Джэхёк видел мир в кусочках: вот оборванное и обглоданное сердце, где-то тут лежит обворованная счастье, следующий кусок принадлежит сумасшедшему разуму, а на пьедестале цирка — любовь, чужая любовь. Но несмотря на эти условности, Юн Джэхёк состоит из целостных кусков всего мира. Если бы вы увидели в его вдали, в супермаркете за углом, или за столом начальника в его собственном салоне с нахмуренными бровями и счетами на несколько миллионов, то вы ни за что не прознали, что он:
— Я обычно пью не горячее молоко. И мёд неси отдельно, — предупредил Юн без злости новенькой из свиты горничных, принёсшая по ошибке горячий стакан с молоком, в которой растворялся мёд.
Ночью у него просыпалось дикое желание всё слопать и встречать рассвет у окна, но завтра обещала быть трудным днём, да и годы брали своё, поэтому с некоторых пор Джэхёк учил себя засыпать до полуночи.
— Печенья с арахисовым кремом тоже не забудь, — попросил Юн, обернувшись к двери, где горничная уже покидала его.
Опасаться за силуэт из-за лишних килограммов ему не стоило. Чону любил его за формы, в особенности за те, которые были плоскими, хотя с Джэхёком Пак занимался только одним.
— Господин, — в комнату без стука ворвался и тут же пожалел о своём решении На Ёнгиль, работавший личным телохранителем Юна. Обратно попятился назад. — Можно войти? — уточнил он, приоткрыв дверцу на миллиметр.
Джэхёк накинул на плечи атласный халат и без тапочек пошлёпал по мраморному полу к выходу. Вид Ёнгиля пугал Юна, и он в любом случае не смог бы принять охранника лёжа.
— Говори, — послышался небезразличный тон в голосе Джэхёка.
— Нам только что доложили об акте терроризма в аэропорту Инчхон. Полиция уже поймала преступников, но шестеро пострадавших, один из которых хозяин, едут по направлению больницы «Священное сердце».
Волосы на голове Джэ встали дыбом и на лбу, между бровями, полезшими вверх, показалась морщинка недоумения и гнева.
— Пусть машина скорой помощи с Ванджа-нимом приедет сюда, — впопыхах приказал Юн, добежав до своего личного гардероба, откуда, под грудой не сортированной одежды, вынес светлые джинсы и коричневый худи без принтов. Это были первые вещи, попавшиеся ему на руки. — А ещё вызови Хо Ин.
Ёнгиль кивнул без надобности, потому что Джэхёк всё равно не увидел бы почтения своего цепного пса, но каждому в Семье доставалось огромная власть, что прислуга иной раз боялась не почтить это величие. К тому же Юн не был просто членом Семьи. Его в узких кругах принимали за невесту синего Дракона, но отнюдь не подозревая об уровне связи Чону с Джэхёком. Лишь близкие были уверены: Пак Чону может сто раз обернуться вокруг своей оси и перетрахать всю Корею, но такого послушного и верного щенка, как ЮнДжэ, найти не сможет. Сам Чону, естественно, поспорил бы с этим утверждением, если бы ночью не летал гражданским самолётом с Токио и не получил пулю в плечо. Он бы сказал тогда, что относительно ценит Джэхёка, но лишь из-за относительности собственного мира, выполненного из хаоса, и сложно сказать, существует ли жизнь Чону в реальности вместе с Джэхёком.
— У тебя кровь на лацканах пиджака, — предупредил Асахи, снимая с себя фартук, обрызганный кровью. Тёмная, почти черная кровь при свете луны, существовала вне мира Пака.
— Угу, — безучастно пробубнил под нос Чону и приложился виском к окну машины. Под прикрытыми веками он представил себе возможность помечтать о спокойном сне, ведь в сущности шанс такой у него не имелся. Внезапно в воспоминания подкрались раздражающие картины издевательской ухмылки на лице умирающего Набуки. В груди что-то защемило и отдало острой болью в левую руку: — Сукасукасука! — Чону уже не спал, яростно отбивая пистолетом переднее водительское сиденье машины. — Это уже вторая смерть за сегодня. Мрут как мухи за новенького.
— Аж интересно стало, согласись, — осклабился Асахи, глядя на босса безумными глазами. Пак фыркнул.
— Я папашу своего в психушку упихнул, думают, что пожалею их?
И вправду: Чону бы не пожалел.
Чону всего 26. Он родился за вуалью, где люди и до 10-ти редко доживают, аж становится удивительно, откуда появляются всякие
новые лица, которые осмеливаются выйти против него с армией его же бывших соратников.
Свой мир Пак искренне называл тенью, отбрасываемая из-за светлой части Сеула, и это страна теней очень виртуозно справляла свои дни. Асахи вот купил себе весьма легальный бизнес СТО, а Джэхёк отлично руководил салонами красоты, подаренные ему Паком. Никаких борделей, сумасшедших дедов и безжалостных смертей. Всё было относительно тихо для полиции, с которой Чону находил общий язык благодаря деньгам, а порой и просто запугиваниям. Никто не знал, что скоро это тишина оборвётся, а из норы своей вылезет Принц, синий Дракон.
Только сегодня Чону навестил уже второго полужмурика (смертник), заставлял блевать кровью и растягивал его минуты страданий на долгие часы, а информации о новеньком так и не выведал. Делал он это искусно, чтобы полиция Токио не напала на его след вплоть до Сеула, собравшийся отколоться на три части.
Апокалипсис в любом случае было не остановить, и весь воздух в подпольной Восточной Азии пропитался грядущим ужасом, а Принц не мог с этим ничего поделать.
Чону чертыхнулся от собственных мыслей. Ему ещё стоило снять латексные перчатки и созвониться с Джэхёком, чтобы тот отправил за ним людей в Инчхон чуть позже, но сил на разговоры не было. Очередная угроза или смерть поджидала Пака за углом, в аэропорту Инчхона, где он планировал «неожиданно» навестить генерального прокурора страны и подсказать тому, в какой стороне лежит прямая дорога в ад, а советовал Чону обычно очень долго и муторно, чтобы в следующий раз путаться не смели.
— Только сразу пальцы не ломай, — шепотом предупредил Пак, подсаживаясь на своё место в экономе. По ухмылке, растянувшейся на всё лицо Сахи, Чону понял, что чиновник лишится не только рук, но и языка, но к этому времени Хамада уже увели в первый класс, а затем задвинули шторы, словно отгораживая простых маглов от бессмертных чудищ за стеклом. Только Чону за баррикадой сидел с пальцем на спусковом крючке и выжидал часа смерти тех чудищ.
— Играть в карты умеешь? — спросил участливо Асахи у Ли Ёну, втянувшегося в чтение политической литературы. Мужчина безучастно покачал головой и не позволил себе оторваться от книги. — А ты научись, — настойчиво намекнул японец, поставив на столик перед мужчиной колоду ещё запечатанных карт. Прокурор удивлённо поднял взгляд на собеседника и выронил книгу, когда увидел перед собой Хамаду Асахи собственной персоной.
Во всём земном шаре людей, знающих Принца в лицо, можно было сосчитать пальцами обеих рук, но почти каждый враг принца был знаком с Асахи, правой рукой и неотъемлемой частью Семьи.
— Это ты? — удивлённо вопросил мужчина, чем вызвал искреннюю ухмылку недоумения на лице Асахи.
— С каких пор ты отбросил уважение? — японец раздражался, когда к нему обращались неуважительно, и его хриплый баритон резко резал уши.
Ли Ёну беспомощно перевёл взгляд на соседние кресла, но за газетами прятались головы людей Принца.
Была ещё одна причина, по которой Юн беспокоился за жизнь Пака, и она не касалась судьбы Семьи. После смерти трёх старейшин, в числе которых значился дед Чону, клан по праву первенства переходил внуку, хотя официальной инаугурации ещё не было. Вот почему, если Пак окажется слабее и позволит себе заразиться малейшей простудой до официального получения престола, всю Семью незамедлительно отправят в мясорубку и приготовят из них шашлыки на мангале, но всё это не имеет ни малейшего значения, покуда Чону в порядке. Оставшись без Семьи, наследника не минует участь отца, ведь по закону клана членов семьи основателей убивать нельзя, но зато разрешается бесконечно число раз истязать и издеваться. Джэхёк всё ещё навещает старшего Пака в психиатрической больнице и с жалостью наблюдает за тем, как жажда власти может погубить душу человека в самое короткое мгновение, а вида измученного Чону он бы попросту не выдержал.
— Они приехали, — сообщил Ёнгиль, аккуратно приоткрыв дверь операционной и пытаясь унять рокочущее сердце. Сеул и вправду собирался расколоться на части сегодня, и он был не единственным, кто чувствовал сегодня такую атмосферу.
— Хо Ин?
— Тоже, он по пути осматривал хозяина.
Джэхёк признательно кивнул помощнику.
— Не показывайся два дня в доме. Ванджа-ним будет тут.
— Хорошо, — почти елейно поклонился Ёнгиль и с разочарованным видом покинул особняк.
Дом опустел, оставив после себя дичайшую тишину, что Джэхёк обычно терпеть не мог, будучи невестой Дракона. Он раздумывал над очень сложным вопросом: сколько раз ему и его Семье придётся убить, чтобы оставить в живых Пака?
Ему приходилось с замиранием сердца наблюдать за тем, как в операционную прикатили Чону вместе с единственным врачом в рядах мафии, и молиться. Юн давно выучил, что Бога нет, что вся религия — это иллюзия, но ему становилось легче, когда в голове возникали пошлые молитвы. Сколько таких ранений он ещё выдержит? Не принц, а его драгоценная невеста. Всего одна рана в плечо не могла убить, но Юн, смотря за ходом дела за окном, не умея ничем помочь любимому хозяину, уже умирал от волнения.
— Пригласи Асахи, — приказал Джэхёк бестелесным голосом одному из охранников.
Не успела дверь даже захлопнуться, как Хамада стоял за спиной Асахи, оперившись на дверь и кидая в своё оправдание:
— Он в полном поряде.
Джэхёк молча покосился на него, обернувшись, и забавляющееся выражение лица не удовлетворяла его.
— Все вон, — отчеканил Юн, повторив за Хамада, и опёрся спиной на стекло в окне.
— Я не виноват. Мы не знали, что в аэропорт заявятся долбаёбы с пушками и бомбой, — Асахи всё ещё было смешно, и за утёкшую минуту он так спрятал неуместную усмешку.
— Ты его советник или кто? Не знаешь, что будет, если попадать на глаза старейшинам так часто? Хочешь, чтобы нас всех тут заживо поджарили на огне?
— Это же всего лишь плечо. Он не сдохнет.
— Слушай сюда, — Джэхёк схватил Хамада за лацканы пальто и припечатал в дверь, предварительно рассчитав силы. Ноющая боль расползалась по макушке к шее. — Похуй мне, если ты умрёшь, но раз советник, советуй что-то нормальное Чону.
— Успокойся, малой, — Сахи позволил себе успокаивающе коснуться кистей Джэхёка, но по взгляду выдал, что вины за собой не чувствовал. — Это всего лишь несчастный случай, но я понял.
За спиной прозвучал еле слышных три стука по стеклу, и взглянув в оснащенную операционную палату через плечо, Юн увидел закончившего с пулей врача. «Я всё» говорил его тревожный вид, как и довольное лицо Пака за ним.
— Как он так быстро? — был следующий вопрос Джэхёка, не требовавший ответа, но Асахи решил позлорадствовать и напомнить, что пуля прошла сквозь и задела только крохотный участок кожи.
— Если бы слушал других, а не своё сердце, услышал бы.
На скулах Юна заиграли желваки, и он, недовольно прикусив нижнюю губы, вышел к Чону, нарочно наступив Сахи на ногу.
Если бы Пак Чону обошёл всю планету, нашёл бы он кого-нибудь более преданного, чем щенок у него за спиной? Асахи не уверен, потому что истинно преданных Принцу можно сосчитать пальцами правой руки, но от этого Джэхёк становится всё более интересной добычей. Как шампанское Кристал, выпускаемое в малых количествах. Каждый глоток по особенному обжигает глотку, но самому Чону этого ощущения не понять. Ему всегда доставалось самое лучшее без лишних усилий.
— Что это?
Хо Ин чуть не выронил иглу, когда Джэхёк бесцеремонно открыл дверь палаты и не потрудился предупредить о своём присутствии врача с уже изрядно зашатанными нервами. Чону не удержался от усталого выдоха.
— Я попросил. Снотворное, — заверил Пак, но Джэхёк, как что-то вынюхивающая цепная собака хозяина, проверил пустые ампулы от лекарств в урне. Ничего подозрительного он не заметил, но не позволил Хо Ину выкинуть мусор. Словно что-то неладное чувствовал, и ведь был прав.
Хо Ина при прежнем хозяине отпускали сразу. Раньше и лица-то он Принца не видел, но с недавних пор врача переместили в ближайший к особняку дом, а в наказание ко всему прочему открыли завесу тайн с лицом хозяина. Поэтому вместо того, чтобы лететь высшим классом в Австралию, подальше от всего сумасшествия Ёнбэмджа, он был вынужден остаться и терпеть угрозы Юна.
— Если Ванджа-ним умрёт, я тебе череп вскрою, — предупредил Джэ, всё время тыкая и играя кухонным ножом, которую он успел схватить, как только услышал про рвоту Принца. А в том, что вскроет, Хо Ин был уверен.
В Ёнбэмджа, состоящая из трёх символических животных, Асахи выделялся среди змей, а Джэхёк среди львов. Не за отвагу, как могли подумать многие с первого взгляда, а за 1001 способ истязать всех врагов Дракона. Иногда знающие его люди с удивлением принимали тот факт, что в Юн Джэхёке разом уживалась змея со львом, но Принцу было удобно.
Асахи привёл Джункю сразу же, словно выжидал всю жизнь той особенной минуты возрождения феникса. Он сам объяснил Киму симптомы и показательно позволил помочь, когда у Чону начались припадки, за которым следовала остановка сердца.
Джэхёк не любил новеньких, но доверия к прежнему Хо Ину у него не имелось, а убить Асахи он всегда успел бы, и всё же он продолжал требовать от Джункю незамедлительного хирургического вмешательства, будто скальпель мог чем-то помочь человеку с отравлением.
— Я всего лишь дал ему нитроглицерин три часа назад. Он сказал, что болит в груди и отдаёт в левую руку, — в своё оправдание сказал Хо Ин, побледнев, когда Джэхёк вынул из-за спины нож, которую припрятал всего на несколько минут, пока Ким закончит со спасением жизни Принца, и приставил его кончик к подбородку врача. Хо Ин лихорадочно покачал головой и начал плакать, моля о пощаде, не выдержав напряжения. Его заискивающий взгляд искал поддержку и спасения в Джункю, словно за версту чувствуя, что тот не из мира теней.
— Ты думал, что у него приступ стенокардии? — уточнил Ким, стыдливо опустив голову на стол с записями ЭКГ, рецептом лекарств и расписанием их введения.
— Он не может думать. Он получил записи с ЭКГ, — ответил за Хо Ина Джэхёк, вновь обратив на себя осуждающий взгляд Кима.
Джункю, будто спрашивал, за что ты, с виду такой нормальный человек, на стороне такого монстра?
А Юн ему отвечал своей угрозой Хо Ину, что не его это дело.
Киму потребовалось немало времени, чтобы оттянуть чтение ЭКГ и попытаться расшифровать зубцы так, чтобы выявить там стенокардию. В конце концов Джун сдался, сжал бумагу и глубоко задышал. Живот неприятно скрутило от мысли, что последует скоро вслед за его словами:
— У него нет никакой стенокардии, что вы ему дали?
Кончик ножа впился во влажную кожу Хо Ина, а люди Джэхёка, державшие врача с обеих сторон, не ему позволяли двигаться. Джункю помнил, как убивали его брата, но сделать ничего не мог. Малейший обман действовал губительно на Вонён, и он это знал на собственном примере.
— Я правда дал ему нитроглицерин, — в сердцах клялся Хо Ин. Джункю стало искренне его жалко.
Ким вспомнил, как брат умолял его закрыть глаза и ни за что не открывать их, пока не наступит утро и не послышатся голоса соседей за окном, но Джункю в ту ночь не сводил взгляда с покатившей к его ногам головы хёна и забыл, как различать день от ночи.
— Пак Чону надо в больницу. В нормальную, — Джун вытряс из головы все воспоминания и осмелился дерзить Джэхёку. Оба охранника к тому времени, когда Ким поднимал голову к Юну, были уже мертвы вместе с Хо Ином. — Ему нужно сделать анализы и промыть желудок. Как…? — Джун не успел задать свой вопрос, потому что Джэхёк за мгновение спрятал пистолет с глушителем обратно в кобуру и приставил лезвие окровавленного ножа к его горлу, прижимая к краю стола.
Асахи за металлическими дверьми палаты проверял магазин и шутливо целился в мигающую лампочку на потолку, когда до его ушей дошёл приглушенный хлопок пистолета. Он молча ринулся к двери, молясь, чтобы его ценный артефакт остался жив, и вздохнул с облегчением, когда увидел ещё живого Ким Джункю, но на полу безжизненно лежали двое охранников с пулями во лбу вместе с Хо Ином, барахтающийся на полу, в луже кровяных брызг.
— Ты что делаешь? — уточнил он будничным тоном, поэтому нельзя было догадаться, было ли ему в самом деле страшно от поступка Джэхёка, или он наслаждался, получая в подарок несколько смертей.
Джэхёк глянул на недруга через плечо и вновь обратил весь свой взор на Кима. Тот испуганно перевёл взгляд с одного мафиозника на другого, но в свою защиту не решился ничего сказать. Его теперь мучила накатывающая к глотке тошнота вместе с желанием убраться отсюда без лишних идей, но его же спасательный круг в виде врача, который знал, что вколол Принцу, умирал.
— Он знает имя Принца! Откуда? Ты проболтался?
— Успокойся. Ванджа-ним сам назвался Джункю, — монотонно сообщил Хамада, наблюдая за реакцией Юна.
— Не верю.
— Блядь, верить будешь потом. Сейчас надо спасать Ванджа-нима. Ты ведь в курсе, что Ким Джункю наш с тобой единственный шанс оживить его?
Джункю хотел припомнить, что ещё был Хо Ин, но не стал, держа язык за зубами. Его мучили кошмары с тех времён,
когда он собственными глазами в шифоньере увидел, как его же возраста юноша оттянул брата за язык и сорвал связки, чтобы неповадно было лишнее болтать. Конечно с вырванным языком Ким Дживон прожил не больше часа, так как в наказание за предательство следовала смерть, но слышать мучительные крики, а потом услышать молчание, словно тупым ножом резать кожу. Получиться не с первого и не со второго раза, но каждый раз болезненное ощущение в голове будет добавлять перчинку к имеющейся.
Дживону в тот день срубили голову кухонным топором, которым пользовалась Джису-нуна для отделения рёбер говядины. Сначала нож топора застрял в верхнем отделе шеи и проторчал там, пока неопытного Пак Чону блевало на тело старшего Кима. Его отцу пришлось самому отрубить верхние конечности, чтобы научить сына целиться точнее. На третий раз Чону всё-таки отрубил голову Кима, но глаза брата Джункю помнил открытыми до последнего его вздоха. Столько крови было тогда вокруг, что для Джункю ни одна смерть от кровотечения не могла сравниться с днём смерти Дживона и Джису.
Ему пришлось. Ему буквально пришлось собирать брата по частям, будто разодранную куклу, а потом хоронить в закрытом гробу, чтобы никто не догадался о мучениях старшего Киму.
— Скорее всего что-то с сердцем Пак Чону.
— Не называй его по имени, — рявкнул Джэхёк, заставляя Джун жалеть за то, что открыл рот.
— Скорее всего его отравили сердечными гликозидами, раз у него не только тошнота. Я заметил на ЭКГ снижение интервала SТ, укорочение QT и удлинение PQ, синусовую брадикардию и компенсаторную паузу между новыми волнами.
— Короче? Ты прооперируешь его?
Джункю помотал головой и еле удержался от глупой ухмылки.
— Нет, — Джункю наконец перевёл взгляд к самому пациенту, безвольно лежащему за окном с трубкой в носу и почувствовал то же, что ощущал Хо Ин часом ранее, введя смертельную дозу дигитоксина в Принца. Если бы Чон Хо Ин учился в универе чуть лучше, знал бы, что прибавь он ещё 5 миллиграмов, и от Принца остался бы пустой сосуд, а сам он был бы награждён миллионами на счету. Но у Джункю была причина спасать, а не убивать. Он так много оперировал и присматривал за смертниками из тюрьмы, особо опасными преступниками, которых привели после огнестрелов, что почти привык вытаскивать из ада даже самых окаянных душ. — Я уже ввёл атропин из-за приступа. Сейчас промою желудок активированным углём. Так быстрее выведется.
— И всё? — с неким разочарованием спросил Асахи, жаждавший лучшую операцию в духе медицинских сериалов.
— Да, если это было отравление, и отравление сердечными гликозидами, — пояснил Джункю.
Джэхёк отпустил Джуна, развернулся к нему спиной и пригнулся над телом Хо Ина.
Джункю было трудно не сморщиться, когда Юн свободными от оружия рукой начал шарить по карманам врача. Человек, чья смерть красным пятном лежало на ладонях Кима, смотрел на него уже пустыми, стеклянными глазами.
Асахи игриво хмыкнул. Ему нравилась игра под названием «побесить Ким Джункю и Юн Джэхёка», поэтому он не удержался от того, чтобы прикрыть веки убитого подошвой ботинок.
— Дигитоксин, — прочитал Юн с ампулы, и Джункю одобрительно закивал в ответ.
— Это он.
— Приступай к лечению и молись, чтобы Принц пришёл в себя.
Джэхёк попросил перевести Принца в обычную, светлую комнату, чтобы дать ему прочувствовать заканчивающийся день, а сам удалился на третий этаж. С прошлой ночи он щеголял по дому в привычной домашней одежде, и та успела запачкаться кровью.
Ёнбэмджа отличался от других мафиозных кланов тем, что был верен старым традициям, но облегчало жизнь тем, кто ниже капо. Главное правило одеваться в строгие твидовые костюмы и походить на цирк уродов из офиса пришло в ряды Ёнбэмджа с дедушки Чону, и теперь оно касалось рангов повыше, начиная с капо. Те, кто ниже и обычно не участвовали в деловых сделках, а лишь охраняли тела высших сословий, могли позволить себе спортивные костюмы. Денег на дорогие костюмы от кутюр они всё равно не смогли бы себе позволить, но Джэхёк в Ёнбэмджа невеста и младший босс. Его оценивали, а неопрятный вид, проскользнувший сквозь шторы на окнах, могли вызвать большие подозрения у недоброжелателей Принца.
Джункю не нуждался в атласных классических брюках, белой майке за сотни долларов и шелковой рубашке с золотыми узорами на изумрудового цвета ткани. Ему было достаточно провести ночь, не умереть и вернуться на работу, чтобы проверить, жива ли Чан Вонён всё ещё. Он задумывался, смог бы он отказаться сегодня вечером от предложения Ян Хёнсока, или его присутствие тут нечто предопределенное? Джун остановился на последнем.
— Ну, что, Пак Чону? Я только научился дышать нормально, а теперь снова придётся глотать спокойствие в воздухе, будто это в последний раз.
Ким помахал фонариком перед Принцем и убедился в том, что глаза его пока функционируют.
Стоя так, наклонившись над спящим и безмятежным (Джункю не подозревал, но это был первый раз, когда Пак смог заснуть надолго без чувства опустошения в груди) Паком, давало Киму безграничное чувство всесильности. Последние лучи солнца нежно дотрагивались до шоколадной кожи Принца, очерчивая его идеальный тон лица. Джункю почувствовал отчаянное желание коснуться подушечками пальцев столь ненавистную щеку и провести от Т-зоны к уху. Ресницы вздрогнули, когда тёплое дыхание Кима обрушилось на приоткрытые губы Пака. Густые заросшие брови на лбу Пака походили на заросли, но проведя и по ним пальцами, Джун понял, что волосы его были очень мягкими. Не такими, как он представлял, должными быть волосы на любых местах у злодеев.
— Что ты делаешь?
Чону слишком резко схватил Джункю за локоть, чтобы тот успел вовремя среагировать, но фонарик упал в левый глаз Пака, из-за чего поток яркого света ударило его в сетчатку, осветив лицо Кима в каким-то ореолом света.
«Ким Джункю».
Чону ещё не знал, но однажды, десять лет назад, позволил своему имени сойти с губ именно при присутствии Ким Джункю, единственного парня с оленьими глазами и завитыми кончиками волос.
***
Джункю освободили ближе к вечеру (уже следующего дня). Он спал всего несколько часов, похоронил в памяти ненависть к клану и чудом избежал собственной смерти. Теперь ему хотелось вбежать по высокой лестнице домой и спрятаться на остаток вечера за толстым слоем одеяла, но пальцы в кармане пальто наткнулись на клочок бумажки. Бархатная поверхность, по которой прошёлся принтер с черной краской, хранила следы в виде имени и должности Пак Джихуна.
— И ещё, доктор Ким, — Вонён неуверенно зажала между пальцами рукав халата Джункю и провела языком по обсушенным губам, чтобы набраться смелости. Ким любил глядеть ей в глаза размером в крохотную пуговицу и выискивать там ответы на волнующие его вопросы, что произошло и сейчас. — Вы знакомы с Пак Джихуном? — спросила она, что было слишком неожиданно. Джункю не успел оборониться толстым слоем броневиков.
— Что-то случилось?
Вонён поджала губы, покачав головой, но сунула руку в карман хиркостюма, чтобы вытащить оттуда визитку.
— По отделению ходит приказ, чтобы мы не общались с полицией, а я сглупила и до этого пообещала рассказать о сегодняшней ночи офицеру Пак Джихуну. Что можно сделать?
Джункю не знал ответа, но он самоуверенно спрятал визитку под чехол телефона, а потом положил в карман, так и забыл.
— Сам с ним встречусь. Не переживай.
Вонён тут же расплылась в счастливой и смущённой улыбке, а Ким не удержался и ущипнул её за хомячью щечку.
Джункю, заходя к главврачу, совсем не ожидал такого крутого поворота событий и не надеялся, что у него в руках окажется кое-что, о чем хотел бы услышать Пак Джихун, но стоя напротив договорённого ресторана, он помялся у входа. Джихун внутри ожидал увидеть Чан, а Ким просто хотел увидеть кого-то, кто вновь вернёт ему его душевное равновесие, наполнив опустошенный сосуд. Слишком много смертей он видел за сегодняшнюю ночь.
— Добро пожаловать, у вас уже зарезервировано? — вежливо уточнила женщина-администраторша возле входных дверей.
Джункю был тут впервые и сомневался, что Пак осилит своей зарплатой непосильно дорогую обстановку заведения. Красные деревянные столы, накрытые скатертью из ткани. Живые цветы на каждом столе, а в углах бочки с сушеными фруктами. Зал был разделён на несколько частей, следуя атмосфере округов Италии, а прямо напротив входа стояла большая бутафорская печь из камня. Впрочем Ким не был уверен, что печь не настоящая, потому что в заведении было достаточно жарко.
У него любезно забрали верхнюю одежду, дали номерок, и худощавый, но довольно длинный официант провёл Кима к столу Пака. Тот, засидевшись и заждавшись свидетельницу, заметно так подвыпил красного полусладкого. Джункю не надо было даже гадать, потому что запах домашнего вина приятно окутал дыхательные пути.
— Привет, — обратился Ким.
Пак поднял глаза, потом перевёл свой затуманенный взор на экран телефона и снова осмелился посмотреть на подошедшего Джуна. Прошлое, которое Джихун прятал за тяжелой завесой, внезапно сорвалось, наружу вырвались воспоминания. Вне больничных стен и резких запахов хлорки Джункю оставался тем надоедливым красавчиком, умеющий подавать своё сердце на блюдце.
«Любил ли ты меня когда-нибудь?
Или я просто был одним из всех?» вспомнили они оба одновременно лирику их любимой песни. Когда-то всё у них было общее, и умели они друг другу под кожу впиваться.
— Раз у вас есть сила и время для драк, то сможете и тут прибраться, — подмигнул двум юношам трудовик, разгуливающий по крыше с деревянной палкой, которую смастерил сам на своём первом уроке.
Оба парня мрачно вздохнули, но не осмелились сделать это перед преподавателем.
— Всё из-за тебя, — недовольно проворчал Джун, снимая стул с груды таких же столов и стульев.
Джихун промолчал. И вправду часть вины лежала на нём. Он был бы гандоном, но, несмотря на этот факт, его сестре всё ещё было только 16 (по корейскому исчислению), а Джункю на её фоне взрослый, к тому же в расцвете «мужской энергии». Чего ожидать от незнакомца, если Джихун сам запирается рано утром в душе или после долгих уроков физкультуры в туалете?
— Хёнсо 16, а ты, пидр, школу оканчиваешь.
Дживон, брат Джункю, объяснил младшему то же самое и в какой-то мере оправдал Пака и его истерию на этом фоне, но Кю всё равно не был готов принимать правду. Всё дело в том, что у Джуна не встаёт по утрам, не получается у него дрочить на миленьких грудастых медсестёр в уборной и вообще у него не возникает желания уложить любую девушку где-нибудь на кушетке, чтобы заняться с ней жарким сексом. Будь у него сестра, он бы доверил её такому, как он сам. Ему не понять страхов Пак Джихуна насчет его младшей сестрёнки, как и не понять Паку, что Ким вполне подходящая кандидатура для его невинной сестрёнки.
— Ты так много говоришь, что я пидр, сам случаем не гомик? — нарочно подметил Кю, складывая стулья в длинный ряд на крыше и ступая в чердак за ещё одним.
Джихун пообещал отцу не нарываться на проблемы, но едкое замечание Кима не могли пройти мимо.
— Че ты там рявкнул?
Он медленно обернулся к Джуну и вцепился за ручку металлической двери.
— Гей, — засиял Кю издевательски.
— Я ослышался?
Брови Хуна взметнулись вверх, а Джункю внезапно полюбил замечать на безмятежном и самодовольном лице старосты проблески злости.
— Пидр. Пидр. Пидр.
Джихун сам не заметил, как закрыл за собой дверь и кинулся рывком на Кима, повалив того под парты. В тесной каморке любое движение оказывалось невозможно резким.
Джи занёс кулак над щекой Джуна, а тот в ответ замахнулся коленом в пах, но получился только слабый толчок по яйцам.
— Забери слова обратно.
— Оближи мой зад, — плюнул в лицо Пака Кю и, не дав тому опомниться, сразу же подмёл под себя, вскочив на грудь Хуна, а руки заведя за голову. — Ну что?
Джункю никогда не наблюдал за собой тяги к садизму, но во мраке не видны злодейства. Он всего лишь ради смеха наклонился над покрасневшим лицом Джихуна и облизал тому щеку, а через секунду осознал, как реагирует чужой член в тесных школьных брюках, вздрагивая вместе с собственным биением сердца. Их обоих накрыла волна смущения и отвращения к самим себе. Джункю вскочил на ноги, отпер дверь и впустил в чердак яркие лучи сентябрьского солнца, осветивший бугорок в его же штанах, о котором пока не знал Джихун.
— Ну что? Садиться можно? — уточнил Ким.
Когда-то у этих весь мир был общий, но сегодня, спустя десять трудно сказать, на чью сторону перешёл тот мир.
— Было что-то неладное в твоей аватарке. Нужно было догадаться, — фыркнул Джихун, но не отказал однокласснику. Пак бы знал, что Джун не менял фотографию уже десять лет, если бы помнил, что ту расцветшую камелию на аватарке он подарил сам.
— У тебя есть время уйти. Или можешь остаться и пойти ко мне.
Полицейский выронил вилку на пол и не собирался его поднимать. Он обомлел от пошлости услышанного. Сколько раз говорил Ким Джункю подобное, что его голос ни разу дрогнул от обыденности произнесённого?
— Считаю до трёх. Если не уйдёшь, я тебя целую.
Джункю не считал. Он прильнул к чужим губам, перегнувшись через весь стол и уместив огрубевшее лицо офицера в обеих ладонях. Джихун с напором вцепился за плечи доктора, но не мог отмахнуться от мокрого языка Кима, грубо протискивающийся в собственный рот. Когда толкнул Джуна прочь от себя, заставив свалиться на обратно стул, его нижняя губа уже была вся искусана Кимом.
Джункю умел мухлевать, но ещё больше он умел переводить стрелки, поэтому вместо ошеломления на его лице появилась ненависть. Последовал неожиданный удар в скулу, и Джихун грохнулся на пол вслед за вилкой. Кто-то в ресторане схватился за телефон, а кто-то удивлённо вперился в двух мужчин взглядом, но обе категории людей ожидали продолжения страстных отношений врача и копа. Они не знали, что Пак Джихун лучше всех на свете умеет убегать от проблем, а Ким Джункю — мастер их создавать, но юность миновала обоих, и постучала к ним в двери пора зрелости.
— Это тебе за моё разбитое сердце, — в сердцах выплюнул Джун.
В 19 нужно понимать, что в любом случае столкнёшься с последствиями совершенного, а в 29 немного поздно копошиться в обидах прошлых, но Ким Джункю с рождения поступал неправильно. Заинтересовывался не теми, заинтересовывал не тех.
— Как зовут его? — совсем безучастно обратился Чону к Асахи.
Сердце, вылеченное благодаря Киму, отбивало свой привычный ритм, но в голове оседало непреодолимое желание встретиться с незнакомым из света. С тем, который:
«Я только научился дышать нормально, а теперь снова придётся глотать спокойствие в воздухе, будто это в последний раз.»
— Ким Джункю, — Асахи не оторвался от утренней газеты, но его уши внимательно улавливали малейшие изменения в голосе Принца.
— Как ты его нашёл?
— Следил за ним после убийства его брата, так и узнал.
— А кто убил?
— Ты.
— Понятно.
Джэхёк в самом деле состоял из множественных осколков, а не частей, которых разбрасывал и обратно приклеивал Пак Чону, но Юн это поймёт позже.
