***
Этот кабинет, что расположился прямо на астрономической башне, является чистилищем души и местом обретения гармонии. По крайней мере для Чанёля, преподававшего такой важный, по его мнению, предмет как Прорицания. Наблюдение за тем, как скептичные студенты пытаются высмотреть из обычного стеклянного шара любое подобие предсказания очень даже раскрашивает его повседневную жизнь, ведь глупым детишкам не донести, что магия исходить должна не от шара, а от них самих. Но да, это весело, поэтому Чанёль их не исправляет, лишь веселясь со стороны. Хотя, стоит признать, были студенты, чьи способности к такому тонкому искусству как Прорицания были настолько…необычны, что если бы они сбывались, уже как минимум половину студентов Хогвартса утащили бы русалки в глубину озера для съедения, а остальную половину пришлось бы защищать от неудач специальными оберегами. Было очень трудно успокоить огромное количество детей, бьющихся в истерике, и поэтому, поэтому, Чанёль уже не допускает Дун Сычена не то, что к магическому артефакту, а даже к своему кабинету, добиваясь от декана Слизерина, профессора До, перевода его студента к другому преподавателю и желательно не связанному с прорицаниями. Другое дело, его самый любимый студент, который, по воле судьбы, оказался из того же факультета, что и Дун. На Джемин хорош в предсказывании будущего за промежуток между двумя тремя днями, за которые они и сбываются. Так, он однажды по стеклянному шару предсказал, что его однокурсник, Ян Ян, встретит свою судьбу, и уже через пару дней из больничного возвратился староста Пуффендуя, который, к его большому сожалению, стал жертвой неугомонного слизеринца. Но, конечно, никто точно не уверен: то ли Ян Ян слишком серьезно воспринял слова друга, находя себе объект воздыхания в лице Цянь Куна, или Джемин на самом деле имел в виду совсем другого человека. В конце концов все довольны (кроме бедного семикурсника), поэтому да, Джемин имеет огромный потенциал. Сейчас этот самый любимый студент мнётся перед Чанёлем, явно не зная, как же начать, очевидно, важный разговор. Остальные пятикурсники уже вышли с кабинета, а мужчине предстоит подготовиться к предстоящему уроку с шестикурсниками, которые придут буквально через тринадцать минут. Но преподаватель не торопит, давая ему собраться с мыслями, и На, наконец-то, решается: — Профессор Пак, я тут гадал по картам Таро, и… — Джемин немного нахмурился, вызывая любопытство старшего, —…гадал я для себя… А вот это уже интересно. Обычно Пак не разрешает студентам гадать для себя, иначе бывали случаи, что подобное приводило к психологическому диссонансу. Когда студент пытается предсказать судьбу своего сокурсника или другого человека, он спокоен, особенно относительно себя, но когда дело касается уже лично самого ученика, его магическая аура может быть нестабильной из-за волнения, поэтому происходили частые случаи, когда он или она предсказывали себе мучительную смерть или неудачу. Конечно, затем Чанёль разрушал их видения своей магией, но след всё равно опечатывался в сознании ребёнка. Профессор внимательно окинул взглядом Джемина, который вряд ли нагадал себе что-то смертельное и ужасное, но всё же, выражение лица было кислым и мало походило на очень довольное. Старший вздохнул. — Какие карты тебе выпали? Джемин снова мялся, что совершенно не походило на него. Обычно этот парень был хладнокровным и вёл себя вполне расслабленно в любых ситуациях. Но сейчас преподавателю казалось, что тот как минимум нагадал себе роман с лесничим. — Я гадал на…отношения, — старший приподнял бровь, — и мне выпали Луна и Маг… Я не особо понимаю это сочетание, но могу сказать, что в скором времени и я встречу кого-то? Луна — одна из самых важных карт для гадающего - он хочет человека, родственную душу. Чтобы это произошло, нужно сделать переоценку ценностей. Ну а Маг карт Таро при гадании на любовь и отношения мужчины говорит, что это новые отношения, начало любви, знакомство. Что ж, Джемин правильно всё истолковал. — Карты Таро являются наиболее точными при гадании. Именно поэтому я чаще всего предоставляю студентам их и стеклянный шар. То, что тебе выпало это сочетание значит, что с вероятностью 87% ты встретишь свою судьбу. — Почему 87? — Потому что я люблю число 87, а не 91. Надеюсь, ты меня понимаешь? — Чанёль окидывает взглядом На, который пытается переварить услышанное. Наконец, младший приходит в себя, снова смотря на преподавателя своим обычным расслабленным взглядом, а затем кивает, и, прощаясь, выходит из кабинета. Пак встаёт со своей подушки, расположенного прямо в центре помещения, и быстро приближается к столу за которым сидел На, взглядом обводя лежавшие там карты. Маг и Луна, раскрытые, лежали на правой стороне стола, но внимание мужчины больше привлекала третья карта, которую студент, очевидно, забыл перевернуть. Взяв её в руки, Чанёль внимательно оглядел рисунок на карте, а затем, удивляя самого себя, рассмеялся. — Чёрт, кажется, я даже знаю из какого факультета эта самая судьба. Что ж, будет довольно весело. За размышлениями мужчина чуть не проклевал момент, когда начали подтягиваться шестикурсники, занимая свои места. Сегодня был совместный урок у Когтеврана со слизеринцами, и, не заметив среди последних Дуна, профессор Пак благодарно возвёл глаза к потолку, а затем торжественно объявил: — Сегодня у меня бесплатная акция, так что по желанию могу кому-нибудь из вас погадать, — Чанёль внимательно обвёл ничего не понимающих учеников взглядом, а затем остановился на нужном когтевранце. Довольная улыбка сама налезла на лицо. — Может тебе, Джено?***
— Ты вздыхаешь уже третий день подряд. Что с тобой случилось? — Да нет, ничего такого. За столом было очень шумно, и в такие моменты Джемин особенно сильно скучал по Сончану, который на данный момент был занят своими семейными делами, и поэтому отпросился аж на целые две недели у директора. В его присутствии все соблюдали правила приличия и не мешали соседним когтевранцам и пуффендуйцам спокойно питаться после уроков. Может эти страдания и имел в виду Сычен-хён, когда на совместной паре с пуффендуйцами пытался предсказать их судьбу с помощью кофейной гущи? С того момента, как парень вышел с кабинета профессора Пака прошло немало времени, но мысли, которые тогда подтвердил преподаватель, до сих пор крутились в голове. Джемин не глупый, он знает, что обладает достаточно хорошим даром предвидения, и если его расчёты верны, примерно в течение этих двух дней что-то должно измениться в его жизни. По крайней мере он надеется, что это не будет на глазах у всех. От мыслей Нану отвлекает тяжёлая рука, что опустилась на его плечи. Обернувшись, он сталкивается со скептичным взглядом китайских глаз, принадлежащих его сокурснику, но из другого факультета… — Эм, привет? Ренджун — а именно он был тем, кто побеспокоил слизеринца — молча обводит взглядом весь стол, а затем, кивнув самому себе, достает из кармана мантии очень подозрительно знакомую бумагу. — Ничего себе, значит твоя судьба — это Ренджун?! Джемин бы и рад задушить Ян Яна за такой громкий (спасибо, а то слышно не было) комментарий, но сейчас всё, что его беспокоило — это когтевранец, который, закатив глаза, своим ангельским голосом не по-ангельски произнёс: — Я не настолько сумасшедший, чтобы быть ухажёром На, — а затем, слегка похлопнув его по плечу, удалился в сторону своего стола. Эй! Обидно, вообще-то, наверное, подумал бы этот самый На, если бы не письмо, которое начало рваться на куски, и голос со стороны входа, подозрительно похожий на низкий голос капитана команды Когтеврана, кричащего что-то вроде:«Инджуни, не смей!». Однако, Ренджуну, кажется, вообще было всё равно, на это высказывание. Когда бумага взлетела в воздух, Джемин понял, почему она казалась подозрительной, ибо буквально через секунду на весь назло притихший зал из него донеслись громкие слова: «Джемин, эм, привет? Я без понятия, знаешь ли ты меня или нет, но я больше не могу держать это в себе. Ты самый потрясающий человек, которого я когда-либо встречал, а я помню нашу первую встречу. Ты тогда пришёл к Сончану с разговором, пока мы всем курсом стояли у кабинета. И тогда я увидел тебя и завис. Понимаю, что звучит очень странно для того, с кем ты вообще ни разу не пересекался, но я действительно считаю, что ты замечательный, даже если ты сам так не считаешь… Вообще-то, Джемин знает, насколько он прекрасен. Если ты не против, я бы хотел доказать тебе, что стою твоего внимания и надеюсь, что ты примешь мои ухаживания. Я не буду давить, но восхищаться со стороны не прекращу, уж извини. С уважением и мальчишеской влюблённостью, Ли Джено…» Как только письмо загорелось, не оставляя после себя и кусочка, Джемин еле слышно выдохнул. Он, конечно, много раз получал любовные письма, но такое — впервые. Подняв голову, он столкнулся с сожалеющей мордашкой виновника этого спектакля, который, очевидно, был в ужасе, что все, абсолютно все, слышали его чувства к Джемину, и поэтому еле слышно произнёс: «Прости», — а затем, на удивление всех присутствующих, не убежал, а наоборот, приблизился к столу притихших слизеринцев, и, чуть вздохнув, уверенно сказал: — Но от своих слов я не отказываюсь. Я буду ухаживать за тобой. Так что готовься, Нана. Однако, хоть он и пытался выглядеть увереннее, румянец на щеках и покрасневшие уши выдавали реальное состояние парня, и, не выдержав любопытных взглядов слизеринцев, Джено выбегает из Большого Зала. — … Сычен был в ахуе. Тен был в восторге. Профессор Пак – в неверии.***
Что ж, хоть Джемин и не успел выразить своё мнение относительно всего этого, очевидно, что Ли не шутил, уже утром стоя возле входа в гостиную весь такой довольный и слегка смущённый. — Привет, как дела? Джемин скептично посмотрел на Джено, который улыбался своей невозможной улыбкой, и на секунду он подумал, что его сердечко растопили в горячей бане. — Э, привет? А что ты тут делаешь? — Хотел тебя проводить. Можно? — почему у На возникали ассоциации с милым щеночком, когда он смотрел на этого старшекурсника? — Это лишнее. Да, возможно, он и ведёт себя как стерва, но, Мерлин побери, он же не юная дева, которую надо провожать и охранять. От этого ответа плечи старшего немного поникли, вызывая у Джемина то, что он запихнул глубоко в себя ещё на первом курсе — совесть. Хотя, стоить признать, это очень приятно, но нет, вслух он подобное никогда не ска… — Привет, Джено-хён. Нана с удовольствием прогуляется в твоей компании, просто он любит делать вид, что весь такой недотрога. Кажется, что сегодня вечером факультет Слизерин лишиться одного из самых лучших учеников, а клан Чжон будет оплакивать своё второе чадо, ибо какого хрена, Ченлэ?! Упомянутый Ченлэ был юношей с чёрными смоляными волосами, которые он убирал в один пробор, как это стало модно среди чистокровных аристократов. Однако, нельзя было сказать, что его глаза выражали высокомерие. Скорее наоборот — предвкушение веселья. — Ладно. ЛАДНО! И всё, терпению Джемина пришёл конец, и он, схватив несопротивляющегося Джено, пошёл в сторону выхода из подземелий, игнорируя писк умирающего дельфина позади.***
Слизеринец должен признать, что прогулка со старшим оказалась весьма уютной. Джено лишь на первый взгляд казался слишком зажатым, однако он не принуждал его начинать или поддерживать разговор, рассказывая какие-то забавные моменты из своей жизни. Джемин впервые слушал кого-то действительно по своему желания, а не потому, что надо. — Кстати, а почему ты покрасил волосы в блонд? Сколько помню, ты всегда так ходил, но это явно не твой натуральный цвет. Подобный вопрос немного ввёл Ли в ступор, не ожидавшего, что всё это время На замечал , что он ходит со светлыми волосами. Но ответ на этот вопрос он предпочёл не давать, лишь пожимая плечами. Джемина это, в принципе, устроило. Он сам вот уже два года ходит исключительно с платиновыми волосами, предпочитая им свой природный цвет. Может это потому, что он вдохновлялся такими семьями как Малфой, или может хотел отличиться от остальных в факультете. Впрочем, ему всё равно не удастся переплюнуть ярко-красный, словно рубин из его — На— фамильного перстня, цвет волос старосты школы. Когда они дошли до кабинета Трансфигурации, Джено остановился, начиная рыскать в своём рюкзаке. Затем, он всё-таки находит искомое, протягивая это что-то удивлённому Джемину. — Эм, я узнал, что тебе нравятся шоколадные лягушки, и поэтому вот. Старший быстро протягивает три коробочки тех самых шоколадок, скрываясь в толпе других снующих туда-сюда учеников. Сердце На, кажется, сделал немаленький кульбит.***
Джемин удивляется тому, что Джено было не лень каждое утро приходить к подземельям аж с башни Когтеврана, что многие слизеринцы даже приглашали его в их гостиную подождать никогда не спешащего На. И это, конечно, забавно, учитывая, что есть строгие правила не вводить никого постороннего в подземелья, но пока Сончан отсутствовал, весь факультет считал, что можно немного правила нарушить. Так что на седьмой день Джено, как свой, сидел среди пятикурсников, которые во главе с Ян Яном задавали такие неприличные вопросы, что старшему приходилось просить помощи у своих однокурсников в лице Сычена или Минхо. Впрочем, зная нрав этих двоих — безрезультатно. — А ты знаешь, что Нана нагадал по карте, что скоро он встретит свою судьбу, а затем появляешься ты со своей кричалкой! — никогда, слышите, никогда ничего не рассказывайте Ян Яну. — Это, вообще-то, всё из-за Ренджуна. Он дал мне эту бумагу, уверяя, что она лучшего производства! — а затем, словно впервые поняв о чем речь проговорил: — В смысле нагадал? Не успел младший растрещать до конца, как из-за двери вышел злой, но полностью готовый На, и, потеряв всякое терпение наорал: — Ещё одно слово, Лю, и ты можешь ночевать на диване! — Молчу! Только не на диван, иначе призрак Минхао не даст мне уснуть! Ну, Нана~а! Джено не успел отреагировать, как — серьёзно, это уже традиция — был схвачен Джемином, поспешно покидающего общую гостиную. Младший понял, что всё это время держал Ли за руки только тогда, когда они уже вышли на этаж Когтеврана, куда, собственно говоря, они и направлялись. На смутился, опуская руку старшего, который, кажется, тоже смутился из-за произошедшего. — Так что за предсказание? — Ты не отстанешь? — Знаешь же, что нет. — Только давай тогда сначала пойдём к тебе в комнату, иначе, боюсь, что мои друзья следят за нами. … — Чёрт, Ченлэ, сворачиваем, они нас заметили.***
— Эм, вы уверены, профессор Пак? — Конечно, ты что, сомневаешься в моих предсказаниях? — Но вы говорите, что мой… — Да, говорю. А теперь вали с моего кабинета, и имей в виду мои слова.***
— Ты не представляешь, как трудно было сбежать из башни Когтеврана… Первое, что сказал Джемин, когда вошёл в комнату своего любимого хёна, который, кажется, читал письмо, но заметив его, Сычен отложил бумагу в сторону, немым вопросом смотря на младшего. — Просто Джено всё-таки выпытал у меня тот случай с предсказанием… Блондин подошёл к соседней кровати, продолжая рассказывать то, что Ли угостил его мармеладками, и, кажется, На узнал, что у него аллергия на шерсть, поэтому сосед Джено — Ренджун — содержит в питомцах сфинкса, так что проблем особых не возникает. —…а потом представляешь, Юта-хён сделал пожертвование для «фан-клуба Доёна». Где-то 50 галлеонов навалил. — Кто сделал что? Джемин удивлённо посмотрел на друга, не особо понимая его реакцию, но для справки решил разжевать информацию: — Эм, если начать со времён образования Хогвартса и так далее, это займет много времени, поэтому я просто скажу коротко: Юта-хён состоит в «фан-клубе Доёна», и сегодня утром Хёнджин трещал о том, что он сделал огромное пожертвование. «Во благо и процветание», — как сказал тогда глава клуба… Сычен-хён, ты меня слушаешь? Что-то во взгляде Дуна настораживало младшего. Хоть китаец и казался равнодушным, однако, за все годы знакомства и дружбы, На научился различать состояние своего хёна. Определённо что-то было не так. — Хён, с тобой всё нормально? Если хочешь остаться один, то я, пожалуй, пойду к себе, — неуверенно проговорил Джемин. Сычен встрепенулся, уже более осмысленно смотря на своего донсена. Помятый листок бумаги был отброшен в урну рядом с кроватью, а затем старший сел рядом с На, задавая интересующий вопрос, явно пытаясь уйти со своей личной темы: — Ну так что там с Джено, говоришь? Младший нахмурился, но все же для справки сказал: — С Джено всё хорошо. Мне кажется, что я ему реально нравлюсь. — А, то есть до этого у тебя были колоссальные сомнения? Ты дебил? — Сычен недовольно обвёл взглядом немного пристыженного На, который понял, что сказал какой-то бред. — Он тебе при всех признался, да ещё и ухаживает за тобой никого не видя вокруг. На месте его фанаток с Пуффендуя я бы давно тебя прибил. — Ащ, эти курицы… Чёрт, Джемин действительно успел столкнуться с этой толпой ненормальных, когда они с Джено вместе делали проект На по Чарам. Тогда ему пришлось прятаться за спиной злого — впервые он увидел эту его сторону — Джено, который бережно приобнимал его, защищая от недовольных жизнью студенток из Пуффендуя. Слава Мерлину, их было немного, и они, как оказалось, безоговорочно слушались Ли, тяжело вздохнувшего из-за данной ситуации. Он ещё полчаса извинялся перед младшим за произошедшее. — Я пытался пожаловаться их старосте, но даже Кун-хён не был в состоянии… — Ничего страшного, Джено, я…. Ты в курсе, что в нашем факультете существует фан-клуб вашего старосты? Хотя, должен признать, что я теперь не считаю их сумасшедшими придурками. Рука, лежащая на плечах Джено вдруг переместился к его рукам, вгоняя старшего в краску, ибо это было впервые, чтобы младший так открыто и без намёков на случайность касался его. Однако, Джемин зашёл ещё дальше, окончательно добивая слабое сердечко Ли. Когтевранец думал, что сгорит на месте от смущения, когда Джемин легонько чмокнул его по щеке, поблагодарив за помощь. И стоило ему выйти с библиотеки, как старший перешёл на ультразвук, всё-таки дошедшего до слуха довольного своей выходкой На. — То есть он тебе нравится? — Сычен без особого удивления слушал историю На, не особо пытаясь понять поведение младшего. Всё-таки Джемин романтичный человек, и его можно легко подкупить хорошими ухаживаниями. Что ж, так держать, Ли Джено. — Но я никогда и не говорил, что он мне не нравится. Просто…подразнил. — Ты же понимаешь, что когда-нибудь тебе надо будет это прекращать и ответить на его чувства? — Я не настолько бессердечный, хён. Какого ты обо мне мнения? — наигранно схватываясь за сердце пролепетал На. — Брось, тебе не идёт. Ты не Чону. Вот ему идёт драматизировать. Особенно перед Юкхэем. — А что насчёт тебя? — Джемин блеснул глазами, когда заметил заминку в движениях Дуна после вопроса. — Что говорилось в том письме? Я видел герб твоей семьи, а значит, это что-то важное. Ему не хотелось вмешиваться не в свое дело, однако, он заметил, как его хён немного приуныл, особенно после его рассказов о романтических похождениях… Джемина осенило. — Это насчёт женитьбы, да? И кто же? Конечно, семья На была влиятельной и до неприличия богатой, однако, в отличие от остальных не имела предрассудков о договорных браках ради сохранения чистоты крови или объединения кланов. Может это потому, что ещё столетия назад его прадед переехал из исторической родины — Кореи — в более простое окружение Англии. Хотя не сказать, что тут нет своих двинутых на статусе волшебников, но всё же, здесь к подобному относились проще чем на Востоке. Захоти Джемин жениться на маглорожденном , его родители вряд ли выступят против, лишь бы сыночек был счастлив. Поэтому да, Джемин очень рад, что родился в такой семье. Что не скажешь о Дунах. Если дело касалось японских кланов, всегда ходили шепотки среди студентов других факультетов, напоминающих что-то вроде: «Чёрт, денег у клана Накамото больше, чем у самих Малфоев», или: «Клан Учинага снова смогла взять под себя Японское правительство». Но когда речь шла о влиятельных семьях Китая, то это всегда значило одно: масштаб. Семья Дун владела не столько огромной компанией, сколько самим Китаем, а конкуренцию им составляли, разве что, семья Чжон, которая держала весь магический и немагический Шанхай. И если дело касалось сохранения статуса и крови семьи — этим кланам не было равных. — Да. Мой отец решил, что раз в Корее у него есть связи, то на этот раз жертвой его планов станет Япония, — с натянутой улыбкой проговорил китаец. — Хм, если учитывать падкость твоего отца к самым-самым, то… — глаза младшего округлились от догадки. — Великий Салазар, не говори, что это Юта-хён. — Ну вот ты и ответил на свой вопрос. А теперь вали с комнаты, я хочу посидеть один. Джемина ничуть не обидели подобные слова, всё-таки он понимает, что хён хочет прикрыть свое настоящее состояние грубой шуткой. Что ж, Нана лишь послушно… — Стой, получается, ты не сходишь со мной в Хогсмид на этих выходных? — Получается так. У меня семейный ужин с Накамото. — Ты что, променяешь своего любимого донсена на какой-то там ужин, который решит судьбу твоей семьи и тебя в частности? Джемин не выдержал, со смехом убегая с комнаты, пока Сычен не наколдовал подушку как в прошлый раз, чтобы избить его. Хотя, скорее всего, настроение у него не настолько хорошее для насилия. Мысли о женитьбе и свободе любви заполнили его голову. То, что Сычен-хёну нравится Юта-хён ни для кого из факультета не секрет, кроме самого Накамото. И Дуну в какой-то мере повезло, что он женится на том, кто ему нравится, а подобное трудно было сказать об остальных знакомых, чьи родители уже с детства засватали их на потомках других кланов. Даже у Ченлэ, и то есть невеста, которая учится на домашнем обучении, однако, это не мешает им проводить времена вместе на каникулах и узнавать друг друга. Ян Яну повезло больше их всех из-за своего магловского происхождения, хоть все в факультете и не выделяют его словно белую ворону из-за этого — подобные времена уже давно прошли — так что Джемин точно может сказать, что Лю проживает свою лучшую жизнь. Как и сам На. Дойдя до своей комнаты, в которой как убитый спал упомянутый Ян Ян, парень открыл ящик рядом с кроватью, доставая пергамент и перо.***
Джено доедал уже вторую порцию тыквенного супа, пока сидящий рядом Ренджун и Донён активно спорили о свойствах какой-то там травы, в которой он совершенно не разбирается, и когда его плеч коснулась теплая ладонь, он резко повернулся в сторону ее владельца. Коим оказался друг Джемина — Ченлэ. — Извините, что перебиваю, но это тебе, Джено-хён. Слизеринец, явно довольный, протягивает опешившему Ли очень знакомый пергамент, который сразу же загорается и из него звучат медленные слова, словно тот, кто писал это письмо лениво перебирал буквы. Где-то слышно громкий вздох старосты школы «Опять, серьёзно?!», ну а остальные же студенты навострили уши, внимательно слушая ответное послание, ибо воспоминания о кричалке для слизеринского принца Джемина ещё свежи. «Джено-хён. Надеюсь, ты не кушаешь ничего, иначе ты выплюнешь всё содержимое и Ренджун-хён будет очень недоволен. Я не буду извиняться, что заставил так долго ждать моего ответа, ибо, я уверен, ты знал на что шёл, когда решил за мной ухаживать. Что ж, не буду томить: Ли Джено, может станем той самой приторной парочкой всего Хогвартса, чтобы всех тошнило и выворачивало от зависти при виде нас? Хотя, понимаю, у нас есть конкуренты в лицах Юно-хёна и Тэён-хёна, но всё же, может рискнём? С ответной влюбленностью, Нана» Кажется, что Джено не чувствовал ни того, как его лупил Ренджун, ни возмущенного крика старосты школы и его парня, оскорблённым тоном проворчавшего: «Я не Юно, а Джеффри!». Единственной функцией его мозга было найти Джемина за слизеринским столом. Когда их взгляды пересеклись и младший игриво улыбнулся ему, сердечко Ли на секунду отказалось поддерживать жизнедеятельность организма хозяина. Лишь спустя некоторое время до его слуха дошло, что слизеринский стол издавал дикие вопли поддержки для новоиспеченной парочки, и их не смогли остановить ни Тэён, ни сидящий рядом Доён. — Чёрт, ну почему я не могу отнять баллы за шум у другого факультета?! И все когтевранцы были согласны со своим старостой, закрыв уши, чтоб не оглохнуть. Они честно пытались пережить этот акустический ад со стороны зелёного факультета, вызванный в частности мелкими придурками из пятого курса, но вместо замечаний со стороны их хёнов все жертвы в зале получили ответные вопли от старших слизеринцев. Серьёзно, Джено казалось, что сидящий рядом Деджун собирается наложить на них оглушающие чары, и ему бы этого не хотелось, потому что он тоже так-то виноват в происходящем. Но внезапно двери Большого Зала с грохотом открываются, привлекая внимание многих учеников. Запыхавшийся Хёнджин с ужасом смотрит на устроивших балаган младших и хёнов, пытаясь до них докричаться. Когда же все, да не все, слизеринцы соизволили посмотреть в его сторону , он с тихим голосом произносит то, что в миг заставляет успокоиться и замолчать абсолютно всех, включая даже — особенно — семикурсников. — Сончан вернулся. За столом Слизерина моментально воцарилась тишина…