Второе свидание-встреча-прогулка-какэтоназвать случилось само. И хотя встреча много раз обсуждалась по телефону во время неожиданно ставших привычными часовых разговоров, все прошло не так, как парни планировали. Игорь думал, что у него с Серёжей случайно совпали выходные, и они оба пошли гулять примерно в одно и тоже место. Хотя Гром прекрасно понимал, что насколько все это было случайно можно было спорить и спорить. Особенное учитывая то, что они уже как-то выяснили, что у Серёжи есть его рабочий график.
Майор обнаружил Сергея на детской площадке в одном из уютных Питерских дворов на пути к набережной. Через этот уютный дворик Игорь любил ходить до единственной во всем Петербурге нравящийся ему кофейни. Такую информацию не найти в досье, но Серёжа, вероятно, все же как-то смог. И хотя и по его виду и местоположению и походило, что Разумовский просто пытался спрятаться от мира и людей, получалось у него все равно не очень.
Когда Гром свернул во двор, первое что он увидел это колышущиеся на легком ветру рыжие волосы выделяющиеся на общем бежево-сером фоне. Бледно-рыжее солнце, именуемое Сергей Разумовский, сидело на качелях и тупило в книгу. Почему тупило? Потому что прежде чем подойти, Игорь понаблюдал с минут пять, и за эти пять минут страница не перевернулась ни разу.
Вокруг Сергея носились маленькие дети, перешептывались мамаши, явно узнавшие странного рыжего молодого человека в растянутой футболке с мемным волчьим принтом и дранных джинсах, заляпанных кажется кетчупом. Где-то на заднем плане у подъезда ругалась молодая парочка. Скрипела древняя железная горка, на которой, не обращая внимания на неодобрительные взгляды взрослых, смеялись и курили ребята постарше. Удивительно, но Серёжа, ранее казавшийся таким изящным и фарфоровым, словно из музея, вписывался сюда просто идеально. В эту типичную русскую эстетику, в двор со стенами увешанными потрепанными рекламными объявлениями. Невероятно бледный, даже несколько болезненно выглядящий он правда походил на бедного студента, который с утра с трудом наскребает на метро, а вечером берет у тети Зины из ближайшей пятерочки доширак в кредит.
Серёжа, вроде как такой возвышенный, казался сейчас словно неотъемлемой частью пейзажа старых стен и серого неба. И даже с потертыми ржавыми качелями, которые наверное красили и смазывали последний раз при Сталине, он тоже удачно гармонировал.
Когда с соседних с Разумовским качель слезла маленькая девочка, Игорь все же подошел и занял это место, судя по обиженному взгляду какого-то мальчика, оборвав очередь детей, желавших занять сие вакантное развлечение.
— Привет… — Неловко поздоровался с Серёжей Игорь, не обращая внимания на расстроенную молодёжь. — Я тут мимо проходил и тебя заметил. Отдыхаешь сегодня?
— Привет… Да… Устроил себе выходной. — На лице Серёжи расцвела едва заметная улыбка, голубые глаза внезапно живо забегали по книжным строчкам. И боже, как же красиво Разумовский улыбался, и каким красивым он был. Игорь внезапно заметил пигментные пятна и веснушки на худом, но счастливом сейчас лице. Странно, что Гром раньше их не замечал. Как и ставшей болезненной худобы… И осунувшегося лица, синяков под глазами…. Ну вес то ладно, мало ли… Есть забывает или на диету сел. Синяки под глазами — это уже посерьезнее, здоровый сон это важно. Но все это быстро меркло и скрывалось за изящными пигментными пятнами и россыпью мелких поцелуев солнца. Как можно было не замечать такую красоту? Хотя почему же он веснушки не замечал, до майора дошло довольно быстро.
— Ты тоналкой пользуешься? А сейчас почему нет? — Спросил Игорь, как всегда, прежде, чем подумал. Как бы круто он не умел продумывать варианты, держать язык при себе — это явно не его конек. Хотя с ранимыми личностями вроде Серёжи придется научиться.
— Тебе не нравится? — Серёжа резко стушевался и понуро опустил голову, убирая книгу в тканевую сумку. — Прости…
Разумовский чуть покраснел, и спрятал не менее пятнистые, чем лицо ладони в широких рукавах черного кардигана, накинутого поверх стремной футболки. Серёжа вообще сейчас не только выглядел, но и был одет, как не самый богатый студент. И джинсы эти, и кардиган явно старше самого Серёжи, и футболка, судя по ее виду, доставшаяся по наследству от кого-то плечистого и накаченного. А растрепанные рыжие волосы, похожие на воронье гнездо, и совершенно затуманенный взгляд… Не знал бы Игорь, что человек перед ним это сам Сергей Разумовский, он бы ни в жизни не подумал, что парень зарабатывает миллиарды…
— Я учту в следующий раз, что тебе неприятно… — Добавил Серёжа, когда Игорь попытался открыть рот, чтобы возразить. Да что ж такое? И самооценка ниже плинтуса, и себя не жалеет и шрамы эти чертовы, хрен пойми из-за чего, какие еще сюрпризы с менталкой у него есть? Гром мысленно вздохнул, да работать тут придется долго и упорно, но если уж он пообещал себе, что поможет Серёже, значит он ему действительно поможет. Собравшись с мыслями Игорь наконец парировал, чуть усмехаясь: — Да нет! Ты что… Красивое оно.
Разумовский и правда был невероятно красив, особенно с этими новопоявившимися чертами, добавляющими ему индивидуальности. С веснушками, с почти симметричными бледными пятнами на еще более бледной коже. Майор приподнял руку, взглядом спросил разрешения, и получив в ответ сбивчивый кивок, коснулся самыми кончиками пальцев крупного пятна на правой щеке. Разумовский залился краской, смущаясь той нежности, которую вечно грубый Игорь сейчас старался проявлять. Со стороны они наверное выглядели чертовски романтично… Или не только выглядели?
— Не прячь такую красоту. — Улыбнувшись, заявил Гром. Для себя он решил, что с чужим мнением они будут разбираться позже. Плевать, что там о них сейчас подумают. — Тебе правда очень идет. И веснушки с этими пятнами очень гармонично сочетаются. Красиво так… И ты… Красивый.
Серёжа зарделся еще больше и получше хамелеона слился цветом с собственных волос. На фоне серых замызганных домов он смотрелся сейчас таким ярким-ярким. Таким теплым. Настоящим летним солнышком. Да, точно, самым настоящим солнцем, которого можно коснуться… Вот только Серёжа не обжигал, только грел. В том числе и душу. Для одинокого Игоря он сумел стать отдушиной. Тем, за кого можно уцепиться в этом бренном мире, чтобы не рухнуть в бездну.
— Убери руку, пожалуйста… — Попросил все же Разумовский, снова опуская взгляд в пол, но все же Игорь увидел, как тот рефлекторно подался навстречу касаниям.
— Эй, рыжий? Не куксись. Я не вру, что ты красивый. — Гром обращался почти как к старому другу, хотя оба знают, что между ними огромная пропасть. Социальные статусы, характеры, пол в конце концов. Они наверное не смогут быть вместе, даже если захотят. Им не разрешит общество, люди… По Игорю чужое мнение уже давно не бьет, но ему было страшно за Серёжу, за его компанию, его жизнь. Но, что еще важнее, им не разрешит эта самая общая на двоих пропасть. Огромная, просто гигантская пропасть, через которую не то что перейти, перелететь тяжело будет. Такое огромное расстояние разделяло мужчин. Но Серёжа, не думая, перепрыгнул ее, так легко и просто, словно это не пропасть вовсе, а канавка в парке возле дома. Он разорвал в клочья расстояние, откликаясь лучезарной улыбкой.
— Ты правда меня красивым считаешь? — По детски склонив голову к плечу, поинтересовался Разумовский.
— Очень красивым! — Заверил его Игорь и теперь уже без разрешения коснулся все того же пятна. — Очень-очень-очень красивым.
Серёжа и в правду удивительно эстетичный, похожий на древнего языческого бога. Его худые пальцы, неуверенно комкающие ткань свободной одежды, а вот уже он осторожно касается волос. Каждое его действие такое плавное, завораживающее… И весь он такой чарующий, смущенный. Не верит ни в красоту, ни людям. Котенок маленький будто, честное слово. Такой странно родной. Домашний и милый, такой идеальный. Такой, какого Игорю всегда не хватало. Гром сейчас понимает, что не ошибся в выборе человека, которому можно доверится. Но надо из мыслей выходить в реальный мир, а то все на мыслях их двоих и закончится.
Игорь все еще мягко касаясь теплой щеки, второй рукой тронул рукав серёжиного кардигана, решив привлечь его внимание. Он потянул Серёжу в сторону, мол, пошли отсюда, в другом месте будем впадать в раздумья. И Разумовский безмолвно соскочил с качелей, скрипнул старой конструкцией и, перекидывая через плечо сумку, направился вместе с Игорем в сторону выхода из дворов, внезапно начавших давить со всех сторон. Им вслед шептались мамашки и подростки с лавочки, кто-то даже щелкнул камерой телефона. Гром даже не обернулся. Зачем тратить свое время на этих людей, которые в этой жизни не могут более ничего, кроме как обсуждать других и их жизненный путь. Надо будет, Игорь ответственность возьмет. Скажет: «Да я с ним, и что вы мне сделаете?» И майор был более, чем уверен, что он производит впечатление человека, возражать которому не захочется.
Разумовский чуть дрожал, то ли от холода, то ли от нервов, а Игорь успокаивающе тронул худое плечо, подтолкнул к выходу из дворов, в сторону набережной. Туда, где не будут давить нависающие над ними дома и где не будет всяких настороженных, осуждающих взглядов. Уже выходя из двора, Сергей внезапно собрался с духом, подбежал к Игорю, разрывая короткое расстояние в клочья, тронул за рукав кожаной куртки и, когда майор повернулся к нему с вопросительным взглядом, уткнулся лбом в потертую косуху. Серёжа втянул носом воздух, странно родной аромат и подуспокоился.
— Спасибо… — Невесомо прошептал Серёжа и переплёл свои пальцы с пальцами Игоря.
Гром застыл посреди проезжей части в легком шоке, но тут же потопил первый порыв выдернуть руку. Внутренний голос злорадствовал: — «Хотел прервать одиночество? Прерывай! Что стоишь, Игорь? По-гейски это все выглядит? А ты как хотел? По-натуральному с парнем встречаться…? А может ты хотел и не встречаться вовсе, а дружить? А что ж тогда тебе так хорошо от невесомых и черт возьми таких нужных касаний?»
— Тебе тоже… — Пробормотал наконец Игорь, отмахнувшись от надоедливых мыслей, и невесомо погладил худую спину. — Пойдём поедим? Тут место одно недалеко…
Они уже давно вышли из дворов и шли по набережной, а Гром все недоумевал, как же все так удачно сложилось? Да, Серёжа доверился почти без вопросов. Да, просто взял и почти случайному человеку. Да, просто так. Да, человеку вообще другого статуса. А говорят дракона невозможно приручить… Хах. Вот он, как домашний кот и даже огнем не дышит. Хотя тут еще поспорить можно, кого из них двоих приручили. Или Игорь всегда таким нежным и тактильным был, просто профессионально скрывался?
Когда они идут по набережной за руку, Игорь начал думать, что ему надо писать учебники: «Общение с социофобами для чайников и самоваров». Они невероятно сблизились с Серёжей за эти пару недель, за казино, за два свидания, за десятки часов телефонных разговоров, скрашивающих временами скучное рабочее время. И от сближения этого, от уже очень странно родного человека под боком было невероятно хорошо. Настолько, как никогда прежде не было, и вряд ли с кем-то другим еще будет.
Хотя ладно, какие там учебники писать, Гром и сам не шибко понимал, как все у него случилось. Ему казалось, что он своего счастья не заслуживает. Ну не может просто быть такого. Игорь конечно подозревал и до этого, что нравится Разумовскому, но кто же знал, что подтолкнуть его к окончательному выбору сможет простое признание его красоты. Простое признание, от которого так хорошо на душе у самого себя стало. И Игорь через касание чувствовал, что Серёже так же.
Чтобы в тишине не идти, Гром решил спросить что-нибудь, но «что-нибудь» выходит неуклюже. Потому что Игорь привык с места в карьер, без вступлений и предисловий.
— Расскажешь про одиночество? Почему некому теперь тебе помочь? — Тихо попросил Гром, останавливая Разумовского у своей любимой кофейни.
— А что рассказывать? — Серёжа пожал плечами и, зябко кутаясь в тонкий кардиган, зашел, звякнув мелодичными колокольчиками над дверью. — Я как любой детдомовец, всегда один был. — Заявил Разумовского с ходу. — Потом появился друг. После детдома он в армию пошел, а я учится остался. Он вернулся, когда я был на третьем курсе, побыл полтора года, не выдержал и уехал снова. Мне его дико не хватало. Когда я соцсеть запускал. Когда универ заканчивал. По жизни в целом не хватало. А его не было, тогда я понял, что у меня призвание в жизни такое: всегда одному быть.
Мужчины дошли до какого-то столика, Серёжа посильнее натянул кардиган и спрятал подмерзшие пальцы в плотной ткани. Игорь, недолго думая, отдал ему куртку, и парень, закутавшись, продолжил с благодарностью в голосе: — Он вернулся год назад… Другим. Мой друг, он… Всегда был веселым, заводным. Знаешь, если говорить, что два дебила это сила, то я был мозговой массой, а он ускорением. Идеи все дурные, они его были. Понятно, что ему на гражданке на жопе ровно не сиделось. Но вернулся он совершенно другим. Спокойным, серьезным, излишне сдержанным. Мне даже страшно стало. А потом мы поругались, очень серьезно, давно уже, но все еще общаемся почему-то. Но я о нем выводы сделал. И знаешь, мне вдруг плевать как-то стало. Он был не тем, кем был всегда. Мне начинает казаться, что этот год его словно и не было.
Игорь привык к таким историям. Тысячи их слышал. От подростков, просиживающих одно место в камере в отделении, от знакомых, просто от чужих взрослых людей на допросе… Много от кого. Но именно эта история трогает за душу. Один, один, всегда один. Единственный друг и тот, то пропадает месяцами, то возвращается сам не свой. Да, Серёжа одинок, и Игорь теперь точно уверен, что он хочет остаться с ним навсегда рядом. Чтобы Разумовский больше никогда не чувствовал себя одним в этом огромном мире.
Игорь в своем решении уверен был на сто процентов, поэтому обнимал ласково за плечи. Спросил искренне тепло, что Серёжа будет есть, и когда тот начал отмазываться, что не голоден, Игорь благородно решился заплатить. Гром, помня о любви юного миллиардера к сладкому, заказал ему какой-то тортик, у которого название попонятнее и состав попроще. Себе взял американо, поглядел на своего спутника и заказал капучино с корицей. По смущенному взгляду Серёжи, опущенному куда-то в кафельный пол, тут же понял, что он угадал.
Вечером они не разошлись. Как-то безмолвно во время прогулки решили, что на ночь Сергей останется у Игоря. Они ни в чем друг другу не признались. Не пообещали, не дали клятву верности. Между ними не было «люблю», «я подарю тебе весь мир», «ты мое все». Поправочка, пока не было. Пока было только доверие. Безоговорочное, твердое, конкретное такое. И еще привязанность. Железная, словно их скрепили металлической цепью с несколькими тяжеленными замками. И желание остаться вместе. Чтобы больше никогда больно не было, и одиночество не наваливалось, заставляя задыхаться.
Гром почему-то был уверен, что дальше не сможет жить без Сережи. Разумовский же… Кто ж знает, что думает этот кутающий в кардиган и чужую куртку социофоб? Но Игорь, заглядывая в голубые, глубокие, как океан глаза, и… Нет, не видел… Чувствовал, что Серёжа тоже. Тоже не сможет без своего майора полиции.
Удивительно, но тем вечером они почти не говорили. Им хватало присутствия друг друга вместо разговоров. Словно они могли общаться теплом и энергией. Хотя наверное они в тот вечер действительно изобрели такой странный способ. Игорь приготовил ужин, не забыв уточнить вкусовые предпочтения Серёжи, достал припрятанную бутылку белого вина. Он просто вспомнил, что тетя Лена когда-то говорила, что белое вино идеально подходит к выбранной Серёжей рыбе. Позже Игорь все никак не мог вспомнить откуда в его холодильнике все-таки взялась та самая рыба. Еще позже он вспомнил, что бутылку вина он прикончил ещё на Новый год. Воспоминания путались. Просто невозможно. Может они в магазин зашли… А может… Ладно, какое ему теперь к черту дело…
Разумовский, пока Игорь готовил, прошел в зал, удивился современному телевизору и сразу же полез выбирать фильм, что тихо напевая под нос. Да, клятв между ними не было. Был вечер. «Люблю» не было. Было тёплое касание пальцев, дыхание горячее, да, бесконечно замедленное дыхание. Поцелуев пока тоже не было, было ласковое: — Я закончил, пошли есть.
Серёжа ел медленно и мало, вдумчиво, словно насильно проталкивая в себя пищу, потом встал, молча отошёл в туалет и почти сразу вернулся. Игорь не стал спрашивать, и так знал, что тошнота это следствие плохого питания. Интересно, ест ли миллиардер хоть пару раз в неделю нормально? Или питается газировкой и энергией свыше? Игорь не говорит, не делает замечание, пока не имеет права, но заметку ставит мысленно: «за питанием проследить».
Ужин закончился, бутылка белого вина опустела до середины, на фоне играл телевизор мелькая картинками странной русской комедии. Вечер становился тягучим и медленным. И словно фоновым. Тлеющий за просторной оконной рамой закат стирал границы. Не только мира, но и приличия. В бутылке белого вина оставалось меньше четверти терпкой жидкости.
Игорь не помнил, как все случилось, Серёжа оказался невообразимо близко и… Да, кажется они сидели у окна. Или на окне. А может окна там и вовсе никогда не было? Кто ж его знает. Оно не имело значение. Ни тогда, ни сейчас, ни спустя много тысяч лет это не будет ничего значит. Вино, которого тогда уже осталось меньше одной десятой бутылки ударило в голову. Игорь почти ничего не помнил. Ничего, кроме терпких потрескавшихся губ, накрывших его собственные. Теперь поцелуи были, признания все ещё не было, «люблю» не было, договоров, документов, предложения руки и сердца, не было ничего. Но в то же время было кое-что во много и много раз прочнее. Да, Игорь не помнил было ли окно. Не помнил даже куда пропала с утра бутылка. Но оно все не имело значения и не будет иметь. Интересно, а поцелуй будет?
А утро подкралось незаметно. Вернуло назад рамки этого нелепого мира, правила, законы и сделало реальность словно картонной, как казино в тот вечер. Игорь проснулся в прострации, открыл глаза, увидел рыжую макушку рядом и сначала испугался. Он не мог вспомнить и половины вчерашних происшествий, потом вспомнил поцелуй, приподнял одеяло… Нет, оба одеты. Но Серёжа так доверчиво жмется. Так по-простому и семейному, что никакого секса не надо, это что-то намного ближе и интимнее.
Гром осторожно откинул одеяло, выполз из-под него. На тумбочке вибрировал дорогущий айфон, потом вырубился и Игорь смог увидеть количество пропущенных от контакта «Волче». Вспомнились слова про друга, и Гром неожиданно мысленно позлорадствовал, что он за пару недель смог стать важнее, чем этот неизвестный человек. Но времени радоваться чужим провалам у майора не было. Надо было уже уходить на работу, да и Серёже наверное в офис надо. Хотя кто его знает, вроде в сумке у Серёжи ноутбук был… Тут Игорю в голову закралась мысль и самому дома посидеть, но он быстро откинул эту идею. Чумной доктор сам себя не поймает.
Вздохнув, Игорь наклонился, тронул Разумовского за веснушчатое плечо с которого сползла майка, и улыбнулся, увидев, как сонно щурится Серёжа, неосознанно прижимаясь к тёплой руке.
— На работу?.. — По-утреннему хрипло спросил парень, приподнимая голову с подушки и сонно зевая.
— На работу. — Подтвердил Игорь, стараясь не выдавать того, насколько сильно он не желает уходить. С минуту висела тишина, прерываемая лишь шуршанием одеяла и тихим сонным сопением.
— Я понял. — Наконец пробормотал Разумовский. Он еще раз зевнул, отодвинулся и закутался в одеяло, высунув из него только нос, покрытый мелкими веснушками. — Я… Вообщем. Можно я у тебя сегодня поработаю? — Раздалось глухо из-под одеяла. — Не хочу в башню.
— Можешь конечно. — Игорь пожал плечами. — Только вай-фая у меня нет, и если будешь выходить, тут в доме живет куча твоих фанатов.
— Переживу как-нибудь. — Пробурчал одеяльный кокон, но Игорь услышал, как потеплел все еще спросонья хриплый голос.
***
В Петербурге светило такое редкое там солнце, и день впервые за последнее время начинался действительно хорошо. Игорь даже взял нормальный кофе по пути к участку. Жизнь для него играла новыми красками.
Приземлившись на свое рабочее место, майор в приподнятом настроении открыл на компьютере новостную ленту. Да, и этой ночью Чумной доктор снова не высовывался. Уже полторы недели как затишье. То ли перед бурей, то ли перед счастливым финалом.
В участке прохладно сегодня. Дует и из окна, и из кондиционера, когда-нибудь менты научаться включать/открывать что-то одно, но явно не сегодня. Игорь по привычке уже разгреб свое рабочее место, освободил себе пространство и открыл документацию по своему основному делу. В стороне, среди груды бумаг тихонько раскрыл блокнотик с записями по делу чумного доктора. Дима Дубин за столом напротив перегнулся через комп и заглянул в тетрадь Игоря. За прошедшее время они смогли помириться. Майор понял, что пацана элементарно прессанули, а сам стажёр зла не держал. В конце концов Дима был единственным, кто помогал Игорю в его расследовании, а это уже что-то. Отношения у них были все еще холодные, но более-менее переварили за черту ненависти на территорию вооруженного нейтралитета.
— Я составил списки активных ребят на даркнетовских закрытых форумах посвященных нашему птеродактилю. Эээ. Ну не я. Я Саню из АйТи-отдела подключил. Ну короче вот. — Заявил Дубин и протянул стопочку бумажек с именами и краткой информацией про самых активных попавшихся пользователей. Игорь кивнул, старательно делая вид, что изучает папку по своему делу, а Дима продолжил: — Как ты и говорил, ребят, которым лет пятнадцать-четырнадцать мало, всего штук десять, среди них семеро детдомовских, трое находятся в приюте с этим Лешей Макаровым.
Игорь задумчиво кивнул, забирая из рук Димы списки и проглядывая их. Эти дети были для чумного доктора какими-то особенными раз они не отправились в бан при первой же попытке регистрации на официальном форуме. Не исключено, что маньяк видел в них потенциал, или же что-то нечто иное? Возможно, Чумной доктор неосознанно ассоциировал себя с ними… А может там настроен алгоритм просматривающий подписки и рекомендации во Vmeste, на основе которых становится ясно, что это за человек? В таком случаи один разговор с кем-то из детей может дать точный психологический портрет маньяка…
Внезапно вспомнились слова Димы о сублимации. Дети в приютах часто боятся выйти оттуда никем. А помогать очистить город это уже что-то, правильно ведь… А самому очищать город? — «Сирота…» — машинально подумал Игорь. Их маньяк сирота желающий остаться кем-то. Надо точно наведаться в этот приют и в целом навести справки. Игорь щелкнул ручкой и быстро начал строчить в блокнот, все, что ему пока что удалось вычислить.
«
Сирота с аналитическим складом ума (возможно техническое образование) очевидно умеющий постоять за себя, не исключено, что бывший военный или наёмник, обладающий ресурсами для взлома одной из самых популярных соцсетей мира. Возможно связи в сфере айти. Многомиллионный капитал для покупки дорогостоящего оборудования. (Связи с элитой или принадлежность к ней)»
Портрет маньяка вырисовывался на глазах. Игорь бы посмеялся, если бы там хоть пятеро попадающий в эту категорию наберется. А из пятерых вычислить одного это дело нехитрое. Ну а там поговорит с малолетками, подтвердит свою теорию и суду будет, что показать. Чтобы все прям официально
Убедившись, что он записал всё, Гром вырвал из блокнота лист и отдал Диме. — Пробей всех, кто подходит. — Попросил майор. — Список вечером мне на стол. И если Стрелков докопается, честно можешь отвечать. Я почти уверен, что мне удалось вычислить маньяка.
До обеда пришлось поизображать бурную деятельность, но уже в шесть, Гром выскочил из отделения и на всех парах помчался к метро. Игорь буквально бежал почти до самого приюта. Дети, ну конечно почему только спустя две недели он подумал о них. А Серёжа ведь говорил. Как он мог не догадаться сразу? Дети знают больше, чем взрослые. Ему срочно надо поговорить с Лешей и подтвердить свою догадку о мотивации маньяка. Если разговор с Лёшей сейчас подтвердит все, можно сразу накрывать узкий круг подозреваемых, а дальше уже по алиби и прочей технической части смотреть. Настроение ползло вверх уверенно и неумолимо. Этот день определенно был неплохим.
— «Вот поймаю птеродактиля, возьму отпуск и отвезу Серёжу на дачу…» — Думал Игорь. — «Мы ведь наверное любим. Пусть не так, как все. Сейчас укрепим нашу связь. А там свадьба, дети. Собака.» — Замечтавшись, майор чуть не проехал свою станцию метро.
«Не говори гоп, пока не перепрыгнешь» — вспомнил он слова отца. Точно, может он рано радуется. Может там три идентичных подозреваемых окажется? И все трое без алиби. Такое конечно маловероятно, но все же.
Воспитательница Леши встретила Игоря в дверях.
— Как хорошо, что вы приехали. — Женщина была достаточно пожилой. Она куталась в старую шерстяную кофту и на фоне убранства детского дома смотрелось вычурно-бедно. — Леша второй день тут не ночует. Я думаю, что он…
— Да, я знаю. — Игорь сочувственно кивнул. Так. Раз поговорить не получилось надо искать подтверждение теориям в комнате мальчика. Может там личный дневник… Ну или найти еще кого-то из тех троих. — А можно, где он живет, посмотреть? — Попросил Гром, делая небольшую пометку в блокноте. Раз ночевать перестал только сейчас, значит что-то намечается. Затишье было перед бурей. Только как же маньяк передал сообщение об этом подражателям, причем так, чтобы власти об этом не узнали? Воспитательница в ответ кивнул и пошла вперёд по огромному светлому коридору, приглашая Игоря за собой.
— Здесь так красиво. — Машинально произнес Гром, оглядываясь. Он приюты представлял себе совсем не так. Не так по-светлому что ли. А тут и просторно, и современно, и дети одеты хорошо. Вон даже ребята какие-то игрушку-робота тестируют.
— Знаем. Это все благодаря Серёженьке Разумовскому. — Женщина заулыбалась. — Он как известен стал, сразу помогать нам начал. Деньги дает, приют заново отстроил, с ребятами встречается и подарки им дарит. Святой человек.
Теперь настал черед Игоря улыбаться. С каждой секундой он влюблялся в Разумовского все больше и больше. Они остановились у стенда, где хранились какие-то фотографии из детства Серёжи и не только. Вот прямо посередине фото с открытия обновленного приюта, тетради, Кубик-Рубика, шахматы. Еще какие-то вещи по мелочи. Игоря заинтересовала лишь одна фотография. Уже цветная. На ней Серёжа лет четырнадцати обнимает парня, своего ровесника. Они напротив какой-то школы, кажется Разумовский только что вышел с награждения олимпиады, если судить по диплому в руке.
— А это на фото кто с ним? — Спросил Игорь вглядываясь в улыбчивого черноволосого юношу так крепко стискивающего Серёжу в объятьях.
— А это Олег Волков, его единственный друг. — С видом лекторши начала воспитательница. — Они не разлей вода были. Только Серёжа после выпуска учиться пошел, а Олежек в армию.
Игорь понятливо кивнул. Сразу стало ясно, что за таинственный «Волче» звонил Разумовскому с утра. В горле застыл комок ревности. Этот человек больше не имеет на Разумовского никаких прав. Все, лавочка закрыта. — «Сам виноват!» — Несколько злорадно и ревниво подумал Игорь, мысленно улыбаясь. — «Он теперь мой». Взгляд зацепился за школьные тетради. Алгебра, литература, просто блокнот на кольцах, на котором было криво-косо по-английски написано «Skechb
uook».
— А можно тетради глянуть? — Попросил майор, неосознанно умиляясь маленькому Серёже на других фотках. Его бы воля, он забрал бы домой парочку и повесил на холодильник. Надо будет потом у Серёжи разрешение спросить.
— Да, конечно. — Женщина приоткрыла стекло и Игорь взял ту, что по обложке напоминала математику. — Олежа вообще для Серёжи многое сделал. Если бы не он, этого гениального человека может и в живых бы не было. — Продолжала Воспитательница смотря, как Игорь вчитывается в первые две страницы, исписанные крупным неказистым почерком. — Серёжа вообще как-то с собой покончить пытался. Так Волков еще нашел, спас и в больницу мотался с ним. В психушку забрать не дал. Понимаете, Серёжу другие травили. Он не похож на них был. На уроках рисовал всегда картинки странные в тетрадях…
Игорь перелистнул страницу и остолбенел. Объятая пламенем птица смотрела на него со страниц, покрытых косыми рядами чисел. Страница вперед, два рыжеволосых мальчика стоят и обнимаются. Игорь узнавал в одном Серёжу, но второй… Вроде такой же, только глаза желтые, волосы длинные и во взгляде даже с детской картинки ненависть ко всему живому считывалась. Еще страница вперед, рыжеволосый мальчик на фоне огромного черного ворона, укрывающего его своими перьями, держит в руках спичку. Следующий разворот три мальчика объяты пламенем, а четвертый рыжий и желтоглазый стоит и улыбается.
— Он вообще творческая личность! — Не прекращала воспитательница, не замечая, как у Игоря дрожат пальцы.
Это… Это просто немыслимо. Неужели в Серёже. В этом тихом красивом Серёже было что-то способное… Убивать? Игорю на секунду показалось, что он в первые в жизни испугался. Нет. Не Серёжи, а за Серёжу… А могло быть такое, что это странная черная Птица в Разумовском совершала эти убийства? Тогда получается, что Игорь пригрел преступника… Гром прислушался к себе и ничего. Лишь четкая и ясная мысль: «вот, где была зарыта еще одна проблема с менталкой.»
Серёжа безусловно подходил по описанию. И сирота и мозги есть и ресурсы и деньги, и айти технологии это вообще его конёк. Некстати зазвонил телефон, Игорь попытался ответить, но выронил его из рук опустил глаза в пол и увидел абонента «Рыжее недоРАЗУМение.» Разумовский не стал бы звонить просто так, у него что-то случилось… Но что? А может это черное нечто угрожает не только людям, но и самому Серёже? И почему Игорь снова ставит его на первое место? Но думать об этом уже поздно.
— «Не привязывайся…» — грустно напомнил внутренний голос. Но Игорь уже от него отмахнулся. Привязался так неси ответственность. Давай. Не стой на месте, возьми трубку и поговори. Майор собрал остаток воли в кулак.
— Извините, я должен бежать. — Выдавил он наконец, схватил с пола телефон и действительно побежал по коридору, потом обернулся и крикнул: — Я позже насчет Леши приеду.
На кнопку ответить на вызов Игорь нажимал дрожащими пальцами, уже вылетев из приюта. — «Хоть бы не убил ни кого…» — Мысленно молил Гром, поднося телефон к уху…
— Игорь! — Голос на том конце трубки был напуганнее даже, чем у самого майора. — Игорь, он узнал, где я. Он считает, что я его предал! Он сказал, что закончит дела и приедет разобраться со мной. — Гром застыл как вкопанный. Значит не Серёжа… И даже не это черное… Но кто этот «он» который угрожает Разумовскому? Сирота с аналитическим складом ума, бывший военный или наёмник. Думай, Игорь, думай. Вспомнились слова воспитательницы: «а Олежик в армию решил…». И Серёжа говорил, что они поругались, что он стал другим… Разумовский… Он. Он намекал. Он не мог сдать друга напрямую. Поэтому давал подсказки. Все это время…
— Серёж! — Почти крикнул Игорь в трубку. — Тот кто тебе угрожает, это Волков? — С той стороны раздалось, что вроде утвердительного всхлипа.
— Он — Чумной доктор?
Снова утвердительный всхлип.
— Как так вышло?
— Я… Я потом объясню… — Голос Разумовского дрожал. — Сейчас просто приедь, пожалуйста. Он убьет меня. Точно убьет. Особенно теперь, когда я рассказал тебе правду. — Игорь замер на месте, пытаясь соображать. Надо что-то делать. Если Олег уже выдвинулся, то Гром не успеет. Нужно, чтобы Серёжа уходил из его квартиры, срочно. Хотя нет. Что-то намечалось. Если на улице начнется бойня, шансов выжить там у Разумовского будет меньше. Но в квартире оставаться тоже очень опасно. Ладно, против одного маргинала шансов больше, чем против толпы подражателей. Да и учитывая то, что Игорь только что выяснил, думается ему, что Серёжа сможет противостоять своему бывшему другу.
— Так, Рыжик, послушай меня. — Наконец произнес Гром. — Во-первых, ты все сделал правильно. Во-вторых, у меня за батареей под окном в спальне тайник, возьми оттуда пистолет и спрячься где-нибудь. В-третьих, если понадобится, стреляй.
— Я не смогу. — В дрогнувшем голосе появилась частичка истерики. — Я тоже виноват. Тогда я правда предам его. Он же друг мой… Он защищал всегда…
— Серёж! — Повысил голос Игорь… Надо что-то делать, надо решать… Надо… А что? Что он может сделать? Может только… Точно, то черное нечто в Серёже. Вряд ли идея хорошая, но… Сейчас самый подходящий момент спросить.
— Ты нет, а он сможет. И я не про Волкова сейчас говорю. — Молчание на том конце провода оповестило: Игорь угадал.
— Ты был в приюте… — Вяло, даже не спрашивая, а утверждая, пробормотал Серёжа. — Догадался значит, что я про детей говорил… И ты не отвернулся?
— Не имею права! — Буркнул в ответ Гром ускоряя шаг, надо быстрее бежать домой.
— Игорь, он на его стороне. — Фраза была сказана таким болезненным голосом… — Они воплощают… Мои идеи… То, что не могу сделать я… Олегу стало неинтересно со мной. Второй я может дать ему риск. Волкову плевать на идеалы. Он адреналиновый наркоман, понимаешь. Он дает Волкову мои идеи, он в свою очередь их реализовывает… И он… Он Олегу помогает. Планы составляет, камеры выключает и деньгами конечно же. Игорь, прости… Я виноват. Это все из-за меня. Это я виноват…
— Тише-тише. — Сердце майора сделало невообразимый кульбит от этого жалобного «Игорь». В этот момент Гром понял, что не сдаст Серёжу. Не отдаст даже под страхом смертной казни. Его Серёжа не виноват. Он просто не может быть виноват. А что-то внутри болезненно шептало, что это понять проще, чем то, что он влюбился в маньяка. — Тише-тише. — Повторил Игорь. Как же ему хотелось быть сейчас рядом. Там, в его квартире, обнимать Серёжу. Защищать от всего мира. Когда Серёжа улыбается, у Игоря сжимается все внутри. Да, он влюбился в маньяка. И он готов заявить об этом все. Он любит его. И сейчас он готов признаться.
— Серёж, я рядом. — Тихо прошептал Гром. — А знаешь еще что?
— Что? — Тихо всхлипнул Разумовский.
— Люблю я тебя идиота… — Выдохнул Игорь в трубку. — Люблю, когда ты улыбаешься. Люблю твои веснушки, твой голос и наше время вместе. Люблю, понимаешь? Какая-то часть меня говорит мне, что я идиот. Тебя надо отдать психиатру и все такое, но я чувствую… Нутром просто чую, что виноват не ты. Я не дам никому сделать с тобой ничего плохого, я сейчас приеду. И все будет хорошо. Я с тобой.
— Правда? — Голос такой недоверчивый-недоверчивый. — Правда рядом? Правда Любишь?
— Правда. — выдохнул Игорь… Наступило молчание, прерываемое лишь редкими всхлипами, а затем внезапно раздался звук уведомления приходящего на айфон… Всхлипы прекратились: — Игорь, он начал трансляцию… — Вскрикнул Сережа. — Площадь восстания… Он собирает всех своих там. Давай быстрее туда! Забей к черту на меня.
— Не забью. — Упрямо произнес Гром, забегая в метро.
— Знаешь что?
— Что?
— Я тебя тоже люблю.
Игорь чуть было не влетел в турникет. Вот так номер. — «Не смей привязываться и привязывать к себе.» — Завел свою укоризненную шарманку внутренний голос. Игорь задолбался считать, в какой раз он послал самого себя к черту.
— Может у тебя будет шанс его задержать… — Пробормотал Серёжа в трубку. — Скорее всего он использовал меня, как отвлекающий манёвр. Может у тебя даже получится поймать его до того, как он натворит делов. — Игорь остановился на секунду, до площади восстания две станции, это пять минут, может и правда успеет…
— Хорошо… — Помедлив произнёс Игорь. — Но обещай кое-что? Если мы оба переживем эту ночь, ты снова меня поцелуешь.
— Боже. Если мы переживем эту ночь я сделаю для тебя все, что угодно, но ты же сам понимаешь, что не переживем? — Игорь в ответ лишь промолчал. Понимал, что шансов у Серёжи мало. Теперь же, когда этот психопат знает, у кого скрывался Разумовский, и у самого Грома почти нет шансов выжить.
***
В вагон метро зайти оказалось труднее, чем можно было предположить. Какие-то люди спешили выйти из поезда и поехать в другую сторону, лишь бы оказаться подальше от места основных событий. Кто-то наоборот бежал туда. Игорь заметил пару людей в куртках с небезызвестной символикой. Ну конечно, подражатели естественно хотят оказаться поближе к своему вождю.
Майор первый раз в жизни пожалел, что у него кнопочный телефон, а не эта сенсорная лабудистика. Пытаться догадаться, что там происходит по лицам людей, смотрящих трансляцию, было проблематично. Минуты через две очень кстати позвонил Серёжа. Уже спокойный. Сказал, что вытащил чай с травами, успокоительные, пистолет достал, и что у него все под контролем. Игорь бы поверил, но голос Разумовского предательски дрожал.
Они говорили. Серёжа докладывал, что происходит в трансляции, Гром делился мыслями по поводу того, что будет дальше и каждые пять секунд спрашивал у Разумовского, как он. В ответ слышал неизменное нормально и снова, и снова не верил. Они просили друг друга быть осторожными, тихо смеялись над шутками в духе: «отношения на пять минут, от знакомства и до смерти». И просто молчали в трубку. Игорь все-таки спросил про службу безопасности, но в ответ услышал мрачный смешок. — Моей службой безопасности был Волков. И больше мне никого не надо было. — Гром почти увидел, как по лицу Серёжи потекли слёзы. Но видимо справившись с эмоциями, он продолжил. — Олег был единственным, кому я мог доверять. Оказалось, что ему не мог тоже.
Выходя из метро, Игорь остолбенел от количества людей, собравшихся вокруг обелиска на площади восстания. Парни и девушки в черных куртках, кто-то с эмблемами, кто-то без. В Масках и капюшонах. «Толпа идиотов». — как-то сразу подумалось Игорю. Хотя и их тоже можно понять. Здесь отчаявшиеся люди, как Лёша… Каждый тут разочаровался в чем-то своем. Стало как-то мерзко, и Игорь поспешил опустить глаза в пол, лишь бы не видеть окружавшей его толпы.
— Что там в трансляции? — Тихо спросил Гром у Серёжи, параллельно пытаясь взглядом найти откуда может появится сам Чумной доктор и как его задержать, избежав жертв.
— Я не понимаю, он рассказывает о своем плане… Разумовский помрачнел, голос его сделался серьезным. — Он хочет полностью поменять город. Хочет избавить его от «чумы» коррупции, алчности и беззакония. Он подаст сигнал… К нача… — Игорь не дослушал. Часть толпы возликовала.
— Похоже у них какие-то свои каналы связи… — Бросил он в трубку.
— Я уже понял. — Серёжа от напряжения начал постукивать по тумбочке в спальне, где он заседал. — Еще бы понять какие… Это может быть либо Vmeste, либо Телеграмм, либо те даркнетовские форумы, но твои ведь уже на них вышли? Значит даркнет отметается. Если моя соцсеть, в чем я сомневаюсь, то я сейчас отрублю им сервак. Но Волков бы так не лоханулся, вероятно Телега. Там я к несчастью бессилен. Можно конечно попытаться войти через чей-то телефон… Я попро… — Звук внезапно будто пропали все озарилось красным пламенем. Майор с ужасом услышал, а затем, как в замедленной съемке, и увидел взрыв и падение огромного обелиска…
— Игорь, черт возьми, уходи оттуда! — Выкрикнул Серёжа в трубку. Майор с секунду постоял, а затем ринулся к метро. Отвлекающим маневром для него изначально был не Серёжа. Им была трансляция.
— Не вешай трубку. — Почти выкрикнул Игорь. — Не смей! Говори со мной. Я должен знать, что ты в порядке.
— Игорь, мне страшно… — Пробормотал Серёжа в телефон. Судя по голосу он был прямо над пропастью нервного срыва. Гром буквально влетел в метро, чуть было не перепрыгнул через турникет, но вовремя опомнился и закинул жетон.
— Слушай меня. — Повторял он. — Слушай, я здесь. Пятнадцать минут, ну максимум семнадцать, в крайнем случае двадцать и я у тебя, слышишь? Только пожалуйста, не пропадай.
— Я слышу, вторил ему Разумовский. — И я не испугаюсь. — Словно в подтверждение его словам Игорь услышал, как щелкнул предохранитель, а затем оружие с глухим стуком упало на тумбочку. — Я выстрелю, если будет надо. Я умею. Меня Олег научил.
Майор мрачно кивнул, запрыгивая в поезд. Он знал, что слова лишь профанация, знал, как сложно поднимать оружие на своих… Но почему то словам его рыжика чертовски хотелось верить.
Так, одиннадцать минут и он на Адмиралтейской. Еще шесть, чтобы добежать до дома. Счет шел на секунды. Но, когда ничего не происходило уже минуты четыре, Игорь начал верить, что все обойдётся. Может Волков просто решил напугать единственного, кто мог его сдать, чтобы тот не высовывался? Серёжа кажется тоже начинал в это верить. Они уже даже не спрашивали друг друга о самочувствии, сидели в тишине и каждый в своем месте пялились в стену.
— Знаешь… — Прервал Серёжа их общее на двоих долгое молчание. — А у меня еще никогда, ничего и ни с кем не было… — Игорь сначала выпал, а потом улыбнулся ангельской невинности своего рыжика.
— Ты хочешь чтобы потом?..
— Да именно этого я и хочу! — Твердо отозвался Разумовский. — Не убьет он, убьют его подражатели, не убьют его подражатели, я сяду как соучастник. А я очень не хочу умирать девственником. — Игорь лишь рассмеялся. Временами Серёжа вел себя, как подросток. Как самый настоящий озабоченный подросток. Ну или как ребенок у которого не было детства.
— Я просто хотел сказать, что… — Рыжик кажется набирался храбрости. — Что…
Что конкретно он имел в виду, узнать Игорю было не суждено, в квартире раздался выстрел, ознаменовавший то, что кто-то крайне нагло вынес дверной замок. Встрепенувшись, Гром уже собирался что-то прокричать в трубку, но его поприветствовали мрачные гудки.
В тот день Игорь понял, что даже у надежды на хороший исход в наше время бывают лимиты.
