-и, который решил проснуться спустя несколько поколений. – Не переживай, близнецы – это не так уж и страшно, – пожал плечами Чонгук, опускаясь на стул рядом с омегой и принимаясь водить ладонью по его спине, чтобы тот снова зря не разволновался. – Чонгук, вся стая слышала, как у тебя проходили роды. Признаться, я и не думал, что ты знаешь столько бранных слов. Гук под смешки окружающих смущенно прикусил губу, чувствуя, как муж под столом берет его за руку, переплетая их пальцы.***
– Лисоль, ты закончил? – в комнату раздался стук, и омега взглянул на запертую дверь, за которой стоял его брат, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. – У тебя все в порядке? – Н-Немного в машине укачало, – ответил Лисоль, хмурясь от того, как его голос дрожал. Да что это еще такое? – Ты точно оборотень? – хихикнул Лихён. – Сильно плохо? Мне позвать папу? – Нет! Ты иди, я вас догоню. – Ладно. Но если скоро не придешь, я расскажу родителям. – Ябеда. – Нежная омежка. – Тупой придурок! – И я тебя люблю. Не задерживайся, братишка. Лисоль плотно сжал губы, пряча улыбку, и глубоко вздохнул. Снова в воздухе омега уловил посторонний запах – уже не такой слабый, каким он запомнил его два года назад. Это был запах нагретого на солнце дерева и сухой травы, к нему прибивался брусничный аромат самого омеги и клюквенный – Лихёна, который всегда находился где-то поблизости от брата, от чего их природные запахи нередко смешивались, дополняя друг друга. – Почему ты не пошел с ними? Омега вздрогнул, услышав посторонний, непривычно низкий с хрипотцой голос, звучащий со стороны приоткрытого окна. Он медленно подошел и, распахнув то шире, высунулся на улицу. В вечерних сумерках прямо под его окном любопытно блестели золотые глаза, а чуть ниже – в широкой улыбке и острые зубы. – Привет, ягодка! – Я надеялся, что ты перестанешь так меня называть, – скривился Лисоль, незаметно для альфы больно щипая свое бедро, чтобы прийти в себя. – Ни за что! Ты похож на клубнику. – Ничего я не похож. – Ладно, сейчас ты победил. Идем? Или собираешься так и остаться дома один? Лисоль снова вздохнул, не подавая вида, что чужой запах, осев на рецепторах, творит с сердцем что-то неладное. Все, как он и боялся: ничего не изменилось спустя два года… разве что, теперь омега и сам обладал природным запахом. Красный волчонок, перевесив ноги через подоконник, ловко спрыгнул вниз, метя в сторону от альфы, но тот быстро смекнул и, резко повернувшись, схватил его за предплечья, толкнув на себя. – Попался! – рассмеялся тот, но вдруг, сделав очередной вдох, подавился собственным смехом. Золотые глаза пугающе широко распахнулись, пальцы крепко сомкнулись, сжав руки омеги, который замер и совершенно не знал, что ему делать. Сам он столкнулся с этим давно, когда впервые услышал запах альфы, что был его лучшим на тот момент другом. Они вместе росли, Минсок, на два года старше, всегда о нем заботился и оберегал так же трепетно, как родной брат, если не еще сильнее. А потом настала пора Минсоку взрослеть, а Лисолю – понять кое-что о себе и о нем. На осознание и принятие, на знакомство с новыми чувствами у омеги было целых два года… и все равно полным успехом данная задача не обернулась – он до сих пор был напуган и не знал, что с этим делать. Да и как отреагирует на его собственный запах Минсок, страшно было представлять. – Лисоль, ты… – Лисоль! – подростки оба вздрогнули, услышав посторонний голос, и, отскочив друг от друга, обернулись. К ним, только что покинув дом и натягивая на себя футболку, приближался Намджун. Видимо, только закончил вечерний обход территории. Вожак, широко улыбаясь, притянул племянника в тесные объятия, приподняв от земли и давая на время спрятаться от странно волнующего золотистого взгляда. – Здравствуй, кроха. Где всех остальных потерял? – Все уже у дедушек. – Ну, тогда и нам стоит пойти, раз вы тоже уже собрались. Минсок, не отставай. Лисоль выдавил из себя улыбку и послушно зашагал рядом с дядей, притянувшим его к себе за плечи. Молодой альфа шел по другую сторону от него, не проронив за время их небольшого пути ни слова.***
– Тебе не кажется, что с Лисолем что-то не то? Чонгук, услышав, как к нему обращается муж, лишь пожал плечами и отвернулся, накидывая на себя светлую праздничную тунику: этим вечером, спустя сутки, как они приехали в стаю, должен был пройти праздник начала лета, и пара переодевалась у себя в спальне, в доме вожака. – Наши дети привыкли жить в городе, Тэ, дай им время. – Думаешь, дело в этом? – Думаю, они чувствуют себя слегка непривычно. По крайней мере, Лисоль. Это все возраст. – Об этом я, кстати, тоже хотел с тобой поговорить, – прочистив горло, начал Тэхён. Он подошел к Чонгуку со спины, чтобы помочь тому застегнуть мелкие пуговицы на спине, но прежде чем сделать это, нежно прошелся губами по шейным позвонкам, заставляя омегу судорожно вздохнуть. – Он взрослеет… – Предоставь это мне, – попросил Чонгук, разворачиваясь к нему и кладя ладони на широкие плечи альфы. – Ты его либо смутишь, либо сам переволнуешься и только этим оттолкнешь. Тэхён тихо простонал, уткнувшись лбом в шею омеги и вызывая у того смех. Чонгук мягко рассмеялся над ним, запуская пальцы в его волосы и позволяя прижаться к себе теснее. – С нашими детьми все в порядке, Тэ. Они взрослеют, это правда, но ты должен с этим смириться. По крайней мере, на это у тебя будет еще пара-тройка лет. – Пара-тройка? Ага, как же. Никаких посторонних альф в моем доме, пока Лисолю не исполнится двадцать один. – Кажется, тебя стоит отправить в гости к папе и отцу на перевоспитание. – Ага, и вы с Сокджином оба станете вдовцами. Хочешь оставить Лисоля и Лихёна без отца? Уже так устал от меня? – Ну, в нашей семье в последние годы довольно тесновато. Еще и Чимину скоро рожать… – Ты ужасен, – буркнул Тэхён, легонько прикусывая кожу у Чонгука на шее. – Может, не пойдем сегодня никуда? На площади столько народу, еще и другие стаи будут – никто даже не заметит… Чонгук фыркнул, отстраняясь от мужа и напоследок подпрыгивая и целуя того в нос. – Идем. Не заставляй нервничать моего отца, у него и так уже достаточно слабое сердце.***
– Скучаете? Чонгук присел рядом с Чимином на широкую лавочку, стоящую в небольшом отдалении от главной площади, на которой в эту ночь разгулялось шумное веселье. С другой стороны от беременного омеги сидел Лисоль. Он высунулся, с любопытством смотря на папу, и Чонгук улыбнулся ему. – Волчата из-за музыки не хотят спать, – вздохнул Чимин, укладывая руку на свой большой живот. – Так что да, скука мне сейчас подходит. А вот что тут твой сын забыл, я не знаю, спроси у него сам. – Ну дядя! – Что? Думал, я тебе так и поверил, что ты устал? Да вы всей вашей мелкой компанией храпели до обеда. – Я не храплю! – Зато твой братец справляется за двоих. – Пап, почему именно дядя-Чимин твой лучший друг? Ты не мог найти кого-нибудь получше? – У него не было выбора, детка, – хмыкнул Чимин, и Чонгук рассмеялся, кладя голову тому на плечо. – Он прав, их семейка однажды просто взяла и меня похитила. – Так что бойся, Лисоль. Близится час, когда я подговорю Минсока, и он похитит уже тебя. Любим мы покушаться на красных волчат. Лисоль неожиданно вздрогнул, и улыбка, до этого лежавшая на его губах, померкла. Он, еще не успев взять себя в руки, так некстати пересекся глазами с папой, и Чонгук изогнул бровь. – Милый, у тебя все хорошо? – Ну, да, нормально, как обычно. В смысле, все замечательно. Ага. – Лисоль! Вот ты где, – как будто по волшебству, рядом с ними показался Минсок. Молодой альфа часто дышал, и его золотистые волосы были чуть растрепаны. – Ты… не мог бы пойти со мной? – Говорил же – покушение, – хмыкнул Чимин, неосознанно подливая масла в огонь. – Эм, – понимая, что отказ другу в глазах взрослых будет выглядеть странно, Лисоль едва заметно кивнул, поднялся и позволил альфе осторожно взять себя за руку и повести в сторону от посторонних глаз и ушей. Старшие омеги, оставшись одни, какое-то время сидели в тишине, смотря на площадь перед собой. Но затем тишину, все же, нарушил повеселевший голос Чимина: – Ты думаешь о том же, о чем и я? Чонгук глубоко вздохнул и буквально растекся по лавочке. – Если Тэхён узнает, он сойдет с ума. Скоро у меня будет полоумный муж. – Чимин звонко рассмеялся, запрокинув голову. – Смешно тебе? А я только сегодня убедился в том, что он хочет оставить нашего сына девственником до двадцати одного! – Ну, не думаю, что теперь Лисолю это грозит. Чонгук хмыкнул, краем глаза наблюдая, как его так быстро, оказывается, повзрослевший ребенок о чем-то очень эмоционально спорит с Минсоком в тени густого кустарника, думая, что их никто не видит. Теплая улыбка сама по себе расплылась на его губах. Он и раньше подозревал, что Лисоль к своему лучшему другу неровно дышит: каждый раз, стоило при нем заговорить о Минсоке, маленький омега с головой себя выдавал. По крайней мере, от взгляда папы это никак не могло укрыться. – Это ведь тот самый праздник, да, Чимин-и? – Где если ночью услышишь запах своего предназначенного, сразу поймешь, что он – твоя Судьба, – подтвердил омега, тихо вздохнув. – Мы с Намджуном когда-то именно так все и поняли. Но так просто я ему в ту ночь не достался, прежде потрепал нервы. – Кто бы сомневался. – Так, а вот и злой дракон, – пробормотал Чимин, кивая в сторону площади, с которой как раз в сторону воркующих детей направлялся Тэхён. Вряд ли он, конечно, подозревал, что в кустах его ждет сюрприз, но ситуацию стоило начинать спасать. – Не засиживайся тут один, Чимин-и, – попросил Гук, торопливо вставая с лавки и направляясь в сторону мужа. – О, не обо мне тебе сейчас стоит переживать. Удачи, Гук-и.***
– Милый, вот ты где, – Тэхён улыбнулся, ловя омегу в объятия. – Я потерял тебя. – Чимин просил составить ему компанию. – А Лисоля случайно не видел? Омега буквально затылком почувствовал, как тревожно замерли двое подростков в небольшом отдалении от них. – Он уже дома, сказал, что хочет спать. Альфа нахмурился, и плечи его под ладонями Чонгука напряглись. Но омега не думал сдаваться, вместо этого он шире улыбнулся и приблизился еще теснее. – Не хочешь поохотиться? – Поохотиться? Кого мы сможем поймать ночью? Спящую белку? – Насчет этого не знаю, но вот ты мог бы… допустим… поймать меня? Тэхён, не скрывая тут же вспыхнувший интерес, изогнул бровь. Голубые глаза хищно заблестели, и хватка на чонгуковой талии сделалась крепче. – Сколько форы тебе дать? – За кого ты меня принимаешь? – Чонгук фыркнул, изобразив возмущение словами мужа. Вырвавшись из чужих объятий, омега оставил одну его руку в своей и потянул на себя, спиной вперед направляясь к лесной границе, подальше от того места, где его сын, кажется, уже успел пару раз скончаться от волнения. – Догоняй, любимый! Он отпустил руку и, резво повернувшись, пробежал всего пару шагов, прежде чем обратиться и приземлиться на землю уже четырьмя лапами. Позади него раздалось рычание, и их охота началась. Красный и белый волки неслись по ночному лесу, пугая спящих в нем зверей, вскапывая землю сильными лапами и тревожа ветви густых зарослей. Свежесть и яркий запах травы заполняли легкие, а инстинкты хищников сводили человеческий рассудок с ума. Сердце в груди Чонгука стучало оглушительно, заходилось в азарте и заставляло омегу пронзительно выть, запрокидывая голову к небу, где за их гонкой с интересом наблюдала пузатая луна. Ветра в лесу не было – он не мог пробраться в чащу сквозь заросли и толстые древесные стволы, – зато как только Чонгук, преодолев рубеж из деревьев, выбежал на открытое пространство, утопая в луговой траве, свежий поток от неожиданности едва не снес его с ног, ударив в грудь. Запах только распустившихся летних цветов растекся сладостью на языке, смешавшись с ароматом мяты, что исходил от альфы, не отстающего от своей цели ни на шаг. Чонгук обернулся, заметил белого хищника позади себя и зарычал, поддаваясь голым инстинктам. Давно они не давали своим волкам такой воли, давно не соревновались в силе. Теперь их природа торжествовала, упиваясь своей силой, мощью и не отказывая своим желаниям. Потому красный волк, достигнув середины широкого луга, замедлился, расслабил тело и позволил альфе догнать себя, повалив в траву и прикусив холку. Он заскулил под Тэхёном, и тут же почувствовал, что челюсти разжались, и телу стало легче. Чонгук перевернулся на спину, прикрыл глаза, а в следующий момент уже обнимал своими человеческими руками человеческое тело своего мужа, который шумно дышал в его шею, страстно ту целуя, и сжимал его бедра своими пальцами. – Ты поймал меня, – улыбнулся Чонгук. – Нет, это ты поймал меня, милый, еще много лет назад, еще в первую нашу встречу. Омега счастливо рассмеялся, но затих, когда его приподняли и поменяли местами их тела так, чтобы Чон оказался сверху, коленями опираясь с обоих боков от Тэхёна. Они встретились в поцелуе жарко и голодно, прижавшись друг к другу обнаженной кожей и чувствуя, как гулко колотятся их сердца. Руки альфы заскользили по гладкой спине, сжали талию, а затем опустились на ягодицы, развели в стороны мягкую упругую плоть, вырывая протяжный вздох и нетерпеливое движение бедер навстречу. Их тела поглотили друг друга, повинуясь инстинктам, разгораясь от любви и потребности стать единым. Чонгук, не сопротивляясь силе чужих рук, опускался и приподнимался на бедрах альфы, принимая его возбуждение, и с каждым толчком рассыпался, прогибаясь в пояснице и сжимая тэхёновы широкие плечи дрожащими пальцами. Их тела в лунном свете стали одного цвета – Луна вновь благословляла их союз, и эйфория от этого била в голову, буквально ослепляя. Дыхание срывалось с губ даже не стонами – рычанием, и разносилось кругом, тревожа высокую траву. Чонгук, запрокинув голову к небу, слепо глядел на тяжелые синие облака, затянувшие ночной купол и спрятавшие звезды, чтобы те не глазели на двух оборотней, забывшихся в своей любви. Еще несколько несдержанно сильных движений, и омега задохнулся, сжимаясь в оргазме. Он обнял мужа всем своим телом, сжав в тесных объятиях, и тот зашипел, пытаясь отстраниться. – Чонгук, я не могу, я сейчас… – Тэхён напрягся и замер, стоило Чонгуку сильнее сжать его в себе. Глаза альфы закатились от мощного наслаждения, прошившего тело, и пальцы до боли впились в бедра омеги. – Почему… – он все еще тяжело дышал, сходя с ума от чувства горячей тесноты, потому что все еще находился внутри тела любимого мужа, но на этот раз не имел возможности отстраниться. Внутри уже успел сформироваться узел, сцепляя их на некоторое время. – Ты… не дал мне выйти? Чонгук расслабленно опустился на него сверху, утыкаясь носом во влажную шею и мелко дрожа от удовольствия, что растекалось по телу нарастающими волнами. – Подумал, почему бы и нет. – То есть… чисто гипотетически ты не против еще одного ребенка? – Чисто гипотетически я бы его даже… хотел? – он снова вздрогнул, чувствуя, как внутри стало еще теснее, и внизу живота приятно затянуло. Он шумно задышал, пока ладони альфы заскользили по его спине и ягодицам. – Я слышал твой разговор с Намджуном, ты говорил, что был бы рад еще одному малышу. И, кажется, я тоже… Тэхён судорожно выдохнул. Заключив лицо мужа в ладони, он осторожно приподнял то со своей груди, чтобы заглянуть в глаза, а затем с трепетом поцеловал, без слов озвучивая всю свою огромную ему благодарность. – Я люблю тебя, – тихо прошептал он после, помогая Чонгуку удобнее устроиться поверх себя. Омега, разнеженный и уставший, не ответил, он просто без слов прижался губами к тэхёновой ключице и закрыл слезящиеся от переизбытка эмоций глаза.***
Следующим утром на просторной кухне в доме вожака было людно, но тихо. И дети, и взрослые сонно моргали: некоторые спали слишком мало, а некоторые и вовсе еще не ложились. Задняя входная дверь скрипнула, и на пороге рука об руку появились Тэхён и Чонгук. На них тут же уставились сразу тринадцать пар глаз. – Явились, – усмехнулся Юнги. – А вы не меняетесь… – Дядя, ну не при детях же, – начал было возмущаться Чонгук, но потом просто махнул в сторону старшего омеги рукой и потянул мужа за стол. Тэхён уселся с ним рядом, позволяя облокотиться на свое тело, понимая, что Чонгук все еще истощен их ночной близостью, за которой они повторили сцепку еще пару раз. Чтобы уж наверняка. – Что ты хочешь? Давай я наложу? – тихо спросил он, и от этого голоса Кихён, сидящий напротив них, тут же вскинулся, смотря на пару с подозрением. – Чонгук, ты что, снова беременный? Все тут же повторили за альфой, уставившись на омегу во все глаза, а он в свою очередь удивленно смотрел на отца. – С чего ты взял? – Этот твой пушистый щенок разговаривал с тобой таким тоном только когда ты носил волчат. Так что? – он пнул Тэхёна под столом, заставив того зарычать. – Ну… может быть. – Что значит "может быть"? – переспросил Чимин, хмуря светлые брови. – И ничего мне не сказал?! – Господи, Чимин, тебе сейчас стоит подумать о своих детях, куда тебе еще? Чонгук спрятал покрасневшее от смущения лицо в ладонях, стараясь не вникать в окружающий его шум, где Тэхён продолжал ругаться с Кихёном, Чимин обиженно дулся, а Юнги в своем репертуаре острил, радостный, что для подколов теперь нашлась новая тема, еще не изжившая себя. – Ну не при детях же! – попытался Чонгук их всех усмирить. – А чего им? В их компании вон уже тоже, вроде, любовь цветет и пахнет, – легкомысленно пожал плечами Хосок и продолжил улыбаться, не чувствуя, как вокруг него вдруг резко похолодало. – В смысле? – настороженно подал голос Тэхён. Голова альфы приподнялась, взгляд заскользил по всем собравшимся этим утром, которые как один разом притихли, будто что-то от него скрывают. В конце концов альфа остановил взгляд на сыновьях, а затем присмотрелся внимательнее к Лисолю, что сидел бледный как полотно, и не спешил встречаться с родителем глазами. – Так вчера же ночь судьбы была, – решил объяснить Хосок, и Тэхён замер. Осознание ударило альфу точно по темечку. Голубой прицел упал ровно на единственную потенциальную угрозу в помещении. И оттуда на него с явным вызовом смотрели ярко-золотистыми глазами. – Наконец-то это утро начало мне нравиться, – протянул Сокджину Кихён. Чонгук вздохнул и крепко обхватил мужа за пояс, укладывая голову тому на плечо и служа своеобразным якорем, чтобы Тэхён не смог подняться со стула. – Ну да, как я и говорил – двадцатью одним тут и не пахнет, – хмыкнул Чимин. – Отец… – позвал Лисоль, жалобно сводя брови на переносице, и Тэхён, зажмурившись, глубоко вздохнул. – Сдается мне, это карма, – шепнул Юнги мужу на ухо. Чонгук вопреки напряжению своей пары мягко улыбнулся детям и погладил Тэхёна по шее в том месте, где была брачная метка. – Не переживай, сынок, твой отец знает, что Судьба не ошибается. А еще он знает, что теперь мне категорически запрещено нервничать. Правда, милый? Тэхён покачал головой, взглянув в глаза своему омеге. Внутри у него все еще назревала буря, но этот ураган выпустить ему не удастся. Возможно, чуть позже… а пока, как там говорил Чонгук? Пара-тройка лет? Уж пусть хотя бы так… – Замечу что-то, что мне не понравится – оторву хвост, – серьезно произнес альфа, смотря в глаза младшему, и Минсок согласно кивнул, чуть приблизившись на стуле к Лисолю. – А ты, оказывается, ужасно коварный, любовь моя, – шепнул он уже Чонгуку на ухо, сильнее обняв. – Ты ведь еще вчера все знал? – Может быть, – пожал омега плечами, ничего не смущаясь. – Но ты все равно любишь меня, не забывай. Тэхён наконец-то смог немного расслабиться после шокирующей новости и улыбнулся. Наблюдая, как муж с аппетитом принимается за свой завтрак, альфа нежно прижал обе ладони к его плоскому животу. Он не был магом, не мог чувствовать зарождение новой магической жизни, но все же он был альфой, который до смерти любил своего истинного, поэтому сердцем понимал, что этой ночью у них все снова получилось, как надо. – Люблю, – в конце концов выдохнул он, целуя надутую щеку. – И этого мне никогда не забыть.