The last fight

Прошло три дня с того, как Гермиона попала в больничное крыло. Был поздний час. Ученики в это время уже расходились по спальням. Мадам Помфри, обойдя перед сном всех больных, скрылась в своей каморке. Повсюду воцарилась тишина, только ветки ели слегка царапали стекло снаружи. Гермиона тихонько достала из прикроватной тумбочки мантию Гарри. Она не знала даже, на что надеялась, но ей хотелось выяснить хоть что-то. Поэтому она не слышно вышла из спальни и двинулась в сторону подземелья. Услышав далекое цоканье каблуков по каменному полу, она притаилась за колонной. Звук приближался, и вскоре из коридора Подземелья вышла Беллатриса, одетая в дорожный зеленый плащ. Она, поминутно оглядываясь, шла к выходу из замка. Это был отличный шанс проследить за волшебницей, и Гермиона тут же последовала за ней. Выйдя на улицу, Гермиона пожалела, что вышла в одной пижаме. Была середина осени, и погода стояла хоть и безветренная, но сырая и холодная. Было так тихо, что Гермионе стоило больших усилий передвигаться по сухой траве бесшумно. Она едва поспевала за Беллатрисой, а та шла в каком-то неизвестном направлении. Вскоре они вышли за ворота замка, и Беллатриса свернула на тропинку, ведущую в лес. Гермиона шла чуть поодаль от нее, отставая шагов на десять. Когда лес начал заметно редеть и из-за веток проглядывал лунный свет, Гермиона разглядела впереди небольшое старое кладбище. Она тихо спряталась за одним из памятников и стала наблюдать. Беллатриса остановилась у одной из могил, еще свежей, с посаженными цветами, и присела на землю, подперев подбородок руками. Минуты две она просто неподвижно сидела и смотрела на могилу, потом провела рукой по гладкому камню. Затаив дыхание и прислонившись щекой к холодному мрамору, Гермиона следила за выражением ее лица. Оно казалось непроницаемым. Гермиона, осторожно выглянув из-под мантии, посмотрела в глаза волшебнице: воспаленные и искрящиеся, они, ей казалось, были наполнены страхом и горечью. Мертвая кладбищенская тишина резала слух. Ни шороха, ни дуновения ветерка – было так тихо, что Гермиона слышала тяжелое дыхание Беллатрисы. Продолжая всматриваться в ее черные зрачки, она вдруг ощутила беспричинную панику, на мгновенье захватившую ее сознание. Она вздрогнула, но в ту же минуту все прекратилось. Когда Беллатриса встала, отряхнувшись, и направилась обратно в замок, Гермиона вышла из своего укрытия и подошла к той могиле. Среди увядающих лилий она разглядела надпись: «Сириус Блэк 1959-1996». *** На следующий день Беллатриса проснулась не в духе. До начала уроков она решила зайти в класс Зельеварения. Кладовая Снейпа была закрыта, но волшебница открыла дверь с помощью простого заклинания. В дальнем углу блестели пузырьки с золотистой жидкостью – Эйфорийным эликсиром, приготовленным учениками на уроке. Беллатриса сначала взяла один, а затем, подумав, прихватила еще пару. Ловко миновав Снейпа, вошедшего в класс, она скрылась в своем кабинете и залпом выпила содержимое первого пузырька. По телу тут же разлилось приятное тепло, она откинулась на спинку кресла. Но этого ей показалось мало, и она опустошила оставшиеся колбы. Правильно приготовленный эйфорийный эликсир давал чувство неимоверного блаженства, после которого человек приходил в себя лишь спустя несколько часов. Приготовленные учениками зелья, конечно, были неидеальны, но эффект не заставил себя долго ждать. Беллатриса прикрыла глаза, легкая улыбка тронула ее губы. Растворившись в беспричинном счастье, она беспрестанно смеялась и что-то напевала, совсем не замечая времени. Наконец Беллатриса взглянула на часы и вспомнила, что у нее урок. Эффект от зелья еще не до конца прошел, и волшебнице потребовалось немало усилий, чтобы подняться с кресла. На ватных ногах она вышла в коридор, постоянно цепляясь за стены, чтобы не упасть. Вдруг в подземелье показался Долохов. Увидев Беллатрису, он гневно выругался. С глуповатой улыбкой на лице она шла по коридору, шатаясь из стороны в сторону. Наконец, споткнувшись о собственные ноги, она повалилась на Долохова. Тот едва удержал ее и тут же оттолкнул к стене. - Ты опять, Белла? Как можно обдолбаться эйфорийным эликсиром прямо перед уроками?! – взревел он. - Все в порядке, - заплетающимся языком пробормотала Лестрейндж и по-идиотски захихикала. – Я скоро приду в себя… - Боже мой, - вздохнул Долохов. – Ты вообще видела себя? – он брезгливо встряхнул ее растрепанные волосы и оттолкнул от себя, так что она упала на колени. - Послушай… - Иди к черту, психичка! – мужчина развернулся и пошел прочь. – Урок проведу вместо тебя. Гермиона Грейнджер, все это время наблюдавшая за ними под мантией-невидимкой, едва успела отскочить, чтобы Долохов не врезался в нее. Опять бессмысленный риск и никакой важной информации. Она уже хотела незаметно выскользнуть из подземелья вслед за Долоховым, но он с силой захлопнул дверь, поэтому пришлось притаиться за колонной. Беллатриса тем временем так и не поднялась с пола, она сидела, прислонившись головой к стене и тяжело дыша. Сейчас волшебница выглядела так жалко, что Гермиона даже подумала подойти и помочь ей. Но это было бы слишком безрассудно, да и Беллатриса не заслуживала ее доброты. Все же, когда Лестрейндж сползла по стене и заснула, Гермиона осторожно, не снимая мантии, затащила ее в кабинет и кое-как уложила на кровать. Задержавшись ненадолго, чтобы перевести дыхание, девушка посмотрела на спящую Беллатрису. Выглядела она не лучшим образом: залегшие под глазами синяки ярко выделялись на фоне мертвенно-бледного лица, обычно кудрявые пышные волосы были спутаны в один большой комок. Несмотря на обморок, ее дыхание все еще было прерывистым и тяжелым. Казалось, каждый вдох давался ей с большим трудом. Тогда Гермиона догадалась ослабить корсет. Шнурки были крепко затянуты, и ей пришлось повозиться. От волнения руки дрожали - находиться в такой близости от Беллатрисы было страшно и неприятно. Развязывая последний шнурок, она приподняла голову, взглянула ей в лицо и похолодела от ужаса: Беллатриса очнулась и удивленно смотрела на нее сонными глазами. Не растерявшись, Гермиона быстро надела мантию и направила палочку на Беллатрису: - Остолбеней! К счастью, оглушающее заклинание сработало, и волшебница снова отключилась. Гермиона выскочила из кабинета и понеслась по коридору, от страха не замечая ничего на своем пути. Вдруг она во что-то с силой врезалась: это Гарри шел в больничное крыло, должно быть, чтобы проведать ее. - Гермиона?! – воскликнул Гарри, поправляя очки. – Что случилось? - Я вырубила Беллатрису, - дрожащим голосом сообщила она. – Клянусь, я не хотела! Но что она могла подумать, увидев, как я развязываю ей корсет… Трудно было описать выражение лица Гарри в этот момент. Но Гермиона быстро все объяснила ему. - Так вот зачем тебе была мантия! – возмутился он. – Ты хоть понимаешь, какой опасности подвергала себя? Ты уверена, что она ничего не вспомнит? - Не думаю. После трех пузырьков Эйфорийного эликсира даже свое имя с трудом вспомнишь. - Но зачем ты вообще помогла ей? - Я не знаю, - смущенно ответила Гермиона. – А зачем ты оставил в живых Питера Петтигрю тогда? - Ну это совсем другое, - возразил Гарри. После этого происшествия Гермиона вернула мантию и больше никуда не выходила из больничного крыла. Все равно этот неоправданный риск не помог выяснить ничего важного. В память ей врезалась только ночь на кладбище. Она не понимала, что увидела тогда в глазах Беллатрисы и что ее саму так испугало. Что вообще чувствуешь, стоя рядом с могилой того, кого убил? Ликование, гордость или сожаление… Или что-то другое? С этими странными мыслями Гермиона заснула.