The last fight

Сегодня у Гермионы было первое занятие по легилименции с профессором Лестрейндж. Почему-то она не только не испытывала привычного страха перед встречей с Беллатрисой, но и даже ждала ее с нетерпением. Ведь ей хотелось скорее продвинуться в своем расследовании. К тому же Гермиона стала замечать, что Лестрейндж теперь относится к ней не с такой ненавистью, как в самом начале года. Последняя их встреча показалась ей особенно странной. Почему Беллатриса вела себя с ней так спокойно? После всего, что было… Все-таки она действительно сумасшедшая. Беллатриса тем временем, приложив палочку к голове, произносила защитные заклинания, чтобы в некоторые ее мысли и воспоминания невозможно было проникнуть даже с помощью легилименции. Закончив, она посмотрела на часы — Гермиона опаздывала уже на пятнадцать минут. Волшебница недовольно вздохнула и уже думала, как бы наказать за это Грейнджер. Грязнокровка и так позволяла себе много вольностей в последнее время, так теперь еще и начала опаздывать. Но наконец дверь распахнулась, и в комнату влетела запыхавшаяся Гермиона. — Извините! — быстро сказала она и поправила задравшуюся мантию. — Я… — Проходи и садись, — перебила ее Беллатриса. Гермиона села за стол напротив волшебницы. — Чтобы проникнуть в разум другого человека нужно просто произнести заклинание «Легилименс» и посмотреть в глаза, сосредоточившись на его сознании. Попробуй. Гермиона посмотрела в глаза Беллатрисе и изо всех сил попыталась сосредоточиться. Ничего не вышло. — Не торопись. Сначала нужно войти в контакт с человеком, мысли которого хочешь прочитать, — сказала она так спокойно, что Гермиона поразилась ее терпению. Разве Беллатриса не должна была выйти из себя и напомнить ей о том, что она бестолковая грязнокровка или что-то еще в этом духе? Гермиона снова попыталась сосредоточиться на волшебнице, сидящей напротив нее. Она взглянула ей в лицо. Как будто сквозь нее смотрели темные, почти черные широко распахнутые глаза. Изогнутые брови придавали выражению лица какую-то детскую взбалмошность. Гермиона пробежала взглядом по слегка приоткрытым пухлым губам. «Какая Беллатриса красивая, — промелькнула у нее мысль. — Всё-таки внешность обманчива». Она стала рассматривать наряд волшебницы. Плечи как всегда прикрывала черная мантия. Но сегодня на ней было не то платье, в котором она обычно, приходила на уроки. Оно было более свободное, без корсета, на тонких бретельках. У него был довольно глубокий вырез. Взгляд Гермионы невольно скользнул вниз. — Смотреть нужно в глаза, Грейнджер, — ледяным тоном напомнила Беллатриса. Гермиона быстро отвела взгляд и покраснела. От смущения она не могла снова посмотреть на Беллатрису. «Надеюсь, она не заметила, — подумала девушка. — Боже мой, что со мной происходит?!» — Успокойся, Грейнджер. С первого раза ни у кого не получается, — Беллатриса положила свои ладони на руки Гермионы и слегка сжала их. — Так будет проще проникнуть в мой разум, — пояснила она. Руки Беллатрисы были холодными, и от прикосновения по телу пробежала дрожь. Гермиона наконец подняла глаза и встретилась взглядом с волшебницей. «Легилименс», — произнесла она про себя невербальное заклинание. Вдруг все начало расплываться, как в тумане. Немного закружилась голова. Гермиона не видела ничего, кроме лица Беллатрисы. Собственные эмоции ушли куда-то на второй план — она будто становилась одним целым с чужим сознанием. Гермионе показалось, что она проваливается в пропасть. Время и пространство закручивалось в стремительный водоворот. Азкабан. Беллатриса в лохмотьях со связанными железными цепями руками сидит в углу темной сырой камеры. На столе стоит тарелка с едой, точнее с какими-то отходами, предназначенными для пищи заключенным. Гермиона подошла к волшебнице. Ее глаза были закрыты, грудь почти не поднималась, и девушке показалось, что она не дышит. Она взглянула в измученное лицо Беллатрисы и не узнала ее. Вокруг глаз лежали почти черные круги, щеки худые и ввалившиеся, губы были в глубоких трещинах, которые покрывала запекшаяся кровь. На запястьях у нее были кроваво-черные рубцы от цепей. На мгновение очнувшись от тяжелого сна, или скорее бреда и галлюцинаций, Беллатриса прошептала хриплым голосом: — Мой Лорд… Глаза у волшебницы были воспаленные и влажные. Кажется, она плакала во сне. Гермиона не в силах больше смотреть на это подошла к окну. В лицо дунул свежий морской ветер. Пол под ногами снова провалился, и все закружилось. Теперь ни одно воспоминание Гермиона не видела так ясно — все они короткими отрывками как бы проносились мимо. Битва за Хогвартс. Собрание Пожирателей Смерти. Свадьба с Родольфусом. Вдруг Гермиона увидела знакомые стены библиотеки Хогвартса. Она даже подумала, что вернулась в реальность, но вскоре заметила, что все выглядит немного по-другому. На подоконнике сидела девочка с черными кудрявыми волосами лет тринадцати. Гермиона сразу же узнала в ней Беллатрису. Девочка сидела с книгой «Лучшие проклятия черной магии» и увлеченно читала ее. Где-то за полками хлопнула дверь. Беллатриса обернулась, чтобы посмотреть, кто вошел. Гермиона обернулась вместе с ней и увидела красивого высокого старшекурсника с темными волосами. Это был Том Реддл. Он прошел мимо Беллатрисы, не обратив на нее никакого внимания и стал искать какую-то книгу на полках. Девочка тем временем внимательно наблюдала за ним. Вдруг Том обернулся, и Беллатриса быстро уткнулась в книгу. Реддл подошел к полке, рядом с которой она сидела. Беллатриса пыталась сосредоточиться на чтении, но ничего не выходило, и она опять украдкой взглянула на парня. — Что ты ищешь? — спросила она. Том недоверчиво посмотрел на нее и хотел проигнорировать, но почему-то ответил: — Я ищу что-нибудь о крестражах. Ты, конечно, не знаешь, что это такое. Беллатриса была рада завязавшемуся диалогу и продолжила: — Я слышала, это очень темная магия, — с видом знатока сказала она. — Думаю, книги об этом есть только в запретной секции, — девочка понизила голос до шепота, чтобы придать словам торжественную мрачность. — Да, но если меня увидят в запретной секции… — с досадой протянул Том. — Я уже был там однажды и попался с поличным. Беллатриса захихикала, и это разозлило парня. — Думаешь, это так просто?! — воскликнул он, бросив на нее гневный взгляд. Белла закрыла свою книгу и показала Тому. — Самая настоящая черная магия, — довольно пояснила она. — Я взяла ее ночью в запретной секции. Филч чуть не поймал меня, но я применила к нему Империус и заставила его уйти, — девочка посмотрела на Тома, чтобы увидеть произведенный на него эффект своей небольшой ложью. Но парень лишь ухмыльнулся: — На каком ты курсе? На третьем? Не думаешь ли ты, что я поверю, будто такая малявка умеет применять Непростительные заклятия? Беллатриса недовольно поджала губы. Он назвал ее малявкой! Хотя она действительно была в то время небольшого роста, и ее часто принимали за первокурсницу, поэтому девочку особенно обидело это. — Может, у тебя и Круциатус получается? — спросил он с напускной серьезностью. Девочка смущенно отвела взгляд. Лучше было не врать. Что он теперь о ней подумает? Вдруг она увидела чью-то кошку, запрыгнувшую на стол. Черное и пушистое животное неспешно прогуливалось вдоль книжных полок. Беллатриса секунду смотрела на нее, а потом медленно, нерешительно подняла палочку и направила ее прямо в пушистую морду. Это был ее шанс доказать Тому Реддлу, что она чего-то стоит. Беллатриса вовсе не была уверена, что у нее получится хоть что-то, но… — Круцио! — заклятие вырвалось из палочки и попало в кошку. Та с визгом вскочила и кувыркнулась со стола. Прижав уши к голове, она билась в мучительной агонии и жалобно мяукала. Том удивленно поднял брови и посмотрел на девочку. Она сморщила лицо и отвела взгляд от кошки, но не отпускала палочку. Наконец она опустила руку и с гордостью, смешанной с неловкостью, посмотрела на парня. Бедная кошка забилась в угол под стол и свернулась клубком. — А ты мне нравишься, — сказал Том. — Думаю, у нас с тобой есть что-то общее. Это так приятно причинять боль другим, не правда ли? — он улыбнулся Беллатрисе. — Я… не знаю, — она задумчиво прикусила губу и скосила глаза в сторону кота. — Ты можешь помочь мне достать книгу о крестражах? — перевел тему Реддл. — Если ты это сделаешь, я приму тебя в свои ряды. — В свои ряды? — переспросила Белла. — Что-то вроде тайного общества, в котором собираются лучшие Слизеринцы со всей школы, — пояснил Том. — Из тебя вышла бы отличная шпионка. «Так вот как все началось», — подумала Гермиона. — Конечно! Я пойду в библиотеку сегодня же ночью, — с радостью согласилась Беллатриса. Подумать только! Она вступит в тайное общество и станет одной из лучших… Сколько она мечтала хотя бы просто подойти к Тому, поговорить с ним. Но он был для нее таким недоступным и таким идеальным. Теперь, когда ей выпал шанс не только сблизиться с Реддлом, но и стать его ученицей и последовательницей, Беллатриса собиралась сделать все для того, чтобы им воспользоваться. Гермиона, казалось, не только наблюдала за происходящим, но и испытывала те же эмоции, что и Беллатриса. Том Реддл и ей показался красивым… «Нет, это не мои собственные мысли, а лишь воспоминания Беллатрикс», — убедила себя девушка. Как только стемнело, Беллатриса взяла подсвечник и вышла из спальни. У нее не было ни мантии-невидимки, ни карты Мародеров, поэтому пройти незамеченной по школьным коридорам было непростой задачей. Чтобы не тревожить портреты на стенах, свечу пришлось потушить, и какое-то время девочка шла в полной темноте. Гермиона могла лишь прислушиваться к ее дыханию, чтобы понять, куда идти. Дойдя до библиотеки, она достала ключ, еще днем украденный у Филча, и осторожно открыла замок на железной решетке. Она медленно отъехала в сторону с тягучим скрипом. Почему-то в запретной секции было холоднее, чем в других помещениях. Откуда-то тянуло холодным ветром, и, видимо, от сквозняка решетка захлопнулась со страшным грохотом. Беллатриса вздрогнула. Гермиона вскрикнула от неожиданности и окончательно убедилась, что, находясь в воспоминаниях волшебницы, чувствует то же, что и она. Беллатриса обеспокоенно прислушалась к звукам за дверью. Сейчас сюда наверняка кто-нибудь придет. Но ей нужно было выполнить поручение Тома Реддла. Она решила начать с самой дальней пыльной полки и не прогадала: в самом углу лежала черная книга с непонятными символами на обложке и надписью: «Тайны наитемнейшего искусства». Она открыла первую страницу — бумага была настолько ветхой, что уголок начал рассыпаться. Беллатриса тут же закрыла книгу, чтобы донести ее в целости, и спрятала под мантию. Гермиона не заметила перехода между воспоминаниями, и в следующее мгновение Белла уже стояла в коридоре перед разъяренным Филчем. — Спрашиваю в последний раз! Что ты делала в запретной секции? — вопил возмущенный смотритель. — Я просто смотрела книги… — промямлила девочка. Было так странно видеть Беллатрикс Лестрейндж такой неуверенной и беззащитной. «Может быть, тогда она еще была… хорошей», — подумала Гермиона, но, вспомнив Круциатус, опробованный на кошке, отвергла эту мысль. — Не лги! Зачем такой мелюзге, как ты, нужны запрещенные книги? — Филч подошел к ней вплотную и, прищурившись, пристально посмотрел в глаза: — Тебя подослал кто-то из старших учеников? — он сделал паузу и произнес почти шепотом: — Это был Том Реддл? Девочка молчала. Книга о крестражах все еще была у нее под мантией. Филч испытующе смотрел на нее, но она избегала его взгляда. — Даю последний шанс, — с расстановкой проговорил он. — Скажи, кто тебя подослал? — Никто, — ответила Беллатриса. — В таком случае тебя ждет наказание, — злобно и почти довольно изрек Филч. «Неужели то самое подвешивание за большой палец, которое он все время просил разрешить Дамблдора?!» — ужаснулась Гермиона. Но, к счастью, вместо этого он достал небольшой хлыстик, замахнулся и ударил Беллатрису по рукам. Гермиона с удивлением обнаружила, что чувствует еще и слабые отголоски физических ощущений волшебницы в воспоминаниях, — ладони неприятно зажгло. Беллатриса зажмурилась и вся сжалась в комок. Удары Филча становились все сильнее, и Гермиона заметила, что по глазам девочки текут слезы. Несмотря на всю свою ненависть к этому человеку, сейчас ей хотелось защитить ее, оттолкнуть от нее этого мерзкого сквиба. Конечно, Беллатриса заслуживает этого, но та Беллатриса, которая убила Сириуса, пытала ее и ее друзей, а не эта маленькая девочка. Гермионе захотелось поскорее уйти из этого воспоминания, и в следующую секунду она перенеслась в гостиную Слизерина. Беллатриса отдавала ту самую книгу Тому Реддлу. Все руки у нее были в багрово-красных рубцах. Гермиона в который раз поразилась жестокости Филча. От Тома это тоже не укрылось. Догадавшись, какой ценой досталась девочке эта книга, он посмотрел на нее почти с восхищением. Беллатриса, увидев, как Том, которого она, видимо, обожала еще тогда, улыбается ей, была на седьмом небе от счастья. Радость Беллы была настолько сильной, что под действием ее эмоций губы Гермионы тронула легкая улыбка. — Ты поступила очень самоотверженно, Беллатриса Блэк, — сказал Том. — Я горжусь тобой. — И ты примешь меня в свое тайное общество? — восторженно глядя ему в глаза, спросила волшебница. — Ты будешь в нем главной, — ответил он, положив руку ей на плечо. «Да, так и будет», — подумала Гермиона и вдруг перенеслась в следующее воспоминание. Беллатриса уже заметно повзрослела. Наверное, ей было лет шестнадцать. Она шла куда-то по тропе, ведущей в сад поместья Малфоев, постоянно с тревогой оглядываясь на дом. Гермиона последовала за ней. Наконец в самой глубине сада Беллатриса остановилась и оглянулась по сторонам. Из-за деревьев к ней навстречу вышел Том Реддл. Он все еще выглядел, как в прошлом воспоминании, только был старше, и его черты приобрели какую-то грубость и еще большую холодность. К изумлению Гермионы, увидев его, Беллатриса бросилась на встречу мужчине и заключила его в объятья. Но самым не поддающимся пониманию было то, что и Реддл обнял Беллатрису за плечи так нежно, как только мог позволить ему его стальной характер. Гермиона даже подумала, не было ли это воспоминание подделанным. Но воспоминания можно изменить только в Омуте памяти, а в собственном разуме вряд ли. — Ты… — только и смогла произнести девушка и снова прижалась к нему. — Я знала, что ты придешь. — По правде говоря, я был немного занят, — пояснил он. — Но твоя сова набросилась на меня и чуть не выклевала мне глаза! Она отстала только, когда я пообещал, что навещу тебя на следующий же день. Беллатриса, почти не слушая, что говорит Том, смотрела на него с обожанием. В ее взгляде Гермиона увидела какое-то больное безумие и… любовь. Могла ли вообще Беллатриса любить? — Послушай, Белла, — обратился к ней Реддл, вернув ее в реальность, — у меня есть к тебе дело. Я, кажется, уже говорил тебе о крестражах? — Да, но я не совсем поняла, что это значит. — Это значит, что я обрету бессмертие, — сказал Том, задумавшись. — А бессмертие означает власть. Я уже создал несколько крестражей, но этого недостаточно. Беллатрису поразили его слова. Она всегда знала, что Том — великий волшебник, но она не догадывалась, что он способен победить даже саму смерть. — Что я могу сделать для тебя? — спросила Беллатриса. — Ты должна помочь найти мне одну вещь, которая станет крестражем. Я бы сделал это сам, но дорога в Хогвартс теперь мне закрыта, а эта вещь находится именно там. Диадема Кандиды Когтевран. — Понятно. Я найду ее, — с готовностью ответила Беллатриса. — Это не так просто, Белла, — усмехнулся Том. — Никто не знает, где она находится и с какими препятствиями придется столкнуться тому, кто захочет отыскать ее. — Ты думаешь, я не сделаю все, что в моих силах, чтобы ты жил вечно?! — воскликнула Беллатриса. — Ты не знаешь, на что я способна ради… — она не договорила. Беллатриса посмотрела на Реддла, все еще не выпускавшего ее из объятий, и вдруг подалась ему навстречу, приблизив свои губы к его губам. И Гермиону снова затянуло в водоворот из мыслей. Она резко вернулась в реальность и увидела перед собой лицо Беллатрисы, совсем не похожей на ту Беллатрису из воспоминаний, которая с обожанием и преданностью смотрела на своего возлюбленного. Гермиона вдруг заметила, как сильно она изменилась. Хотя это и не удивительно, ведь прошло столько лет… — Хватит на сегодня! — рявкнула Беллатриса и вскочила со стула. — Какого черта ты вообще начала копаться в моих воспоминаниях?! — Но я случайно… то есть вы сами предложили, — оправдывалась Гермиона. — Мне просто было интересно… Девушка тут же пожалела о своих словах, потому что получила звонкую пощечину. — Тебе было интересно?! — взревела окончательно вышедшая из себя Лестрейндж. — Отвратительная грязнокровка! Ты просто смотрела на все это, как на свои идиотские магловские сопливые мелодрамы! — Но я не хотела, правда, — Гермиона все больше вжималась в спинку стула под взором, нависшей над ней Беллатрисы. — Пошла к черту! — Беллатриса грубо схватила ее за волосы и вытащила из-за стола. Не говоря больше ни слова, она вышвырнула ее за дверь. Гермиона, разочарованная тем, что ее план с треском провалился, поплелась в гостиную Гриффиндора. Вряд ли после этого Беллатриса продолжит с ней заниматься. *** — Ну как? Что ты узнала? — нетерпеливо спросила Джинни, когда Гермиона вошла в гостиную. В комнате уже собралась вся компания: Гарри, Рон, Джинни и Полумна. Только Драко с ними не было. Все в ожидании уставились на Грейнджер. — Беллатриса любила Волан-Де-Морта, — задумчиво сказала она, устало опустившись в кресло у камина. — Разве это было не очевидно? — буркнул Гарри. Гермиона отчего то вспыхнула, раздраженная его реакцией. — Нет, я вовсе не это имею ввиду, — попыталась объяснить она. — Она относилась к нему как… — Да какая разница! — перебил Рон. — Ты выяснила хоть что-нибудь стоящее? Гермиона смутилась, не зная, что ответить. Она настолько увлеклась историей Беллатрикс и Тома Реддла, что совсем забыла о главной цели всего этого. — Нет, — тихо произнесла она и добавила, чтобы рассказать хоть что-то значимое: — Это Беллатриса достала для него книгу о крестражах. Гарри скорчил презрительную гримасу. — После Волан-Де-Морта она — самый мерзкий человек, кого я когда-либо знал, — со злостью выплюнул он. Гермиона хотела с ним согласиться, но слова застряли где-то в горле, и она лишь слабо кивнула. *** Люциус трансгрессировал на порог поместья Малфоев. Он какое-то время стоял перед дверью. Моросил мелкий дождь, и порывы ветра задували холодные капли на крыльцо. Мантия Люциуса промокла насквозь, но он все никак не решался войти. Когда-то это поместье было его домом, его гордостью. Теперь его здесь никто не ждал. Чтобы войти, нужно спрашивать разрешения. Даже безумная сестра его жены Беллатриса осталась жить здесь, а ему — отцу семейства была закрыта дорога в собственный дом. Наконец он поднял руку, чтобы постучать. — Заходи, Люциус, — негромко сказала Нарцисса, неожиданно подошедшая сзади. Мужчина открыл дверь и посторонился, пропуская жену вперед, неловко споткнувшись о ступеньку. — Что тебе нужно? — коротко спросила она, войдя. От ее холодного равнодушного взгляда у Люциуса все сжалось внутри. Обычная самоуверенность куда-то испарилась. Почему-то он чувствовал, что заслуживает такого отношения к себе. — Я только хотел наложить на дом защитные чары от Пожирателей Смерти, чтобы Белла сюда никого не приводила. — Спасибо, но я сама могу с этим справиться. Лучше разберись с домовыми эльфами, — попросила Нарцисса. — Они уже третий день устраивают переполох на кухне и совсем перестали слушаться. Ты ведь был их хозяином, а теперь… — Да, конечно, — пробормотал Люциус и пошел на кухню. Ему хотелось остаться и сказать Нарциссе что-то еще, но теперь он окончательно убедился, что ему здесь не рады. После разговора с домовиками Люциус зашел в свой кабинет, чтобы забрать некоторые вещи. Он взял трость, фотографию, которую нашла тогда Гермиона, и достал что-то из ящика стола и сунул в карман. В коридоре он встретил Драко. Парень нерешительно остановился рядом с отцом. Они молча смотрели друг на друга. Люциус избегал взгляда Драко, боясь увидеть в нем презрение, ненависть. Драко хотел уйти, но мужчина остановил его: — Подожди. Возьми это, — он достал из кармана какой-то бесформенный кулон зеленоватого цвета и протянул сыну. — Это фамильный амулет. Он защищает от опасности и увеличивает удачу. Я носил его, когда… скрывался от Темного Лорда. Драко молча взял кулон и, быстро развернувшись, ушел. Люциус спустился в гостиную. Нарцисса сидевшая в кресле, увидев его, встала. «Сейчас она попросит меня остаться, — с бессмысленной надеждой подумал Люциус. — Она не может просто выгнать меня. На улице дождь…». — Я поговорил с домовиками. — Хорошо. Повисло молчание. Тяжелое и густое, оно заполнило всю гостиную. Почему-то было невыносимо слушать эту тишину, и Люциус сказал: — Наверное, мне пора. — Да. Снова наступила давящая тишина. По ее короткому ответу он понял, что все было кончено. Люциус напоследок окинул взглядом так знакомую ему гостиную, картины на стенах, камин. Он посмотрел на жену с непривычной ему нежностью, потом опустил взгляд в пол и развернулся к двери. Нарцисса тоже хотела уйти, но вдруг обернулась и бросила короткое: — Прощай. Люциус остановился. Что-то кольнуло в груди. Не в силах обернуться он пробормотал сквозь зубы что-то несвязное и скрылся за дверью. Он хотел трансгрессировать, но отчего то пошел пешком. На смену моросящему дождю пришел ливень. Вода капала с его волос и мантии. Дойдя до ворот, Люциус сел на камень и поднял голову, посмотрев в вечернее небо. Он вдруг горько усмехнулся и закрыл лицо руками.