Как только дверь, снесенная с засова метким выстрелом, хлопнула, Серёжа встрепенулся и рванул за кровать. Сердце бешено колотилось, а кровь стучала в висках. — «Надо успокоится» — твердил парень себе. Он перекатился через покрывало, стукнулся об пол и, зашипев от боли, все же устроился в удобной позе, чтобы стрелять. Палец подрагивал на курке, а напуганный взгляд все не отходил от предохранителя. Оружие с него уже давно снято, так что, если что в какой-то мере это хоть как-то упростит задачу. Может от страха Серёжа все таки сможет себя защитить.
— «Выстрелю!» — Утвердительно повторял себе Разумовский, с каждым повторением все меньше и меньше веря самому себе. Он ведь знал, что не сможет. Что Олег слишком дорог, слишком близок, с ним связывает чертова туча всего. Что-то внутри не позволит. Но Серёжа все равно продолжал убеждать себя и стараться верить, не убирая пальца с курка. Словно бы его гуманистические взгляды могли позволить ему отнять чью то жизнь.
— Не выстрелишь. — Отозвались наконец ехидно из глубины сознания, словно добивая неуверенность, руша и без того хрупкую башню. Вот он. Самый незваный гость на этом празднике жизни. Птица внутри оскалился. Знал какое впечатление производит. Гадёныш.
Серёжа его пока не видел — чувствовал. Действие таблеток, которых он перед побегом наглотался в четыре раза больше нормы и в абсолютно ненормальном сочетании, постепенно проходило. Поэтому форму галлюцинации Птица все еще обрести не мог, зато передавал такой спектр ощущений, что на стенку лезть хотелось.
Эти психологические вбросы выстраивали картинку лучше, чем любое зрение. Казалось еще чуть-чуть и Серёжа сойдет с ума. Разумовский почти физически ощущал сжавшуюся на его горле ладонь, впившуюся в нежную кожу острыми птичьими когтями.
— Заткнись! — Буквально взмолился Серёжа, и, на его удивление, Птица замолк. Дышать стало легче. Пернатый уступил ему пока полноправное владение рулём и даже позволил самостоятельно определять свои действия.
Птица хотел посмотреть на шоу в полном масштабе. Игра в пол силы — не его стиль. Поэтому он подождет еще с полчаса, когда действие таблеток закончится окончательно и полностью заберет контроль. И тогда конец всему. Серёжа почему-то очень четко понимал, как только бразды правления телом окажутся в когтистых лапах Птицы, империя падет. И правительство Петербурга и их личная с Игорем на двоих империя тоже.
Разумовский глубоко вздохнул, сейчас не время искать таблетки. Придется действовать самому. Но уже скоро, точно скоро, придет Игорь и спасет его. Надо только дождаться и справится. Потерпеть каких-то минут десять. Минут десять против одного из опаснейших преступников и наёмников…
Звучит это всё, как синоним выражения: Не «миссия невыполнима», а «миссия не, чтоб ее, вменяема!».
Собравшись с духом, Сергей чуть приподнялся, чтобы в отражении в окне оглянуть коридор и заодно прислушался. Судя по звенящей тишине, незваный гость номер два совершенно не спешил проходить в квартиру. Темная фигура стояла в коридоре и изучающе оглядывала все вокруг.
Олег без костюма, вероятно предполагал, что Серёжа мог вызвать полицию, и тогда спалиться с потрохами одним лишь обмундированием было бы для него максимально глупо. Волков всегда был первоклассным стратегом. А при поддержке интеллекта Птицы, который на удивление был выше, чем у самого Сергея, Олег был просто непобедим.
Разумовский прикрыл глаза, мертвой хваткой вцепляясь в оружие. Он старался не думать, о том, что выстоять против Олега шансов у него, но страх уже заполнил его всего. Сквозь эту туманную пелену он слышал, как глухо где-то внутри смеется Птица. Скрипуче, как будто персонаж в хорроре. Птица чужим страхом словно питался и откровенно кайфовал, чувствуя как трясутся Серёжины руки. Его когти скользили по горлу, создавая иллюзию мелких царапин. Трогали волосы. Руки. Одежду. Птица окончательно сводил с ума.
— Птенчик. — Раздался из коридора до боли знакомый голос. — Выходи. Думал наглотаешься таблеток, сбежишь средь бела дня, обратишься к менту и это сойдет тебе с рук? Ты глубоко ошибаешься, Серёженька! — Шаг. Пауза. Разумовский затаил дыхание. — Я знаю, что ты здесь. — Волков говорил тягуче. Медленно, словно играя. Должно быть от Птицы нахватался. — Подумай только, ты променял меня на какого-то майора… Что ж, вы оба за это поплатитесь!
Серёжа прижал ладонь к лицу, очень стараясь не закричать. — «Молчи! Чем дольше тебя будут искать, тем больше времени будет у Игоря, чтобы добраться.» — Повторял он сам себе, но уже сам не верил, что его майор успеет. В голове почему-то осталась одна единственная, странная для текущей ситуации мысль. Они не успеют пожениться.
— Птенчик… — Голос у Олега бархатистый, как в детстве. Серёжа в детстве только этому голосу и доверял, и еще чуть-чуть, через раз Птицыному. А сейчас, что к одному, что ко второму, нет никого доверия и желания вступать в контакт тоже нет. Наоборот. Лучше бы ушел, забыл, кинул, предал. Что угодно, только не шел бы сейчас сюда.
У Серёжи медленно начинала кружиться голова, он явственно почувствовал медленно подбирающуюся паническую атаку.
— Выходи, Птенчик. — Продолжил звать Олег. — Я вреда тебе не причиню. Майорчику твоему да. Конечно. А тебе никогда. Ты же знаешь, что ты мое сокровище.
— «Ага. Как же». — Подумал Серёжа, крепче сжимая руку на пистолете. — «Твое сокровище в оперении сейчас заперто в недрах моего сознания, а я лишь фасад, который точно нельзя повредить». - От осознания этого факта стало очень горько, но понять это стоило наверное еще давно. Например, когда Олег, возвращаясь в башню, в достаточно грубой форме требовал, чтобы Серёжа удалился, оставив управление Птице. Или когда бил, просто потому что Серёжа делал что-то не так как хотелось Волкову. Или тогда, когда начал хрипло смеяться Птица, подкидывая видения, где Олег с ним целуется, смотря прямо в птичьи жёлтые глаза.
— Выходи, я не хочу играть в прятки. — Снова повторил Волков. Серёжа вжался в пол, стараясь, как хамелеон, с ним слиться. Внезапно, в три длинных шага Олег оказался у входа в спальню.
— Забавно. — Хмыкнул он. — А я ведь всегда говорил тебе, что спальня — не лучшее место для пряток. Вот кухня, ванная или кладовка это да. А то бы хоть в шкаф спрятался. Неужели не знаешь, что я найду тебя, где угодно?
Внезапно наступило молчание. Серёжа боялся даже шелохнуться: — «Уходи». — Молил он. — «Пожалуйста. Пусть это будет кошмарным сном пусть, чем угодно. Плевать. Пусть уйдёт… Пусть навсегда. Пусть…» — Тут Разумовского настигла абсолютно кошмарная мысль. Пусть Олег на самом деле погибнет там, в Сирии… Останется лежать в золотых песках…
Если бы не он, ничего бы этого не было, и все было хорошо. Тогда о нем была бы только добрая память. Тогда Серёжа хотя бы мог попытаться жить дальше.
Разумовский выпал, переваривая эту мысль, и, как оказалась, зря. Глухие шаги вырвали его из его размышлений слишком поздно, он не успел среагировать. Чужая рука в чёрной перчатке сзади крепко ухватила его за отросшие волосы у самых корней. Серёжа вскрикнул, чуть не выронил пистолет, которым, впрочем, он бы не смог воспользоваться, и все же попытался резко вырваться. Волков, легко перепрыгнувший кровать, потянул рыжие пряди на себя, и Серёжа снова взвыл от боли. Олег держал волосы невероятно крепко. Так, что даже хоть как-то извернуться, возможности не представлялось.
— Отпусти… — Чуть жалобнее, чем нужно выдавил Разумовский. Вместо ответа его резко вздернули за волосы и поставили на ноги.
— Кто-то возомнил себя богом? Или как ты мне объяснишь свой побег? — Горячее дыхание опалило самое ухо. Волков говорил с Серёжей абсолютно спокойно, но в каждом чертовом звуке читалось, что он готов порвать ему глотку. — Оружие на пол положи, а то потолок соседям прострелишь.
Серёжа сдавленно выдохнул, сжимая зубы и не выпуская пистолет из рук, цепляясь за него так, будто от того, как сильно он его сожмет, зависела его жизнь.
Паника накрыла с головой душным одеялом. Птицына рука снова оказалась на горле, а в ухо зашептал уже другой голос идущий изнутри: — Я же говорил! Тряпка! Не выстрелил! Да что ты вообще можешь? Ничтожество.
Серёжа видел лицо Олега в отражении в окне. Ни капли жалости или любви. Волкову нужно, чтобы Сергей Разумовский ушёл, чтобы остался только Птица. Чтобы была игра, адреналин, страсть. Олегу не нужен был скучный Сергей, Олегу нужны были эмоции, которых, как оказалось, Разумовский дать не мог… Парень закусил губу, а по щекам непроизвольно заструились слёзы. Не нужен. Олегу он не нужен. Серёжа почувствовал, что стоит буквально на развалинах собственного детства. А как иначе можно было назвать то, что происходит сейчас? Слезы начали капать на грудь, стекая по подбородку, и Серёжа громко всхлипнул. Сердце где-то в груди разрывалось на миллионы осколков, вместе с ним разлетались стеклом мысленные рамки с фотокарточками из приюта.
— Не реви. — Приказал Разумовскому Олег, дергая за волосы на себя. — Оружие мне отдал или на пол бросил. Быстро!
Серёжа замер, боясь шелохнуться, по щекам медленными, серебристыми струйками продолжали течь слезы отчаяния и разочарования, единственный друг детства больше таковым никогда не будет.
Теперь осталось решить, что же делать сейчас. Бросить пистолет значит сдаться, не бросить — подписаться на боль… Такую страшную родом из детства, когда его всегда били в драках. Боль Серёжа ненавидел и, будучи еще ребенком, все готов был отдать, чтобы ее не чувствовать. В том числе и свою жизнь.
Разумовский не успел додумать, пистолет у него вырвали, а обе руки грубо скрутили за спиной.
— Теряешь хватку. Раньше ты и без помощи Птицы не был тряпкой. — С сарказмом произнёс Олег, быстро оглядывая спальню. Он ухватил пояс от валявшегося на полу халата в качестве импровизированной веревки. Серёжа попытался дернуться или воспользоваться хоть одним советом из тех, что время от времени мелькали на ютубе и даже порой во Vmeste, но узлы Олег вязал мастерски, настолько, что руками было не пошевелить.
— Ты же понимаешь, что тебя никто не спасёт? — Хмыкнул Волков затягивая последний узел. — Сейчас придет твой майор, я убью его у тебя на глазах, и Птица полностью заместит тебя с твоей слабаческой личностью. Птенчик, слышишь меня? Мы будем вместе!
Серёжа, пытаясь дернуть руками в спонтанном и абсолютно бесполезном порыве вырваться, услышал внутри своей головы скрипучий смех. Птица слышал и Птица знал, что шоу только начинается.
Для него это игра такая. В которой жизни Игоря, Серёжи и наверное даже Олега не имели ни малейшего значения. Это фигуры на шахматной доске. А происходящее просто партия. Птица завершит ее, как только ему надоест. И никакая привязанность или тем более любовь его не остановит.
Дверь открытая новым мощным ударом жалобно скрипнула и повисла на одной петле. Разумовский чуть было не вскрикнул от радости, но почувствовал как ему под лопатки ткнулось дуло пистолета. Олег шикнул: «Не смей издавать ни звука!», толкнул Серёжу на пол за комод и прижался к стене.
Сейчас и Волков, и Игорь в примерно одинаковых условиях. Игорь знает квартиру, Олег на сто процентов в курсе, где майор в данный момент находится. — «Получается победит тот, кто опытнее?» — Подумал Серёжа пытаясь оценить ситуацию.
— Получается, что так… — Птица из глубины сознания отозвался не особо заинтересовано. Его не привлекали ставки, теории и размышления об исходе. Ему нужны хлеб и зрелища, хренов римский император. Вот когда кишки будут и кровища, тогда Птица соизволит поинтересоваться хотя бы, где чьи. Пока у него были совершенно другие планы. Партия еще не окончена.
— Твой мужчина, против моего, — Заметил Птица, наблюдая за тем, как вкрадчивой походкой Олег движется к дверному проему. — Как средневековая дуэль за принцессу, честное слово.
Серёжа весь сжался, Птицу он не слушал. В попытках спрятаться то ли от Олега, то ли от собственного ужаса, Разумовский придвинулся к стене. Страх за Игоря заглушал физическую боль в скрученных запястьях и прожигающую насквозь ментальную боль от предательства того единственного, кто кажется прошел с ним через все.
— Если… Если ты думаешь, что я сдамся и уступлю тебе место, ты ошибаешься. — Пробормотал Серёжа, зажмуриваясь, а Птица скривился.
— Рыжик, — Злобно ухмыльнулся он, пародируя этим обращением Игоря. — Я знаю все твои больные места. Или ты забыл, как твоя личность чисто из страха за Олега всегда замещалась мной? Ты слабый, ничтожный и ничего не стоишь. Ты даже майору своему помочь не можешь.
— Я стал сильнее. — Попытался возразить самому себе Разумовский.
— Ты все такой же слабак! — Птица наконец приобрел форму глюка и теперь его можно было не просто ощущать, но и видеть. Пернатый уселся на кровать и подобрал под себя ноги. Он, в воображении Серёжи, а потом и в реальности, когда в его руках был контроль, правда напомнил очень крупную ворону. И что удивительно он разительно отличался от самого Разумовского. У него более острые черты лица, всегда растрепанные волосы, даже если Серёжа тратил кучу времени на укладку и никаких пятен витлинго. — «Красивый, не то, что я» — Всегда в детстве считал Серёжа. Но сейчас он смотрел в свою собственную пустоту с отвращением. Птица, которого он видел, был ему противен. Красавец с черной душой.
— Прошу заметить, моя душа является частью твоей, — Скупо отозвался на чужие мысли Птиц и накинул на плечи невесть откуда взявшийся в сознание Разумовского черный плед. На пару секунд наступила тишина, серёжин двойник с удивительным для самого себя вниманием следил за все так же настороженно наблюдающим Олегом и Игорем, продвигающимся вперед по коридору.
— Если ты не слабый, — Подметил Птица. — То почему бездействуешь сейчас или думаешь, что он угадает комнату?
Серёжу как током прошибло, это хоть и квартира Игоря, но из коридора два ответвления: в спальню и в гостиную с кухней. И если Гром пойдет не туда, преимущество окажется у Олега. Волков сможет напасть со спины.
— Я же говорю, — Птица откинулся на кровать и уставился в потолок. — Ты без меня ничегошеньки не можешь. Сла-бак. — Как дразнящийся ребенок в детском саду, протянул он.
Серёжа тем временем огляделся, ему надо было что-то предпринять и лучшее, что он мог сделать сейчас, так это привлечь внимание шумом, лишив тем самым Олега эффекта неожиданности. Кричать было страшно, оставалось уронить что-то тяжелое, и Разумовский начал судорожно искать глазами, что же такого находится рядом с ним, что можно быстро и громко уронить.
Внимание его привлекла ваза на комоде. Комод вроде шаткий, Серёжа помнил это с той ночи, хоть в памяти и не осталось, как они пришли к поцелую, почему-то именно эта деталь сейчас выделялась из общей картины прошлого вечера. Как кстати… Ну точно, Игорь еще пошутил, что если этот комод случайно задеть, то все, что на нем находится стопроцентно полетит вниз.
Разумовский сглотнул. Это их с Игорем шанс. Олег смотрел только в коридор, видимо подозревая, что напуганный Серёжа не может ничего. Раньше бы так и было. Еще в детстве Сергей выучил, что за сопротивлением всегда следует еще большая боль и больше травм. Да и ребята в приюте, в целом без особых зазрений совести, могли элементарно побить так, что могло дойти и до больницы.
Тогда, в детстве это казалось чем-то страшным, боль была… Самым ужасным ночным кошмаром. Состояние спокойствия было самым важным, что нельзя потерять. Ну что ж, Олег почти прав, Серёжа правда был, есть и будет слабым, но сейчас все же есть одно маленькое, «но». Самое страшное, что сейчас может потерять Разумовский это Игорь. И кроме него больше ему терять нечего…
Серёжа все же особо не думал, когда резко ударил плечом комод и с него полетели ваза, фоторамка и его, Разумовского, ноутбук. Олег обернулся на громкий звук, а Игорь услышал. Серёжа же для себя вдруг понял, что он победил. Не в этой драке конечно, но сам себя. Даже не так, в какой-то мере победил Птицу. Доказал себе и ему, что ради близкого способен на многое, способен сопротивляться, способен быть сильным, способен не просто бояться. Способен победить свою собственную слабость. Птица со смесью удивления и восторга уставился на него.
— Ну что мне тебе сказать… — Заявил он, пару раз уважительно хлопая. — Яйца у тебя есть. Теперь посмотрим, кто из наших военных-ментов круче в действительно честном бою?
Серёжа же его уже не слушал он поменял позицию так, чтобы видеть коридор. И теперь он сидел с закрытыми глазами запрокинув голову назад. По его сомкнутым векам и беззвучному движению губ, походило, что он молился. Что ж, бывают моменты, когда даже самый убежденный атеист способен уверовать в бога.
— Или богов… — Поправил сам себя Птица, отлично знающий, что родители Серёжи были язычниками, и у них сохранилась парочка семейных ритуалов, благодаря одному из которых, возможно Птица и появился.
***
Игорь рванул в спальню сразу же, как раздался звук удара об комод, и даже чуть ошалел от звонкого грохота, при падении рамки, вазы и компьютера. Олег ровно с этим же звуком, будто бы это был стартовый выстрел, из этой спальни выскочил.
Смотреть за происходящим теперь в коридоре Разумовскому было страшно. Поэтому Серёжа, только приоткрывшей глаза, чтобы оценить ситуацию, сразу отвел взгляд, мимоходом замечая последствия своего сигнала. — «В целом можно быть наверное просто пнуть стену» — Отстранённо подумал Разумовский, оглядывая осколки вазы и собственного компьютера на полу. Но все хорошие мысли приходят с опозданием, а в экстренной ситуации опоздание множится само на себя и на десять.
— Это ж какой ты тормоз, если хорошая мысль не подходить двадцать лет назад к новенькому приютскому мальчику Олегу с пустыми глазами, тебе пришла только сейчас? — Засмеялся Птица, в наглую считывая все до одной мысли. — Ну же, что ж не смотришь тогда, какая сейчас бойня будет? Где ты еще фильм потом такой посмотришь?
— Помолчи! Пожалуйста… — Серёжа правда очень и очень старался отвести глаза от того, что начинало разворачиваться в коридоре. Птица же смотрел с увлечением, по-барски развалившись на двуспальной кровати. Кажется, он получал от драк чисто эстетическое удовольствие. Разумовскому стало противно от этой части самого себя…
— «Надо абстрагироваться», — повторял себе Серёжа зажмурившись. - «Абстрагироваться. Через пару месяцев, вон, обновление презентовать, а послезавтра встреча с инвесторами. А еще через неделю в Москву ехать надо. А потом можно взять себе пару дней выходных и с Игорем куда-нибудь в лесок…»
— А ты уверен, что Игорь жив будет. — Хихикнул Птица, как всегда, на правах субличности отлично читая чужие мысли. И как он только совмещал это с внимательным наблюдением?
- Отвали… Пожалуйста. Я очень тебя прошу! - Возможно вежливее, чем нужна мысленно прокричал Разумовский, и зажмурился. Он не скрывал, что ему было страшно. Сейчас ему нужно было только отвлечься. Подумать о чем угодно другом. И он перебирал моменты с Игорем в голове. Телефонные разговоры, те две встречи. Казино. Первое появление Игоря в его офисе. Интересно, в какой момент Серёжа стал зависим от него, как от наркотика? А сам Гром? В какой момент он начал защищать сообщника маньяка?
***
Игорь с Олегом оказались в коридоре буквально лицом к лицу, пистолет к пистолету. И первое, что майор подумал: «боже, какой холодный». В глазах Волкова не было ни отблеска души и ни тени сострадания. В них плескалась смерть. Он вообще сейчас не напоминал живого человека. Смотрел своим стеклянным взглядом, как кукла… Судя по рассказам Серёжи и тому, что глаза на старых фотках были чуть более живые, его окончательно убила армия. Хотя покажите, кого из солдат не сломали смерти на войне… Правда других, очевидно, не настолько.
— Игорь Гром, я полагаю? — По тонким покрытым мелкими шрамами губам прошла усмешка. У Олега на лице много крохотных рубцов, Игорь это быстро подметил, как и абсолютно спокойное состояние и почти расслабленную позу. Волков уверен в правильности своих действий и его не остановит ничто. — Серёжа и Птица мне про тебя наперебой рассказывали. Кто же знал, что первый наглотается таблеток и рискнет к тебе сбежать. Хотя смотрю я на тебя, и хоть убей, не понимаю, что Серый в тебе нашёл…
— Я польщен вниманием с их и твоей стороны, — Игорь показательно снял оружие с предохранителя. Где-то за окном прогремел взрыв, и вспалыхнувшиеся языки пламени осветили ухмылку Олега. Гром искренне старался не думать о том, какой этот мужчина жуткий. И том, что это из-за него сейчас пылает его родной город. Игорь сглотнул, успокаиваясь, и продолжил свою мысль. — Но судя по слову «сбежал», ты удерживал его силой.
— Я? — Волков изобразил театральный ужас на лице, картинно вскинув брови и закатив глаза. — Да как ты мог такое про меня подумать? Его контролировал Птица, поэтому он и ходил, куда хотел и делал, что хотел. Если бы я удерживал его силой, вы бы не встретились ни в казино, ни в той пиццерии и тем более, он бы не звонил тебе по три раза на дню. Его дорогая субличность защищала его от необдуманных поступков, вроде побега к тебе. Я лишь время от времени напоминал, что меня тоже надо слушаться.
— А о шрамах на его руках ты не думал, когда обернул часть него против него же? А о том, что он тебе как никому другому верил? — Игорь кивнул на спальню и Серёжу на полу. — Шрамы все ведь из-за тебя…
— Я никогда не думал о нем. — Олег пожал плечами. — Он оболочка, но то, что внутри мне нравится намного больше. Птица жесток, и в этой жестокости я вижу выход для себя и нашего мира. А то, что Серёженька пытался глушить свою субличность через боль, так это я не виноват, это только его проблемы. Он слабый, раз не может решать свои проблемы по другому.
Игорь услышал тихий всхлип и крепче сжал пистолет. Серёжа слышал все даже сквозь попытки абстрагироваться, сквозь мысли об Игоре, сквозь воспоминания о нем.
Каждое слово Олега, каждая буква, интонация, знак… Серёжу резало все. Отвешивало мощный удар и причиняло общую, бесконечную и просто невообразимую боль. Игорь ее как-будто чувствовал через пять метров, их разделявших. Он словно старался мысленно протянуть к Серёже руки, но это было невозможно, поэтому внутри майора закипала злость на Олега, а вместе с ней и желание за Серёжину боль отомстить.
Игорь ринулся вперёд, особо не думая. Сейчас было идеальное время, чтобы вспомнить все боевые приемы, которые он в принципе знал. Действия у Грома всегда быстрые и четкие, но он как чуял, что этого будет недостаточно. Поэтому в этот раз Игорь еще ускорился, а в голове озвучивал каждое действие, чтобы не рухнуть в драку с головой и не потерять бдительность.
Так, вильнуть в сторону под чужое оружие, руку сжать на чужом запястье, выкрутить в бок, пытаясь вырвать из сильных пальцев пистолет. Но Волков тоже не промах, почти по наитию ухватил Игоря за локоть и дернул вниз, пытаясь сбить с ног. Удержав равновесие, Гром перенес вес на другую ногу, оступился и влетел в гостиную, вырывая таки чужой пистолет и отбрасывая его в спальню.
Взять Олега самому на прицел возможным не представлялось, Волков был слишком быстрым. Движения четкие у него, оно и ясно. Армия, жизнь наемника. Игорь бы удивился, если бы его движения таковыми не были.
Уже на ходу Гром начал анализировать противника. Привычное «Думай, думай» сбивалось. Волков сканированию не поддавался. Он миксовал схемы боя и техники, а какие-то из них Игорь вообще не знал. В конце концов откуда простому питерскому менту знать, чему учат наёмников.
— «Ну ладно, раз предугадать не получится, прийдется очень быстро реагировать.» — Решил Гром атакуя коротким выпадом. С Волковым действовать широко и размашисто было нельзя. Слишком велик был риск, что в процессе длинного движения в защите появится брешь.
Олег усмехнулся, оценив рациональность и логичность, и в ответ так же коротко ударил, метя в челюсть. Не попал, сделал шаг назад, попытался схватить часы, ударил уже ими и промазал снова.
Игорь умело уклонялся, нанося по большей части скользящие или тоже косячные удары, встречавшие пустоту или блок. Но от следующего четкого удара майора, Олег все же отлетел до тумбочки, нашарил на ней рукой статуэтку и ударил уже ей. На этот раз попал, но смазано. Гром скривился и напал снова сам, из-за боли менее резко и более размашисто, чем было нужно.
— «Синяк наверное будет…» — рефлекторно подумал Игорь и пропустил удар в живот. От острой боли согнулся сразу же, не имея возможности отразить следующий удар, пнул Олега в голень и резко дернул за край черной водолазки на себя. Они вместе покатились по полу, почти одновременно вскрикнув от боли. Сбили книжный шкаф и, оказавшись под грудой книг, на какое-то время сразу оба оказались дезориентированы.
***
Когда в голове моменты с Игорем закончились, а звуки драки стали слишком громким , Серёжа всхлипнул, приоткрыл глаза и, услышав звук падения шкафа, снова зажмурился. Ему не хотелось быть частью этого. И тем более ему не хотелось, чтобы Игорь сейчас там погиб за него. Чтобы отвлечься, Серёжа пошел по школьному курсу литературы, и первым вспомнив «капитанскую дочку» пустился в пересказ.
Птица фыркнул, его это произведение, слишком глубоко затрагивающее взаимодействия детей и родителей, взбесило еще в школьные годы просто не на шутку. А Серёже нравилось. Даже спустя столько лет.
Нет, он бы пересказывал что-то другое, чтобы хоть Птица не нервировал дополнительно, но «Капитанская дочка» была единственным произведением помимо «Пролетая над гнездом кукушки», произведшим на него столь неизгладимое впечатление, ассоциирующееся почему-то с Игорем и способное хоть как-то отвлечь от происходящего в гостиной. А вот за счет чего, возникали ассоциации и почему само произведение было важно именно сейчас Серёжа не знал, даже «Преступление и наказание» было бы логичнее. Может, потому что оно о чести, а может еще что. Сейчас было, впрочем, плевать.
Олегу всегда было тоже. Но он литературой пользовался только в одних случаях, когда надо было кого-то чем-то ударить, а под рукой был только книжный шкаф. Как сейчас например, ведь судя по звукам, мужчины правда перешли на фехтование книгами, которые уже ровным слоем лежали по всему полу.
***
Олег в гостиной в очередной раз врезался спиной в подоконник. Из-за незнания квартиры ему приходилось пока занимать оборонительное положение, и собирать своей спиной все, что плохо стоит. И Игорь этим очень умело пользовался. Такими темпами Волков рисковал проиграть чисто, потому что боль отвлекает намного больше, чем все остальное, а об всякие шкафы он набил уже не один синяк. Тем не менее гениальных и молниеносных решений, постоянные врезания во все подряд Олега не лишили.
Поняв, что его загнали в угол, Волков извернулся, ухватил с пола что-то тяжелое и ловко кинул в Игоря третьим томом «Властелина колец». Попал смазано по скуле и, не дожидаясь пока Гром придет в себя, нырнул вниз, под руку майора, при этом чуть не получив по макушке «Мертвыми душами».
— А где у тебя Стругацкие? — Нарциссически фыркнул Олег, блокируя следующий выпад Игоря подхваченным с пола вторым томом «Войны и мира». — Хочу драться чем-то подходящим мне. Например, произведением «Трудно быть богом».
— «Идиот» Достоевского двумя полками ниже. — Гром выхватил из соседнего шкафа древний кинжал, принадлежащий его отцу и метнул его ориентируясь скорее на звуки глухого смеха, чем на собственное зрение. Времени посмотреть, куда он целится, просто не было. — Тебе как раз подойдет. - На удивление Игорь попал, а Волков, лишь на секунду ошалев от подобного меткого броска, криво усмехнулся.
— Вот блин, ты разговор с дубом продырявил. — Заметил Олег, отбрасывая испорченную книгу, которой он закрылся. И вот они снова в равных условиях. Уставшие, побитые, но ведь битва еще не закончена. В эпосах же сражаются по несколько дней, чем они хуже?
Оружие Игоря тоже уже давно потерялось где-то в груде литературы, но надобность в нем не пропала. Гром дышал уже тяжело, с профессионалами он дрался редко, а даже тогда, когда дрался, на кону не стояли его жизни и жизнь его любимого.
Да, эту вакханалию надо заканчивать. И точно не разговорами или перемирием. В средневековой драке побеждает тот, кто первым изобретет винтовку. Поэтому отразив еще пару ударов Волкова какой-то книгой по физике, Игорь решил, что физика это, во-первых, не его, а во-вторых, на ту самую винтовку это не тянет.
Гром огляделся через плечо, заметил нож для мяса на кухне и улыбнулся сам своей же идее.
Игорь уже который раз швырнул в Олега книгой, отвлекая внимание, сделал подсечку, роняя мужчину на пол, и быстро перешел в соседнюю комнату. Нож, на удачу Игоря, оказался всего один. И быстро вскочивший Олег так и застыл в проходе, старательно пытаясь сообразить, чем ему защищаться. Внезапно Волков прищурился, глядя в отражение в зеркальной стенке, обернулся, что-то увидел и, предвидя действия Игоря, нырнул вниз и проехался животом по полу, чтобы увернутся от не очень меткого броска.
— Метать ножи научись! — Посоветовал он, чуть хрипя и стараясь не подавать виду, что драка его изрядно помотала. Волков проехался по полу еще дальше, схватил из груды книг пистолет, резко вскочил на ноги и рванул к спальне.
Сердце Игоря пропустило удар. Шантаж в такие моменты — одна из самых выгодных стратегий. Он прекрасно знал, что задумал Волков. Поставить жизнь Серёжи под угрозу, направить на него пистолет и сказать «сдавайся». Олегу не жалко будет. Игорь сомневался, что Волков почувствует хоть что-то, наведя пистолет на лучшего друга. Конечно, ведь у такого существа, как Олег нет и не может быть души.
Волков свою человеческую сущность оставил в Сирии, среди песков и пустынь.
