seoul's treasure

Когда ты видишь ад, Джункю… не оправдывай его. Эти слова впечатались в память Кима в самом начале его детства. В тот день, когда тьма спустилась со своего пьедестала и окутала собой всю остальную жизнь Джункю. Его глаза теперь глядели из мрака в небо, искали то, чем не могли насытиться, но добро не всегда побеждает зло. Поэтому иногда, в зеркале, за силуэтом на подобии себя, он замечал тень из пылающего ада. А потом он тряс головой и… Он оглянул себя с ног до головы в отражении окна и убедился, что за бессонную ночь ничего кардинального не изменилось в его лице. Всё те же замазанные толстым слоем тоналки круги под глазами, обсушенные губы и усталый взгляд из-под длинной, нестриженной челки. Зато на левой ладони у него появилась новая рана, запрещавшая ему ассистировать в операционной. Если бы он ещё несколько часов дышал стерильными бинтами, хлоркой и резким, едким металлическим запахом крови, то повесился бы над телом умершего или выжившего террориста не задумываясь. В такие моменты ненависти к работе он обычно переживал, что нимб над головой может сойти. К счастью, этот страх продолжался недолго, прямо до следующей операции, которую ему назначили на завтра. Джун ещё не читал историю болезни, а уже молился, чтобы было удаление селезёнки, ведь на аппендицит молиться не приходилось. С лестницы вихрем, перепрыгивая ступеньки, поднялась медсестра из реанимационного отделения. Она выглядела не лучше Джункю после такой же шумной ночи, но, видать, стакан говняного кофейка из автомата на неё подействовал. — Вы там нужны, доктор Ким, — протараторила девушка, обливаясь семью потами. Джункю ласково обвёл её взглядом и аккуратно вытащил из кармана платок, чтобы протереть ей лоб и скулы. — В этой больнице бегут только, когда кто-то при смерти, так что не беги, Вонён, — обнял и похлопал он её по плечу, ведя вниз, подальше от родильного корпуса. Джункю даже не успел поглазеть на маленьких деток, и вся его жизненная энергия теперь медленно покидала его. Чан Вонён, а иначе фея-медсестра, коей её прозвали некоторые пациенты за оказанную ею доброту, была хрупкой и маленькой. Джункю полностью разделял мнения остальных, поэтому в свои операции брал её, чтобы не оставлять на съедения взрослым и одиноким волкам. В отличии от Кима, у Вонён были длинные ноги, тощие руки, покрытые в некоторых местах синяками, когда-то длинные густые волосы теперь поредели и потеряли свой былой блеск, но несмотря на это всё Джункю не переставал считать девушку идеалом женственности. Она намного, намного отличалась от его матери, бывшей наркоманки, умершая под дозой кокаина. — Ах, да-да, — нервно закивала Вонён, пытаясь припомнить причину своего бега. Она часто забывала слова и краснела при виде доктора Кима, считавшийся эталоном красоты среди местных работников. — Так что случилось-то? — Точно! Там к пациенту Киму пытается ворваться полиция. — Это не тот, который собирался взорвать аэропорт? — безучастно уточнил Джункю и открыл стеклянную дверь, пропуская внутрь сначала Вонён. — Тот самый. Я пыталась объяснить полиции, что больного пока нельзя беспокоить, но они не хотят даже слушать. — Хорошо, я сам с ними справлюсь, а ты лучше тут не околачивайся. Вонён послушно кивнула и удалилась в другую сторону отделения. Однажды пьяный Джункю посвятил девушку в свой самый большой страх — потерять её в свою смену. С тех пор Вонён почти никогда не лезла на рожон, не приближалась к особо опасным преступникам и в своей крохотной сумочке вместе с телефоном несла шокер. Ей не была известна причина многочисленных тревог Кима насчёт неё, но его обеспокоенный взгляд, когда девушка возвращалась с палат преступников из тюрьмы, заставлял её беречь себя и не нарываться на проблемы. — Итак, господа, какие-то проблемы? — фальшивая самодовольная ухмылка в 32 зуба, вьющиеся кончики волос, безупречно отутюженный халат и, если поднять глаза, то до боли в рёбрах знакомое лицо смертника. Джихун обомлел от неожиданности. Ну да, разве ожидаешь увидеть этого через десять лет, как кинул его плавать в собственной блевотине. Это ведь Ким Джункю. Парень с оленьими глазами, пухлыми, полными губами, густой линией бровей на крохотном лбу и с когда-то стеснительной улыбкой. Ким Джункю, о котором знал каждый из старшей школы Босок. — Сокровище Босока. Десять лет назад мир не был более безопасным, а двое подростков за соседними партами не были окружены толпой мужчин в форме. Десять лет назад Пак Джихун уверенно шёл к своей цели и втайне от друзей подавал документы в Сеульский, а Ким Джункю мечтал о спокойной и тихой жизни в новой школе. Десять лет назад не было никаких пистолетов, броневиков, и они уж точно обходились без террориста за дверью. Просто десять лет назад им было 19. — Знакомьтесь, ребята, это ваш новый товарищ, — классная руководительница, которой с виду не дашь больше 25-ти, уже приближалась к половине 60-ти и являлась тётей Джункю, но в серых школьных стенах она не оказывала мальчику большей почести, чем любому другому своему ученику. — Всем привет, меня зовут Ким Джункю. Мне 19, и я рад окончить школу вместе с вами! — монотонно представился Ким с заученной фразой. Это пятая школа, которую приходилось ему менять за последние три года, и он привык приобщаться к новым обстоятельствам, что вся эта мишура ему в какой-то мере поднадоела. Его скучающий взгляд скользил от одноклассника к другому, ни на одном не зацикливаясь больше пяти секунд. Всё тот же шут с широченной улыбкой, расплывшаяся по всему лицу; королева класса, или же просто центр внимания мальчиков, потому что её внешность подходит ко всем объявленным стандартам красоты; первый парень деревни, посещающий уроки всего раз в неделю; изгой класса, который на самом деле и вправду странненький, и… — Привет, я староста, Пак Джихун, — обернулся к нему тот, кого Джункю ещё не успел изучить. Узкие раскосые глаза с самонадеянным блеском, под которыми залегли мешки, облезлые щеки, местами усеянные крохотными родинками, широкие губы бантиком и круглые маленькие уши. Джункю подобных встречал в каждой своей прежней школе. Энергичные, умные, за словом в карман не полезут, но не шумные блюстители правил, поэтому нечасто именно они становятся защитниками правопордяка. — Если возникнут вопросы, сразу обращайся ко мне. — Понял, — утвердительно кивнул Ким, скрывая взгляд под копной челки на лбу. Ему не нравилось глядеть людям в глаза, поэтому он смотрел на переносицу или просто не смотрел, как сейчас. — Слушай, а когда у тебя день рождение? Шла долгая перемена и по ощущениям Джункю до начала первого урока было долго. Он очень хотел избежать разговора с Джихуном, да и вообще с любым незнакомцем, но тот оказался настырнее. Даже девушки, которые ему кивали и улыбались, перестали оборачиваться, а Джихун всё не сводил глаз с Джуна. — Так когда? — 9 сентября. — Замечательно. Джункю не надо было поднимать голову, чтобы услышать улыбку в голосе Джихуна. — Мы обычно скидываемся по 5000 вон на дни рождения друг друга и дарим деньги. Просто предупреждаю. Джункю скорее всего не останется до своего дня рождения в этой школе, но он не хотел создавать проблем с первого же дня. — Хорошо. — А ещё дай свой номер. Нужно будет включить тебя в группы. — Джису-ну, — Джункю осёкся и быстро исправил свою ошибку: — учительница Джису добавила меня в группы класса. Оттуда можешь взять. Джихун поглядел на нового одноклассника ещё несколько секунд, прежде чем развернуться и сесть прямо. К нему никто особо не совался, и в остальное время Пак не трогал Джункю, что было очень важного для второго. Зашёл преподаватель геометрии и первый день весны Ким провёл в смертной скуке, еле дотягиваясь пальцами до циркуля и линейки под партой, чтобы следовать поручениям математика. С тех пор вечно скучающий вид Джункю ничуть не изменился, и он оставался при своём, не позволяя Джихуну с его напарниками войти в палату. — Хотите, чтобы вашу больницу заполонили члены ОНБ (организация по национальной безопасности)? Поверьте, они придут, если мы не закончим с этим парнем раньше, — вторил голос позади Джихуна. Это была женщина, чуть ниже самого Пака с близко посаженными глазами, впалыми щеками и неглубокими морщинами над переносицей. Она выглядела на свои 40 и подтверждала возраст немного седеющими волосами по вискам. Джункю прочитал на открывшей части бейджика под пальто её звание: начальница отдела по борьбе с терроризмом Пак Чеён. — Будьте добры, оставьте своих людей у входа. Когда проснётся, мы вас позовём, — непоколебимо повторил Джункю, игнорируя присутствие Джихуна прямо перед собой. — Нам доложили, что операция прошла ночью. Пора бы ему вставать, — впервые за всё время молчания подал голос жизни Джихун. Джункю не смел или не хотел смотреть на него и взгляд его метался с лица Пак Чеён на лица других офицеров. Из палаты под общим гулом споров и негодования полицейских вышел медбрат и молча удалился в сторону дополнительного выхода с лестницей. — Я лечащий врач Ким Джину и для особо глухих повторяю: вы, — Джункю на секунду позволил себе посмотреть в глаза Джихуну и по венам разнеслась мучительная жажда вернуться в ту школу и разнести её к чертям. — Позволили ему и ещё пятерым гражданским чуть не сдохнуть, и вы не имеете права вторгаться в нашу территорию, нарушая наши правила. Хотите получить своего преступника живым и здоровым — подождите. Из-за вас… Выражение на лице Джихуна быстро сменилось с раздражения на гримасу отрицания. Сильным толчком локтя он выбил замок на двери палаты, а Джункю, стоявший спиной к ней, чуть не приземлился на свою пятую точку. Если бы не рука Пака, удержавшая его за талию, прижавшую к своей груди, он бы и вправду лежал на полу. Ким упёрся Хуну в грудь ладонями и ощутил под ними заработанные годами тренировок мускулы. Раньше биение сердца чувствовалось острее. Но дела обстояли очень худо. — Сейчас же оцепить больницу и закрыть ворота, — приказала растерянно женщина, пока Джихун и Джункю старались отлепиться друг от друга без подозрительных касаний. В этом они тоже опоздали, потому что Джункю обычно не касался незнакомцев, а Джихун не позволял незнакомцам касаться себя. Их взгляды, отчаянно убегая друг от друга, встретились на долю секунды и словно ошпаренные убежали в разные стороны комнаты. Только потом, уже сидя в раздевалке, Джункю осознал, что видел перед собой ещё одну, зря растраченную смерть. Целая ночь, лишенная сна, которую Джункю провёл за спасением жизни особо опасного террориста, оказалась попросту потраченной из-за пули, застрявшей в черепной коробке пациента. — Видите, что произошло, доктор?! Если бы вы не были таким упрямым, мы бы не потеряли последнего свидетеля! — злилась Пак Чеён, но на её крики уже никто не обращал внимания. Вряд ли она на самом деле понимала, как горько осознавать, что плоды твоего труда некому пожинать. — И так вы говорите, что пострадали пять гражданских? — уточнил Джихун, выйдя в общий коридор и попутно глядя в свой блокнот. Палату запечатывали, а желающих взглянуть на тело убийцы оказалось много, поэтому Паку с Кимом приходилось протискиваться сквозь толпу. — Да, напарник умер на месте. Вы, наверное, в курсе, но Ли И Со, На Гу Ри и Ким Анна пришли в больницу в тяжелом состоянии, но их удалось спасти. Всё ещё проводится операция по пересадке печени пациенту Со Чонхвану. Если это важно, то последний какой-то спортсмен, — говорил Джункю, расхаживая рядом с Паком по медленно пустеющему коридору, потому что всех пациентов немедленно разгоняли по палатам. Но Джихун вроде как даже не надеялся поймать убийцу. — Также была спасена иностранная гражданка, но её имя пока не выяснили. Точнее вы не выяснили, — с умным видом добавил Ким. — Странно, — Джихун задумчиво наклонил голову вправо и рефлекторно опёрся плечом о стену. Джункю не спешил отходить от него. — Что странного? — наконец не выдержал второй. — Следствие установило, что из пистолета Ким Джину стреляли шесть раз. Мы также нашли пулю в стене, обмазанную чьей-то кровью, — Пак был весь в себе и забыл о присутствии Джункю рядом, что-то яростно чиркая карандашом по маленькому блокнотику. — С огнестрельными к нам поступили только эти пятеро, — на всякий случай вставил Ким, даже не надеясь, что его слышат. Как и ожидалось, Джихун не слышал или не захотел ответить, но вскоре он просто ушёл прочь, не глядя назад и вряд ли обратив внимания на Кима, оставшегося позади с выражением разочарования на лице. Пак Джихун всегда уходил первым и никогда не оборачивался. В этот раз ещё потому, что злился на упрямого Кима.

***

Маленькая стрелка настенных часов медленно и верно двигалась к восьми. Джункю в тишине чувствовал себя куда лучше после долгого дня без отдыха, да ещё и под следствием, и самостоятельно собрал грязные вещи в один большой спортивный рюкзак. Оставшиеся минуты он провёл в одиночестве в раздевалке, глядя на крохотное окошко у потолка, откуда лился фонарный свет с улицы. Дождь яро барабанил по крышам и по асфальту рядом с окном, но стучали ещё и в дверь раздевалки. — Вас вызывает доктор Ян. Говорит дело серьезное, — узнал Джункю обеспокоенный голос Вонён. Ким итак ждал приглашения к главврачу после утреннего происшествия и был готов ко встрече. Он написал объяснительную ещё в тот же час, когда полицейским не удалось поймать таинственного медбрата, на чьё лицо Джункю по глупости не обратил внимания. — Всё в порядке, я же не виноват, что его застрелили, — успокаивал себя Джун в лифте, пока поправлял воротник халата, и попытался искренне улыбнуться, но отражение выдавало лишь израненные, кровоточащие дёсна из-за бюджетной щетки больницы. Двери разъехались, а перед Кимом предстала роскошь 12-го этажа или же сокровищница больницы «Священное сердце». Тут находилась отдельная ВИП-зона, предоставленная в пользование особенным пациентам с привилегиями. Не только огромные палаты, оснащенные всеми возможными подарками передовых технологий, но и отличная возможность для знаменитостей, предпринимателей и политиков «отлежаться» во время разгар каких-то скандалов. В этот корпус пускали только особенно отличившихся врачей и кому попало не позволяли лечить здешних пациентов, поэтому Джункю появлялся на 12-м этаже лишь из-за вызовов главврача. К счастью, в последнее время Ким не вызывал больших неприятностей, поэтому он не сходил со своего поста в хирургическом корпусе. Конечно, всё это было до сегодняшней дня, когда вдруг террористы захватили аэропорт, посыпались раненные, а на дорогах из-за двухдневного проливного дождя машины попадали в аварии. — Слышал, ты снова создал проблемы, теперь уже и для полицейских, — грузным тоном начал разговор Ян Хёнсок, не глядя на вошедшего гостя. Перед Джункю, за большим и деревянным столом с металлическими ножками, в которых встроен шкаф, сидел упитанный в меру мужчина чуть младше 50-ти с явной нескрываемой сединой и глубокими морщинами на лбу. Пластическое отделение больницы отлично процветало благодаря рекламам знаменитостей между друг другом, но сам этими услугами Ян никогда не пользовался, поэтому годы усердной работы оставляли свои следы на его лице. На самом столе всё также лежала груда бумаг, как и всегда, когда к нему заходил Ким. — Так получилось, — пожал плечами Джункю, уже вытаскивая бумажку, но вовремя остановился. — Вот и хорошо. Мы с полицией в этом деле не сотрудничаем. Я уже передал приказ всем в отделении общей хирургии и реаниматологии. — Тогда зачем вы меня позвали? — удивился Ким. Ян поднял голову и взглянул на Джункю через толстый слой очков с такой же оправой. Была в этих глазах тогда мучительная безвыходность, которую ощутил Джункю, хоть и не догадался сразу. — Ты нужен кое-кому. Кому-то очень влиятельному, — добавил Ян для пущей реакции. — Этот человек на 12-м этаже? — Нет, ты поедешь к нему домой. Он ждёт тебя. Ким, конечно, был большим глупцом и временами творил дичь под градусом, но он никогда не подвернул бы свою жизнь опасности. Просто так. — Nвоя вылазка будет щедра оплачена. Джункю волновал только один вопрос: — Сколько? — Сколько захочешь. B районе разумности, естественно. Только помоги этому пациенту. Киму следовало уточнить: почему именно он, ведь есть немало крутых и опытных хирургов, но правда временами может поранить. Если бы на месте Яна был Джункю, он бы тоже выбрал себя, потому что никому нет дела до смерти сироты. В подземной парковке Джункю встретили несколько здоровых мужчин, одинаково одетые в черный короткий пуховик и такого же цвета спортивные штаны. Один из них завязал глаза Джуна плотной тёмной тканью. — Уши тоже, — услышал грубый баритон другого незнакомца Джункю. Киму заткнули ушные перепонки наушниками и только потом позволили водителю тронуться в путь. Отстой, подумал про себя Ким. Он-то вырос в той тёмной среде, где под кроватями обитают невыебанные монстры, а с пелёнок учат распознавать запах пороха раньше, чем вкус молока матери. От присутствия амбал, окруживших его в машине и оттеснявших его, просыпались те забытые животные инстинкты самосохранения вкупе со страхом. Минуты томления и ожидания Джункю прошли быстро и вскоре Киму разрешили снять повязку, прежде вынув из ушей наушники. Пока Джун привыкал к свету, жмурясь и пытаясь понять, где находиться, охранники уже успели оставить его одного. Сначала обрисовались силуэты двух мужчин в хирургическом костюме и только потом в нос ударил запах хлорки. На операционном столе, под светодиодными лампами, лежал ещё один, но раненный. Джункю от этой сцены отделяла тонкая стеклянная стена. — Здравствуйте, доктор Ким, — нервно поприветствовал врача незнакомец с гнусавым голосом. Джункю вздрогнул от неожиданности, но вовремя натянул на лицо презрение, которое испытывал к обладателю ненавистного им голоса. Слова в такой ситуации крайне не важны, потому что они будут непонятны. Язык заплетался от одного лишь вида него и под ложечкой подсасывало. К сожалению, не из-за приятных чувств. Годами ранее… Десятью годами ранее, если быть честным, Джункю уже встречал его. — Да не встречаюсь я с ней, — взревел Ким Паку, следовавший за ним по пятам даже после школы. Обычно Джихун умел сохранять спокойствие и вёл себя разумно, но его жутко бесила физиономия Джункю. Впрочем всё у него было взаимно. — Да? А все эти слушки про вас откуда взялись? — издевательски усмехнулся Джи, развернув Кима к себе лицом. Ну да. Может, Джункю и ошибся раз. Ему понравилась первогодка Пак Хёнсо* и, может быть, он попробовал за ней поухаживать. Всё таки прошло больше пяти месяцев и на дворе стоял сентябрь, а о брате Джункю никто так и не прознал. Но он всего лишь написал Хёнсо, и то лишь потому, что слышал от Чхве Хёнсока из футбольной команды, как девушка засматривается на него в столовой. За Кю вилось туманное прошлое, он был весь загадочный в своём постоянном молчании и отчуждении от остальных. Девушки в школе часто выбирали таких, и Джункю сам убедился в этом. Ким вчера подвёз её на своём байке до академии, где у неё проходили подготовки к экзаменам, и девчушка с невинными круглыми глазками оказалась у его ног, а вместе с ним и её брат, но не у ног. — От верблюда, — высокомерно подмигнул с безразличным выражением. Джихун ударил кулаком о бетонную стену рядом с головой Джуна и сердито прошипел: — Повтори, сучонок? Джункю держал дистанцию со всеми, никому не грубил и был с одноклассниками на расстоянии вытянутой руки, не общаясь тесно, но и не враждуя. Иногда ходил на игру Хёнсока, как единственного человека, сумевшего привлечь внимание Кима своим неординарным стилем и манерой разговаривать. На нём тесный круг друзей Джуна оканчивался. Хёнсо вообще к ней никаким боком не припала, но естественная красота без тонны штукатурки, без двинутого тренда уходящего года на каре и густую челку — что-то всё-таки привлекло парня. А потом, как и рассказывалось выше. Лишь один Джихун от этой истории оставался недоволен и грозился всадить кол любому, кто ещё позарится на его младшую сестрёнку. — Я с ней не встречаюсь. Мы с ней сходили всего на одно свидание, и я её подвёз до академии, — Джункю понял, что размахивать красной тряпкой перед быком больше не нужно и даже опасно. Его тон быстро сменился на встревоженно-вежливый, а выражение лица помягчело. Джихун не поверил, как и не перестал свисать над Джуном. — Целовались? — грозно уточнил Пак, что Ким и не захотел врать: — Без языка, — даже робко ответил он. А Джихун подумал, что Ким Джункю, чертов, хамелеон. Хитрый и умеет быстро приспосабливаться к неожиданным поворотам. Вот как сейчас, когда Пак не удержался и ударил того коленом в пах и разукрасил правую щеку кулаком. — Сунешь язык ей в рот, на кол посажу, — угрожающе процедил сквозь зубы Джихун. Джункю согнулся и упёрся ладонями о землю. После такого посрамления в центре районе, где проживал Джун, он попросту не захотел отпускать Пака. Надо было драться хотя бы за оставшуюся честь. — Понял? Киму чуть не содрали его драгоценные волосы неумелыми пальцами. Прохожие боялись попасть на глаза юной своре будущих бандитов, поэтому обходили их стороной. Лишь один осмелился вызвать полицию, но до этого, ой, как много времени было. Джункю воспользовался свободными руками и сцапал Джихуну щеку. Тот наклонился, пытаясь понять, на месте ли глаз, но Джун не был из ряда жалостливых подростков и в следующую секунду пнул Пака в грудь, толкая на проезжую часть дороги. Последнее было совершено не специально, и всё же ровно ехавшая машина круто остановилась прямо перед развалившимся на дороге Джихуном. — Пидорас! — прорычал Пак с незнакомой ранее Киму интонацией в ответ на удар и вскочил на пешеход, хватая Джункю за лацканы кожаной куртки. Недолго пришлось ждать ответного удара, потому что впечатавшийся в стену Джункю осмелился плюнуть Джихуну в лицо: — От хуесоса слышу! Джункю и не сразу заметил, отхаркивая собственную кровь на асфальт, ботинки, черные, начищенные до блеска и вряд ли простые. Джихун отлепился и тоже поднял взгляд на обладателя дорогих туфель. — Привет, ребята, нужна помощь? Джункю узнавал интонацию приспешника дьявола, даже не будучи знакомым. Нататуированные иероглифами виски, пепельного цвета патлы и порванная верхняя губа, от которой остался уродливый шрам. Он был весь в черном и только бледная, сухощавая голова подавала признаки жизни. Губы растянулись в мерзкой ухмылке. Джункю проследил взглядом от подбородка к шее и ниже, под раскрытые верхние пуговицы рубашки, а точнее на клеймо под одеждой. Выгравированная кистью мастера змея обвивала своим хвостом большого пылающего льва, а вокруг них ореолом кружился дракон, синий дракон. Джун видел подобную метку не раз и не два. Им был помечен его собственный брат и при походах в баню, Киму приходилось лицезреть на ключицах Чживона клеймо клана дьявола. — Вы, ребята, чуть под мою машину не попали. Аккуратнее, — не переставал оскабливаться незнакомец, потягиваясь ладонью к кобуре с пистолетом за спиной. На улице стояла темень, а прохожих они всё ещё не интересовали. Джун слышал о существовании в клане нескольких опасных безумцев, поэтому в защиту себя и Пака вытянул вперёд левую кисть. Джихун не заметил странного жеста одноклассника, но незнакомец оценил льва, вышитого золотистыми нитками на рукаве кожаной куртки Кима, и в эту секунду его взгляд потеплел. — Ладно, прощу вас на этот раз, но ты, львёнок, — незнакомец медленно и растянуто вперился глазами в Джункю: — осторожнее. Не посрами нас. — Что это было? Ты ещё и с такими тёмными людьми шастаешься? — без удивления воскликнул Джихун, тыкая пальцем в грудь Джуна, пока тот заинтересованно проводил взглядом удаляющуюся синюю матовую Land Rover. Ему надоело себя защищать, и в ответ на множественные выпады Кю только высоко закатил глаза, обвинив одноклассника в необоснованной истерии. Конечно, Джихуна от Джункю уже отлепить было нельзя, поэтому те просидели добрых два часа в обезьяннике в ожидании родителей, но это не помешало Киму запомнить яйцеголового и ненавистного им… — Хамада. Светло-карие глаза с опущенными уголками, всё ещё жидкие и редкие волосы блондинистого цвета, шрам над губой и нескладные, хрупкие плечи, которые ни разу не подходят личности обладателя. — Всё таки помнишь свои корни, — осклабился Хамада, приблизившись к застигнутому врасплох Киму. — А как не помнить, если вы моего брата распороли передо мной? — Да уж. Благодари, что ты жив, — невозмутимо пожал плечами Асахи и положил ладонь на шею Джуна, сжимая отростки позвонков двумя пальцами, — кстати, ты-то жив благодаря нему, — чтобы заставить Кю развернуться к окну, разделявшая операционную от моечной. Полутруп под лампами и на столе продолжал лежать, как и минуту назад, но теперь у Джуна был лучший ракурс рассмотреть его лицо, спрятанный под аппаратом ИВЛ. — Ну так хорошо, совсем скоро он умрёт, — воскликнул Джункю, заметив, как на аппарате медленно снижается показатель сатурации кислорода. — Встретится с моим братом. Если, конечно, попадёт в рай. Не успели телохранители Асахи среагировать на наглость Кима, как сам Хамада уже вмазал доктора в стекло лицом, наклонился над ухом и зло зашипел: — Спасай принца, если, конечно, не хочешь, чтобы твоя принцесса умерла. Где-нибудь. Случайно. Кем-то. Изнасилованная. Джункю сглотнул застрявший в горле ком и вновь перевёл взгляд на больного, а точнее на грудь, на целый хвост дракона, уходящий в пупок и ниже, на льва рычащего у сосков, на голову змеи, шипящая на врага в ключицах, и, естественно, его взгляд также пал на драконью голову, покоившаяся у полусмертника на груди. Там лежал никто иной, как безумный Принц. Именно с заглавной буквой, потому что одно имя Принца вселяло людям страх, не говоря уже о действиях, совершаемых им. Вот он, неожиданный туз в его рукаве. Джункю может запросто убить главу синдиката, заставить исчезнуть самую мощную опору Семьи и позволить жителям Сеула прожить оставшиеся свои дни не в покое и тишине, но принцесса? Как там говорила его мать? Если видишь ад, Джункю, не оправдывай его? Ну так Джункю всего лишь спасает этот ад.