Шаг за шагом

Ичиго действительно стал появляться в своём внутреннем мире чаще, по мере возможностей. Когда повседневные дела выжимали все соки, парень просто отдыхал, если же оставалось немного сил, то он наносил короткий визит и поспешно уходил. Если всё складывалось хорошо, шинигами задерживался, чтобы провести больше времени со своим занпакто. Это были почти безобидные стычки, своеобразная тренировка. Ичиго узнавал от Пустого важные технические моменты и небольшие хитрости, способствующие более рациональному использованию силы. Один из приёмов был очень энергозатратным, но эффективным, его парень и осваивал в последнее время. Уговорив своего «учителя» на короткий перерыв, Ичиго устроился на синем островке здания, край которого выглядывал из-под толщи тёмной воды, чтобы перевести дыхание. Мышцы ощутимо гудели от напряжения, но работать ещё могли. Разгорячённую кожу ласкали прохладные потоки влажного воздуха, заставляя табуны мурашек пробегать по телу. Парень перевёл взгляд с облачного неба на Пустого, что сидел к нему спиной. Алебастровая рука плавно водила кончиками пальцев по водной глади, похожей на подёрнутое рябью чёрное зеркало. Мелкие волны съедались более крупными с тихим и обволакивающим шумом. Плеск был мягким и ненавязчивым, ласкал слух. Это было похоже на некое таинство, простой, но завораживающий ритуал в редкие минуты спокойствия и безмятежности. Внезапно Ичиго вздрогнул, ощутив прохладу на лице и шее. Он растерянно моргнул, смотря на ухмыляющегося Пустого, с бледной ладони которого стекала вода. — Не спи, Король, — фыркнул занпакто, тряхнув рукой. — Даже не думал, — парень вытер капли на коже широким рукавом. — Ага, — скептически хмыкнул голос. — Соберись, попробуешь последний раз на сегодня, а потом свалишь. Хватит с тебя. «Откуда столько заботы?» – хотел спросить шинигами, но вовремя прикусил язык, понимая, что лучше такого вслух не произносить: целее будет. Имея дело с довольно пылким темпераментом Пустого, ему иногда приходилось подбирать слова. Он не мог общаться с ним так, как делал это с другими, здесь требовалось понимание, которое помогло бы выстроить желанный и хрупкий мостик доверия. Для этого ещё нужно было обзавестись терпением и спокойствием, что изрядно бы облегчило процесс. Такой подход к делу в скором времени начал давать приятные плоды: Ичиго уже меньше рисковал попасть под меч в первые секунды пребывания в своём внутреннем мире. Сегодня у него был трудный и неприятный бой с противником, ядовитые иглы которого заставляли уровень реацу неконтролируемо скакать. Яд нельзя было вывести, это только усилило бы эффект, поэтому организм должен был сам справиться с проблемой. Ускорить процесс восстановления помогала медитация, но в реальном мире было так шумно, что сосредоточиться не представлялось возможным. Потому шинигами выбрал более спокойное место и устроился на выступающей из-под воды части здания. Потоки энергии необходимо было прогнать по всем частям тела, но сделать это медленно и осторожно, чтобы найти и восстановить повреждённые точки. Парень сел, скрестил голени и положил руки на колени, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Было тихо, только мелкие волны плескались где-то внизу, а лицо оглаживал едва ощутимый прохладный ветерок. Энергия начала циркулировать по телу, остановки происходили только в местах повреждений, которые шинигами пытался как-то залатать. Выходило плохо, скачки реацу можно было почувствовать физически. Из-за этого мышцы невольно напрягались, что явно не способствовало лечению. Внезапно что-то зашуршало сбоку, потом звук послышался спереди, становясь всё ближе и ближе. Руки бесцеремонно перевернули ладонями вверх, и кончики чужих пальцев мягко коснулись тонкой кожи запястий, где в тонких переплетениях вен пульсировали потоки крови. Знакомая энергия ворвалась в меридианы, быстро латая прорехи, и так же скоро исчезла, оставив только необычный трепет в теле. Физическое прикосновение теперь ощущалось каким-то фантомным, хотелось остановить, импульсивно схватить за руку, но тогда бы все труды пошли насмарку. Ичиго пару раз прогнал энергию по кругу и, убедившись, что всё в порядке, закончил медитировать. Когда он открыл глаза, никого рядом не было, но в воздухе всё равно повисло тихое «спасибо» перед тем, как парень покинул внутренний мир. Вообще Пустой почти никогда не проявлял эмоций, говоривших о его мягкой и уязвимой стороне, а она, как полагал Ичиго, должна была быть у каждого. Что-то такое небольшое и хрупкое, спрятанное глубоко внутри и не видящее света целыми столетиями, очень личное. Парень не намеревался залезть в это «личное», но другая сторона характера вызывала почти детское любопытство и удивление. Её не хотелось исследовать под микроскопом, за ней хотелось наблюдать чуть издалека, как за чистящей перья хищной птицей, только бы не спугнуть или не получить глубоких ран от острого клюва и когтей. Глубоко задумавшийся Зангецу, сидящий на краю здания, напоминал нахохлившегося ястреба, только взгляд был орлиный, такой хмурый и тяжёлый. Частая морось с неба прозрачными каплями скатывалась по его щекам, капала с кончиков влажных волос на одежду, оставляя на ней мокрые серые пятна. Ичиго ничего не мог поделать с этим: уж очень неспокойно было на душе в последнее время. Он не корил себя за этот дождь, хоть и покорно мок под ним вместе с занпакто. Хотелось распластаться под стеной из воды и лежать без движения, ни о чем не думая. Однако, в голову одна за другой лезли различные мысли, не дающие покоя. Шинигами устал. Просто устал. Так случалось со всеми и не казалось чем-то необычным. У каждого человека бывали такие периоды в жизни, когда не хотелось никого видеть и сидеть в одиночестве, но в то же время охладевшая душа требовала чего-то тёплого, какого-то успокоения. Ичиго молча сидел рядом с Пустым и смотрел куда-то перед собой, пока некий душевный порыв не вынудил его придвинуться ближе: не особо заметно, но всё равно ощутимо для того, кто постоянно старался держать некоторую дистанцию. Пейзаж не менялся, дождь шумел и где-то внизу превращал водную гладь в рябой экран телевизора с белым шумом. Так прошло какое-то время, и шинигами уже невольно наткнулся своим плечом на чужое. Простое, случайное прикосновение, которое он почему-то не хотел прерывать, поэтому и остался сидеть так, прислонившись к руке занпакто. Тот никак не реагировал, сколько бы минут не минуло. Тепло от прикосновения дошло до кожи не сразу, с трудом пересекло рубеж в виде плотной ткани одежды. Оно показалось каким-то странным, необычным, но ничего противного в нём не было. Только усилившееся на плечо давление заставило одним глазком заглянуть в действительность, чтобы увидеть рыжую макушку, непослушные волосы на которой потемнели от впитавшейся воды. «Всё настолько плохо?..» – подумалось Пустому, хоть небоскрёбы и не рушились со страшным грохотом и стремительной скоростью, а дождь был просто дождём, совсем не ливнем с громом и молниями. Голова была тяжёлой от огромной массы мыслей, её невольно клонило к земле, однако прислониться мокрым виском к чужой макушке, было намного лучше. Ещё никогда здесь не было так мрачно и спокойно, что хотелось закрыть глаза от странного умиротворения. Сплошная меланхолия, наполненная прохладной дождевой влаги, сонливостью и призрачным теплом человеческого тела. Чужая щека едва ощутимо потёрлась о плечо, будто устраиваясь поудобнее. Непривычное, волнующее чувство. Не хотелось даже говорить, что кто-то слишком много себе позволяет, слова ютились где-то глубоко в сознании, не собираясь искать выход. Вместо этого тянуло несильно потереться в ответ, зарываясь кончиком носа в рыжие вихры, такие приятно колючие и яркие, как кожура апельсина. От них даже пахло чем-то таким, но едва уловимо. «И даже не кусается как обычно», – пронеслась где-то далеко мысль и исчезла в дурманящем тумане, который и представляла сейчас голова шинигами. Губы тронула едва заметная улыбка. Вскоре дождь заметно стих, превратившись в мелкую морось. Одежда неприятно липла и холодила тёплую кожу, стекающие по открытым участкам тела капли вызывали чувство лёгкой щекотки, от которой слегка передёргиваешь плечами. Шинигами и Пустой одновременно подняли головы и случайно встретились взглядами. Пленительные карие глаза и завораживающие золотистые неотрывно смотрели друг на друга и были настолько близко, что при желании можно было пересчитать весь веер ресниц. Ичиго невольно задержал дыхание, заметив причудливый узор в янтарной радужке. Он знал, что имеет точно такой же, но другого цвета, однако испытываемые эмоции от его вида были совсем другими. Казалось, что рисунок двигался, когда чуть расширялся и сужался чёрный зрачок. Это было похоже на танцующее пламя. Парень невольно придвинулся ближе, не в силах оторваться от наблюдения. Чужие глаза немного прищурились, на коже у уголков появились мелкие трещины складок. Лицо обдало опасно близким теплом, веер из ресниц чувственно дрогнул и опустился вниз. Что-то легко коснулось щеки, мимолетно мазнув по бледной коже, задело уголок рта и робко припало к губам, совсем невесомо, словно их своими крыльями коснулась пролетающая мимо бабочка. Необычно, как-то щекотно, но приятно. Чувствительные лепестки едва уловимо двигались, будто беззвучно шептали, делясь чем-то сокровенным, приглашали разделить эту тайну на двоих. Момент до того хрупкий и интимный, что клыки буквально жжёт от желания впиться в плоть и пустить кровь. Ичиго прекрасно это чувствовал и решил действовать на опережение, пусть ему потом и ответили тем же. Боль прострелила нижнюю губу, кожу начало печь, а на языке появился характерный металлический привкус. Солёный и по-своему пьянящий. В выражении глаз, находящихся напротив, появилось что-то хищное и обманчиво тёплое, как тлеющие в костре угли. Тронешь их – обожжёшься, будешь держать дистанцию – отогреешь замёрзшие руки, которые потом будет немного покалывать от жара. Шинигами предусмотрительно отстранился, он знал, что с его личным пламенем осторожность никогда не помешает. Чужие губы растянулись в хитрую ухмылку, а синий язык украдкой слизнул каплю крови в самом уголке рта. Ичиго с трудом отвёл взгляд и сглотнул, адамово яблоко перекатилось под нежной кожей. — Рискуешь, Величество, — тихо прохрипел Пустой и отвернулся. — Смотри, не пожалей об этом. — Разберусь как-нибудь. Зангецу неопределённо промычал и пожал плечами. Ичиго вспомнил об этом случае только через пару лет, словно оглянулся на прошлое. С того времени он редко заглядывал во внутренний мир, потому что реальное бытие сильно перетянуло внимание на себя, и не затрагивал те события при разговоре с Пустым. Тот в этом плане тоже не проявлял инициативу, но всё так же великодушно разрешал устраивать голову на своём плече. Шинигами с горечью воспроизводил в мыслях старое предупреждение занпакто, но, даже начав встречаться в Иноуэ, не жалел о содеянном, просто трепетно хранил в памяти этот эпизод. С девушкой всё было по-другому, повседневная жизнь настолько закружила парня в водовороте событий, что в себя он пришёл только при рождении сына. Если ранее, когда Ичиго пытался разобраться в себе, во внутреннем мире было страшное цунами под затянутым чернильными тучами небом, то тогда там нещадно палило солнце, величественно сверкая высоко в голубом безоблачном океане. У него была своя семья, по-домашнему тёплая и уютная, на которую уходила большая часть сил. Был ли он счастлив? Вполне. Только изредка ночами что-то ворочалось внутри, странное и горькое чувство, похожее на сомнение. Был ли тот поцелуй с Пустым какой-то выходкой? Нет. И этому парень сильно удивлялся, так же, как и тому, как сложилась его земная жизнь. Он смотрел на жену, на растущего сына и искренне улыбался, и одновременно с этом что-то клокотало в душе. Становилось неспокойно, и, чтоб как-то прийти в себя и выпустить пар, Ичиго уходил во внутренний мир. Завидев хозяина, Пустой не произнёс и слова, только привычно ухмыльнулся и посмотрел с хитрым и опасным прищуром. Рыжий стал здесь очень редким гостем, и Зангецу давно пришлось смириться с расстановкой приоритетов в чужой жизни, пусть из-за этого в душе и скребли острыми когтями десятки кошек. Бой начали неторопливо, будто это была лёгкая разминка. Уже позже удары стали набирать силу и скорость, клинки звонко скрещивались друг с другом, металл пылко звенел и трепетал в крепких руках. Адреналин гулял в крови, раззадоривая нервные окончания, заставлял сердце биться чаще и дышать глубже. Схватка доставляла давно забытое, странное удовольствие, даже боль от незначительных ран добавляла остроты в яркие ощущения, будто глоток свежего воздуха. Пустому хотелось рассмеяться в голос от избытка чувств, он давно успел заскучать в этом мире. Сюрпризы не заканчивались, шинигами заставил его заинтересованно приподнять светлую бровь, когда повалил на лопатки и навис сверху. Во рту появился знакомый солоноватый привкус, а чужие губы были намного настойчивее, чем в тот дождливый день. Зангецу улыбнулся в поцелуй и низко хохотнул, когда хозяин отстранился на короткую секунду. — Соскучился, Король? — хрипло спросил занпакто и посмотрел чуть насмешливо, прикрыв раскаленное золото веером светлых ресниц. — Заткнись, — беззлобно выдохнул в чужие губы Ичиго, снова накрывая их в жаркой ласке. Небо над головой посерело, первые капли дождя скатились за воротник, вызвав лёгкую дрожь. Удивительно, но усилившаяся стена из воды была приятно тёплой, хоть и говорила о некоторой внутренней борьбе, причину которой пока было сложно понять. — Я же предупреждал, идиот... — Я ни о чём не жалею: ни о прошлом, ни о сегодняшнем дне. Говорил же, что разберусь. — Да пожалуйста! — смиренно произнёс Пустой и тяжело вздохнул, чувствуя мягкие поцелуи на шее. — Только не устраивай тут цунами, ещё один такой шторм я вряд ли переживу...