×××
Ночное небо заволокли тучи, холодный ветер проникает под тонкую толстовку, лижет неприятно кожу, покрывшуюся мурашками. Омега сильнее натягивает капюшон в попытке быть менее заметным и выглядывает из-за стены, внимательно и боязливо оглядывая темную улицу. Фонари здесь не работают, да и за свои четырнадцать лет Юнги не видел их работающими в принципе — длинная улица освещается только неярким светом неоновых вывесок магазинов и баров. Каждый день Юнги ходит поздно вечером по этой улице, прячась и оглядываясь, тут же находится и самый известный в их неблагоприятном районе бар. Даже не смотря на то, что в этой части города живут только кицуне, вечером бары и клубы кишат особями разного вида: и люди и вервольфы приходят в такие заведения для нахождения компании на ночь. Юнги работает официантом в хорошем кафе неподалеку, на эту работу его еле взяли, слишком он мал был. Омеге четырнадцать, но из-за невысокого роста и худощавости выглядит младше. Юнги боится ходить по этой улице, где за каждым поворотом и переулком может оказаться пьяный альфа, но так ближе всего до дома. Омега очень уставал на работе, но говорить об этом папе не будет, иначе тот пойдет снова работать в шахты, а с его травмой колена работать нельзя. Поэтому Юнги сам настоял на том, чтобы работал в кафе. Папа же пусть лучше сидит дома и работает переводчиком. Юнги очень умный омега: в свои четырнадцать свободно говорит на пяти языках, освоил в режиме домашнего обучения всю школьную программу и неплохо разбирается в программировании. Отец-бета Мина погиб во время обвала шахты, когда омеге было пять лет, и чтобы их сын ни в чем не нуждался, папа Юнги тоже пошел работать в шахту, но через такие же пять лет получил травму и был вынужден уйти с работы. Сидел дома, обучая Юнги языкам и помогая со школьной программой, а сам занимался переводом текстов и прочего. Денег не особо хватало, поэтому-то Юнги и решил пойти работать. Многие мальчишки его возраста пошли в бордели, большая часть омег их района, вне зависимости от возраста, тоже, но папа всегда говорил, что нельзя продавать свое тело, что это неправильно и аморально. Юнги придерживался папиных взглядов, поэтому искал нормальную работу и нашел. Платят, правда, не очень много, но им на жизнь хватает. Мин в последний раз окидывает взглядом все вокруг и выныривает из-за поворота, быстрым шагом направляясь вниз по улице. Руки трусятся от страха, ноги чуть ли не подкашиваются, но омега упрямо идет, практически бежит, оглядываясь по сторонам. Вроде все спокойно, осталось пройти бар и можно будет спокойно выдохнуть. Юнги, не сбавляя темп, проходит мимо, но слышит, как кто-то открывает дверь и что-то говорит охране. Омегу с ног до головы окутывает липкий страх, сердце начинает ускорять свой ритм, колотится как ненормальное, разгоняя панику и адреналин по телу. Мин срывается с места и забегает в первый попавшийся переулок, натыкаясь на кирпичную стену. Юнги отчаянно повторяет про себя: «Нет. Нет. Нет», когда слышит позади тяжелые шаги, все ближе и ближе. Омега лихорадочно ищет, куда бы спрятаться, и натыкается на гору коробок из-под выпивки, притаиваясь за ними, присев на корточки. В переулке темно, может и не заметят. Шаги становятся все громче и громче, парень прикрывает себе рот рукой, молится всем богам, чтобы его бешенного сердцебиения не было слышно. Шаги становятся еще громче, кто-то, определенно альфа, заходит в переулок. Шаги прекращаются, Мин слышит шуршание одежды и чиркнувшее колесико зажигалки. Через пару минут до Юнги доносится запах сигаретного дыма. Курит. Мина сильно потряхивает, руки дрожат, как у заядлого алкоголика. Альфа бурчит что-то невнятное себе под нос, поджигает еще одну сигарету. Юнги отсчитывает секунды и минуты, мысленно упрашивая альфу уйти побыстрее. Спустя пару минут снова слышатся шаги, только уже отдаляющиеся. Омега облегченно выдыхает и встает на ноги, тихонько выходит из своего убежища и оглядывает переулок, пытаясь что-то разглядеть в кромешной тьме. Тихо, вроде ушел. Юнги медленно подходит к выходу и только собирается выглянуть, как ему заламывают руки за спину и припечатывают к стене переулка лицом. Мин дергается пару раз, но альфа блокирует все его конечности. — Я заметил тебя еще на выходе, — тихо говорит альфа, опаляя ухо омеги горячим дыханием. Несет алкоголем. — Отдам должное — вел себя как мышка, не знай я, что ты здесь, никогда бы не нашел. Юнги трясется от страха, пытается вырваться, ударить альфу, но он сильнее, не отпускает. — Не дергайся, а то хуже будет, — рычит альфа, до синяков сжимая одной рукой запястья парня, второй оглаживая ягодицу сквозь ткань джинсов. Юнги глаза от ужаса широко раскрывает, все тело страх парализует, жидким азотом по телу разливаясь. Альфа руку под толстовку засовывает, тонкую талию и выступающие ребра оглаживает. — Такой маленький и худенький, — притворно ласково шепчет. Юнги этот шепот змеиное шипение напоминает, он снова пытается вырваться, альфа хватает его за волосы и лицом об стенку бьет. У Юнги звезды от удара под веками, кровь по виску из разбитой брови стекает, в глаза заливается. Омега в себя приходит, когда альфа пахом к его ягодицам прижимается, когда чужое возбуждение ему в поясницу упирается. Мин снова вырваться пытается, альфа рукой шею тонкую сжимает. — Не рыпайся, сука, — рычит. Юнги от недостатка кислорода чуть сознание не теряет, но альфа отпускает резко. Омега не хочет этого чувствовать, ему противны руки альфы, что в штаны забираются, сжимают и мнут его ягодицы до синяков. Он мечтает умереть прямо здесь и сейчас, потерять сознание, лишь бы не чувствовать ничего. Но этого не происходит. Он остро чувствует каждое прикосновение альфы, а сделать ничего не может — тело страх парализовал, Юнги закричать пытается, рот как рыба открывает, но звука не слышит, а альфа тем временем штаны с него вместе с бельем стягивает, омегу слегка наклоняет, плюет на свою ладонь и слюну по колечку мышц размазывает, сразу два пальца вставляет. Боль пронзает поясницу, Юнги вскрикивает, горячие слезы роняет. Альфа рот ему ладонью закрывает, пальцами внутри омеги двигает, на манер ножниц растягивает, но долго не церемонится, пальцы вытаскивает, одной рукой брюки с себя спускает, по твердому члену ладонью проводит, предэякулят размазывает. Он приставляет головку к сжимающемуся колечку мышц и входит одни резким толчком. Мин дергается, шипит от боли, глаза пелена из слез застилает. Альфа лишь крепче рот омеге рукой закрывает, толкается в тесное нутро, от узости дуреет. Омега плачет, во времени теряется, каждый толчок болью сопровождается, что ноги электрическим разрядом простреливает. Член альфы большой, распирает изнутри, кажется, что Мин вот-вот порвется, треснет по швам, рассыплется пылью под подошвами ботинок альфы. Юнги не помнит, сколько времени это продолжалось, он терпел, слезы по щекам ронял, что на большую ладонь, его рот закрывающую, стекали. Альфа молчал, ничего не говорил. Кончив, не задумываясь внутрь, он вышел, застегнул брюки и повернул омегу к себе лицом. Мин на ватных ногах еле стоит, спиной на стену опирается, чтобы на грязный асфальт не рухнуть. Он не видит в темноте лица альфы, не может сказать, кто это: вервольф или человек. Альфа одевает Юнги осторожно, будто нежность проявляет. — Девственником был, — зачем-то произносит он, грубой ладонью слезы с щек стирает. — Успокойся. Иди домой, малыш, и поскорее. Придут другие, одним разом не отделаешься, они церемониться не будут, — альфа наклоняется к Юнги и невинно целует, алкогольный привкус на искусанных и дрожащих губах оставляя, прядь волос за ухо заправляет и уходит. Юнги стоит пару минут, в себя прийти пытается. Слова альфы вспоминает: «Придут другие, одним разом не отделаешься, они церемониться не будут», — бьет набатом по воспаленному сознанию. Мин дергается и собирает силы, срывается и, с помощью всё ещё находящегося в организме адреналина, бежит вниз по улице. Шихек места себе не находит — Юнги должен был вернуться полчаса назад, а его все нет. Что-то случилось. Омега подходит к окну через каждые две минуты, улицу осматривает, фигурку сына выискивает, но никого не видит. Но вот появляется какой-то силуэт. Шихек всматривается, спешно выходит на улицу, на трость опирается, навстречу идет. Сына узнает. Вот только замечает, что омега прихрамывает. Юнги замечает папу и со всех ног к нему бежит, спотыкается, чуть ли не падает, но Шихек вовремя его подхватывает. Он смотрит на трясущегося сына, у которого бровь разбита, губы искусаны. Шихек все понимает. Помогает до дома дойти, горячую ванну набирает. Юнги не говорит ничего, в ванну ложится и истерикой заходится, плачет навзрыд, в колени папины лицом утыкается. Старший омега по голове гладит, слова успокаивающие шепчет, ждет, когда буря утихнет. Юнги успокаивается через час. Сидит, невидящим взглядом в стену смотрит, пока папа ему рану обрабатывает. Старший омега чаем с ромашкой поит сына и спать укладывает, долго по влажным волосам гладит. «Все будет хорошо. Ты сильный, ты справишься. Пройдёт», — шепчет, и Юнги верит. Вот только вера рушится на глазах, рассыпается прахом, когда, спустя три недели, он сжимает в дрожащих пальцах тест на беременность. Две полоски.×××
— Тэхен-а, солнышко, вставай, — Лиен присаживается на кровать к брату и ласково поглаживает по снежно-белым волосам, второй рукой забираясь под одеяло и поглаживая спину мальчика. — Лиена-а, не хочу. Отстань, — капризничает ребенок, сонно дергая плечом в попытке скинуть руку брата. — А у меня сегодня выходной, — лукаво тянет старший омега, растягивая губы в улыбке. — Что, правда? — Тэхен подскакивает и садится на постели, с недоверием рассматривая старшего. — Конечно, я тебя когда-нибудь обманывал? — Лиен смотрит на этот маленький комочек одеяла с заспанными глазками, с красным следом от подушки на щеке, с торчащими во все стороны белоснежными волосами, с таким недоверчивым взглядом, под которым любой глава мафии выложит все свои секреты. — Постоянно, — Тэхен щурит свои зеленые глазки, пытаясь вычислить в этой ласковой улыбке ложь. — Солнышко, — Лиен глубоко вздыхает и снова присаживается на край кровати, — я говорю правду. Мне наконец-то дали выходной, — вечный. Лиен вчера уволился, новой работы еще не нашел, деньги пока есть, но их не на долго хватит. Однако говорить об этом десятилетнему омеге он не будет. Не хочет расстраивать. — На улице хорошая погода, давай погуляем в парке? — Отлично, — Тэхен целует брата в щеку и спрыгивает с постели, убегая в ванную. — Я умываться. Лиен смотрит на несущегося парнишку, скрывшегося за дверью, и в который раз понимает, что не зря он забрал к себе годовалого ребенка. Он детально помнит тот день, когда нашел мальчика одного в парке, плачущего, сидя на лавочке. Потерялся ли он или же его бросили родители — не важно. Он забрал его к себе, с помощью связей сделал мальчику новое свидетельство о рождении, оформил над ним опекунство. Фамилия и дата рождения — фальшивые, лишь только имя мальчика было настоящим — вышитое на воротничке распашонки. Лиен растил его как своего сына, хоть и называл его братом. Когда он подрос, стало известно, что Тэхен — бакеноко. Отсюда и белоснежные волосы, и глаза изумрудного цвета. Тэхен прибегает спустя десять минут, полностью собранный и одетый. Омеги завтракают и идут в ближайший парк аттракционов. Весь день проходит отлично: омеги катаются на аттракционах, едят мороженное и гуляют вокруг озера. После Лиен предлагает съездить в пиццерию, на что младший восторженно хлопает в ладошки, соглашаясь. Домой омеги идут уже по темноте: на улицах много гуляющих людей, кто-то спешит домой с работы, кто-то просто гуляет, кто-то, наоборот, идет на работу. У всех своя жизнь, свои проблемы, свои заботы, но почему-то сегодня Лиену дышится легче, полной грудью; небо, что к вечеру снова тучи затянули, уже не нагнетает тоски. Однако когда Лиен вместе с братом заходит в квартиру, то сразу чувствует — что-то не так: воздух в квартире пропитан смесью чужих запахов. В мозгу не успевает мелькнуть «Опасность», как со стороны кухни выходит знакомый альфа. — Здравствуй, Лиен. Омега хватает Тэхена и пытается выбежать из квартиры, но не успевает. Другой незнакомый альфа вырывает у него младшего омегу и отталкивает в сторону, заламывая старшему руки за спину. Лиен видит, как из комнаты выходит еще двое альф. Один из них подходит к испуганному Тэхену и поднимает на ноги, крепко удерживая за руку. — Отпустите! Не трогайте его! — старший Ким дергается, пытаясь вырваться, но альфа, которого омеги увидели первым, бьет его кулаком в живот. — Заткнись, — альфа хватает Лиена за волосы и поднимает его голову, заставляя смотреть на себя. — Мальчишка нам не нужен. Нам нужен ты. А он пусть посмотрит, что бывает с такими, как ты, — альфа скалится ядовито, наслаждаясь огоньками ярости и страха в чужих глазах. Тэхен пытается вырвать руку из чужой хватки, но альфа сжимает его запястье так сильно, что, кажется, сейчас послышится треск костей. Младшему страшно, он закричать пытается, но альфа закрывает ему рот ладонью. Ким не теряется и с силой сжимает зубами чужие пальцы. Мужчина рычит, руку отдергивает и звонкую пощечину мальчику отвешивает. Тэхен теряется, чуть ли не падает в обморок от боли. Их тащат в гостиную: Тэхену связывают руки за спиной и заклеивают рот скотчем, Лиена бросают по середине комнаты на пол и долго бьют, насилуют, что-то кричат. Тэхен не слышит. Он не помнит всего, лишь отрывки. Не помнит, как альфы уходят, не помнит, как приезжает полиция, как его спрашивают о чем-то полицейские. Ничего. Его взгляд был прикован только к глазам брата: он видел каждую его эмоцию, каждую вспышку невыносимой боли, сожаление, ужас, страх. Он видел все. Особенно сильно запомнился момент, когда его глаза, застеленные слезами, вспыхнули в последний раз и погасли. Как они стали пустыми. Как в них потухла жизнь. Убийство. Лиена убили. Самым мерзким и низким способом для омеги. Мальчика определили в детский дом, три года он жил там в невозможно ужасных условиях, находиться там до совершеннолетия он бы не смог. Ослепленный желанием отомстить тем, кто убил Лиена, он два года разрабатывал и создавал план. Поэтому и сбежал — ночью, через окно четвертого этажа. Как только мальчик не разбился, охранники до сих пор не понимают, а Тэхен просто обратился в кота и спрыгнул, никто не знал, что он бакеноко. Детдом находился далеко за городом, добираться до Сеула пришлось около часа через лес. Тэхен не знал, с чего начать, оказавшись в условиях реальной жизни, где нужно не только найти ублюдков, чьих имен он даже не знает, но и как-то зарабатывать деньги на еду, его идеальный план казался сверхъестественным. Тэ не хотел искать себе новой семьи, так что решил жить один. Из жизнерадостного, счастливого и щедрого на эмоции мальчишки, он превратился в холодного, закрытого и циничного подростка. Он не искал тепла, еще в ту роковую ночь, нацепив маску безразличия. Три года он усердно полировал ее, подтачивал, не позволяя ни одной, даже маленькой трещинке появиться на гладкой поверхности. Посттравматический синдром пройдет со временем, как сказал психолог детдома. Омегу не брали на работу. Идти официально — нельзя, его ищет полиция. Неофициально — не берут: мал и худ. Ким решил зарабатывать на жизнь тем, чем умел — рисованием. У него с детства был талант — он мог изобразить что угодно и кого угодно, посмотрев на объект рисования лишь раз. Главной его фишкой был именно стиль рисования: в своих изображениях он мог изобразить любые чувства и качества. Казалось бы, как можно изобразить чувства, сильные стороны человека или же качества любого предмета. Красками, мелом, тушью, карандашом, ручкой, неважно чем. Тэхен был действительно хорош в этом. Никто не заказывал у мальчишки что-то конкретное, он сам придумывал, рисовал и предлагал купить, однако продажа картин в парке или портрет обычных людей денег особо многих не приносили, тогда-то Ким и позарился на элиту общества. Чтобы изобразить чувства и характер того или иного богатого политика или бизнесмена, ему приходилось лазить в их дома, чтобы прочувствовать атмосферу этих людей. Юркого и маленького подростка никто не замечал, омега был умным и с легкостью водил охранников за нос, добиваясь своих целей. После таких вылазок он обычно оседал на дно в своем убежище — небольшой квартирке в заброшенном доме, в котором не было ни воды, ни газа, ни света, — и рисовал, творил, погружаясь в работу так глубоко, что забывал о еде, сне и прочих физиологических потребностях, а затем фотографировал и выставлял в соцсетях свои работы, назначая цену. Многие из высшего общества откликались, платили деньги, а Тэхен потом присылал им картины. И так было на протяжении года — ел омега в небольших кафе или же покупал еду на вынос, купался в мотелях. Ему нравилось ни от кого не зависеть и быть одному. В одну из своих вылазок он все-таки попался: Глава человеческого клана Ким уехал на мероприятие, посвященное последним дням его правления, через пару недель его сын — Намджун, должен был стать главой клана, и омега вроде как всё продумал, вот только не учел того, что Намджун вернется раньше. Охрана поймала мальчишку в саду, когда он уже почти убежал, вернее сказать, его поймал огромный лабрадор. Он заметил Кима и кинулся на него, повалив на спину. Тэхен уже было с жизнью распрощался, когда увидел огромные клыки в пасти у животного, что утробно рычало, нависая сверху, как услышал чей-то свист и крик. — Эй, Сато, фу. К ноге, — к Тэхену подошел альфа лет восемнадцати, высокий, широкоплечий, с русыми волосами, зачесанными назад. — И кто у нас здесь? — альфа склонился над лежащим омегой, и Тэхен узнал Ким Намджуна. — Симпатичный мальчишка, — наигранно ласково сказал Ким, повернулся к своим охранникам и бросил сухое, — в дом его, — ушел, поманив за собой пса. Два альфы-бугая подняли Тэхена и, заломав руки за спину, потащили в дом следом. Омегу затолкали в огромную гостиную, поставили к стене лицом и обшарили все карманы, в которых кроме пачки дешевых сигарет с запахом гвоздики и мелочи ничего больше не было. Омега брыкался и уворачивался от похабных рук альф, которые больше лапали его, нежели обыскивали. Все вещи Кима бросили на кофейный столик, а самого омегу посадили в кресло напротив дивана, на котором уже сидел Намджун, закинув ногу на ногу, внимательно наблюдая за мальчишкой. Слуга-бета принес поднос с бутылкой виски и бокалом, Намджун откупорил бутылку и налил янтарной жидкости в бокал на два пальца, отпил немного и поднял взгляд на сжавшегося омегу. — Итак, кто ты и что здесь забыл? — альфа поднял одну бровь, рассматривая омегу: средний рост, худощавая фигура, кожа оттенка светлой карамели, красивые черты лица, копна белоснежных отросших волос, завязанные в небрежный хвост на затылке, зеленые глаза, черная футболка не по размеру висит на парне, как на вешалке, синие потертые джинсы и старенькие изношенные кеды. — На воришку ты очень похож, но ты ничего не взял. — Воровство — удел низких духом людей, — омега обиженно скрестил руки на груди, высокомерно вздернув нос и бесстрашно смотря прямо на альфу, — и я ничего не скажу. — Хм, может ты украл что-то мелкое, но дорогое, пусть мои парни тщательнее тебя везде обыщут, — Намджун специально делает акцент на предпоследнем слове, равнодушно отпивая виски. Альфы — телохранители с гадкими ухмылками снова подходят к Киму. Тэхен до последнего думает, что Намджун блефует и продолжает спокойно сидеть, сохраняя надменное выражение лица, но когда один из альф через силу стягивает с него футболку, от чего тонкая ткань рвется, а второй пытается расстегнуть его джинсы, омега взвизгивает и, словно антилопа, отскакивает на пол, отходя подальше. — Только притроньтесь ко мне еще раз, и я вам руки откушу, — разъяренно шипит Ким на альф, обнимая себя за плечи в попытке прикрыться. — Ладно, чертов манипулятор, я расскажу, зачем залез, — раздраженно говорит омега, — но только при условии, что эти мерзкие альфы выйдут отсюда. — Тэхен кривит лицо телохранителям и поворачивает голову к Намджуну. — Вы свободны, — Намджун со смешком выгнал «мерзких альф» из гостиной и указал омеге рукой на кресло, приглашая сесть. Тэхен с разочарованием смотрит на свою порванную любимую футболку и оглядывается в поиске какой-нибудь ткани, чтобы прикрыться. Его взгляд натыкается на сложенный идеальным прямоугольником плед, лежащий на одном из кресел. Омега хватает его и быстро накидывает на плечи, пряча тело от назойливого взгляда Намджуна. — Ну и зачем он тебе? Без него было лучше, — цокает альфа, закатывая глаза. — Вечно вы, альфы, до омег домогаетесь, похотливые животные, — сердито говорит Ким, плотнее кутаясь в плед, и садится в кресло. — Говори, зачем залез, — Намджун наклоняется ближе к омеге, поставив локти на колени. — Не смейся и попробуй поверить, — Тэхен немного сердито оглядывает альфу и, глубоко вздохнув, выпаливает. — Я залез, чтобы пропитаться атмосферой, узнать поближе черты твоего характера, чтобы после изобразить на холсте. Воцаряется напряженная тишина. — Что за бред? — спустя пару минут говорит Намджун. — Мог бы сразу сказать, что ты — один из моих фанатов, а не устраивать цирк. — Я говорю правду. Я — не твой фанат, я просто портреты рисую. Чтобы отобразить черты характера человека на холсте, нужно их узнать для начала, — обиженно и расстроено говорит омега, отвернувшись в сторону. — Да? — Киму надоел этот упрямый ребенок, он не любит ложь, поэтому и пытается вывести мальчишку на чистую воду. — И какой же ты вывод сделал, когда в дом проник? — Изначально я собирался написать твоего отца, но подумал, что будет лучше, если я изображу тебя, — омега снова смотрит на альфу, слегка прищурив глаза. — Ты — циничный прагматик, но не скупишься на отображение своих эмоций, начитанный перфекционист, но изощренный экспериментатор в интимной сфере, не БДСМщик, но имеешь свои фетиши, — спокойно и уверенно перечисляет Тэхен. — Ненавидишь, когда тебе лгут, у тебя определенно тонкий вкус, ценитель искусства. Достаточно или мне дальше продолжить? — Допустим, ты меня убедил, — Намджуну постепенно начинает нравится этот мальчишка, он определенно умеет разбираться в людях, — но сможешь ли доказать, что действительно рисуешь? — альфа, конечно, был поражен такой четкой своей характеристикой, но он обязан проверить. — Я не рисую, а творю, — высокомерно хмыкает омега. — Вполне. Отпусти меня и жди через два дня со своим портретом. — Э, нет. Так не пойдет. А вдруг ты сбежишь? — хмурится альфа. — Давай я оставлю тебе что-нибудь в залог, — пожимает плечами Ким. — Что же? — саркастично усмехается Намджун. — Дешевую пачку сигарет и мелочь? Кстати, не рановато ли ты курить начал? Тебе сколько лет-то? Тринадцать? — Пятнадцать вообще-то, — недовольно поджимает губы Ким. — Во-первых, тебя это не касается, а во-вторых, эти вещи я забираю с собой, а тебе оставлю кое-что другое, — Ким тянет руки за голову и снимает с шеи тонкую цепочку, которую альфа не сразу заметил. — Вот, держи. Омега неуверенно кладет на стол цепочку, продетую в серебряное кольцо. Намджун берет украшение в руки, внимательно рассматривая. Тонкое серебряное колечко с витиеватыми полосочками в виде веток дерева и маленькими камушками в виде цветов. — Откуда оно? — не отрываясь от рассматривания украшения, спрашивает альфа. — Не волнуйся, не украл, — кривя губы, отвечает омега. Его бесит это презрение в голосе Намджуна. — Это кольцо старшего брата, — уже с еле уловимой печалью говорит Тэхен. — И оно дорого тебе? — Намджун недоверчиво выгибает бровь. — Моего брата убили, а это — единственное, что от него осталось, — дрогнувшим голосом отвечает Ким. — Как ты думаешь? — Ладно, хорошо, — Намджун не стал задавать больше вопросов, не хотелось ковырять чужие раны, да и с такой серьезностью врать никто не сможет. — Договорились. Не придешь через два дня, я тебе это кольцо не отдам. Если мне не понравится твоя мазня — тоже не отдам. А сейчас можешь идти, — альфа откинулся на спинку дивана, запрокинул голову и устало прикрыл глаза. — Полуголым? Нет, спасибо, я тогда лучше здесь посижу, — Тэхен демонстративно разлегся поперек кресла, свесив ноги с подлокотника. Намджун громко и раздраженно выдохнул, подозвав бету-слугу. Они о чем-то тихо переговаривались, поглядывая на омегу. Слуга ушел, а альфа снова откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Спустя пару минут бета вернулся с черной толстовкой в руках и протянул вещь Тэхену. Омега брезгливо взял ее в руки, придирчиво осматривая: если толстовку кто-то надевал до того, как она попала к нему в руки, то Ким лучше полуголым пойдет домой, ежели наденет вещь за кем-то. Чрезмерная педантичность и чистоплотность у омеги проявлялись с рождения. От ткани несло стиральным порошком и немного целлофаном. — Не волнуйся, она новая. Никто ее не надевал, — заметив вошканья омеги, сказал альфа. — Считай это подарком, все равно в одной футболке ты бы быстро заболел. Не лето на дворе. — Спасибо, — Тэхен скидывает с худых плеч плед и надевает толстовку, забирая со стола мелочь и запихивая в задний карман джинс. — До встречи через два дня. — Сигареты оставь, — не открывая глаз, сказал Намджун. — Вредно для здоровья. Омега только хмыкнул, но все равно забрал пачку сигарет, бросив напоследок взгляд на кольцо Лиена, и поджал губы, будто обещая украшению, что он обязательно вернется. Тэхен вернулся домой довольно поздно, поэтому сразу лег спать, решив отдохнуть от насыщенного вечера. Проснувшись, омега сильно пожалел о том, что в качестве залога оставил кольцо Лиена — единственное, что у него осталось от брата, не считая нескольких фотографий, которые Ким нашел в их старой квартире, вернее, правильнее сказать — выкрал, когда пробрался в опечатанную судебными приставами квартиру. Неожиданная простуда сбила его с ног, так что он громко обматерил Намджуна, который накликал на него болезнь. Из-за плохого самочувствия вдохновения не было от слова совсем, первый день омега провалялся в постели, пытаясь хоть как-то поставить себя на ноги с помощью дешевых лекарств, от которых больше тошнило, чем становилось лучше. На второй день Тэхен, превозмогая мигрень и боль в горле, взял себя в руки и отправился рисовать, кутаясь в заляпанное красками и тушью старое одеяло. Без продыху и с небольшими перерывами, только чтобы выкурить сигарету, Тэхен работал над картиной полтора дня. С опозданием, но он выполнит работу, докажет, что это не просто «мазня», как выразился альфа, а искусство. Когда омега закончил, написал Намджуну в директ инстаграма адрес своего «жилья» с просьбой приехать за картиной, слава богу, страницу альфы было легко найти благодаря известности личности. И Намджун приехал вечером. Увидев сообщения, он сначала не понял, от кого оно, однако прикрепленная фотография картины освежила его память. Он был крайне удивлен талантом парнишки и доволен своим портретом, поэтому простил ему задержку по срокам из договора. Альфа вернул кольцо и увидев в каких паршивых условиях живет молодое дарование, решил ему помочь: взял Кима под свою опеку, устроил его в одну из лучших школ Сеула, купил недалеко от места учебы небольшую квартирку и помог устроится в мастерскую по написанию картин на заказ. Тэхен был благодарен Джуну, они стали хорошими друзьями. Честность альфы покорила омегу, что категорически отказывался сближаться с кем-либо в детском доме, а прямота и упрямый характер младшего очень нравились Намджуну, что в принципе и стало толчком для их долгой и крепкой дружбы.